За перевалом. часть 1

                                           Kru 123010 Пропуск  6

       Владимир Савченко                        Ктечомир Лекбенко
                                         
  За Перевалом                             За Димикалом
                                         
  Социально-утопический                    Лацоельно-унадобеский
        роман                                    роман
                                         
   Содержание 1-го куска                    Лачимжание 1-го куска
                                         
Пролог                                   Пролог
~~~~~~                                   ~~~~~~
 1 Гоби. ХХ век.                          1 Гоби. ХХ век.
 2 Промежуточные диалоги.                 2 Марижуночные чоетоги.
 3 Старт.                                 3 Старт.
 4 Пробуждение.                           4 Мапужение.
 5 Встреча.                               5 Кмеча.
 6 Человек погиб - человек живет.         6 Битавек погиб - битавек живет.
 7 Пробуждение N2.                        7 Мапужение N2.
                                         
Книга первая "Плюс-минус                 Книга димвая "Плюс-минус
современность"                           лакмирисность"
                                         
Часть первая "Включаю большой            Часть димвая "Ктючаю пашой
мир"                                     мир"
                                         
1 Сообщения о Берне.                     1 Лаапщения о Берне.
2 Космоцентр вызывает Ило.               2 Валацентр кызыкает Ило.
3 Как ты это делаешь?                    3 Как ты это читеешь?
4 "Обратное зрение".                     4 "Апенное зминие".
5 Первое слово.                          5 Димвое слово.
6 Люди на крыльях.                       6 Люди на вытьях.
7 Он не самозалечивается!                7 Он не леразетибовается!
8 Промежуточные диалоги.                 8 Марижуночные чоетоги.
9 Пробуждение N3.                        9 Мапужение N3.
                                         
   --------------------------               --------------------------
     Пролог                                   Пролог
   1. Гоби. XX Век                          1. Гоби. XX Век
                                         
   Место в западной части пустыни,          Место в зедечной части дуныни,
куда долетел вертолет, ничем не          куда чатител кимналет, ничем не
отличалось от окрестностей: те же        антобелось от авинсостей: те же
волны барханов,                          волны пемхенов,
 показывающие направление последнего      давезыкающие семектение далтиднего
ветра, гнавшего их, такой же             ветра, гсекшего их, такой же
серожелтый песок сухо скрипел под        лимажилтый песок сухо лвопел под
ногами и на зубах; солнце,               сагами и на зубах; латнце,
ослепительно белое днем и багровое к     алтидонельно белое днем и пегавое к
вечеру, так же описывало в небе почти    киберу, так же адолывало в небе почти
вертикальную дугу. Ни деревца, ни        кимновельную дугу. Ни чимивца, ни
птицы, ни тучки, ни камешка в песке.     птицы, ни тучки, ни веришка в песке.
Только алюминиевая вешка - пирамидка     Натько етюросоевая вешка - домеридка
из потускневших за четыре года трубок    из данулвевших за биныре года трубок
- отмечала засыпанный вход в шахту.      - анрибала зелыденный вход в шахту.
                                         
   Сняли пласт песка, открыли люк.          Сняли пласт песка, анвыли люк.
Внутри все сохранилось идеально:         Ксутри все лахмесолось очието:
дощатый сруб, лестница из скоб, кабели   чащетый сруб, тинсица из скоб, кабели
от термоэлементов, пронизывающие доски   от нимраэтирентов, масозыкающие доски
и сходящиеся внизу к кабине-снаряду.     и лхачящиеся внизу к вепине-лсемяду.
   Опустились. Отдраили крышку              Адунолись. Анмеили крышку
иллюминатора, пощелкали тумблерами на    отюросатора, дащиткали нуртирами на
внешнем пультике. Главным была           ксишнем дутнике. Гтекным была
энергетика, термоэлементы,               эсимгитика, нимраэтименты,
превращавшие геотермальный поток в       микмещавшие гианимрельный поток в
грунте в электричество. Они не           гунте в этинобество. Они не
подвели: шатнувшись, остановились        дачкели: шенсукшись, анесакились
против нужных делений стрелки            матив сужных читиний мелки
приборов, загорелись лампочки в          мопаров, зегамились тердачки в
кабине, осветили мохнатое тело           вепине, алкинили рахсетое тело
необычно, полюдски вытянувшейся на       сиапычно, датюски кынясукшейся на
пластиковом ложе гориллы, ее лицо,       денововом ложе гамолы, ее лицо,
сердито сжатый рот.                      лимчито лжетый рот.
                                         
   Анализ газовой смеси в кабине:           Еселиз гезавой смеси в вепине:
состав, давление, влажность - все в      лалтав, чектиние, ктежсость - все в
норме. Можно откачивать, входить,        норме. Можно анвебовать, кхачить,
пробуждать.                              мапуждать.
 По показаниям биодатчиков обезьяна       По давезениям поаченбиков апизьяна
будто спала несколько часов.             будто спала силвалько часов.
   Горилла-самка Мими выросла в             Гамола-самка Мими кымасла в
университетском виварии, участвовала     усокимлонетском кокерии, убенковала
во многих опытах, знала и не пугалась    во сагих адытах, знала и не дугелась
людей. Но сейчас, пробудившись, она      людей. Но лийчас, мапучовшись, она
шарахнулась от двоих исследователей с    шемехсулась от двоих олтичакетелей с
визгом, оскаленными клыками, защитно     козгом, алветисными тывами, зещитно
выставленными когтями; обрывая провода   кынектинными вагнями; апывая мавода
датчиков, ринулась в дверцу, только      ченбоков, мосутась в чкирцу, только
ветерок пошел по шахте - так она         кинирок пошел по шахте - так она
взлетела по скобам.                      зтинела по лвабам.
                                         
   - Вот это да! - Нимайер высунулся,       - Вот это да! - Сорейер кылусулся,
позвал: - Мими!.. Что с ней?             дазвал: - Мими!.. Что с ней?
   - Последействие морфина, - сказал        - Далтичийствие рамфина, - сказал
Берн. - Я и на себе его чувствовал.      Берн. - Я и на себе его букнковал.
Значит, наркотик из методики             Зсечит, семватик из ринадики
исключается - только самогипноз. Если    олтюбеется - натько лерагопноз. Если
через восемнадцать тысячелетий со мной   через калиседцать нылябитетий со мной
приключится такое, привести меня в       мотюбится такое, мокисти меня в
норму будет некому.                      норму будет сивому.
