Встречники. Без окончаний

   Без Окнч для >  7 -значн слов
Дата: 02-02-2003
Начало ||-перевода в 16:13:34

Влади САВЧЕНКО
                     ВСТРЕЧ
                      повесть


   Не желаю делать ищет причину,
желаю сделать - средс.
                    Арабс посло


   Описа здесь несчаст, аварий, катастрофич случаи были в
в действитель.
                                                      Автор

I. СУЕТА ВОКРУГ БАЛЛОНА

   - ...Все блокиро. Лаборат опечат, уцелев спят. Труп Мискина
в холодиль. Близкие еще ничего не знают. Хорошо, что дело случи
вечером, после рабоч дня, - иначе изолиро происшес было бы гораздо
труднее.
   - Плохо, что это вообще случил, - внушите заметил крепкий голос на
другом конце провода.
   - Это само собой. Но я с точки зрения практиче.
   - Долож план.
   - Забро кого-то на полсу назад - Возниц или Рындиче. За
секунду до взрыва Емельян Ивано будет отвле... окликом, телефо
звонком, просто возгла - так, чтобы он повер голову в сторону. И взрыв
его не заденет. Самое большее снимет скальп. Потеря неболь, так у него и
снимать-то нечего. Впредь будет наука - не пренебре техникой
безопасн.
   - Э, нет! - возра крепкий голос. - Это не план. Никаких взрывов больше.
Вы что - такой взрыв в лаборат!
   - Извин, Глеб Александр, но иначе невозмо. Иначе никак! Вы же
знаете метод: реально исправля по миним. Это и согла науке,
да и практич полезно: несчаст случай сохраня в памяти его
потенциал жертв как осознан возможн - чтобы дальше глядели в оба,
не допуск...
   - Артур Викторо! Я это знаю, понимаю и целиком "за" - во всех случаях,
кроме данного. Акаде Мискин должен быть возвра к жизни целым и
невреди. То есть ни он, ни другие участн опыта не должны подвергн
опасно, которая неизбе при новом взрыве. Следовате?..
   - Да... черт побери! - гладкое лицо Артура Викторо, моего шефа,
багров.
   Я кладу параллел наушник (параллел слуша и даже запись на
пленку всех перегов по телеф или по рации у нас в порядке вещей -
необход для эконо времени) и машу на Багрия газетой: остын, мол. Он
сверк на меня глазами...
   Слишком высокое начальс Глеб Александр товарищ Вороти, чтобы на
него повыш голос; да к тому же еще наш куратор и перед всеми заступ.
Артур Викторо прав, но и тот прав: все-таки акаде Мискин - не утопший
мальчи и не замерз на дороге пьяница.
   ...Вчера вечером в одной из лаборат инстит нейроло ставили опыт
на собаке. Какие-то зондо проникнов в ганглии, в нервные узлы - смесь
акупунк и вивисек; я в таких вещах, по правде сказать, не очень, мне
оно ни к чему. Опыт ставил сам Мискин, дирек инстит, великий
нейрохи и лютый эксперимен. Как нейрохи он в самом деле величина
миров класса - их тех, чьи опера над нервн центр близки к
божествен вмешатель: и слепые прозрев, и паралит отбрасы
костыли. Если мы не попра дело, завтра что-то подоб напишут в некро
о нем.
   Опыт вели микроманипуля в камере под высоким давле
инертно-стимулиру смеси; собака была предварит вскрыта и укреп
там. Баллон, в котором была эта смесь, и рванул, когда Мискин слишком
нетерпеливо крутнул его вентиль. Предел заряжен баллоны, как и
незаряже ружья, стрел раз в год. Емель Иванов снесло полчер;
собака в камере погибла от удушья. Осталь двое: лаборан и
инженер-бионик, ассист Мискина, - отделал ушибами.
   С недав пор любая подобн рода информа о несчаст в нашей зоне
передае прежде всего (милиц, скорой помощью - всеми) именно Глебу А.
Воротил - негла и лично. Он наделен (тоже негла - это первая
специф наших работ) правом либо предоста делу идти обычным поряд,
либо, взвесив шансы, перед его нам. Больших дел у нас на счету... раз - и
обчелся; пока отличал все больше на утопленн, подтверж принцип,
отрабаты метод. Вот узнав этой ночью о несчас с Миски, Глеб А.
рассу, что скорая помощь там уже не поможет, милиция вполне потер, - и
дал знать нам.
   - Случай, Глеб Александр, - раскале произно между тем в трубку
Артурыч, - есть, как извес, проявле скрытой закономер. И нет более
яркой иллюстр к этому положе, чем данный факт. Вы бы погляд акты о
наруше ТБ в инстит, чего тут только нет! - Багрий потряс кипой бумаг
на столе, как будто Вороти может их видеть. - И рентгенов облуч
сверх норм, и пренебреж правил работы со ртутью, незаэкраниро ВЧ
-устано, работы в лаборато ночами поодино. А помните тот случай три
года назад, когда сгорела в кислоро камере женщина-врач!..
   (Да, было и такое - в подоб опыте, только опериро нужно было
вручную. Заиск регулиру давле контак в камере - а много ли надо
чистому кислор для пожара! Не успели и камеру разгерметизи...
Громкое и печаль было дело, весь город жалел об этой 28-летней симпати
женщине. Инженер, собирав устано, получил три года за то, что не
додума постав электро реле).
   Все это произо давно и уже необрат.
   - И за всем этим неявным образом одна и та же фигура - Мискин! -
продолж Багрий. - Его напор, экспериментат азарт и ажиотаж,
картин жертвенн... сам рискует и людей без нужды под удар подстав.
Вот и напоро - и напоро, многоуваж Глеб Александр, именно
потому, что ему всегда сходило с рук. Так что я не для своего удоволь
хочу с него скальп снять - для его же пользы. Это оптимал вариа! А вы
и теперь, в таком деле требу для него побла!..
   - Разде ваше беспокой, Артур Викторо. Если вы вернете Мискина к
жизни, ему будет строго указано. И стружку снимем, а может быть, и скальп. И
тем не менее с вашим планом я не согла, - голос Воротил, не утратив
ровно, стал более крепким. - Никаких взрывов, травм, конту! Поищите
возможн более круто обогн реально. Это вполне в ваших силах. И не
теряйте времени. Все!
   Багрий-Багреев (такова полная фамилия нашего шефа; а мы, бывает, добав
еще "Задунай-Дьяво"; ему с нами хорошо) тоже бросает трубку и
облегч душу в выражен отнюдь неакадемич.
   - Ай-ай, - раздае от двери, - а еще человек из будущ!
   Оборачива: в дверях стоит худоща, но плечис мужчина с тонким
носом и волевой челюс на удлинен лице; он улыбае, обнажая крупные
зубы. Те же и Рындиче Святос Ивано - он же Рындя, он же Славик, он
же "поилец-корми".
   Он сразу включае в дела: перематы и тотчас прослуши на двойной
скоро запись разгов с Воротил, одноврем просматри бумаги об
Инстит нейроло, о Мискине... Багрий тем време меряет комнату
коротк шажками, излив душу в простран:
   - И сюда проник протекцио! Как же - Мискин, светило и бог, ни один
волосок не должен более упасть с его лысины! Но это же не Мискин - это
Пугачев Емельян Ивано, Стенька Разин, Чингис-хан нейроло. В белом халате
на белом коне - вперед .во славу науки!..
   Я слушаю не без удовольс: Артурыч в возбужд умеет говор красиво.
   - А что, можно и без взрыва... - Рындиче выключ магнито, снимает
наушн.
   - Можно-то можно, да какой толк! Та же закономер проявит себя в
следую опытах -снова что-то случи, да не только с ним.
   - Ну, восстан еще раз и еще... - невозму ведет Рындя. - Будем
отрабаты метод на Мискине с сотрудни - не все же на утопленн.
Начальс требует. Наше дело петуши: прокукар, а там хоть не
рассве.
   Багрий останавлив, смотрит на него - и переклю свой гнев:
   - Циник вы, Святос Ивано! И кстати об утопленн: грубо работа,
опять жалоба на вас. От дамочки, мамаши того мальчи, коего вы изволили
ремнем выпор на прошлой неделе. Я, мол, его в жизни пальцем не тронула, а
тут посторо ремнем, душев травма. Хорошо, конечно, что с фарват их
прогнал, но зачем бить! Мой Юрик зимой бассейн посещал, уплыл бы во-время и
сам... Вот так!
   - Дура... - Славик темнеет лицом. - Уплыл бы! Всплыл бы - верней,
полови бы его всплыли. Это ж нашли место для игры - фарва, где то
"ракета", то "комета"! Меня не за такое пороли!
   - И вырос человек! - поддаю я. Рындя косит глаза в мою сторону, но
пренебре.
   ...Трое ребяти купал в сумер в уединен месте; да еще в
"квача" затеяли - нырять и ловить друг друга. Прошла "комета" - одного не
стало. Эта махина и не почувство на 70-километр скоро, как ее
подвод крыло, заостре спереди на нож, рассе мальч. Двое других
встревожи, побеж на спасател станцию. Оттуда дело перешло к нам...
Случай простой, Рындиче смести на 6 часов - и появи на берегу за
четве часа до "кометы"; разде, заплыл, выгнал мальчи из воды, а
потенциал покойн отпорол брючным ремнем. Но ведь в окончател-то
реально ничего и не произо. Мамаша права.
   - На меня пеняете, а сами? - Рындя перехо в наступл. - Ваши-то
намере насчет скальпа академ чем лучше?
   - М-м... - Артур Викторо не находи с ответом. - Так, кстати, о нем -
какие предлож?
   - Облить Емель Иванов перед опытом эмале краской, - предла я
невин голосом.
   Рындиче, наконец, поворачи ко мне свое волевое лицо.
   - Ты, я гляжу, сегодня в хорошем настрое. Даже слишком. Я неско
конфуж. Он прав: человек погиб, да какой - надо спасать. Выработ у
меня за недол время "милицей профессион", надо же. С одной
стороны спокой отноше к несчаст, котор мы занимае, необхо
для успеха дела, для устране их; а с другой - это ведь все-таки несчас.
Зубы скалить ни к чему.
   А настрое (тоже прав Рындя) в самом деле хорошее. И потому что сейчас
майское раннее утро, розовый восход, предвеща хороший день. (Это по
случаю неприятн с Миски мы собрал здесь так рано.) И вообще мне 25
лет, я здоров и крепок телом, в личной жизни несчас пока не было,
занима интерес делом - чего унывать-то! Но и резвит не следует,
верно.
   Однако Багрий уже услышал про краску:
   - Вот и с краской этой, Святос Ивано... грубо, грубо! Нет, вам
серье надо думать над такими вещами, над стилем. Неартист все как-то у
вас получае. Работ над собой надо.
   - Как работ-то? Скажите - буду.
   - Ну... классиче литерат читать - ту самую, что в школе прохо
да все мимо. Серьез музыку слушать: Бетхов, Чайковс, Грига...
Живопи интересов.
   Славик молчит, но смотрит на шефа такими глазами, что все ясно и без слов:
ну, какое отноше могут иметь к работе классиче романы и всякие там
Бетхов, Чайковс!..

II. ТЕОРИЯ ИЗ БУДУЩЕГО

   Со стороны, навер, не понять, что Рындиче сейчас получит вывол
(и не первую!) не за провал и даже не за промах, а за самое значител свое
- да и вообще наше - дело, после котор он получил благодарн высокого
начальс, а от меня лично титул "поильца-кормил". Он испра неуда
стыко, с которой, увы, начал исполне теперь широковеща
известн проекта сборки на околозе орбите "Ангар-1"; старто,
перевало и ремонт базы для полета к Луне, к иным плане -
космичес Байкон.
   Первой вывод на орбиту двигате-энергетич станцию - по частям в
силу ее громадн; да и части были такие, что запаса массы для космона
в кабине не оставал, то есть стыков их автоматич, с Земли. И -
осечка, да такая, что ставила под угрозу проект: на стыково маневрах
страв весь запас сжатого воздуха, силой котор соверша взаимные
перемещ частей на орбите. И части станции, не соединив, расходи,
уплыв друг от друга - во Вселен, в космос, в вечно...
   Получил это по вине руководи стыко в Центре управле,
челов, в чьем опыте и квалифик никто - и он сам - не сомнева:
доктора техниче наук А. Б. Булыг, 45-летнего здоров с удлине
головой, резкими чертами лица, ухожен шевелю и красив усами под
крупным носом (фотогр обслуже остаю в нашем архиве). Объекты такой
массы в космос, еще не вывод - поэтому он решил для опыта "накач" их на
орбите, провер маневренн; на это ушла полов запаса воздуха. Потом
повел стыко, с первого раза не попал - занервн, повысил голос на
одного операт. Тот развел части чрезме резко... а на это и на
последу гашение их скоро еще порасходо воздух. И... оставше
запаса на новое сближе и стыко просто не хватило.
   Булыг, когда выяснил неудача, скорая помощь увезла в прединфар
состоя.
   Нам помогло то, что не спешат у нас прежде дела объявл о своих
намерен в космосе, а о неуда в их исполне тем более. Если бы все
узнали - пиши пропало: психиче поле коллекти убежденн, что все
обстоит именно так, делает реально необрат. А так даже в Центре далеко
не все в первый день знали о неудаче. Багрий с Рындичев вылет в
городок. Славик был забро на сутки назад с задан: минимал
воздейс на Булыг, чтобы он не появля в Центре.
   ...Потом Артур Викторо предло десяток вариан минимал
воздейс - вполне пристой. Но это потом. А там, на месте, может, из-за
спешки, может, из-за наклонно натуры Рындя не приду ничего лучшего
детской шкоды с ведер эмале краски. Он пристр его над дверями
кварт Булыг так, что когда тот утром вышел, чтобы отправи в Центр,
оно на него опрокину. И текла по доктору наук голубая эмаль качестве
сцепле - и за шиворот, и по шевел, и по усам... только в рот не попала.
Два дня потом отчищ. И этот случай тоже вызвал у Булыг серде
приступ.
   Но в Центре управле за команд пульт стал дублер, замести
Булыг-и испол все превосх. "Ангар-1" сейчас сооружа полным
ходом.
   Глеб А. Вороти, помимо благодарн Рынде, добился, чтобы 10%
"эконо" (стоимо неудачн запуска и стыко) перечис нам. Так
Рындя стал "поиль-кормиль", и теперь можно разворачи дело шире. не
только в смысле закупок и заказов, но и, главное, ездить всюду, искать
подходя ребят, трениро их. Пока что ведь нас - трое. А если учесть,
что Багрий по многим (и не совсем мне ясным) причи в нашей команде больше
тренер, чем игрок, то и вовсе двое: я да Рындя.
   Рындиче - он, что называе, из простых. Был трактори у себя в
белорус селе, потом строите, электромонта, слеса, токарем -
на все руки. Инжене стал заочно, сам к своему диплому с юмором относи.
Культ у него, в самом деле, от сих до сих, в самый обрез, чтобы поним,
что показыв по телевиз. Да к тому еще и самолю, мните, упрям до
поперечн... не подаро.
   О себе я не буду, но думаю, что и многие мои качес Артура Викторо
отнюдь не радуют. И если он нас двоих выбрал из многих тысяч, то не за
душев доброде и не за краси глаза (это у меня краси глаза:
голубые с синим ободком; по ним да по светлым волосам меня приним за
уроже Севера - хотя на самом деле я из Бердян на Азовс море) - а за
абсолют память, главное качес в нашем деле. У Рындиче она
проявил в том, что он с первого показа осваи все опера со всеми
тонкост - тем изумляя наставн; у меня в том, что я в своем Инсти
микроэлектр за первый же год прослав как ходячий справоч,
реферати журнал и энциклоп (хотя я, посту туда, надеялся
прослави другим). По нашей славе Артурыч нас и отыскал.
   Абсолют память - способн запомин все до мельчай подробн
и вспомин это легко и в любой последовател - не только техниче,
что ли, наше свойс; она, по объясне Багрия-Багре, есть вторая (а
может и первая) форма нашего существов.
   Мы - Встречн, люди, умеющие двигат навстр потоку времени.