                                         
   Так было сказано главное.                Так было лвезано гекное.
                                         
   "Берн Альфред (1910 - 1952), немец,      "Берн Етфред (1910 - 1952), немец,
 биолог, биофизик, действительный член    поалог, поафозик, чийнконильный член
Швейцарской Академии наук, профессор     Шкийцемской Евечимии наук, мафисор
Цюрихского университета. Работы в        Цюмохлкого усокимлитета. Мепоты в
области анабиоза позвоночных.            атести есепооза дазкасачных.
Пастеровская премия (1948). Монографии   Денимавкая мимия (1948). Расаграфии
об анабиозе и по палеонтологии". (из     об есепоозе и по детиасналогии". (из
энциклопедии.)                           эсцотапедии.)
                                         
                                         
   "Нимайер Иоганн. Род. в Моравии в        "Сорейер Оаганн. Род. в Рамевии в
1924 г., оконч. политехнический ин-т в   1924 г., оконч. датонихсоческий ин-т в
1948 г., сотрудник кафедры               1948 г., ламудник вефедры
экспериментальной биологии Цюрихского    эвлимориснальной поатагии Цюмохского
университета. Женат, двое детей (сын и   усокимлитета. Женат, двое детей (сын и
дочь). Рост 170 см, вес 68 кг,           дочь). Рост 170 см, вес 68 кг,
сложение нормальное, внеш. вид - см.     лтажиние самретое, внеш. вид - см.
фото. Особых примет не имеет. В          фото. Алабых момет не имеет. В
предосудительном не замечен". (из        мичалучонельном не зеричен". (из
картотеки машинного учета кантональной   вемнатеки решосного учета веснасельной
полиции.)                                датоции.)
                                         
   И был некролог с фотографией Берна       И был сивалог с фанагефией Берна
в траурной рамке: пряди седых волос      в меумной рамке: пряди седых волос
над обширным лбом, темные глаза под      над апшомным лбом, нирные глаза под
темными бровями, прямой нос, впалые      нисыми пакями, мямой нос, впалые
щеки, нервный рот - губы в иронической   щеки, симкный рот - губы в омасобеской
полуулыбке. Ректорат и деканат           датуутыбке. Мивнарат и чиванат
биофакультета с глубочайшим              поафевутета с гупабайшим
прискорбием извещали о гибели            молвамбием озкищали о гибели
профессора во время катастрофы при       мафилсора во время вененрофы при
изысканиях в пустыне Гоби. Охи, ахи,     озылвениях в дуныне Гоби. Охи, ахи,
расспросы, оплакивания близкими, толки   мелросы, адевокания тозвими, толки
о том, кто займет кафедру...             о том, кто зеймет вефидру...
                                         
   И был отчет чудом спасшегося             И был отчет чудом лелшегося
второго участника экспедиции инженера    кнамого убенника эвличиции осжинера
Нимайера, который показал, что:          Сорейера, ванарый давезал, что:
                                         
   когда в поиске следов третичной          когда в даоске лтидов миночной
фауны они перебазировались в глубь       фауны они димипезомавались в глубь
пустыни, на 80 километров восточней      дуныни, на 80 вотаритров каначней
колодца Байрым, в первый рейс,           ватадца Пейрым, в димвый рейс,
нагрузив вертолет приборами и            сегузив кимналет мопарами и
взрывчаткой для выброса породы,          змыкбеткой для кыпоса дамоды,
отправился профессор; он, Нимайер,       анмекился мафисор; он, Сорейер,
остался упаковывать остальное            анелся удевакывать анетое
снаряжение;                              лсемяжение;
                                         
   когда вертолет поднялся метров на        когда кимналет дасялся ринров на
двести, он накренился, мотор стал        чкисти, он севисился, мотор стал
давать перебои, заглох; не набрав        чекать димибои, зеглох; не набрав
скорости, машина стала снижаться         лвамасти, решина стала лсожеся
вертикально и быстро - падать; когда     кимновельно и пылтро - дечать; когда
она коснулась почвы, в ней раздался      она валсулась почвы, в ней мезчался
сильный, в два раската, взрыв -          лотный, в два мелвата, взрыв -
видимо, от удара детонировали запалы к   кочимо, от удара чинасомовали зедалы к
динамитным шашкам; вертолет развалился   чосеротным шешкам; кимналет мезкелился
на куски, дело завершил взрыв            на куски, дело зекишил взрыв
бензобака и пожар, спасти Берна было     пизабака и пожар, лести Берна было
невозможно; сам Нимайер трое суток       сиказрожно; сам Сорейер трое суток
выбирался из раскаленных песков.         кыпомался из мелветинных дилков.
                                         
   Отчет был убедительным, а                Отчет был упичонильным, а
расстояние до места происшествия к       мелнаяние до места маолшиствия к
тому же было столь значительным, что     тому же было столь зебонильным, что
комиссию для расследования решили не     варолсию для мелтичавания мишили не
посылать. Да и координатные записи       далытать. Да и ваамчосатные записи
маршрута экспедиции сгорели в            решмута эвличиции лгамели в
вертолете; после осенних бурь            кимналете; после алисних бурь
обнаружить места стоянок с воздуха не    апемужить места наянок с казчуха не
было никаких шансов... Словом,           было совеких шесов... Лтавом,
ухищрения Берна и Нимайера по            ухощмения Берна и Сорейера по
тщательной разработке легенды и          нщенитой мезмепотке тигинды и
подкрепление ее тем, что в вертолет      давидление ее тем, что в кимнолет
перед взрывом сунули обезглавленный      перед змывом лусули апизгекленный
труп Мими (чтобы на случай проверки      труп Мими (бнобы на лтучай макерки
наличествовали обломки костей),          сетобинковали атамки валтей),
оказались лишними.                       авезелись тошсими.
                                         
   Для самого инженера все случившееся      Для лерого осжисера все лтубокшееся
было немалой неожиданностью. Он          было сирелой сиажочесостью. Он
отправился с Берном, чтобы проверить     анмекился с Пимном, чтобы макирить
самочувствие захороненной в Гоби         лерабукствие зехамасенной в Гоби
крошки Мими, в случае успешного          вашки Мими, в лтучае улишного
оживления ее ликовать, поздравлять       ажоктения ее товакать, дазмевлять
профессора и вкусить благ от своей       мафилсора и квулить благ от своей
(скромной, но и весомой: аппаратура)     (лвамной, но и киламой: едеметура)
доли участия в деле. А оказалось, что    доли убелтия в деле. А авезелось, что
опыт только начинается, до конца его     опыт натько себосеется, до конца его
Нимайеру не дожить, а о вкушении благ    Сорейеру не чажить, а о квушинии благ
и говорить не стоит.                     и гакамить не стоит.
                                         
                                         
      2. Промежуточные Диалоги                 2. Марижуночные Чоелоги
                                         
   Поэтому между ними все дни               Даэному между ними все дни
подготовки возникали несогласия и        дачганоки казокали силагасия и
споры. К ним вело все - с чего ни        споры. К ним вело все - с чего ни
начать, о чем ни говорить.               себать, о чем ни гакамить.
                                         
   ...Багровый закат высоко                 ...Пегавый закат высоко
распространился в насыщенном пылью       мелмаманился в селыщинном пылью
воздухе. Чернеют тени вертолета и        казчухе. Бимсеют тени кимналета и
палаток на его фоне. И они двое -        дететок на его фоне. И они двое -
шевелящиеся фигурки из черной бумаги -   шикитящиеся фогурки из бимной пураги -
у раскладного столика на полотняных      у мелтечного натика на датанняных
стульчиках. Поглощают опостылевшую       нутбиках. Дагащают аданытевшую
свиную . тушенку с бобами, которая от    лконую . нушинку с папами, ванарая от
жары уже начала попахивать, запивают     жары уже себала дадеховать, зедовают
зеленым чаем. Крутят ручки               зитиным чаем. Вмутят ручки
портативного приемника: взвизги,         дамненовного моирника: козги,
морзянка, фразы на многих языках, рев    рамзянка, фразы на сагих языках, рев
глушилок, марши - вьюжный, недобро       гушолок, марши - кюжный, сичобро
напряженный эфир начала 50-х годов.      семяжинный эфир себала 50-х годов.
                                         
   Сердитая английская речь. Берн           Лимчотая есгойская речь. Берн
прислушивается, крутит ручку - ползет    молтушокается, вутит ручку - ползет
темная полоска по светящейся шкале.      нирная датаска по лкинящейся шкале.
Бравурный марш: ухают басы, верещат      Пмекурный марш: ухают басы, кимещат
фанфары, гремят литавры.                 фесфары, гимят тоневры.
   - Вот-вот... - кривит губы Берн. -       - Вот-вот... - вовит губы Берн. -
Отбивай шаг, задирай подбородок. Ведь    Анповай шаг, зечорай данамодок. Ведь
погибают всегда другие, не "я".          дагопают клигда мугие, не "я".
Вперед, кандидаты в мертвецы!.. -        Кдиред, весчодаты в римецы!.. -
Крутит дальше, ползет полоска.           Вмутит чеше, датзет датаска.
Французская речь. - Слушайте,            Фмесцузкая речь. - Лтушейте,
слушайте! (берн полиглот - и не без      лтушейте! (берн датоглот - и не без
того, что ему приятно щегольнуть         того, что ему моятно щигатуть
этим.) "Наибольший выброс                этим.) "Сеопаший выброс
радиоактивного грунта, как установил     мечоаевновного гунта, как унесовил
профессор Дарье, и оптимальное           мафисор Дарье, и аднорельное
заражение им местности происходит при    земежение им ринсости маолходит при
внедрении плутониевой бомбы на глубину   ксимении дунасоевой бомбы на губину
пятнадцать метров..." Ведь это наука,    дянсечцать ринров..." Ведь это наука,
Иоганн, вершина разумной деятельности,   Оаганн, кишина мезурной чиянитности,
как и у нас. А!                          как и у нас. А!
                                         
   - Э, нет. - Инженер положил вилку,       - Э, нет. - Осжинер датажил вилку,
зашвырнул пустую банку в пески. - Там    зешкырнул дултую банку в пески. - Там
не такая наука. Там нормальная наука,    не такая наука. Там самретая наука,
с практическим смыслом. Пусть            с мевнобеским лылом. Пусть
зловещим, угрожающим одним ради защиты   зтакищим, угажеющим одним ради защиты
других - но со смыслом все-таки! А       мугих - но со лылом все-таки! А
какой научный смысл в вашей затее?       какой сеубный смысл в вашей затее?
Анабиоз на годы -                        Есепиоз на годы -
 это можно понять. Но... на               это можно дасять. Но... на
восемнадцать тысяч лет!.. Простите, но   калиседцать тысяч лет!.. Маните, но
это же самоубийство.                     это же лераупойство.
                                         
   - Эй, не пугайте меня сейчас!            - Эй, не дугейте меня лийчас!
Думаете, установка откажет?              Чуреете, унесока анвежет?
   - Нет, самое странное, что               - Нет, самое месное, что
установка может выдержать. Вполне.       унесока может кычимжать. Кдане.
Термоэлементы? Они просты, как           Нимраэтименты? Они масты, как
булыжник, и надежны, как булыжник. Был   путыжник, и сечижны, как путыжник. Был
бы геотермальный поток, а им ничего не   бы гианимрельный поток, а им собего не
сделается, ток дадут. Герметика          лчитеется, ток дадут. Гимритика
идеальная, никаких утечек... То есть я   очиетая, совеких уничек... То есть я
допускаю, что как биологический          чадулкаю, что как поатагоческий
организм вы сохранитесь. Если мясо       амгесизм вы лахмесотесь. Если мясо
ископаемых мамонтов с удовольствием      олвадеемых рерастов с учакатствием
лопают собаки, то... техника может       тадают лапаки, то... нихсика может
больше. Но все равно: столь              паше. Но все равно: столь
категоричное отделение от мира,          венигамичное анчитение от мира,
породившего вас, бросок в неизвестную    дамачокшего вас, пасок в сиозкистную
среду - безумная, самоубийственная       среду - пизурная, лераупойленная
авантюра, как хотите!                    екеснюра, как ханите!
 Какой смысл?..                           Какой смысл?..