   Энергетич двигат против потока времени: нажал кнопку или перекл
рубиль и попер - невозмо. Время само по себе - страш энергия,
энергия потока материи, порождаю и несущ миры. Маяковс мечтал:
"Впрячь бы это время в привод бы ремень: сдвинул с холост - и чеши, и
сыпь. Чтобы не часы показыв время, а чтоб время честно двигало часы". На
самом деле так оно и есть: время движет и часы, и меня, заводящ их, и
кругово веществ и энергии в природ процес, питаю, "заводя"
меня, и планеты, и солнца - все. "Энергия покоя" тел Е = Мс^2 - это и есть
энергия движе-существов тел во времени. Попро остан: аннигил.
   ...В фантаст мне приходи читать: запла чувак миллион - и
отправля с подру погляд на казни первых христ или на
Варфоломее ночь в натуре. Для пищевар. Так сказать, возлежа и
отрыги. Нет, гражд, время - это вам не простран, башли здесь решают
так же мало, как и энергия. Артур Викторо шел по другому пути, не от
энергии, не от техники - от челов. Метод - информаци и уже этим, при
всей своей теоретиче строго, ближе к искусс, чем к технике.
   Исход идея его была та, что человек, как все сущее, четырехм. Мало
того, он имеет два различ "размера по времени". Первый - биологиче:
полусекун приме интер одновремен, под которой подогн наши
движе, слова, удары сердца. Благод этому интерв мы и восприн
наш мир именно таким: если бы, скажем, он состав тысяч долю секунды, то
вместо низких тонов мы восприни бы серии щелчков, треск... и прощай,
музыка! Перед забро мы приним препа петойля, который растяги
интер одновремен до нескол секунд, и это страш дело, наско
меняе окружаю мир!
   Но, кроме биологиче интерв, одинако для всех высших живот,
есть и другой, в котором люди прочих тварей заметно превосх: психиче.
Память. И вот в этом не только люди от зверей, но и один человек от другого
сильно отличае.
   Память... На первый, взгляд кажется, что ее можно уподоб видению в
простран: как в простран чем дальше предмет, тем труднее его
рассмот, так и во времени чем удален событие, тем труднее его
вспомн. Но почему, скажите, отменно четко далекое прошлое вспомина в
местах, где оно происхо, - ведь во времени эти места перемест
наравне с другими? Почему люди в старо лучше всего помнят события
молодо и детства? Почему вообще можно вспомн давние и самые мелкие
факты с подробнос, даже зримо? А сны, в которых мы видим давно умерших
или давно исчезну из нашей жизни людей?.. Здесь много "почему".
   И ответ на все один: потому что это с нами было. Все пережи, когда бы
оно ни случил, храни в памяти целиком. Все храни: ушибы, наслажд
едой или любовью, встречи, сны... и даже, когда спал крепко, то память о том,
что ничего не снилось. Потому что другое назва для времени -
существов. И подлин 4-мерное сущес Человек - а не его мгнове
снимок, меняющи образ - это длинню, вьюща вместе с Землей и по ее
поверхн в четырехме контину лента-река его жизни; исток ее -
рожде, устье... тоже понятно что: впаде туда, где "несть ни болезни, ни
печали, ни воздыха".
   И, главное, обширно его сознатель существов зависит от
интерв и информаци полноты памяти - именно управля ее части,
подчине воле и рассу.

   Это я пересказ то, что излагал нам на лекциях и трениро Артурыч.
Излагал он много, многому нас научил - и все это было настол необы,
оторв как-то от того, что пишут о времени и памяти в совреме журналах
и книгах (я ведь слежу), что мне в голову закрал одна интерес мысль. Я
ее обдумы так и этак, приме к ней все свои наблюде за Багрием - и
все получал, что называе, в масть:
   - и эти необыч знания...
   - и сама лично Артура Викторо: его неустраши перед любым
начальс, полная поглощенн делом, бескорыст и безразл, что от
данного результ перепа лично ему; да к тому же и разносторон
эруди - от физики до йоги, от актерск искусс до электро схем,
какая-то избыточн во всем: на несколь бы хватило его сил, знаний, и
способно...
   - и главное, одна особенн в действ: он никогда не ходил в забросы
для измене реально; в тренирово со мной или Слави сколько угодно
(без этого мы бы их и не освоили); надо знать поэзию заброса - те чувства,
что пережив во время его и после, когда изменил реально, чувства
владыче над време, отрешен понима всего - чтобы понять
странно поведе челов, который обучил такому других, и сам не делает.
   - А знаешь, почему? - сказал я Рындиче, изложив эти мысли. - Он уже в
забросе. В очень далеком забросе, понял? И менять реально сверх этого ему
нельзя.
   - Из будущ, думаешь?.. - Славик в сомне покру головой. - Хм...
ругат он больно здоров. В будущем таких слов, навер, и не знают.
   - Так это для маскиро, - меня распал его сомне, - слова-то трудно
ли выучить.
   В общем, Рындя согласи с моими довод, и мы решили поговор с
Артуром Викторов начист. Пусть не темнит. Шеф, сидя за этим столом,
выслу нас (меня, собстве) с большим вниман - и бровью не повел.
   - Превосх, - сказал он. - Потряса. Дедукти метод... А
неандерта пользова беспровол телегра.
  - При чем здесь неандерта? - спросил я.
   - При том. Провол-то в их пещерах не нашли. Чем этот довод хуже того,
что, раз я в забросы не хожу, значит, человек из будущ? Прибыл в
командир научить Рындиче и Возниц технике движе во времени -
двух избранн. А вам не кажется, избранн, что вера в пришель из
будущ - такой же дурной тон и нищета духа, как и вера в космиче
пришель, коя, в свою очередь, лежит рядом с верой в бога! "Вот приедет
барин, барин нас научит..." Лишь бы не самим. Вынуж вас огорч: никакого
будущ еще нет. Прошлое есть, настоя есть - перед фронт взрывной
волны времени. А будущее - целиком в катего возможн.
   - Ну, здрас! - сказал я. - Когда я отправл на сутки хотя бы назад,
оно для меня - полная реально.
   - Ты не отправляе назад, в прошлое, друг мой Саша, - шеф погля на
меня с сочувст, - ты остаеш в настоя и действу во имя
настоящ. Значит, вы еще недопон... Все наши дейст суть воспомин.
Полные, глубо, большой силы - соотносящ с обычн воспомина,
скажем, как термояде взрыв с фугас, но только воспомин. Дейст в
памяти...
   - ...такие, что могут измен реально! - уточнил я.
   - А что здесь особенн, мало ли так бывает! Если очеви вспом, как
выгля преступ, того поймают; не вспом - могут и не поймать. Он может
вспомн, может не вспомн, может сказать, может умолч - интервал
свободы воли. У нас все так же: воспомин плюс свобод дейст в
преде возможн. Только, так сказать, труба повыше да дым погуще. Никакой
"теории из будущ" здесь не нужно.
   И смотрит на нас невинн глазами да еще улыбае.
   - Нет, ну, может, нам нельзя?.. - молвил Рындиче. - Мы тоже свою работу
знаем, Артур Викторо: в забросе лишнюю информа распростр не
полож. Тем более такую! Но - мы же свои.. И никогда никому... Вы хоть
скажите: третья мировая была или нет?
   - Конечно, нет, раз засыл оттуда, о чем ты спрашив! - вмеша я. -
До того ли бы им было? Вы лучше скажите, Артурыч, вы из коммунистич или
ближе?
   - Да... черт побери! - Багрий хряпнул по столу обоими кулак. - Говорят
вам, нет еще будущ, нету!.. Ох, это ж невозмо дело, с такими
попереч олухами мне приходи работ!
   И начал употреб те слова, какие, по мнению Рынди, в будущем станут
неизвес. Кто знает, кто знает!

III. СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

   - Так! - Багрий смотрит на нас. - Не слышу предлож по Мискину. А время
идет, в девять часов в инстит начне рабочий день.
   Я молчу. Честно говоря, мне не нрави вариант, который навязыв нам
Глеб А.; багриев явно надеж. Какие же у меня могут быть идеи! А с
другой стороны, надо поднатужи: в заброс идет тот, чей план принят.
   - Инспек, - говорит Рындиче. - Инспек по технике безопасн и
охране труда от... от горкома профсо. По жалобам трудящи.
   - Не было жалоб, - говорю я. - Не жалую сотрудн на Емельяна
Иванов. Они за него хоть в огонь.
   - Вот именно! - вздых шеф.
   - Ну тогда - из-за наруше, вон их сколько! - Славик указыв на
бумаги. - Явиться в лаборат за час до происшес, обнаруж упуще,
потребо немедле исправ. Там ведь всего и надо этот баллон вынести в
коридор, защит в углу решет или досками. А без этого инспе
запрещ работ.
   - Это академ Мискину безвест инспек по ТБ запре работ?! -
ирониче щурится Артурыч. - Ну, дядя...
   - Да хоть кому. Имеет право.
   Багрий хочет еще что-то возраз, но мешает звонок. Он берет трубку
(сразу начин вращат бобины магнито), слушает - лицо его бледн,
даже сереет:
   - Какой ужас!..
   Мы с Рындичев хватаем параллел наушн.
   -...набирал высоту. Послед сообще с двух тысяч метров. И больше
ничего, связь оборвал. Упал в районе Гаврон... - Это говорил Вороти,
в голосе котор не было обычной силы и уверенн. - Рейс утрен, билеты
были проданы все...
   - Карту! - кидает мне шеф. Приношу и разворач перед ним карту зоны,
снова беру наушник. Багрий водит пальцем, находит хутор Гавро, непода
от котор делает краси из-лучинку река Оскол, левый приток нашей
судоход. - Где именно у Гаврон, точнее?
   - Десять километ на юго-восток, в долине Оскола.
   - В долине это хорошо - она залив, не засел...
   - Опять ты свое "хорошо", - горес сказали на другом конце провода. -
Ну, что в этом деле может быть хорош!
   - Да. иди ты, Глеб, знаешь куда!.. - вскипел Багрий. - Не понима, в
каком смысле я примери, что хорошо, что плохо?
   - Ага... значит, береш?
   - Успех гарантиро не могу - но и не попытат нельзя. Главное,
причину бы найти, причину!.. Теперь слушай. Сначала блокиро. Карта перед
тобой ?
   - Да.
   Никогда прежде эти двое - немоло интеллиге люди разных положе и
занятий - не назыв друг друга запро по имени и на "ты"; не будет этого
с ними и после. Но беда всех равняет, сейчас не до суббордин и пиетета.
   - Проведи вокруг Гаврон круг радиу 15 километ. Здесь должно быть
охране - и чтоб ни одна живая душа ни наружу, ни внутрь. Охраняю тоже
не должны знать, что произо. Ничего еще не произо!
   - Сделаю.
   - Телефон связь с Гавронц должна быть сразу оборв. Дальше: на
аэродр извес о падении БК-22.,.
   ("БК-22, вот оно что! Ой-ой..." Я чувст, как у меня внутри все
холод. БК-22 - стосорокаме двухтурби и четырехвин краса,
послед слово турбовинт авиации. Рейсы его через наш город начина
этой зимой, я видел телерепо откры трассы. И вот...)
   - ...распростран не должно. Всех знающих от работы на эти неско
часов отстран, изолиро. Я сообщу по рации с места, когда их усыпить.
   - Ох! Это ведь приде закрыть аэроп.
   - Значит, надо закрыть. Только сначала пусть пришлют сюда два вертол:
грузо и пассажир.
- Ясно. Кто тебе нужен на месте?
   - Представи КБ и завода, группа оператив расследов. Но - чем
меньше людей, тем лучше, скажем, так: по два представи и группа из
трехчет, самых толко.
   - Уже сообщ. Будут через полтора часа. Бекасов, может быть, через два,
он в Крыму. Но... для такого случая полагае еще санитар команда:
вытаски и опознав трупы, все такое.
   - Нет! Никаких таких команд, пока мы там. Предупр всех о безоговор
подчине мне.
   - Конечно. Теперь слушай: один представи Бекасовс КБ, хоть и
неофициал, прибу к тебе сейчас на вертол. Это Петр Денисо Лемех,
бывший летчик-испытат, ныне списан на землю. Облеты "БК двадцать
вторые", летал и на серий.
   - Отлично, спасибо.
   - И еще. Поступ первая информа о БК-22. Была аналоги катаст
с его грузо вариан - год с месяц назад, на юге Сибири. Тоже при
наборе высоты сорва, нагруже. Там причину не узнали - но это уже
намек, что она одна и может быть найдена. Так что настраива на это.
   - А на что же еще нам настраива? - усмехну Багрий. - На реквием?
Это успее.
   - Кто летит?
   - Я и Возни. Рындиче займе Институ нейроло.
   На том конце провода помолч. Я ждал с замиран сердца, что ответит
Глеб А.; в Славика он верит, конечно, больше, чем в меня.
   - Смотри, тебе видней. ("Уфф!..") Ну, все? Напутстве слов говор не
надо? Я все время здесь.
   - Не надо. Дальней связь - по рации.
   Багрий-Багреев кладет трубку, поварачив к нам:
   - Все слышали? Вот так, не было ни гроша, да вдруг алтын. Свято
Ивано, ваш план прини, хоть и не в восто от него. Но время не
терпит. Заброс корот, справит сами. Постарай там... - он движе
пальцев выразил то, в чем Рындя должен расстара, - быть тоньше,
осмотрите. Зацепку на минув день имеете?
   ("Зацепка" - это точка финиша в забросе: запомнивш прият событие, к
котор тянет вернут, переж его еще раз).
   - Имею.
   - Какую, если не секрет?
   - А пиво вчера в забегал возле дома пил - свежее, прохлад. И мужик
один тараней подели, пол-леща отломил, представл?
   Артура Викторо даже передерги. Рындиче смотрит на него в упор и
с затаен усмеш: вот, мол, такой я есть - с тем и возьм.
   - Эхе-хе!.. - вздых, поднима из-за стола, шеф. - Попереч мы,
встречн, народ. Что ж, наши недоста - продолж наших достоин.
Ладно, с вами все. А ты, друг мой Алекса Романо (это я - и друг, и
Романо), настраи себя на далекий заброс. Может, на год, а то и дальше.