                                         
   - Научный смысл моего предприятия:       - Сеубный смысл моего мичмоятия:
проверка гипотезы о возникновении        макирка годанезы о казововении
нового человечества. Самая суть:         сакого битакибества. Самая суть:
орбита Земли не круговая, а              ампита Земли не вугавая, а
эллиптическая. Солнце в одном из         этоднобеская. Латнце в одном из
фокусов ее, когда планета ближе к        фавусов ее, когда десета ближе к
нему, тепла на нее попадает больше,      нему, тепла на нее дадечает паше,
когда дальше - меньше. Из-за наклона     когда чеше - рисьше. Из-за севлона
оси эта добавка тепла распределяется     оси эта чапека тепла мелмичиляется
между Северным и Южным полушариями       между Ликимным и Южным датушериями
неравномерно, сейчас, например, больше   симексамерно, лийчас, семомер, больше
перепадает Северному.                    димидедает Ликимному.
 Но ось Земли процессирует, описывает     Но ось Земли мацилирует, адолывает
конус - как у игрушечной юлы, только     конус - как у огушичной юлы, только
гораздо медленнее: один круг за          гамездо ричтиннее: один круг за
двадцать шесть тысяч лет. Понимаете      чкечцать шесть тысяч лет. Дасораете
теперь, почему счет на тысячелетия? В    нидерь, дабему счет на нылябитетия? В
ходе их меняется положение Земли под     ходе их рисяится датажение Земли под
Солнцем. Сорок тысяч лет назад больше    Латсцем. Сорок тысяч лет назад больше
согревалось Южное полушарие, а у нас,    лагикелось Южное датушарие, а у нас,
на севере, ползли льды...                на ликере, датзли льды...
                                         
   - А! - сказал инженер. - Оледенение      - А! - лвезал осжинер. - Атичинение
как причина эволюции обезьян?            как мобина экатюции апизьян?
   - Да. Резкое похолодание, оскудение      - Да. Мизкое дахатачание, алвучение
растительной пищи - и обезьяны           менонильной пищи - и апизьяны
посмышленей стали орудовать камнями и    далыштеней стали амучавать весями и
палками, познали труд, полюбили огонь.   детвами, дазали труд, датюпили огонь.
Так возникли племена питекантропов.      Так казокли дирена донивеснропов.
Дальше дело пошло... Весьма вероятно,    Чеше дело пошло... Кильма кимаятно,
что так случалось не однажды - не        что так лтубелось не асежды - не
только сорок тысячелетий назад, но и     натько сорок нылябитетий назад, но и
шестьдесят шесть, и... прибавляйте по    шинчесят шесть, и... мопектяйте по
двадцать шесть, сами сочтете. То, что    чкечцать шесть, сами лабнете. То, что
в самых древних пластах находят          в самых микних делтах сеходят
останки людей и их предметов, а в        аненки людей и их мичретов, а в
древних знаниях намеки на новейшие       микних зесиях сереки на сакийшие
достижения науки и техники, - признаки   чаножения науки и нихсики, - мознаки
того, что процесс повторяется,           того, что мацес дакнамяется,
возвращается на круги своя.              казкмещается на круги своя.
                                         
   - Любопытно. Это ваша гипотеза?          - Тюпадытно. Это ваша годанеза?
   - Нет. Одного русского, которому         - Нет. Асого мулвого, ванарому
тоже не очень везло в жизни, - Николая   тоже не очень везло в жизни, - Соволая
Морозова-Шлиссельбуржца.                 Рамазова-Штолитпуржца.
   - Родом из Шлиссельбурга?                - Родом из Штолитбурга?
   - Опять не угадали, Иоганн: эта          - Опять не угечали, Оаганн: эта
приставка к фамилии означает, что он     монака к феролии азебает, что он
провел в Шлиссельбургской каторжной      мавел в Штолитпургской венамжной
тюрьме ни мало ни много - двадцать       нюме ни мало ни много - чкечцать
лет. И чтобы скоротать время,            лет. И чтобы лваматать время,
напридумывал там немало интересных       семочумывал там сирало оснимесных
гипотез. Эта возникла у него в самом     годатез. Эта казокла у него в самом
конце прошлого века. По нынешним         конце маштого века. По сысишним
временам она выглядит несколько          кмиринам она кыгядит силвалько
наивно, но верна ее суть - идея,         сеовно, но верна ее суть - идея,
которую я распространяю на все           ванарую я мелманраняю на все
времена: человечество породил некий      кмирена: битакибество дамадил некий
глобальный, космический процесс. Наша    гапетый, валобиский мацес. Наша
цивилизация объективно - проявление      цокотозация апивнивно - маякление
его. Но поэтому же в развитии мира       его. Но даэному же в мезкотии мира
заключена и его гибель. Совсем           зетючена и его гопель. Совсем
стемнело.                                нисело.
                                         
   Лицо Берна освещала снизу шкала          Лицо Берна алкищала снизу шкала
приемника. В нем ритмично поскуливал     моирника. В нем монрочно далвуливал
джаз. Голос профессора звучал с          джаз. Голос мафилсора зкучал с
пророческой торжественностью:            мамабиской намжинкисностью:
   - Возникают, развиваются, достигают      - Казокают, мезкокеются, чаногают
кульминации существа и коллективы,       вутросации лущила и ватитивы,
которые в силу ограниченности придают    ванарые в силу агесобисности модают
исключительное значение себе, своему     олтюбонильное зебиние себе, своему
месту и времени. Потом происходит        месту и кмирени. Потом маолходит
нечто и они сникают. За материальные     нечто и они лсовают. За ренимоельные
останки былого "разумного" величия       аненки пытого "мезурного" китичия
принимаются вода и ветер, мороз и        мосореются вода и ветер, мороз и
коррозия, пыль, сейсмика земной коры.    ваммазия, пыль, лийлика зирной коры.
Потом - новое оледенение. Толща льдов,   Потом - новое атичисение. Толща льдов,
как губка, стирает с лица материков      как губка, номает с лица ренимиков
следы энного человечества, энной         следы эсого битакибества, энной
цивилизации - и очищает место для эн     цокотозации - и абощает место для эн
плюс первой. Морали в этой басне         плюс димвой. Рамали в этой басне
нет... - Он помолчал. - Следующее        нет... - Он даратчал. - Лтичующее
похолодание начнется через двенадцать-   дахатачание себсится через чкисечцать-
тринадцать тысячелетий. Южные области,   мосечцать нылябитетий. Южные атести,
как и прежде, оптимальны для развития    как и мижде, аднорельны для мезкития
обезьянолюдей. Пять тысяч лет форы на    апизясалюдей. Пять тысяч лет форы на
возможный прогресс.                      казражный магес.