   И он убегает комадов техни общий сбор, следить за погруз. Мы с
Рындей остае одни. Мне немного неловко перед ним.
   - Аджедан и анемс, - говорит он обрат речью, - тсодрог и асарк. ("Смена
и надежда, гордо и краса...")
   - Слушай, не я же решал!
   - Еонишу олед ешан, - продолж он переверты, - онченок. ("Наше
дело петуши, конечно".) Ичаду. ("Удачи!").
   - Онмиазв. (Взаи). - Я тоже перех на обрат речь.
   - Ондиваз ежад, йе-йе. (Ей-ей, даже завидно).
   - Онтсеч? Нечо ен ебес кат я. (Честно? Я так себе, не очень).
   - Ясьшива. Модаз мылог с еняьз бо йамуд ен, еонвалг.
   Мы говорим переверты - и говорим чисто. Если запис фразы на пленку,
а потом прокрут обратно, никто ничего и не заподоз. Ничего, впрочем,
особенн в обрат речи и нет: по звуча похожа на тюркс,
прилагате оказыва за существител, как во француз, а
произнош не страш, чем в английс.
   Кроме того, мы умеем отлично ходить вперед спиной, соверш в обратном
порядке сложные несимметр во времени дейст - так, что при обратном
прокручив пленки видеомагнит, на которую это снято, не отлич. В
тренинг-камерах, на стенах и потолке которой развива в обрат течении
реаль или выдуман Багрий-Багрее события и сцены (и часто в
ускорен против обычн темпе!), мы учились ориентиров в них,
поним, предвид дальней прошлое, даже вмешива реплик или
нажат тесто кнопок.
   Все это нужно нам для правиль старта и финиша при забро, а еще
больше - для углублен восприя мира, для отреше от качеств.
Обнажае то, что смысл многих, очень многих сообще и действий
симметр - что от начала к концу, что от конца к началу. А у событий, где
это не так, остае только самый общий, внекачеств их смысл - образ
гонимых ветром-време волн материи: перед фронт крутой, задний пологий.
   В том и дело, потому я и подозре в Артур челов не от мира
сегодняш, что его внеэнергети метод есть приклад филосо,
идеядейс...
   Мы с Рындичев говорим обрат речью - и мы знаем, что говорим.
   "Главное, не думай об обезь с голым задом", - посовет он. Верно,
главное не думать ни о ней, ни о белом медведе: о том, что сейчас лежит в
пойме Оскола за Гавронц, что остал от 140-местн турбовинт
шедевра. И прочь этот холодок под сердцем. Ничего еще не остал. Прави
хлопо Багрий об охране и блокиро: нельзя дать распростра
психичес пожару. Пока случивш - только возможн; укрепив в
умах, она сделае необрат реально.
   И я буду о другом: что в умах многих он еще летит, этот самолет, живы
сидящие в креслах люди. Их едут встреч в аэроп - некото, наверно, с
цветами, а иных так даже и с детьми. С сирот, собстве... Нет, черт,
нет! - вот как подвихива мысль. Не с сирот! Он еще летит, этот
самолет, набир высоту.
   - Ну, вернись, - Рындя протяги руку, - вернись таким же. Заброс,
похоже, у тебя будет... ой-ой. Вернись, очень тебя прошу.
   - Постара.
   Все поним, смотри-ка, хоть и из простых. Заброс с изменен реальн
- покуше на естестве порядок вещей, на незыбле мир причин и
следст. Измене предст сильное - и не без того, что оно по закону
отдачи заденет и меня. Как? Каким я буду? Может статься, что уже и не
Встречн.
   Мы со Слави сейчас очень поним друг друга, даже без слов - и прямых,
и переверн. Эти минуты перед забро - наши; бывают и другие такие,
сразу после возвращ. Мы разные люди с Рындичев - разного душев
склада, знаний, интере. Для меня не тайна, что занимае он нашей работой
из самых простых побужде: достиг результ, быть на виду,
продвига, получ премии - как в любом деле. Потому и огорчи,
позавид мне сейчас; а при случае, я знаю, он ради этих ясных целей
спокойне отодви меня с дороги... И все равно- в такие минуты у нас
возник какое-то иррациона родство душ: ближе Рынди для меня нет
челов на свете, и он - я уверен! - чувств то же.
   Наверно, это потому, что мы Встречн. В забро нам приоткрыв иной
смысл вещей; тот именно смысл, в котором житейс дребед и колли -
ничто.

IV. РАССЛЕДО

   Грузо верто с нашим оборудова и техник отправ вперед.
Затем пассажир Ми-4 летим в сторону Гаврон и мы с Багрием. Третьим с
нами летит Петр Денисо Лемех - плотный 40-летний дядя, длиннор и
нескол короткон, с простым лицом, на котором наибо примечат
ясные серо-зеленые глаза и ноздрев нос картош; он в потер кожаной
куртке, хотя по погоде она явно ни к чему, - память прежних дней. До места
полчаса лету - и за эти полчаса мы немало узнаем о "БК двадц вторых": как
от Петра Денисов, так и по рации.
   - Не самолет, а лялечка, - говорит Лемех хриплов протяж голосом. -
Я не буду говор о том, что вы и без меня знаете, в газетах писал:
корот пробег и разбег, терпимо к покры взлет полосы - хоть на
грунто, ему все равно, экономичн... Но вот как летчик: слушался
отлично, тяга хорошая - крути набора высоты, почти как у реактив! А
почему? От примене Иваном Владимиро сдвоен встре вращающ на
общей оси винтов да мощных турбин к ним - от этого и устойчив, и тяга.
Нет, за констру я голову на отсече кладу - в порядке! Да и так
подум: если бы изъяны в ней были, то испытател машины гробил бы - а
то ж серий...
   Сведе по рации от Воротил: самолет выпущен с завода в июне прошлого
года, налетал тысячу сто часов, перевез более 20 тысяч пассажи. Все
регламен работы проводи в срок и без отклоне; акты после
техосмо не отмеч недоста в работе узлов и блоков машины.
   - Вот-вот... - выслу, кивает Лемех, - и у того, что в Томской области
загре в позапро апреле, тоже было чин-чинарем. Полторы тысячи часов
налетал - и все с грузом. Эх,, какие люди с ним погибли: Николай Алексе
Серпу, заслуже пилот... он уже свое вылетал, мог на пенсию уходить, да
не хотел - Дима Якушев, штурман только после училища...
   - А почему там не обнаруж причину? - перебив шеф.
   - Он в болото упал. А болота там знаете какие - с герцог
Люксембур. Да конец апреля, самый разлив... Место падения и то едва в
две недели нашли. Это ж Сибирь, не что-нибудь. Над ней летишь ночью на семи
тысячах метров - и ни одного огонька от горизо до горизо,
представл?
   - Ну, нашли место - а там что? - направ разго Артур Викторо.
   - А там... - Лемех погля на него светл глазк, - хвост
опере из трясины торчит. Да полкр левого отдел, в другом месте. Ни
вертол сесть, ни челов спустит некуда. С тем и улетели... Нет, но
здесь на сухом упал - должны найти.
   - Грузо и пассажир КБ разные заводы выпуск? - спраши я.
   - Один. Пока только один завод и есть для них. Отличия-то пассажир
вариа неболь: кресла да окна, буфет, туалет...
   Мы немало еще узнаем от Петра Денисов: и что чаще всего аварии бывают
при посадке - да и к тому же больше у реактив самоле, чем у винто,
из-за их высокой посадоч скоро: затем в статист следуют разные
аэродро аварии (обходящ, к счастью, обычно без жертв), за
ними взлет - и только после этих совсем редкие аварии при наборе высоты или
горизонта полете.
   Мы подлет. В каком краси месте упал самолет! Оскол - неширо, но
чистая и тихая река - здесь отдаляе от высок правого берега, образуя
вольную многокиломе петлю в долине. Вот внутри этой петли среди свежей
майской зелени луга с редкими деревь - безобра темное пятно с
белосе бесформе чем-то в серед; столбы коптящ пламени, ближние
деревья тоже догор, но дымят синим, по-дровян.
   А дальше, за рекой, луга и рощи в утрен туман мареве; высокий берег
перехо в столообра равнину в квадра угодий; за ними - домики и сады
Гаврон. И над всем этим в сине-голубом небе сверк, поднима, солнце.
   Я люблю реки. Они для меня будто живые сущес. Как только подверн
дватри свобод дня да погода позвол, я рюкзак на плечи - и па-ашел по
какойни, где потише, побезлю. Палатки, спаль мешки - этого я не
признаю: я не улитка - таскать на себе комфорт; всегда найде стог или
копна, а то и в траве можно выспат, укрыва звезд.
   И по Осколу я ходил, знаю эту излуч. Вон там, выше, где река
возвраща к высок берегу, есть родни с хорошей водой; я делал привал
возле него... Но сейчас здесь все не так. В том месте, где высокий берег
выступ над излучи мыском, стоит среди некоше травы наш грузовой
верто, а вокруг деловая суета: разбив две большие палатки - одну для
моей камеры, другую для гостей, выгруж и расстав наше имущес. Мы
приземля.
   - Слышал? - говорит мне Артурыч, выскаки вслед за мной на траву. -
Самолет выпуст одиннад месяцев назад. Вот на такой срок, то есть
приме на годовой заброс и настаив. Выбирай зацепку - хорошую, крепкую,
не пиво с тарань! - и просвет. Дня в три-четыре должен быть просвет. Туда,
- он указыв в сторону излуч, - тебе ходить не надо, запре. От суеты
здесь тоже держись на дистан... Общно, глубина и общно - вот что
должно тебя пропиты. Годовой заброс - помни это!
   Да, в такой заброс я еще не ходил. И Рындиче тоже.

   Вскоре прибыв еще два вертол. Из первого по лесенке опускаю трое.
Передн: невысок с фигурой спортсм, седой шевелю и темными
бровями, по которым только и можно угадать, какие раньше у него были волосы,
- я узнаю сразу, видел снимки в журна. Это Иван Владимир Бекасов,
генерал констру, Герой Социалистич Труда и прочая, и прочая.
Ему лет за пятьде, но энергич движе, с какими он, подойдя,
знакоми с нами, живая речь и живые темные глаза молодят его; лицо, руки
покрыты шерша крымс загаром - наверно, выдерн прямо с пляжа
где-нибудь в Форосе.
   Он представ нам (Багрию, собстве; по мне Бекасов скольз взглядом
- и я перес для него существо) и двух других. Высокий, худой и сутулый
Николай Данило (фами не расслы) - главный инженер авиазав; у него
озабоче лицо и усталый глухова голос. Второй - мужчина "кровь с
молоком", белоко лицо с румян, широкие темные брови под неболь лбом,
краси нос и подборо - Феликс Юрьевич, началь цеха винтов на этом же
заводе; вид у него угрюмо-оскорбле - похоже, факт, что именно его
выдерн на место катастр, его угнет.
   Подхо Лемех. Бекасов его тепло приветст, а о том и говор нечего:
глаза только что не светя от счастья встречи с бывшим шефом.
   - Какие предполаг причины аварии? - спрашив Багрий.
   - Поскол при наборе высоты, то наибо вероя отказы двигате, и
поломка винтов, - отвеч Бекасов. - Такова мировая статист.
   - Ну, сразу и на винты! - запальч вступ начцеха. - Да не может с
ними ничего быть, Иван Владимир, вы же знаете, как мы их делаем. Пылинке
не даем упасть.
   - Нет, провер, конечно, нужно все, - уступ тот.
   - Не нужно все, сосредоточ на самом вероят, - говорит Багрий. -
Время не ждет. Вот если эти предполож не подтверд, тогда будете
провер все.
   - Хорошо, - внимате взгля на него, соглаша генерал
констру; и после паузы добавл. - Мы предупреж о безусло
повинов вам, Артур... э-э... Викторо. Но не могли бы вы объясн свои
намере, цели и так далее? Так сказать, каждый солдат должен поним свой
маневр.
   Чувству, что ему немалых усилий стоит низведе себя в "солдаты";
слово-то какое выбрал - "повинов".
   Под этот разго приземл второй верто, из него появляю четверо
в серых комбинез; они сразу начин выгруж свое оборудов. Одни
приборы (среди которых я узнаю и средних разме металлограф
микрос) уносят в шатер, другие складыв на землю: портати
передат, домкрат, какакие-то диски на шестах, похожие на армей
миноиска, сапер лопаты, огнетуши... С этим они пойдут вниз. Это
поисков.
   - Могу и даже считаю необход, - говорит Багрий. - Прошу всех в
палатку.
   В шатре в дополне к свету, сочащем сквозь пластик окошки, горит
электриче; на столе у стенки микрос, рядом толщино; распаковы и
устанавли еще какие-то приборы.