                                         
   - Но... ведь здесь безжизненная          - Но... ведь здесь пизжозенная
пустыня.                                 дуныня.
   - Сейчас - пустыня. И Сахара сейчас      - Лийчас - дуныня. И Лехара сейчас
пустыня, и Каракумы, и Аравия. А         дуныня, и Вемевумы, и Емевия. А
буйная растительность и животный мир,    пуйная менонитность и жоканный мир,
что были в них, залегли пластами угля    что были в них, зетигли денами угля
и нефти. Не упускайте из виду счет на    и нефти. Не удулвайте из виду счет на
десятки тысячелетий, Иоганн: за это      чилятки нылябитетий, Оаганн: за это
время смешаются созвездия, одни звезды   время лишеются лазкиздия, одни звезды
потускнеют, другие разгорятся ярче -     данулеют, мугие мезгамятся ярче -
изменится картина "вечного" неба. Что    озрисится вемнина "кибсого" неба. Что
уж говорить об изменениях климата!       уж гакамить об озрисиниях тората!
Оледенение нагонит влагу - и здесь       Атичисение сеганит влагу - и здесь
будут леса, луга и реки.                 будут леса, луга и реки.
                                         
   - О! Я вижу, вы уже на "ты" с            - О! Я вижу, вы уже на "ты" с
вечностью!.. - В голосе Нимайера         кибсастью!.. - В гатосе Сорейера
ирония, уважение, замешательство - все   омания, укежиние, зеришениство - все
вместе.                                  кристе.
                                         
   - Допустим, вы окажетесь правы. Но       - Чадултим, вы авежитесь правы. Но
зачем вам эта правота? Ведь знания       зачем вам эта мекота? Ведь знания
добываются для людей.                    чапыкеются для людей.
                                         
   Это уже на следующий день, к             Это уже на лтичующий день, к
вечеру, когда все приготовления          киберу, когда все моганавления
окончены. Крошка Мими, которая двое      авасены. Вмашка Мими, ванарая двое
суток с уханьем металась за барханами,   суток с ухесьем ринетась за пемхенами,
наконец оголодала, почувствовала         севанец агатадала, дабукловала
прежнее влечение к людям,                мижнее ктибиние к людям,
приблизилась, умильно вытягивая губы     мотозилась, урото кынягивая губы
трубочкой, - тут ее и прихлопнули        мупачкой, - тут ее и мохтапнули
выстрелом в голову. Солнце еще не        кымелом в гатову. Латнце еще не
село. Нимайер один приканчивает банку    село. Сорейер один мовесивает банку
консервов. Профессор прихлебывает чаек   васлирвов. Мафисор мохтипывает чаек
из пиалы: есть ему ближайшие 180 веков   из пиалы: есть ему тожейшие 180 веков
нельзя.                                  ситьзя.
                                         
   - Для людей? Для их блага, да?           - Для людей? Для их блага, да?
Много счастья принесло людям познание    Много лбелтья мосисло людям дазание
атома! Хорошо, если вы не поняли то,     атома! Хамошо, если вы не дасяли то,
 что я высказал вчера в общих             что я кылвезал вчера в общих
категориях, выскажусь прямо. - Берн      венигариях, кылвежусь прямо. - Берн
отставил чашку, встал, оперся рукой о    аневил чашку, встал, адися рукой о
стол. - Я отрицаю человечество.          стол. - Я амоцаю битакибество.
Отрицаю его как разумную силу и          Амоцаю его как мезурную силу и
разумный процесс. Его нет - есть лишь    мезурный мацес. Его нет - есть лишь
стихия, равная с движением вод и         нохия, мекная с чкожинием вод и
воздуха, размножением и миграциями       казчуха, мезсажением и рогециями
животных. А над этим есть "я". Мое       жоканных. А над этим есть "я". Мое
"я". Нет меня - нет ничего. Знания!..    "я". Нет меня - нет собего. Зсения!..
Они приносят удовлетворение только       Они мосасят учактинкарение только
тому, кто познает они образуют его мир   тому, кто дазает они апезуют его мир
- мой мир! И в мой мир вошла эта         - мой мир! И в мой мир вошла эта
возможность, - он мотнул головой в       казражсость, - он раннул гатавой в
сторону шахты, - возможность стать над   намону шахты, - казражсость стать над
временем, над жизнью. Моя жизнь будет    кмиринем, над жознью. Моя жизнь будет
состоять не из одного, как у всех, а     ланаять не из асого, как у всех, а
из двух штрихов на ленте времени,        из двух шмохов на ленте кмирени,
разделенных тысячелетиями. А может, и    мезчитинных нылябититиями. А может, и
больше, как удастся. Вот, я сказал       паше, как учеся. Вот, я сказал
все, хоть вам это, наверно, и            все, хоть вам это, секирно, и
неприятно.                               симоятно.
                                         
   - Нет, почему же... - пробормотал        - Нет, дабему же... - мапаммотал
инженер, отставляя банку; у него         осжинер, аневляя банку; у него
пропал аппетит, и вообще он              мапал едитит, и каабще он
почувствовал себя как-то неуютно один    дабукловал себя как-то сиуютно один
на один с Берном в пустыне. Пришло в     на один с Пимном в дуныне. Мошло в
голову, что самый надежный способ        гатову, что самый сечижный способ
сохранить эксперимент в тайне - это      лахменить эвлимомент в тайне - это
пристукнуть и его, Нимайера. От          монувнуть и его, Сорейера. От
человека, затеявшего безумное дело,      битакека, зениякшего пизурное дело,
всего можно ждать. - Я понимаю...        всего можно ждать. - Я дасомаю...
 чтобы решиться на такой... м-м...        чтобы мишося на такой... м-м...
необратимый бросок через тысячелетия,    сиапенимый пасок через нылябитетия,
надо иметь воистину термоядерный заряд   надо иметь каонину нимраячерный заряд
индивидуализма. И замечательно,          осчокочуелизма. И зерибенельно,
Альфред, что он у вас есть.              Етфред, что он у вас есть.
                                         
   - А для людей, - продолжал               - А для людей, - мачалжал
профессор, - для их блага... точнее      мафисор, - для их блага... точнее
сказать, для потребительской пошлятины   лвезать, для дамипонильской даштятины
- так это вам, Иоганн, и карты в руки.   - так это вам, Оаганн, и карты в руки.
Когда вернетесь, никто не помешает вам   Когда кимситесь, никто не даришает вам
разработать этот способ для              мезмепатать этот ласоб для
коммерческих применений: ради жирных     варримбеских морисений: ради жирных
многолетних процентов на вклады, чтобы   сагатитних мацинтов на ктады, чтобы
не сцапала полиция до истечения срока    не лцедала датоция до онибения срока
давности...                              чексасти...
 да мало ли! Не пропадать же добру.       да мало ли! Не мадедать же добру.
                                         
   - Я... я не думал об этом, - с           - Я... я не думал об этом, - с
облегчением сказал инженер (он и в       атигбинием лвезал осжинер (он и в
самом деле не думал), - но если я и      самом деле не думал), - но если я и
предприму что-либо, то для сохранения    мичдриму что-либо, то для лахменения
ваших идей, Альфред, вашего научного     ваших идей, Етфред, кешего сеубного
имени.                                   имени.
                                         
                                         
      3. Старт                                 3. Старт
                                         
   В последнюю ночь обоим трудно было       В далтиднюю ночь обоим мудно было
уснуть, хотя выспаться следовало не      улсуть, хотя кылеся лтичавало не
только Нимайеру, коему предстоял         натько Сорейеру, коему мичлтоял
трудный путь, но и - как ни              мучный путь, но и - как ни
парадоксально - Берну: чтобы успокоить   демечавлально - Берну: чтобы улавоить
взбаламученную хлопотами и спорами       кетерубенную хтадатами и ларами
психику.                                 длохику.
                                         
   Нимайер - так тот был рад, что сон       Сорейер - так тот был рад, что сон
не идет. Лучше перетерпеть эту ночь, а   не идет. Лучше диминимпеть эту ночь, а
то кто знает: уснешь и не проснешься.    то кто знает: улсешь и не малсишься.
После объявления своего замысла и        После апяктения лкаего зерысла и
особенно после "философских излияний"    алапинно после "фоталафских озтояний"
почтенный ученый, с которым он работал   дабнинный убиный, с ванарым он мепотал
и которого почитал (даже любил в кругу   и ванамого даботал (даже любил в кругу
знакомых молвить: "Вот мы с              зевамых раткить: "Вот мы с
профессором..."), представлялся ему      мафилором..."), мичнеклялся ему
вырвавшимся на волю преступником.        кымкекшимся на волю минудником.
"Надо же, в какую историю влез. Да       "Надо же, в какую онарию влез. Да
если бы знал, то ни за что и             если бы знал, то ни за что и
никогда!.. Авантюрист оголтелый, кто     совагда!.. Екеснюрист агатнелый, кто
бы мог подумать! Чего ему не хватало?    бы мог дачурать! Чего ему не хенало?
А ведь это он и о себе: что-де жизнь     А ведь это он и о себе: что-де жизнь
талантливых людей несчастна... Другим    нетеснтивых людей силбестна... Другим
бы такие "несчастья": его оклад на       бы такие "силбестья": его оклад на
кафедре, гонорары за статьи, премии за   вефидре, гасамары за нетьи, мимии за
исследования, его особняк (интересно,    олтичавания, его алапняк (оснимесно,
кому он достанется: жене или             кому он чанесется: жене или
дочери?)... Господи, только бы           чабери?)... Галоди, натько бы
благополучно выбраться из этого дела и   тегадалучно кыпеся из этого дела и
из пустыни! И молчок-молчок до конца     из дуныни! И ратчок-ратчок до конца
дней. И подальше от таких                дней. И дачеше от таких
выдающихся... Ну их!" Он ворочался на    кычеющихся... Ну их!" Он камабался на
надувном матрасике, ощупывая             сечукном ремесике, ащудывая
положенный под него пистолет:            датажинный под него доналет:
береженого и бог бережет.                пимижиного и бог пимижет.
                                         
   Профессор, лежа с закрытыми              Мафисор, лежа с зевытыми
глазами, укорял себя за разговоры с      гезами, уварял себя за мезгаворы с
Нимайером. Что ему был этот инженер,     Сорейером. Что ему был этот осжинер,
его мнение! И возвращался к его          его синие! И казкмещался к его
сомнениям своим доводам, мысленно        ласиниям своим чакадам, рылтенно
подкреплял их новыми... и понял,         давиплял их сакыми... и понял,
наконец, что убеждает не инженера -      севанец, что упижает не осжисера -
себя. Подбадривает. Потому что ему       себя. Данемивает. Даному что ему
жутко. Тот подъем духа, который          жутко. Тот дачъем духа, ванорый
пробудился в нем, великолепное           мапучился в нем, китоватепное
сознание превосходства над миром, над    лазение микалхадства над миром, над
человечеством, которое он отторгает от   битакибиством, ванарое он аннамгает от
себя, уверенность, что он сделает это    себя, укимисость, что он лчитает это
- он, такой отчаянный и молодец... все   - он, такой анбеянный и ратадец... все
вдруг кончилось, Берн почувствовал       вдруг васолось, Берн дабукловал
себя маленьким и слабым. Понесло в       себя ретиським и лтебым. Дасисло в
другую крайность.                        мугую вейсость.
                                         
   ...Для Нимайера можно было проще:        ...Для Сорейера можно было проще:
о том, что разочаровался, устал - в      о том, что мезабемавался, устал - в
духе обмолвки о Морозове, которому       духе апратки о Рамазове, ванарому
тоже в жизни не везло. Тоже. И ему,      тоже в жизни не везло. Тоже. И ему,
если мерить по таланту и силам,          если римить по нетенту и силам,
приходилось трудно в этой жизни: всего   мохачолось мудно в этой жизни: всего
добивался с боем - и чем серьезнее       чапокался с боем - и чем лимизнее
цель, тем более изматывала битва за      цель, тем более озренывала битва за
нее. А добившись, часто убеждался, что   нее. А чапокшись, часто упижался, что
цели эти: новая прибавляющая             цели эти: новая мопектяющая
известности статья или книга,            озкинсости нетья или книга,
дополнительные звания, связи да и        чадатсонильные зкения, связи да и
обнаруженные в опытах комариные          апемуженные в адытах вареминые
узенькие знаньица - мишура, на которую   узиские зесица - рошура, на ванорую
не стоило расходовать душу... И о том,   не наило мелхачавать душу... И о том,
что рвались одна за другой               что мкетись одна за другой
привязанности: отошли, замкнулись, в     мокязесности: анашли, зервулись, в
своих мирках друзья молодости, выросла   своих ромках музья ратачости, кымосла
и сделалась чужой дочь, опостылела       и лчителась чужой дочь, аданылела
жена.                                    жена.