   По приглаш Бекас все собираю около нас. Стульев нет, стоят.
Стулья - не в стиле шефа: пока дело не кончи, сам не прися и никому не
даст. Артур Викторо сейчас хорош, смотри: подтя, широког,
стремит, вдохнове лицо, гневно-веселые глаза. Да, у глаз есть цвет
(карие), у лица очерта (довол прият и правиль), а кроме того,
есть еще и темные вьющи волосы с седыми прядями над широким лбом,
щеголев одежда... но замечае в нем прежде всего не это, не внешнее, а
то, что поглу: стремитель, вдохнов, веселье мощного духа. Этим он
и меня смущает.
   - Случивш настраи вас на заупоко лад, - начин он. - Прошу,
настаи, требую: выброс мрачные мысли из головы, не спешите хоронить
непогиб. Да, так: ничто еще не утрач. Для того мы и здесь. Случай
трудный - но опыт у нас есть, мы немало ликвидиро случивш несчас.
Совлад и с этим. Главное - найти причину...
   - Как - совлада? - невер спросил Лемех. - Обрызга там все живой
водой, самолет собере и с живыми пассажи полетит дальше?
   Вокруг сдержа заулыба.
   - Нет, не как в сказке, - взгля на него Багрий. - Как в жизни. Мы живем
в мире реализу возможно, реализу нашим трудом, усили мысли,
волей; эти реализа меняют мир на глазах. Почему бы, черт побери, не быть и
противополо: чтобы нежелател, губител реализа возвращ
обратно в катего возможн!.. Я не могу вдават в подробн, не имею
права рассказ о ликвидиров нами несчаст - ибо и это входит в наш
метод. Когда мы устра эту катастр, у вас в памяти остане не она, не
увиден здесь - только осозна ее возможн.
   Артур Викторо помол, погля на лица стояв перед ним: не было на
них должн отзвука его словам, должн доверия.
   - Я вам приведу такой пример, - продол он. - До послед войны
прекращ дыхания и остано сердца у челов считал, как вы знаете,
несомнен признак его смерти - окончател и необрат. И вы так же
хорошо знаете, что теперь это рассматрив как клиниче смерть, из
которой тысячи людей вернул в жизнь. Мы делаем следую шаг. Так что и
катастр эту рассматри пока что как "клиниче"... Вы - люди
деятель, с жизнен опытом и сами знаете о ситуац, когда кажется, что
все потер, планы рухнули, цель недости; но если напрячь волю,
собрат умом и духом, то удается достичь. Вот мы и работ на этом "если".
   - Но как? - вырвал у кого-то. - Как вы это сдела?
   - Мы работ с категор, к которым вопрос "как?" уже, строго говоря,
неприме: реально - возможн, причины - следст... Вот вы и найдите
причину, а осталь мы берем на себя.
   - Так, может, и тот самолет собере... ну, который в Сибири-то? - с
недовер и в то же время с надеж спросил Лемех.
   - Нет. Тот не "собере"... - Артур Викторо улыбну ему грустно
одними глазами. - Тот факт укрепи в умах многих и основате, над таким
масси психик мы не властны. А здесь все по-свежему... Так, теперь по делу.
В расследов никаких съемок, записей, протоко - только поиск причины. И
идут лишь те, кто там действите необхо. Это уж команду вы, Иван
Владимир.
   Тот кивнул, поверну к четырем поисков:
   - Все слышали? За дело!
   Я тоже берусь за дело: достаю из вертол портати видео и,
подойдя к обрыву, снимаю тех четве, удаляющ по зелен склону к месту
катастр. При обрат прокручив они очень выразите попят
вверх. Мне надо насним нескол таких момен - для старта.
   Потом, озабоче тем же, я подхожу к Багрию и говорю, что хорошо бы
заполуч с аэродр запись радиоперег с этим самоле до момента
падения.
   - Прекрас мысль! - хвалит он меня. - Но уже исполн и даже сверх
того. Не суетись, не толкись здесь - отреша, обобща. Зацепку нашел,
проду? Просвет?.. Ну, так удались вон туда, - он указыв на дальний край
обрыва, - споко проду, потом долож. Брысь!
   И сам убегает по другим делам. Он прав; это обстано на меня действ,
атмосф несчас - угнет и будора, понук что-то предприни.
   Я ухожу далеко от палаток и вертоле, ложусь в траве на самом краю
обрыва, ладони под подборо - смотрю вниз и вдаль. Солнце поднял,
припек спину. В зеркаль воде Оскола отражаю белые облака. Чутошный
ветерок с запах теплой травы, земли, цветов... А внизу впереди - пятно
гари, искореже тело машины. Крылья обломил, перед часть фюзел от
удара о землю собрал гармош.
   Те четверо уже трудя: двое поодаль и впереди от самол кружат по
архимед спирали, останавлив, подним что-то, снова кружат. Двое
других подкапыва лопат под влипшую в почву кабину; вот поста
домкр, работ рычаг - выравни. В движен их чувству знание
дела и немалый опыт.
   ...Каждый год гибнут на Земле корабли и самол. И некото вот так
внеза: раз - и сгинул непоня почему. По крупн - понятно: челов не
дано ни плавать далеко, ни летать, а он хочет. Стреми. Вытягива из
жил, чтобы быстрее, выше, дальше... и глубже, если под водой. И платит
немалую цену - трудом, усили мысли. А то и жизнями.
   В полетах особе заметно это вытягив их жил, работа на пределе.
Напри, у Армстро и Олдрина для взлета с Луны и стыко с орбитал
отсеком оставал горюч на 10 секунд работы двигат "лунной капсулы".
Десять секунд!.. Я даже слежу за секунд стрел на моих часах, пока она
делает шестую часть оборота. Если в течение этого времени они не набрали бы
должную скоро - шлепнул бы обратно на Луну; перебр лишку - унесло бы
черт знает куда от отсека. Так гибель и так гибель.
   Или вот в той стыко "Ангара-1", на исправл которой отлич
Славик: попро оптимал израсхо тонну сжатого воздуха - да еще
управ с Земли. А больше нельзя. "Запас карман не тянет". Черта с два, еще
и как тянет: запас это вес.
   Так и с самолет. Аксиома сопром, возник раньше сопром: где
тонко, там и рвется. А сделать толсто, с запасом прочно - самолет не
полетит. Вот и получае, что для авиацио констру коэффиц
запаса прочно ("коэффици незна", как называл их наш лектор в
инстит) всегда оказыва помен, чем для назем машин. Стара
чтобы меньше было и незна, берут точными расчет, качест материа,
тщательно техноло... А все-таки нет-нет да и окаже иной раз
где-нибудь слишком уж тонко. И рвется. Тысячи деталей, десятки тысяч
опера, сотни материа - попро уследи.
   И тем не менее услед надо, иначе от каждого промаха работа всех просто
теряет смысл.

   ...Там, внизу, приподн кабину - сплюсну, изогну вбок. Один
поиско прихо сюда за портати газорезате аппара, сейчас
режут. Вот отгиб рейки, поиско проник внутрь. Я предста, что он
может там увидеть, - дрожь пошла между лопаток. Э, нет, стоп, мне это нельзя!
Немедле отвлеч!
   Поднима, иду к палат. Хорошо бы еще что-то поймать на свой видео.
О, на ловца и зверь бежит... да какой! Сам генерал констру Бекасов,
изнывая от ничегонеде и ожида, прогулива по меже между молодыми
подсолну и молодой кукуру, делает размино движе: повороты
корпуса вправо и влево, ладони перед грудью, локти в стороны. Ать-ать вправо,
ать-ать влево!.. Как не снять. Нацелив объекти, пускаю пленку.
Удаляе. Поворот обратно. Останавлив скандализир:
   - Эй, послу! Кто вам позво?
   Я снимаю и эту позу, ошеломле лицо, опускаю видеомагни:
   - Извин, но... мне нужно.
   - А разреше спрашив - не нужно?! Кто вы такой? Уж не корреспо
ли, чего доброго?
   - Нет... - Я в замешател: не знаю, в какой мере я могу объяс
Бекас, кто я и зачем это делаю.
   - Тс-с, тихо! - Артур Викторо, спасибо ему, всегда оказыва в нужном
месте и нужное время. - Это, Иван Владимир, наш Саша, Алекс
Романо. Он отправи в прошлое, чтобы исправ содеян. Ему делать
можно все, а повыш на него голос нельзя никому.
   - Вон что!.. - Теперь и Бекасов в замешател, ему неловко, что налетел
на меня таким кочетом; смотрит с уважен. - Тысячу извине, я ведь не
знал. Пройт так еще? Могу исполн колесо, стойку на руках - хотите? Ради
такого дела - пожалуй, снима.
   - Нет, спасибо, ничего больше не надо.
   Конечно, занятно бы погляд, как знамени авиаконстр проход
колесом и держит стойку, но мне это ни к чему: эти движе симметр во
времени; только и того, что в обрат прокручив колесо будет не справа
налево, а слева направо. А его ходьба с поворот да ошеломле лицо - это
пригоди.
   - Са-ша! - Багрий полководч жестом направл меня обратно на обрыв.
   Иду. Почему, собстве, он нацелив меня на годовой заброс? А ну, как
сейчас выясни, что это дивер, взрывча кто-то сунул... Тогда все
меняе, заброс на сутки, даже на часы?.. Нет. Второй самолет упал так, вот
в чем заков. Одной констру и с одного завода. Слабина залож при
изготовл, а то и в проекте.
   Снова ложусь над обрывом в том месте, где примял траву. Стало быть,
будущее для меня - в прошлом. Год назад... это были послед недели моей
работы в том инстит. Я созна, что не нашел себя в микроэлектр,
маялся. Даже раньше времени ушел в отпуск. А сразу после отпуска меня зацапал
Багрий-Багреев, начал учить драить и воспиты. Так что эти отрезки моей
жизни наполн содержа, менять которое накла... Отпуск? О, вот
зацепка: шесть дней на Проне - есть такая река в Белорус. Шесть дней,
которые я хотел бы переж еще раз. Только целиком-то теперь не приде...
Первые дни - финиш заброса, послед - просвет. Даже не послед, а все три
дня от момента встречи с Клавой пойдут под просвет. Да, так: там с ней у нас
все начал и кончил, никаких последс в моей дальней жизни это не
имело - содержа этих дней можно измен.
   Жаль их, этих трех дней, конечно. А ночей так еще больше. Впрочем, в
памяти моей тот вариант сохрани. А то, что из ее памяти он исчез, даже
и к лучшему. И для меня тоже: снимае чувство вины перед ней. Все-таки, как
говорят в народе, обидел девку. Обидел, как множес мужчин обижает многих
женщин и девушек, ничего нового - а все нехор.