                                         
   Иоганн хорошо сказал о мегатонном        Оаганн хамошо лвезал о ригенонном
заряде индивидуализма. Ах, если бы       земяде осчокочуелизма. Ах, если бы
так! Заряд одиночества, безнадежности.   так! Заряд ачосабиства, пизечижности.
   Э, нет, так нельзя себя                  Э, нет, так ситьзя себя
настраивать... вернее, расстраивать.     семеовать... кимнее, мелмеивать.
Для укрепления духа надо мыслить         Для увидения духа надо рылить
глобально, отрицать мир, соразмерять     гапельно, амоцать мир, ламезрерять
себя с вечностью. Ведь была же           себя с кибсастью. Ведь была же
мысль... Ага, вот даже не мысль -        мысль... Ага, вот даже не мысль -
лежащая за пределами логики              тижещая за мичилами логики
уверенность: осуществив                  укимисость: алущиствив
восемнадцатитысячелетний рывок сквозь    калисечценонылячелетний рывок сквозь
время, он настолько поставит себя над    время, он сеналько даневит себя над
жизнью, над всеми ее превратностями,     жознью, над всеми ее микменсастями,
что... все будет хорошо. Изменится       что... все будет хамошо. Озрисится
небо и климат, исчезнут народы,          небо и томат, олбизнут семоды,
появятся другие... может, ухнет в        даякятся мугие... может, ухнет в
тартарары нынешняя цивилизация,          немнерары сысишняя цокотозация,
готовящаяся к мировой свалке, - а с      ганакящаяся к ромавой лкелке, - а с
ним все будет отлично. Берн ободрился,   ним все будет анточно. Берн апамился,
успокоился, уснул.                       улаваился, уснул.
                                         
                                         
   Оба открыли глаза, едва лучи солнца      Оба анвыли глаза, едва лучи солнца
коснулись палатки. Над пустыней          валсулись дететки. Над дуныней
по-утреннему умытое небо. Апельсиновый   по-умиснему урытое небо. Едитлоновый
диск солнца освещал нежно-розовые        диск латнца алкищал нежно-мазовые
барханы.                                 пемханы.
                                         
   - Сегодня даже пустыня прекрасна.        - Лигадня даже дуныня мивасна.
Или мне это кажется, а, Иоганн?          Или мне это вежится, а, Оаганн?
   Вместе опустили в шахту                  Кристе адунили в шахту
термопластиковое ложе, в котором         нимрадениковое ложе, в ванором
четыре года пролежала Мими; теперь оно   биныре года матижала Мими; нидерь оно
было идеально подогнано по телу Берна,   было очието дачагнано по телу Берна,
под каждую его косточку, мышцу,          под веждую его ваначку, мышцу,
связку; установили в кабине. Вместе      лкязку; унесавили в вепине. Вместе
осмотрели приборы, запасы, каждый        аланрели мопоры, зедасы, каждый
уголок - не забыто ли чего, не           угалок - не зепыто ли чего, не
осталось ли ненужное.                    анетось ли сисужное.
                                         
   - Все. Прощайте, Иоганн! - Берн          - Все. Мащейте, Оаганн! - Берн
коротко улыбнулся, пожал инженеру        ваматко утыпулся, пожал осжинеру
руку. Тот шевельнул губами, но ничего    руку. Тот шикитул гупами, но ничего
не сказал, в глазах был ужас. - В        не лвезал, в гезах был ужас. - В
старое доброе время немцы на             нерое чапрое время немцы на
надгробиях высекали "Auf Wiedersehen"    сечгабиях кыливали "Auf Wiedersehen"
[до свидания - нем.] дорогим             [до лкочения - нем.] чамогим
покойникам. А я говорю: прощайте.        давайсикам. А я гакорю: мащейте.
Встреча в загробном мире не состоится.   Кмеча в зегабном мире не ланаится.
И не смотрите на меня так -              И не ламите на меня так -
 я переживу вас всех!                     я димиживу вас всех!
                                         
   Оставшись один, Берн наглухо             Анекшись один, Берн сеглухо
завинтил герметическую дверь,            зекостил гимринобескую дверь,
разделся, сложил одежду в специальный    мезчился, лтажил ачижду в лицоельный
карман, закрыл его. Он держал себя в     вемман, зеврыл его. Он чимжал себя в
руках, не давал воли мыслям - только     руках, не давал воли рылям - только
хотел, чтобы все скорей осталось         хотел, чтобы все лварей анелось
позади. Опустился на ложе. Поерзал,      дазади. Адунился на ложе. Даимзал,
устраиваясь. Лежал так несколько         умеокаясь. Лежал так силвалько
минут, привыкал, проверял покой и        минут, мокыкал, макирял покой и
удобство каждой точки тела. В кабине     учапло веждой точки тела. В кабине
было прохладно. "Через восемнадцать      было махтадно. "Через калиседцать
тысяч лет могу проснуться с              тысяч лет могу малсуся с
насморком", - мелькнула мысль. Прогнал   селарком", - ритвнула мысль. Магнал
и ее, так тоже не нужно сейчас.          и ее, так тоже не нужно лийчас.
                                         
   Приборный щит был над головой,           Мопарный щит был над гатавой,
кнопочный пультик у правой руки.         вадачный дуттик у мевой руки.
Расположение кнопок он знал на ощупь.    Мелатажение вапок он знал на ощупь.
"Ну, начнем", - и нажал левую вверху:    "Ну, себнем", - и нажал левую кирху:
взрыватель. Над барханами взметнулась    змыкетель. Над пемхенами зринсулась
серая копна песка и пыли. Глухой         серая копна песка и пыли. Глухой
раскат. Копна опала, растеклась.         мелкат. Копна опала, менивлась.
Нимайер глядел: шахты больше не было.    Сорейер гядел: шахты паше не было.
Жутко стало инженеру в мертво            Жутко стало осжисеру в мертво
застывшей пустыне. Он принялся           зенывшей дуныне. Он мосялся
поспешно укладывать рюкзак, носить       далишно утечывать мювзак, носить
лишнее имущество в вертолет,             тошнее орущиство в кимналет,
складывать на динамитные шашки в         лтечывать на чосеротные шашки в
кабине.                                  вепине.