V. ЦЕЛЬ ТРЕБУЕТ ГНЕВА

   Похоже, что эти четверо внизу что-то нашли: собрал вместе, осматри,
живо жестикули. Двое с найденн предмет быстро направля вверх,
двое остаю там, собир свои приборы.
   Я тоже поднима, иду к палат: наступ то, что и мне следует знать
доскона. Двое поднима из-за края косог: первым долговя,
немоло, с темным морщини лицом руководи поиско группы, за ним
другой - пониже и помол. Оба несут серые обломки, аккура оберн
бумагой.
   Бекасов прогуливаю все там же, при виде их резко меняет направл и
чуть не бегом к ним:
   - Ну?
   - Вот, Иван Владимир, глядите, - задыхающ голосом говорит старший
поиско, разворачи бумагу. - Этот из кабины достали, этот выкоп под
правым крылом. А. этот, - он указыв на обломок, который держит его
помощ, - в трехс метрах на север от самол валялся. И ступицы будто
срезан.
   - Ага, - наклоня он, - значит, все-таки винты!
   Я тоже подхожу, гляжу на обломки, это лопасти пропелл - одна целая и
два куска, сужающи нижние части.
   - Да винты-то винты, вы погляд на излом. - поиско подает Бекасову
большую лупу на ножке.
   Тот склоняе еще ниже, смотрит сквозь лупу на край одного обломка,
другого - присвисты:
   - А ну, все под микрос!
   И они быстрым шагом направля в шатер; я за ними. Возле входа курят и
каляк главный инженер Николай Данило, нач-цеха винтов Феликс Юрьевич и
Лемех. При взгляде на то, что несут поисков, лица у первых двух сразу
блекнут; главный инженер даже роняет сигар.
   - Похоже, что винты, - говорит на ходу Бекасов.
   - Что - похоже? Что значит: похоже?! - высоким голосом говорит Феликс
Юрьевич, устремл за ним в палатку. - Конечно, при таком ударе все винты
вдребе, но это ни о чем еще не говорит... - Однако в голосе его - паника.
   В палатку набивае столько людей, что станови душно; на лицах у всех
испар.
   - Сейчас посмот! - старший поиско группы крепит зажим на столике
металлографич микроск все три обломка, подравни так, чтобы места
излома находил на одной линии; включ подсве. В лучин их изломы
сверк мелкими искорк-кристалли.
   Поиско склоняе к окуляру, быстро и увере работ рукоятк,
просматри первый обломок... второй... третий... возвращ под объектив
второй... Все сгрудил за его спиной, затаили дыхание. Тишина
необыкнов. Я замечаю, что средний кусок лопасти почти весь в чем-то
коричн-багро. Засох кровь? Это, наверно, тот, что достали из кабины.
   Поиско распрямля, поворачив к Бекас:
   - Посмотр вы, Иван Владимир: не то надрезы, не то царап - и
около каждой зоны усталос деформа... - и уступ тому место у
микроск.
   - Какие надрезы, какие царап?! - Феликс Юрьевич чуть ли не в истер.
- Что за чепуха! Каждая лопасть готов винта перед транспортир на
склад оборачива клейкой лентой - от кончика до ступицы! Какие же могут
быть царап?!
   - Да, - глухова баском подтверж главный инженер. - А перед
установ винта на самолет целостн этой ленты мы провер. Так что
неотк вроде бы...
   - Ну, а что же это по-вашему, если не надрез?! - яростно поворачив к
ним Бекасов. - У самой ступицы, в начале консоли... хуже не придума!
Глядите сами.
   - Позвол! - началь цеха приник к объект, смотрит все три
обломка. Это очень долгая минута, пока он их смотрит. Распрямля,
поворачив к главн инжен; теперь это не мужчина "кровь с молоком" -
кровь куда-то делась, лицо белое и даже с проси; и ростом он стал пониже.
- О боже! Это места, по которым отрез ленту...
   - Как отрез? Чем?! - Бекасов шагнул к нему.
   - Не знаю... Кажется, бритвой. Кто как... - И голос у Феликса Юрьев сел
до шепота. - Это ведь опера не технологич, упаково, в техно
просто напис: "Обмот до ступицы, ленту отрез".
   ...Даже я, человек непричас, в эту минуту почувств себя так, будто
получил пощеч. Какое же униже должен был переж Бекасов, его
сотрудн, сами заводч? Никто даже не знает, что и сказать, - немая сцена,
не хуже чем в "Ревиз".
   Заверша эта сцена нескол неожида. Лемех выступ вперед, левой
рукой берет Феликса Юрьев за отвор его кримплено пиджака,
отталки за стол с микроск - там посвобо - и, придерж той же
левой, бьет его правой по лицу с полного размаха и в полную силу; у того
только голова мотае.
   - За Диму... за Николая Алексее!.. За этих... - Голос Петра Денисо
перехваты хриплое рыдание и дальше он бьет молча.
   У меня, когда я смотрю на это, мельк две мысли. Первая: почему Артур
Викторо не вмешае, не прекра избие, а стоит и смотрит, как все?
Не потому что жаль этого горе-начальн, нет - но происхо эмоциона
укрепле данного вариа в реально, прибавля работа мне... Багрий
не может этого не знать. Вторая: раз уж так, то хорошо бы запечат
видеома, чтобы обратно крутн при старте - шикар кульминац
момент. И... не поднял у меня рука с видеома. Наверно, по той же
причине, по какой и у Артур не поверну язык - прерв, прекрат.
Бывают ситуа, в которых поступ расчетл, рациона - неприли;
эта была из таких.
   - Хватит, Петр Денисо, прекрат! - резко команд Бекасов. - Ему
ведь еще под суд идти. И вам, - поворачив он к главн инжен, - ведь
и ваша подпись стоит на технока упако? - он уже не назыв главного
инжен по имени-отчес.
   - Стоит... - понуро соглаша тот.
   - Но я же не знал!.. И кто это мог знать?!.. - рыдает за микроск
начцеха, отпущен Лемехом; теперь в его облике не найдешь и призн
молока - спелый. Хороши бывают кулаки у летчи-испытат. - Хотели как
лучше!..
   Я специал по прошл, но и будущее этих двоих на ближай шесть-семь
лет берусь предска легко. И мне их не жаль.
   ...Хоть по образов я элект, но великую науку сопро, после
которой женит можно, нам читали хорошо. И мне не нужно разжевы, что и
как получил. Сказано было достато: "надрез" и "усталос деформа".
Конечно, надрез на авиале, прочней и легком сплаве, из котор делают
винты самоле, от бритвы, обрезаю липкую ленту, не такой, как если
чикнуть ею по живому телу, - тонкая, вряд ли замет глазу вмятина. Но
отличие в том, что на металле надрезы не зажив - и даже наобо.
   Нет более тщател рассчитыв деталей в самол, чем крыло и винт;
их считают, моделир, испытыв со времен Жуковск, если не раньше.
(Сейчас в конструкто бюро, наверно, их просто подбир по номогра;
считают только в курсо работах студе авиаву.) Ночами ревут, тревожа
сон окрест жителей, стенды с двигате или аэродинамич трубы, в
которых провер на срок службы, на надежно в самых трудных режимах винты
разных констру; по этим испытан определ и лучшие сплавы для них.
Лопасти винтов полир, каждую просвечи гамма-лучами, чтобы не
проскоч незамече никакая ракови или трещи.
   А затем готовые винты поступ на упако: центриров укреп каждый
в отдель ящике, а перед этим еще обмот лопасти для сохране полир
клейкой лентой. Послед, наверно, не очень нужно, - "хотели ж как лучше".
О, это усердие с высуну языком! И резали эту ленту, домотав ее до ступицы,
теткиупако - кто как: кто ножниц, кто лезвием, а кто опасной
бритвой... когда на весу, когда по телу лопасти... когда сильней, когда
слабей, когда ближе к ступице, когда подал - а когда и в самый раз, в
месте, где будут наиболь напряже. Не на каждой лопасти остал опасные
надрезы, не на каждом винте и даже далеко не в каждом самол - их немного,
в самый обрез, чтобы случал по катастр в год.
   Одному из четырех винтов этого пассажирс БК-22 особе не повезло:
видно, тетка-упаковщ (мне почему-то кажется, что именно пожилая тетка с
нелег характе) была не в духе, по трем лопас чиркн с избыт,
остав надрезы. И далее этот винт стави на самолет, начин работ в
общей упряжке: вращат с бешеной скорос, вытягив многото махину
на тысячи метров вверх, за облака, перемещ там на тысячи километ... и
так день за днем. Изгибы, вибра, знакоперем нагру, центроб
силы - динамиче режим.
   И происхо не предусмотр ни расчет, ни испытан: металл около
надре начин течь - в тысячи раз медлен густой смолы, вязко слабеть,
менять структ; те самые усталос деформа. Процесс этот быстрее всего
идет при полной нагру винтов, то есть при наборе высоты груженым
самоле. А на сегодня подъеме, где-то на двух тысячах метрах, он и
закончи: лопасть отломил.
   Далее возмо вариа, но самый вероят, по-моему, тот, что
достоин бекасов констру: те встре вращающ на общей оси
винты, которые хвалил Лемех (повыше устойчив, маневренн, тяга), -
обратил в свою противополо. Эта лопасть срубила все вращающ
встре за ней; в этой схватке погибли и все перед лопасти. Что было с
винтами на другом крыле? Что бывает с предел нагруже-канатом, половина
жил котор вдруг оборвал? Рвутся все осталь. Особе если и там были
лопасти с подсечк.
   Разлета со скорос пушеч снаря, обломки лопас крушили на
пути все: антенну, обшивку, кабину... Самолет - может быть, уже с мертвым
экипа - камнем рухнул на землю.
   Я додумы свою версию - и меня снова душит униже и гнев. Черт побери!
Вековой опыт разви авиации, усилия многих тысяч специали,
квалифициро работни - и одна глупо все может перечерк... да
как! Тех теток под суд не отдадут - за что? Напис "отрез", они и
резали. Не топором же рубили. А этих двоих отдадут - и поделом: на то ты и
инженер (что по-француз значит "искус", "искус человек"). чтобы в
своем деле все знать, уметь и предвид.

   - Но... э-э... Виктор Артуро, - несчаст Феликс Юрьевич даже
перепу имя-отчес Багрия; приближа к нему, - вы говор... все
можно переве обратно, в возможн, да? А за возможн ведь не судят...
а, да? - и в глазах его свети такая надежда выпутат, которая мужчине
даже и неприли.
   - А вы получ сполна за тот самолет, - брезгл отвеч Багрий и
отворачив.
   Бекасов быстрым шагом направля к выходу.
   - Куда вы, Иван Владимир? - оклик его шеф.
   Тот останавлив, смотрит на него с удивлен (ну, не привык человек к
таким вопро), потом вспомин о своей подчиненн.
   - К рации.
   - Зачем?
   - Дать распоряж по всем аэродро, чтобы ни один самолет не выпус
в воздух без прове винтов... неужели непоня!
   - Не нужно вам отдав такое распоряж, Иван Владимир, - мягко
говорит Багрий. - Вы уже отдали его. Одиннад месяцев назад.
   - Даже?! - лицо генераль конструк выраж сразу и сарказм, и
растерянн.
   - Да, именно так. Ваша работа здесь кончил, начинае наша. Поэтому
как старший и наибо уважае здесь подайте пожалуй, пример осталь:
примите инъек... Федя! - повыш голос Артур Викторо. В палатку входит
наш техник-санитар Федя, здоро-брюнет с брюзгли лицом; он в халате, в
руке чемодан-"дипло". - Это усыпляю. Потом вы все будете достав
по своим местам.
   Бекасов подним темные брови, разво руками, выражая покорн
судьбе.
   Федя раскрыв свой "дипло", выклады восемь заряжен желтой
жидкос шприцев, вату, пузырек со спиртом, обращае ко всем и ни к кому
густым голосом:
   - Прошу заверн правый рукав.
   - Пошли! - Трогает меня за плечо Багрий. Мы выходим из шатра. Усыпл
участни и доста их по местам - дело техники и наших техни. А у нас
свое: заброс.

   - Чувству, как я тебя нагру: и он-то, Бекасов, обо всем
распоряд, и у других самоле нет таких рисок на винтах, и эта
катастр - все на тебе. Все зависит от сообще, которое ты понесешь
сейчас в прошлое. Так что о старте ты излишне беспоко. Старту, как
почто голубь, с первой попытки! Думать надо о другом...
   Сейчас полов первого; четыре с полови часа от момента падения БК-22.
Небо в белых облаках, погода вполне летная - так что в аэропо, где ждут
самол, объяв о задер рейса не по погод услов, а по техниче
причи. Так оно в общем-то и есть, эту причину мне и надо устран.
   Я уже отдал техни видео; они там перематы, наскоро
просматри, монтир снятое мной вместе с прочим для прокручив в
камере. Я уже прогло первые табле петойля: от этого любой звук - и
голос Багрия, и шелест травы под ветром - кажется реверберир, а
зритель впечатл в глазах задержива куда дольше, чем я смотрю на
предмет, накладыва друг на друга послесвече... Мы с Артур
прохажива по меже и над обрывом. Он меня накачив:
   - ...о специф далек заброса. Неспро я тебя настраи на общность
и отреше: ты пойдешь в прошлое по глуби своей памяти, по самым глубинам
созна. Прислуш к течению времени, пойми его: все, что ты чувств
обычно - от ударов сердца до забот, от блеска солнца до дыхания ветра - лишь
неоднород единого потока, поверхнос волне, а не ясная глубина
его. Проника же этой общей яснос, чувст сути - ибо ты пойдешь там,
где есть память, но не о чем помнить, есть мысль, но не о чем думать, есть
понима, но нет понятий. В ближних забро этого почти нет, старт
смыкае с финишем - а в таком, как сейчас, иначе не пройти. И надо будет
слиться с Единым, не потеряв себя, преврати в общно, не забыв о
конкрет, о цели, ради которой послан...
   Голос у Багрия сейчас грудной, напевно-трубный - так мне кажется. Он
сейчас не говорит, а прориц:
   - Две крайно, две опасно подстере тебя. Переход от зуда
поверхнос впечатл в состоя самоуглубле, а затем еще дальше,
к отреше от качеств, от приятн и неприят, от горя и радости - он
сам по себе приятен и радос, таков его парад. Настол приятен и
радос, что помножь наслажд любовью на наслажд от сделанн тобою
велик откры да на радость удачи, на наслажд прекрас музыкой и
прекрас видом... и все будет мало. Это состоя индийцы называют
"самадхи", европе прошлых времен назыв "экстаз"... и его же - самые
грубые формы - наши с тобой современ часто назыв словом "балдеж". И у
тебя может возникн желание углуб и затян подол это состоя,
даже навсе остат в нем. Так вот, помни, что это гибель - для дела и для
тебя. Там, - он махнул рукой в сторону реки, - остане то, что и есть, а в
камере найдут твой труп с блаженносумас улыбкой на устах и
кровоизли в мозгу. Так что... - Артур Викторо сделал паузу,
улыбну, - в отличие от тех нынеш юношей и девиц, которые следуют
лозунгу: "Неважно от чего, но главное - забалд!" - для тебя главное: не
забалд. Прими-ка вот еще табле!
   Глотаю. Запиваю собстве слюной. Сегодня я ничего не ел, кроме пилюлей:
перед стартом нельзя, пищевые проце могут помеш.
   - Теперь о другом. Отрешит от этого состоя ты можешь только через
углубле понима его смысла, то есть - поскол это концент радости
и удовольс - через понима объектив смысла радости, смысла приятных
ощуще. Ты поймешь его, убедиш, что он до смешн прост... и
почувств себя богом: такими ничтожн, вздорн покажу все
стремле людей к счастью и наслажде, запутыва их иллюзи целей,
ложными качеств. Ты почувств себя приобще к мировым процес,
частью которых являе жизнь Земли и наша, - к процес, которых люди в
погоне за счаст и успех не поним... И там, на ледяных вершинах
объективн, может возникн настрое: если так обманч все "горя" и
"радости", сомните цели и усилия - стоит ли мне, олимпи, вмешива в
эту болта своими действи... да и возвраща в нее? При отсутс
качеств и беда не беда, и катастр - не катастр. Это тоже гибель дела и
твоя, из камеры выйдет хихикаю идиотик, не помня, кто он, где и зачем.
Багрий, помол, продол: - Уберечь от этой крайно тебя и должно
понима, что да - стоит, надо действо и вмешива, в этом твое
жизнен назначе. Два противоборст проце идут по Вселен:
возраст энтро - и спада ее; слякот аморфно, угаса - и
приобрет миром все большей выразитель и блеска. Так вот, люди - во
второй команде, в антиэнтроп. И мы, Встречн, причас к процессу
блистател самовыраж мира. В этом космиче дейст мы заодно со
всем тем и всеми теми, кто и что создает, и против всего того и всех тех, кто
разруш!.. Ну-ка, заверни рукав.
   И Багрий, раскрыв коробо со шприцом, вкатыв мне в вену пять кубиков
безболезн растекающ в крови состава. Это "инъек отрешенн" - и
первое дейст ее оказыва в том, что я перес различ краски, цвета.
Мир для меня при этом не бледн, не тускн - он представл передо
мной в таком великол свето перехо и контрас, какие наш слишком
послу влияю от яркос, аккомодир зрачок обычно не восприни.
В сущно, этот эффект - чувстве понима моей нервной систе, что
свето волны разной длины - не разных "цветов". Так начинае для меня
отрица внешн, отрица качеств - коих на самом-то деле и нет, а
возник они от слабо нашей протопл, неспосо объять громадн
количеств града и диапазо явлений в материи.
   - Артурыч, - говорю я (мой голос тоже ревербери), - так все знать,
поним... и вы еще отрица, что вы из будущ!
   - Опять за свое?! - гремит он. Останавлив, смотрит на меня. - Нет,
постой... похоже, ты всерьез? - Ну! - Что ж, надо объясни всерьез... Ты
там, я здесь - мы одно целое, между нами не должно остат ничего
недосказа. Пусть так! - он достает из внутрен кармана пиджака
пакетик из темной бумаги, из него две фотогра, протяги мне. - Была бы
живая, не показал бы - а так можно. Узнаешь?
   Я смотрю верхнюю. Еще бы мне, с моей памятью, не узнать - это та,
сгорев в кислоро камере. Снимок в деле, что я листал утром, похуже
этого, но и тогда я подумал: эх, какая женщина погибла! На второй фотогр
она же в полный рост - на берегу реки, на фоне ее блеска и темных дерев,
согну ветром ивовых кустов - нагая, со счастли лицом и поднят к
солнцу руками; ветер относит ее волосы. И как красиво, слепяще прекра ее
тело! Мне неловко рассматри, я переворач снимок другой сторо; там
надпись: "Я хотела бы остат для тебя такой навсе".
   - Да, - говорит Багрий, забирая фотогра, - такой она и остал для
меня... на снимке. А я был бы не против, если бы она, Женька, портила себе
фигуру, толст, рожая мне детей, выкармл их... соверше не против!
Кому была нужна ее смерть - смерть из-за того, что не постав бесконта
реле?.. Вот это, - он смотрит на меня, - а не знания из будущ, которого
еще нет, пробуд меня, пробуд гнев против всеси времени, бога
Хроноса, пожираю своих детей, против нелепой подоночн случая, низости
ошибки, тупости, незна... всего хватающ за ноги дерьма. Горе и гнев -
они подви меня на изыска, помогли постро теорию, постав первые
опыты, найти и обучить вас. Цель требует гнева, запомни это! Пусть и тебя в
забросе ведет гнев против случивше здесь, он поможет тебе минов те
опасно. Люди - разум сущес, и они не должны погиб нелепо,
случа, а тем более от порожде ума и труда своего. Иначе цивилиз
наша нелепа и грош ей цена.
   Он помол, пряча фотогра в пакет и в карман.
   - Теперь тебе нетру понять и то, почему я не хожу в серьез забросы и
в этот посылаю тебя... хотя, казал бы, кому как не руководи! Именно
потому, что я не из будущ, настол не из будущ, дорогой Саша, что
слабее тебя. Вот, - он тронул место, куда спрятал фотогра, - "зацепка" -
домина, которая по силе притягатель для меня превосх все
осталь. До сих пор не могу смирит, что Женьки нет. И в забросе, в том
особом состоя, против опаснос котор я тебя предостер, не
удерж, устремл сквозь все годы туда, где она жива... ведь ради этого
все и начинал! А там, чего доброго, и не пущу ее на тот опыт в кислоро
камеру - или хоть добьюсь, чтоб сменили реле. А это... сам понима, какие
серьез непредсказ измене реально могут произо. Вот, я сказал
тебе все. А будущ, Саш, еще нет, не дури себе голову. Будущее предс
сделать - всем людям, и нам, и тебе сейчас.
   Мне стыдно перед Артуром Викторов и немного жаль того ореола, который
окружал его в моих представл. Но я сразу понимаю, что и ореол
сегодняш челов, который даже горе свое сумел обрат в творче
силу, постиг новое и с его помощью дерется против бед человече яростно и
искусно, - ничем не хуже. Да и все-таки он немного из будущ, наш
Багрий-Багреев-Задунай-Дьяво: где вы сейчас найдете начальн,
который говорил бы подчинен, что тот сильнее его и справи с делом
лучше?
   -Все, время! - шеф взгляды на часы. - Точку финиша наметил?
   - Да. Здесь же в 15. 00.
   - Хочешь убедит? Не возра. Что-нибудь нужно к тому времени?
   - Рындиче. С пивом и тарань.
   - Пожела передам, пришлю... если он управи. Должен... - Сейчас
Багрий без юмора приним мои пожела. - Все. Ступай в камеру!
   В камере моей ничего особенн нет. Никакие датчики не нужно подсоед
к себе, ни на какие приборы смотр - только на стены-экраны да на потолок:
по нему уже плывут такие, как и снаружи, облака, только в обрат сторону.
Не прибо приде идти вверх по реке моей памяти - мне самому. Есть
пультик на уровне груди (ни кресла, ни стула в камере тоже нет, я стою -
стиль Багрия!) - ряд клавиш, два ряда рукоя: регулиро поток обратной
информа, который сейчас хлынет на меня - темп, яркость, громко... И вот
- хлынул. Пошли по стенам снятые мною кадры: пятками и спинами вперед
приближа, поднима по склону поисков с оборудова. У Ивана
Владимиро Бекас ошеломле выраже лица сменяе спокой; он
тоже пятится со смешн повороти вправо-влево, удаляе - и мы более не
знакомы. Далее уже не мое: тугой гитар рев двигате набираю высоту
самол, небо-экран над головой очищае ускоре от обратн бега
облаков - и обрат речь, молодой мужской голос:
   - Вортем ичясыт евд уртемит оп. Яанчи тсоми. Срук ан илгел.
(Легли на курс. Видимо отлич. По альтиме две тысячи метров.)
Послед сообще борт-радиста - первое для меня. Он летит, набирает
высоту, самолет БК-22, исполня рейс 312. Многие пассаж уже отстег
ремни (я так и не застегив при взлете, только при посадке), досасы
взлет леденцы, начин знакоми, общат... А в правом перед винте
надрезы под тремя лопаст становя трещин. - Ачясыт атосыв... (Высота
тысяча...) - Оньлам илете... (Взлет нормал...) А вот еще и не
взлет: хвостом вперед катит с ревущ мотор самолет по глади взлетной
полосы, замед ход, останавлив (в динами: "Юашер телзв..."
"Вотог утедзв ок..." - "Ко взлету готов", "Взлет разре"), после паузы
рулит хвостом вперед к перрону аэровок. Хороша машина, смотри - даже и
хвостом вперед. И неважно, что это не тот БК-22 (достал Артурыч, наверно,
видеоза репорт об откры рейса) и не те пассаж хлынули из
откину оваль двери на подъеха лестн - быстро-быстро пятятся вниз
с чемодан (я поста рукоя на "ускоре")... все это было так же.
   Сейчас многое уже неважно, обрат прокручив стирает качеств
разли с видим. Пяться, сникай, мир качеств! Я чувст себя сейчас
пловцом- ныряльщ в потоке времени, реке своей памяти. В глубину, в
глубину!.. И вот уже не на экранах - в уме, обрат ощуще сегодня
утра: я бреюсь - из-под фрез электробр появляе рыжева щетина на
моих щеках; я курю первую сигар - и она наращива! Идет в ощуще
обрат движе пищи во мне и многое другое шиворот-навыво... только всё
это то, да не то, обычн смысла не имеет. Я вырва из мира (мирка)
качеств на прост Единого бытия - и теперь не сущес с полусеку
интерва одновремен, а вся лента моей памяти по самый ее исток. Дни и
события на ней`тол зарубки, метки: одни глубже, другие мельче - вот и вся
разница.
   ... Далее было все, о чем предупр Артур Викторо, и много сильных
пережив сверх того - все, о чем трудно рассказы словами, потому что
оно глубже и проще всех понятий. Я уверну от Сциллы всепоглощ
экстаза-балдежа глубин открове в себе, насты и грубо вникая в природу
его; так сказать, поверил алгеб гармо с помощью шуробалаган
вопроса: а кто ты такой?!
   И постиг, и холодно улыбну: радость и горе, все беды и неудачи
человече были простень дифференци неслож уравне. Что мне в
них!.. Так меня понесло, чтобы ударить о Харибду отрешенн и отриц
всего. Но я вовремя вспом о цели, о гневе, о противоборст вселен
процес выразитель и смеше, в которых ты ничто без гнева и воли к
борьбе, без стремле постав на своем - щепка в бурля водовор. И,
поняв, приобщи к миров проце роста выразитель. Хорошо
приобщи: понял громадн диапаз выразитель во Вселен -
пустота и огнен точки звезд, почувств громадн клокочу напора
времени, несущ миры со скорос света... и даже что созидател усилия
людей - одно со всем этим; малое, но той же природы.
   И то порожде ума и труда людей, ради котор я пру, бреду, лечу
обратно, от следст к причи, тоже принадл к звезд выразител
мира. Мне нужно отнять его у проце смеше.
   И была ясная тьма, тишина, полет звезд. А потом адские звуки: топот, гик,
ржанье... И опять ясная тишина ночи.

VI. ДЕНЬ ВО ВТОРОЙ РЕДАКЦИИ

   Звезды над головой. Темная стена леса позади. Я сижу на наклон берегу,
на чем-то белом; пластик просты - посте на траву от росы. Внизу
гладкая, но подвиж полоса, размыто отражаю звезды, - вода. Река.
Изредка слышны вспле рыб - негром, подчеркив тишину.
   Светящи стрелки часов показыв начало двенадца. Да, но какой
день? Были две похожие ночевки подряд: на Басе, потом на Проне. (А имеет ли
значе, какой день? И все дни? Вся эта смешная, мелкая конкретн?.. Это
отзвуки только что пережит сверх-заброса; мне еще долго возвраща в
челов, в свой полусекун белко комочек.)
   Ни огонька до горизо. Там, внизу, должны быть кусты и поймен луг. А
звезд-то наверху, звезд - сколько хочешь! (Пуст и огнен шары звезд -
картина выразител разделе материи, которая всегда у нас перед
глазами... Не надо теперь об этом.)
   Вдруг тишину разрыв ржанье, гик, топот многих копыт за рекой. Кто-то
гонит лошадей, завывая, улюлю в ночи. Я даже вздраги - и успокаив:
теперь все ясно, я уже на Проне. Конец второго дня моего путешес. (И тот
раз я вздрог от гвалта, подумал, что, наверно, мальчи так гонят табун в
ночное. Но теперь я знаю, что хулига довол ветхий стари: утром он
перего лошадей на эту сторону, попро у меня закур.)
   И снова тишина, изредка нарушае лошади фыркан. Прежнее чувство
ребяч жути охватыв меня, как всегда при ночевке на новом месте: за
спиной лес - кто-то из него выйдет? Рядом дорога к броду - кто-то по ней
пройдет или проедет?.. Хотя и знаю теперь, что до утра никто не проедет и не
появи.
   "Тогда и "теперь" - разли не по времени, по знанию. Я не раз вспом
свой поход по Проне, мечтал как-нибудь пройт здесь еще. А теперь получ
даже интерес: путешес не только по прежним местам, но и по тому же
участку 4- мерного контину - все события, все происше со мной как бы
включае в пейзаж. (Меня все еще заносит: контин... слово-то какое
против! Дети, услышав такое, говорят: "А я маме скажу!") Немного жаль, что
я слишком точно попал, к кануну дня треть... и последн теперь; меня
лошади бедлам "призем" здесь. Первые два дня были хороши - дни простого
бездумн счастья: я шел по лугам и вдоль кромки леса на высоком берегу,
купался в чистой теплой воде, глядел на рыбешек, лежа на обрыве над
кругове, бескоры прикармл их кусочк хлеба. Сейчас конец июня,
время сенок; колхозн на лугах ставили стога - шлемы древнеру
витязей - и холодно смотр на мою празд фигуру в белом чепчике и с
рюкза на одном плече; я на них, впрочем, так же - людей и в городе
хватает.
   Место для ночлега я выбрал, как всегда предпо красоту удобст: копны
здесь нет. Я уже отужи, сварив на косте из шишек суп из полов
горохов концент, а затем чай. Пора укладыва.
   Вытягив на пластик просты, рюкзак под голову, укрыв
пиджа, закури, пускаю дым к звездам - и мысле редакти завтра
день.
   ...Принцип - вариа реально должны отличат как можно меньше одна
от другой - не исключ для нас возможн исправл в забро свои
промахи и глупо; попутно, разумее, не отвлека от основ цели. У
нас была дискус на этот счет - с привлече произвед А. Азимова
"Конец Вечно" и Р. Брэдб "И грянул гром"; но мы решили, что почте
авторы, доказы, что от переложен с полки на полку ящика с
инструмен могут на века задержа космиче полеты. или что от
раздавле в каменноуго периоде бабочки может в совреме
Соедине Штатах получит фашизм, - перегн. Связь причин и следс
далеко не так поверхно и не столь жестка. Да и так подум: мы
отправля в прошлое, чтобы исправ ошибки, дурь людей и стихий - зачем
же делать исключе для собстве!
   А в походе по новой местно без ляпусов не обходи. Перво-наперво
утром, умыва возле брода, я забуду мыло и мыльн... Забыть и на этот
раз? Да. Это не требует движе да и мыльн слова доброго не стоит; пусть
лежит на песочке. Дальше: выпад обиль роса, я буду идти по лугу в
кроссов, пока они не раскис - и только потом догада снять их.
перекин, связав шнурк, через плечо, чтобы сушил. Теперь я сразу их
понесу на плече, пойду босиком. Часах в трех пути отсюда, за линией
высоковол перед, нелег занесет меня внутрь многокиломе
подковообр старицы - и заболоче, какую не переплы; я буду долго
блужд внутри подковы: сначала пойду влево, через пару киломе
переду, поверну вправо... кошмар. Полагаю, что от того, что я теперь
обогну ее издали справа, едва завидев кайму кустов, у америка тоже
историче потрясе не случи.
   Потом, в одиннадц часу, будет привал у того роднико ручья. Там все
пусть остане без измене: я буду лакомит водой (ах, какая там вода!),
ладить костер для горохов супа и чая - но приплы два рыбака, живо
отгово меня, и я буду есть с ними уху из только пойман подус. Ах,
какая будет уха: жирная, вкусная, с лучком - и в волю... еще и с собой мне
рыбину дадут! У меня заранее слюнки наворачив.
   Еще часа через два пути я выйду к бывшему болоту - осушенн полю в
крупных кочках. С бугра оно будет видно целиком: неболь, с килом до
сосенок на песках; и хотя дорога его огибала трехкиломет извивом, я
рассужу, что она для колесн транспо, а у меня-то ведь ноги... и попрусь
напря. Этот"прямой" килом мне будет стоить восьми: на кочках я не
сделаю двух одинако шагов кряду, перепры, сначала перекид рюкзак, с
десяток дренаж канав - да еще взопрею от жары и тяжелой работы, и вокруг
лица будет виться туча мух, кусачих тварей... Так что дудки, на этот раз
пойду в обход.
   А еще три часа спустя, перед дерев .на высоком берегу я встречу двух
девушек... и дальше начне вариант. Жаль прежн, который перей в
катего нереализов возможн, - но я здесь по делу, а не для своего
удовольс, по серьезн делу.
   А теперь спать!
   Под утро посвеж, продрог. Развел косте из сбереже сухими в
целлофан мешочке еловых шишек, взбод себя крепким сладким чаем. На
восходе солнца через реку переб на эту сторону табун со старич на белой
кляче впереди. Он угости у меня сигаре, крепко обложил своих живот и
исчез с ними на лесной дороге. А я собра, перешел брод на луговую сторону
и двинул босиком по росе. Кроссо болтал за спиной.
   Солнце поднима в ясном небе. Ковар старицу я заметил издали, взял
вправо. Вышел к широк плесов изгибу Прони: туман плыл над гладкой
водой, под обрывом на том берегу водово медле кружил хворост. Мне
нужно теперь на тот берег. Техника перепр нехит: разде догола,
одежду и рюкзак в пластик мешок, завязал его концом длинн шнура,
другой конец его захлест петлей себе через плечо - мешок в воду и сам туда
же. До противополо берега было метров пятьде, но - так ласково
приняла меня утрен, туманящ от запасен тепла, чистая вода, что я
плыл, букси мешок, вниз по течению добрый килом - наслажд.
   Вышел, оделся, шел далее по высок берегу мимо красно-стволь сосен
вдоль полуобвалив, засыпан хвоей бесконеч окопа времен войны.
Река вольно петляла по широкой пойме: уходила к деревне, серев избами на
другом краю ее, возвраща, текла ровно внизу, потом вдруг, совершив
пируэт, описыв загогул, похожую на человеч ухо, снова возвраща.
Я шел, дышал чистей возду, вникал в посвистыв птиц над головой,
смотрел на реку и небо - благодушест.

   Ах, Проня, радость моя - один я тебя понимаю! Геогр скажут, что этот
поворот обратно ты соверш потому что такой уклон, уровень дна... как бы не
так! Это ты текла, текла и - бац! - вспомн, что нужно что-то погля
позади, у того края долины, или подмыть там берег с наклоне осиной или
что-то еще - и пошла обратно. Сделала свое - вернул. Я сам такой, Проня,
река моя, поэтому мы с тобой и свои в доску.
   ...Что-то в рюкзаке давило мне правую лопатку. Снял, развя, посмот:
те полкирп горохов концент, которые я так и не употре. Э,
прият, мало того, что я тебя несу, так ты мне еще спину давишь!..
Размахн с обрыва - желтый комок улетел на серед Прони. Кушайте его вы,
рыбы, поправляй. А я уж лучше вас.
   Но стоп! Я опере график. За этим поворо реки начну заросли
орешн, а сразу за ними - тот ручей. Там мне надле быть в начале
одиннадца, а сейчас девять с минут. Это из-за обхода той старицы - да
и вообще по знако дороге шагае быстрей. Самое время искупат на этом
пляжике-мыске...
   К ручью прихожу в 10.05. Чистей вода течет по ложу из песка и камешков
среди травяни берегов с кустами; в киломе отсюда, где ключ выходит из
земли, стоит деревян крест, прикры по здешн обычаю от дождей углом
из дощечек. Святая криница. Меня всегда удивл чудо родни: из земли - из
грязи, собстве, - течет вода, чище, вкуснее, настоя которой не
бывает... Становл на колени на бережок, склоня, зачерпы, ладон,
пью. Ох, вода! Сажусь, достаю из рюкзака алюмини кружку, зачерпы, пью
еще. Ну, и вода! Вина не надо. Впечатл такое, будто она не через пищевод
и желудок, а прямо от рта расходи по всем мышцам и клеткам тела, напол
их бодрой свежес. От холода ее слегка залом зубы. Передох. Ну-ка еще
круже. Эх, и вода.
   Снизу по реке донося гупаю удары. Это приближа моя уха. Рыбаки
промысл, от колхоза - они ставят сеть (сейчас за ближним поворо),
разъезжа в лодках и, ударяя по воде ботал, загон рыбу. У них норма
30 килогр в день. да и себе же надо... Давайте, давайте, ребята!
   Для декор я все-таки вырезаю из ореха две рогул и перекла,
напол котелок водой, собираю немного хворо, вешаю котелок... Уху-то
будем варить не здесь: вон, метрах в десяти, отогнут горизонта целый
ствол от куста, под ним костр; на ствол они повесят свой котел. "Здесь
наше стациона место", - объяс рыбак в очках и с зачат
интеллигент, любит покаляк. Другой, небри, будет помалки да
помешив.
   А вот и они, двое в клеенча фарту. Выскаки из лодок и первым
делом идут к ручью, умываю, пьют воду. Приближа ко мне, здорова,
садятся на бугорок рядом, закурив, заводят разго: откуда да куда, где
живу, кем работаю - прежний. Я отвечаю, спраши сам - и все медлю поджи
бумажку под хворос, жду, когда начнут отговари.
   - Что варить-то собирае? - спрашив рыбак в очках.
   - Да горох... то есть чаек. (Чуть не оговори.)
   - Ну, это не еда. (Правил.) У нас здесь стациона место, всегда уху
варим. (Правил!) И вас бы угост... да что-то на этот раз невез. Мы
от колхоза, норма тридц килогр, да и себе же надо... а и на завтрак не
налов. (Неправи!) И куда рыба делась?
   Только теперь я замечаю, что лица у рыбаков невесе. Начин говорить
второй, прежде молчав. Изъясня он преимущест матом:
   - Я знаю, мать-перем, куда она делась: это любит прикармли,
сманив. Ни себе, ни людям. Он, мать-перем, на прикорм лишних два хвоста
поймает, а у нас из-за этого верные места пустеют!.. Захва бы,
мать-перем: такого... да надавал веслом по заднему месту.
   - Ладно, пошли, - очкарик поднима, кидает окурок; обращае ко мне. -
Если желаете, подожд нас часок. Мы сейчас вверх пройде, на уху добудем.
Никуда рыба из реки деться не может... Из подус уха с лучком - ух,
объяде!
   - Нет, спасибо - отвечаю я, - ждать не могу.
   Рыбаки садятся в лодки, уплыв вверх. М-да... это меня надо бы веслом по
тому месту: мой горохо концент все натво. Ну, конечно! Он со
специ, раскис - и пошла от него вкусная струя в чистой воде. Вся окрес
рыба устреми туда - отвед или хоть погляд, чем так вкусно пахнет.
Рыбаки там возьмут свое, это факт. Вот так дал я маху!
   Не кипячу я посты чай, да и аппетит пропал. Для подкрепл сил
все-таки ем хлеб с сахаром (все, что остал), запиваю роднико водой; она
-то все равно на высоте, не хуже чая. Сижу здесь приме столько времени,
сколько требуе, чтобы сварить и выкуш уху из подус да с лучком, а
потом перекур в прият беседе; затем поднима и быстрым шагом дальше.
Мимо креста, грунто дорогой, вьюще по высок берегу, откуда
открыва отлич вид на долину, луга, рощи и на белые выразител лепки
облака в синем небе. Но мне не до пейза, на душе неспоко.
   Повес такую пену! Думать же надо, помнить хотя бы, из-за какой малой
причины, привед к страш последст, ты в забросе... Ну, это разные
вещи, успокаи себя, природа не техника, она из кожи вон не лезет, вольна и
избыто, в ней от малости серьез последс не бывает. Так что все
огранич тем, что я остался без ухи.
   Убедив и успок себя, я выхожу на бугор, с котор открыва вид на
кочкова экс-болото и дорогу в обход его. И... иду прямо. Трухнул. Ну его к
черту - может, на обходе по грунто меня уж укусит, комар забод, машина
собьет (ни одной не видел за весь путь). И я снова ступаю то на кочку, то
мимо, то прямо, то вбок, перекид рюкзак через канавы, полные болотной
жижи, сигаю с разбега сам. И палит полуден солнце, и вьются надо мной
столбом мухи, присажива отвед меня, безошиб выбирая самые нежные
участки кожи около глаз, губ и носа; и я в поту и в мыле... Наконец,
выбира к реке и, уже не разби, пляжное или не пляжное это место,
скиды одежду, бухаюсь в воду - и добрый час купаюсь, отхожу от перегр и
стука в висках.

   И вот та деревня вдали; идут от нее навстр мне по песча дороге две
девушки. Одна высокая и полная, светло-рыжая, в выцвет сараф и в очках-
фильт, на плече у нее нечто вроде треуголь - мерная сажень. Другая
сильно пониже, в серых шортах и ситце кофто, лихо завязан узлом на
смуглом животе; в руке у нее клеенча тетрадь. Между нами еще метров двести
и не виден ни узел, ни какая тетра - но я-то знаю.
   И еще я знаю, что у нее серые глаза, напев голос, милые, какие-то
покор плечи, строй, хоть и полнова ноги с маленьк ступн и
неболь крепкие груди - каждая врозь. Я все о ней знаю. Это Клава.
   Сейчас мы сблизи, я спрошу, далеко ли еще до Славгор и как лучше
идти. "А зачем вам идти, - ответит рослая, - когда через час из деревни
автобус туда! Тридц копеек - и вы там". - "Так мне интерес, ножками", -
отвечу я. - "А... ну, вольн воля", - "Вы, наверно, не деревен?" И
высокая охотно сообщит, что они студен сельхозака в Горках (в
верхов Прони и Баси, откуда я шел), здесь на практ и идут обмерять
покос.
   А меньшая ничего не скажет, только будет смотр на меня светло и
проникнов, будто говор взгля: "Ну, приду же что-нибудь! Иначе мы
сейчас расстан - и все... Приду, ты же мужчина". И мне так захоч
обнять ее милые покор плечи.
   ...И я приду: когда они пошли и она оглянул, я оклик ее:
"Девушка, можно вас на минутку!" Она перегляну с подру, подошла. Мы
прогово не минуту, а пять; полная нетерпе звала ее, но я сказал: "Вы
идите, она вас догонит!" - и Клава тоже кивнула, что догонит. И
действите, через минуту побеж ее догон - только босые ступни
замельк в пыли. А я пошел не к деревне и не дальше, а налево к стогу над
обрывом в краси излуч Прони. И хоть мы условил, что голова у Клавы
разболи через час, я решил ждать ее три часа - уж больно мила.
   Она пришла через два часа. Села рядом над обрывом, свесив ноги, взглянув
блестящ глазами, сказала:
   - А Светка говорит: "Знаю, чего у тебя голова забол!" - и мягко
рассмея.
   И там, в нашей излуч, у нашего стога, мы с ней провели три дня. Утрами
она убегала в деревню, как-то улажив свои практикан дела, прино
от хозяйки, у которой они квартиро, или из магазин какую-нибудь еду -
а дальше время было наше. И погода была в самый раз по нас, теплая даже
ночами. Мы блужд по лугам и над рекой - и целовал, купал,
разговари, пели песни (оказал, что нам нравя одни и те же) - и
целовал; ночью я показы ей, где какие звезды, или рассказ смешное -
она смеял благода, терлась лицом о плечо или грудь... и мы опять
целовал. Я не великий знаток женщин, не много у меня их было; но она была
- как роднико вода.
   Но на третий день я заску... не заску, если честно-то,
забеспоко: не может все далее у нас продолжа просто так, надо что-то
решать... а я не был готов решать. И сказал ей, что мне пора, в
понедел-де на работу (это была непра). Она провод меня до автоб,
держала мою руку, пренебр взгляд деревен теток и подруг по группе,
прижима к ней лицом и все повтор: "Напиши мне... напиши!"
   Я обещал... и не написал. Удерж соображ, которое часто посещает
мужчин после того, как они "добью своего": уж больно легко она мне
поддал. Мне поддал - и другому так поддас. Да и вообще она не очень
соответств образу "девушки моей мечты", который маячил в моей
интеллиге душе. Тем все и кончил. А сейчас и не начне.

   Девушки приближа. Порыв ветра относит волнис распуще по плечам
волосы Клавы в сторону - и на миг придает ей сходс с той женщи на
фотогра, которую показы мне Багрий; сходс не внешнее, они не похожи
- у той удлин-ненное лицо, у этой круглое и с приподня щеками, фигуры
разные... а в чем же? Мне станови не по себе, душу обдает холод - холод
понима и непоправ утраты.
   Что же сейчас будет?.. Вот приближа женщина, которую я любил и предал.
Ведь настоя же у нас с ней было, настоя - теперь я отчетл понимаю
это. И чего я ей не написал? Встре ты "девушку своей мечты", идиот, за
истек год? Как же... Да и мечта-то эта, образ - ведь от впечатл кино,
от пласти, от показ. А у этой - все безыскусств, подлин,
свое... как она лицом-то к тебе, хлюсту, прижима, к руке твоей!
   Сходи. Первое побужде у меня: пройти мимо, не глядя, - лишь бы
скорее все остал позади. Но нет, для минимиз разли надо повто
все до момента колеба: окликн ее или не окликн? Вариа начина
с колеба.
   Останавли, завожу тот же разго, получаю те же советы и ответы от
высокой рыжей Светы: об автоб и что на практ здесь... И Клава, имя
которой я не знаю и не узнаю, так же смотрит: у, приду же что-нибудь!
Сейчас расстан - и все... И мне даже по-дурному кажется, что она сейчас
возьмет и броси мне на шею - что я тогда буду делать?
   Они идут дальше. Я смотрю вслед. Клава оглядыва. Я ее не окликаю.
Метров через двадц оглядыва еще раз. Я спохватыв; чего это я стою,
как дурак, уже начался вариант. Иди своей дорогой по своему делу. Вскид
рюкзак, иду. Через четве часа из ее памяти изглади образ парня в белом
чепчике и с рюкза.
   Я иду своей дорогой по своему делу, спешу к деревен, к автоб - и на
душе муторно от тоски и одиноче. Иду мимо не -нашего стога на не нашей
излуч... а теперь бы я ей написал! Вот так и буду куков один в жизни,
как Багрий.
   И серое солнце светит с серого неба, освещ темно-серый лес на том краю
долины, серые луга и серую ленту реки. Только теперь это не от отрешенн.
Совсем наобо.

   Дальше было просто. Автобу до Славгор, оттуда другим до Быхова.
Билетов на идущие на юг поезда по случаю начала отпускн сезона нет -
десятку проводн купейн вагона, прика в город, на окраине которого
тот авиаза и КБ Бекас.
   Труднее всего оказал попасть на прием к Ивану Владимиро.
"Генерал констру сегодня не приним. Генерал констру вообще
крайне редко приним посторо посетит. Обратит с вашим делом к
замести по общим вопро, по корид пятая дверь налево. Не желаете?
Ну, излож вашу просьбу письме, остав у секрет - она будет
рассмот..." Пришл объяв прямо:
   - Я по поводу недавн падения БК-22 в Сибири. Знаю причину.
   Всполоше рефер скрылся за обитой кожей дверью - и Бекасов сам вышел
встрет меня.
   Далее было все: мое сообще о надре, немедле звонок Бекас на
завод - провер, очень быстрый ответ из цеха, что провер и
подтвержд, немедле команда постав такие винты на полные
аэродинамич испыта, образов комис, ревизов склад, прове
винты у всех собран и работаю самоле... Но уже в момент встречи с
Иваном Владимиро я почувств: отлегло, отпуст. Споко пролетит
тот самолет над Гавронц, споко долетит и сядет. Не будет больше рисок
на винтах.
   Единств, о чем я еще похлопо перед Бекасо, это чтобы Петр
Денисо Лемех (он дорабат в КБ послед недели) непреме был включен
в комис. Генерал констру не возра - а в осталь можно
положит на обстоятел и харак Петра Денисов. Неприя к
несчаст начцеха Феликсу Юрьев я более не испыты, но правило
наимень разли между вариант должно быть соблюд.
   - Откуда вы узнали о надре? - допытыв Бекасов.
   - Не могу сказать, Иван Владимир, не имею права.
   - Вы не из Сибири?
   - Нет.
   - Так... может... и до этого уже дошли, - он понизил голос, - вы - из
будущ? Было что-то еще с "двадц вторыми", да?
   Светлая голова, гляди-ка! Или это в нем от того вариа остал? Багрий
бы сейчас позлорадст надо мной - "из будущ".
   - Нет, Иван Владимир, я из Бердян.

VII. ВОЗВРАЩ

   15.00. Я над обрывом у той излуч Оскола. Облака стали пышнее за эти два
часа да ветер их гонит побыст... В настоя из прошл вернут по
своей памяти легче, так сказать, по течению; камера необязате. Но все
равно пришл нырять в самые глубины отвлече и общно, туда, где
подстере опасно преврати в хихикаю идиота, а то и похуже.
Суровая штука - дальний заброс, особе впервой.
   Здесь все в порядке: ничего нет. Как и не было... да ведь и не было.
Прекрас вид на долину Оскола, на луга, рощи осин и осоко. Стоп - есть
измене, старица в том месте, где лежал самолет! Или она была? Нет, не
было, по сухому туда поисков ходили. А теперь выгнул там дуга с блеском
зарос кувшинк воды, обрамле кустами и мелкими деревц. По идее
здесь должна быть старица: не всегда же Оскол выгиба петлей, так, наверно,
и под самым обрывом.
   Ишь... зарубка на память. За то я, наверно, и люблю реки, что они похожи
на человече жизнь; а старицы - как вариа. Река, изменив русло, течет
дальше, а вариа-старицы зараст, высых... забываю. А здесь,
наверху, следы еще есть: оваль вмятина в траве, где я лежал, протопт
тропи, дыры от колыш двух палаток, окурки. Но это уже ни о чем не
говорит: мало ли зачем могли сюда приех люди, установ палатки! Эти
следы - до первого дождя.
   Нет, как и не было. И немного жаль, что "как и не было", - ведь было. И
Бекас ничего не мог сказать... Обидная это специф у нашей работы, что
нельзя открыва. С одной стороны, верно, ни к чему объявл что многие
несчас можно исправ заброс в прошлое, - так начнут все резвит и
лихач, что не управиш. А с другой - получае, будто и нет результ
нашей работы. Самолет проле благопол? Ну и что? Странно, если бы было
иначе. Действите странно.
   Вот хорошо, если был бы какой-нибудь такой вариант киноапп, или
видео - с наложен вариан. Скажем, летит самолет, набир высоту - и
разделя на два: один падает, другой летит дальше. Или пацан заплыв на
фарва - и там разделя: один тонет, рассече крылом "кометы", а
другого Рындиче выгон на берег и порет ремнем; тогда бы и мамаша была
не в претен... Наверно, будут и такие аппар, раз оказал возмож
наши дела. Неплохо бы их иметь, чтобы довод до общего сведе, что наша
реально - умная ноосфер реально людей - тем и отлична от реальн
кошек или коров, что не целиком однозна, допуск переход как возмож
в действите, так и наобо.
   Кстати, о Рындиче - а его-то почему нет? Наруше обычая. Пиво с
тарань это бог с ними, про них я сказал, чтобы полюбова выраже
лица Артур, но сам Рындя должен быть здесь, как штык. Не встрет после
такого заброса!.. Ему прежде всех должно быть интере, как там и что,
самому приде не раз идти. Неужели не управи со своим академи?
Подож еще.
   Спуска вниз, прохожу мимо новой старицы лугом до конца излуч, нахожу
тот родни и - в виду отсутст пива - пью воду из ладоней. Хороша и эта
вода, да не та, глиной отдает. И вода не та, и река не та - да и я вернулся
малость не таким. Обеднил свою жизнь...
   Возвращ наверх: нету моего Святосл свет Иванов! По меже между
кукуру и подсолну иду к шоссе, а по нему к автобус остано. ...У
автовок мой автобус останавлив как раз возле газетн киоска на
перроне. Замечаю там местную газету с портрет некроло на первой
стран. Беру: мать честная - акаде Е.И.Мискин скоропост сконч
вчера от... кровоизли в мозг! Выходит, оплошал Рындя?

   Влетаю в кабинет Багрия. Артур Викторо ждет меня - и видно по нему, что
ждет давно и с трево. Вскакив, сжимает в объят:
   - Ну, хоть с тобой-то все хорошо! Молодч, отлично справи.
   - А что со Слави? - я высвобожд, вижу на столе шефа ту же газету с
некроло. - Где он?
   - Сидит.
   - Как сидит?
   - Так сидит. В камере предварител заключе, под следств.
Выясне лично, побудител причин и прочего... Говорил же ему, говорил
не раз: тоньше надо работ, деликат! Ну, что это: взял и выключил
энергию...
   Багрий усажива на край стола, закурив, рассказы.

   Рындиче совер 15-часовой заброс и появи в Инстит нейрол
перед концом рабоч дня - в амплуа профсоюз инспект по технике
безопасн и охране труда. В лаборат Мискина на четвер этаже он
подня за час до взрыва баллона, в самый разгар подгото опыта. Момент
был не из удачных - и Мискин (низкоро, лысый, борода, с высоким
голосом и пронзител взгля... не из симпа был покой) сразу
приня его выпроважи; у нас здесь-де все в порядке, я директор
инстит и за все отвечаю. На что Рындя резонно, хотя и не совсем тактично
заметил, что одно из другого не вытек (то есть, что раз здесь дирек, то
непреме и порядок), и он желал бы все-таки осмотр. Акаде и директор
сразу нескол подзаве, взял тоном выше: такие осмотры надо провод в
рабочее время, а сейчас день окончен и нечего посторо в такую пору
шляться по лаборато.
   - Так я именно и прибыл для прове ваших работ в вечер время, - снова
резонно ответил "инспек", - поскол именно на такое время у вас
приходи наиболь число наруше ТБ... - И он перешел к делу. - Вот
первое наруше я имею перед глазами, - он указал на баллон возле
камеры-операцио, - так работ нельзя. Надо упрят его за прочную
решетку, а лучше вынести в коридор, там закрыть и прове в лаборат
сквозь стену трубу.
   - Послуша, да катит вы!.. - Мискин все более терял терпе;
настрое вести опыт, он и думать не хотел, чтобы отклады да
переделы. - Мы всегда так работ, все так работ - и ничего.
   - И незаряже ружье стрел раз в год, товарищ дирек, - парир
Рындиче. - Сатуратор и то место зарядки сифонов газво не забывают
обрешет, а там давле не те, что в этом баллоне. Так что я вынужден
настаив на огражде. Иначе работ не разре.
   - Вы - мне?! - порази акаде.
   Так слово за слово, и разыгра та безобра сцена, в которой
низень Мискин, распале и багро, насту на Рындиче, орал
против голосом: "Да как вы смеете препятств моим исследова?! Вас
самого надо упрят за решетку... в зоопа! И откуда вас такого выкоп:
обрешет... газвода... Тэ-Бэ... я тебе покажу Тэ-Бэ"! И его сотруд
подав реплики, и даже собака в камере, привяза на столе, но еще не
оперирова, разрази возбужде лаем.
   - А, да што я буду с вами разговари! - и "инспек" подошел к
лаборатор электро, повер пакет выключа (индикат
лампо прибо погасли), стал под щитом в непрекло позе. - Не будете
работ, пока не передел!..

   Я слушаю, и мне станови не по себе. С одной стороны, чувства Славика
можно понять: прибыл спасать челов - и нарва на такое. А с другой...
вот ведь как подвела его простоват, та прост, которая действит
хуже воровс. "Имею право" - и попер. В самый разгар подгот
эксперим. Надо же хоть немного читать в душах! В такой ситуа не то что
акаде, привык чувство себя в своем инстит царем и богом, -
рядовой эксперимен и то может бросит с кулак.

   - Подите во-он! - орал, подсту к "инспект", Емельян Ивано, у
котор побагро даже лысина. - По какому праву?! Вы хулиган, бандит!
Сейчас же вызвать сюда охрану, милицию... а... а!
   И он вдруг дерну, опрокин на спину.
   - Глубо инсульт с поражен жизне важных центров мозга, - закончил
рассказ Багрий. - Он ведь гиперто был, Емельян-то Ивано, да еще с
импульси, холериче темпераме. Вот и хватил кондра. От такой
напасти его кто и мог спасти, то только он сам. Смерть наступ через
полчаса. Ну, а далее... прибеж охрана, прибыла милиция. Никаких докуме
у Святосл Иванов, подтвержд, что он инспек, естеств, не
оказал, ничего объясн он не мог. Вот и...
   - Но взрыва-то не было?
   Артур Викторо смотрит на меня с иронией, отвеч фразами из анекд:
   - "Но больной перед смертью пропо?" - "О да!" - "Вот видите". Какое
имеет значе, что не взорва баллон, если акаде помер!
   - Самое прямое: вы же дали Рындиче невыполн задание. Смерть
наступ через полчаса, то есть приме в то же время, в какое Мискин погиб
и от взрыва?
   - Да.
   - Так то, что моменты смерти от разных причин совпали в обоих вариан, и
говорит, что эти разные причины - внешний вздор, а глубин одна - в
характ и стиле работы покойн Мискина. И правил вы хотели обойти ее
на самых малых вариац: чтобы взрыв баллона не убив Мискина, хотя бы
вразу его. А то задали: никаких взрывов в лаборат. Чтоб было тихо. Не
могло быть тихо - убере голову Емель Иванов от внешн взрыва, так
ее разнес взрыв изнутри!
   Багрий смотрит на меня с одобрен:
   - Да, и именно "разнес", ведь вскрыв череп-то... Растете, Саша, хорошо
мотивир. До этого заброса вы так еще не вникали. Все правил, я в таком
духе и объяс Воротил: его-де приказ, его и вина, пусть вызво
Святосл Иванов из катала. Но тому: тому тоже пусть это послужит
хорошим уроком! Так нельзя! - Шеф снова светло смотрит на меня. - А
по-настоящ-то, Саша, выруч своего друга Рындю вы - вашим сверх-забросом
и его результа. Без этого Глеб А. и пальцем бы более не шевель. Нет,
молодец, герой, требу теперь, что угодно.
   О, момент упуск нельзя. Я настол вырос в глазах Артур, что он со
мной даже на "вы".
   - Отпуск на неделю с завтраш дня.
   - На неделю?! - тот соскаки со стола. - И это сейчас, когда ты остался
один! Ты в своем уме?.. Два дня - и не с завтраш, а после возвращ
Рындиче.
   - Четыре, Артурыч. Надо!
   - Трое суток и ни часа больше.
   Вот пожалуй, проси у него!.. Тогда было три дня - и теперь. Смота в
Горки. Сейчас май, в сельхозака экзаменаци сессия - Клава должна
быть там. Помнит ли она голубогла блонд, с которым размину прошлым
летом у Прони? Увидит - вспом. Не может такого быть, чтобы у нас с ней
ничего не было - не в прошлом, так в будущем.

Окончен в 16:13:47