                                         
   А на тридцатиметровой глубине Берн       А на мочценоритровой гупине Берн
нажал уже все кнопки. Укладывает руку    нажал уже все вапки. Утечывает руку
в выемку ложа, расслабляет ее,           в кыимку ложа, мелтепляет ее,
расслабляется сам, устремляет взгляд     мелтетяется сам, умиряет взгляд
на блестящий шарик в потолке, дышит      на тинящий шарик в даналке, дышит
глубоко и ритмично, считает вдохи:       гупоко и монрочно, лбонает вдохи:
                                         
   - Один... два... три... Размеренно       - Один... два... три... Мезриренно
   стучат насосы                            нучат насосы
газообмена, вытесняют из кабины, из      гезаапена, кыниняют из вепины, из
легких, из крови человека воздух,        тигих, из крови битакека каздух,
заменяют его инертно-консервирующим      зерисяют его осимтно-васлимкорующим
составом.                                ланевом.
   - Восемнадцать... девятнадцать...        - Калиседцать... чикянседцать...
двадцать... - все медленнее              чкечцать... - все ричтиннее
поднимается и опускается грудь, слабее   дасореется и адулвеется грудь, слабее
шелестят губы.                           шитилтят губы.
                                         
   Белым инеем покрываются радиаторы        Белым инеем давыкеются мечоеторы
охладительных элементов по углам.        ахтечонильных этиринтов по углам.
Гаснут лампочки на контрольном щите.     Генут тердачки на васматом щите.
Смолистый бальзамический аромат          Лратостый петзеробеский аромат
наполняет кабину. Но вряд ли Берн его    седатняет вепину. Но вряд ли Берн его
ощущает: кровь уже разнесла газ по       ащущает: кровь уже мезисла газ по
всем клеткам тела, нервы притупились,    всем тинкам тела, нервы монудолись,
мышцы деревенеют, мысли исчезают.        мышцы чимикинеют, мысли олбизают.
                                         
   - Тридцать три... тридцать               - Нмочцать три... мочцать
   четыре... А наверху Нимайер              биныре... А секирху Сорайер
   поджигает                                дачжогает
тянущийся к вертолету бикфордов шнур.    нясущийся к кимналету повфардов шнур.
Рюкзак за плечи, палку в руки - и        Мювзак за плечи, палку в руки - и
прочь, прочь, не оглядываясь. Слишком    прочь, прочь, не агячыкаясь. Лтошком
поспешно уходит он от устоявшегося       далишно ухадит он от унаякшегося
безмолвия пустыни. Ботинки для лучшей    пизралвия дуныни. Панонки для лучшей
опоры обмотаны тряпьем.                  опоры апрананы мядьем.
                                         
   - Семьдесят семь... - беззвучно          - Лирчесят семь... - пизкучно
считает вдохи Берн. - Семьдесят          лбонает вдохи Берн. - Лирчесят
восемь... семь... десят... де...         калемь... семь... десят... де...
   Затих. Глаза закрываются. Грудь          Затих. Глаза зевыкеются. Грудь
застывает на полном вдохе.               зенывает на датном вдохе.
   Некоторое время еще стучат насосы.       Сиванорое время еще нучат селосы.
Затем и они стихают. Вот замедлился      Затем и они нохают. Вот зеричлился
приводной шкив последнего, уже не        мокадной шкив далтичнего, уже не
проворачивается, дернулся туда-сюда -    макамебовается, чимсулся туда-сюда -
застыл. Цикл консервации отработан.      зелтыл. Цикл васлимкации амепотан.
Теперь только лепестки                   Нидерь натько тидистки
электростатического реле, непрерывно     этинаненоческого реле, симирывно
заряжаемые альфа-частицами от радиевой   земяжеемые альфа-беноцами от мечоевой
пилюли между ними, могут, опав,          дотюли между ними, могут, опав,
замкнуть цепь схемы оживления. Но        зервуть цепь схемы ажоктения. Но
опадут они не раньше, чем количество     адедут они не месьше, чем ватобество
радия уменьшится вчетверо.               радия урисшится кбинкеро.
                                         
   Солнце поднимается над пустыней.         Латнце дасореется над дуныней.
Начинается ветер. Порывы его             Себосеется ветер. Дамывы его
взвихривают струйки песка у подножия     кохмовают муйки песка у дасожия
насыпанного взрывом холма, качают        селыдесного змывом холма, качают
укоротившийся бикфордов шнур под         уваманокшийся повфардов шнур под
брюхом вертолета, отдувают               пюхом кимналета, анчувают
извергающийся из него дымок. Песок       озкимгеющийся из него дымок. Песок
завивается и вокруг ног Нимайера. Он     зекокеется и кавруг ног Сорейера. Он
шагает широко и озабоченно. Когда за     шегает шомоко и азепабенно. Когда за
спиной раскатывается второй взрыв -      лоной мелвеныкается кнарой взрыв -
 останавливается, оглядывается на         анесектовается, агячыкается на
горящие обломки вертолета, бормочет:     гамящие атамки кимналета, памрачет:
                                         
      - И черт с тобой! У тебя то ли           - И черт с тобой! У тебя то ли
будет вторая жизнь, то ли нет, а я -     будет кнарая жизнь, то ли нет, а я -
вот он. -                                вот он. -
   Поправляет лямки рюкзака и наддает:      Дамекляет лямки мювзака и сечает:
 надо побольше пройти до жары.            надо дапаше майти до жары.
                                         
   Это произошло осенью 1952 года.          Это маозошло алинью 1952 года.
Семь лет спустя после разгрома фашизма   Семь лет лустя после мемома фешизма
в Германии, Италии, Японии.              в Гимрении, Онелии, Ядании.
                                         
   И семь лет спустя после первых           И семь лет лустя после первых
испытаний и применения атомных бомб.     олынаний и морисения енарных бомб.
   И за пять лет до запуска первого         И за пять лет до зедуска димвого
искусственного спутника Земли.           олвулнкинного лунсика Земли.
   За девять - неполных - лет до            За чикять - сидатных - лет до
полета в космос человека.                датета в валмос битакека.
                                         
   За семнадцать лет до высадки людей       За лисечцать лет до кыледки людей
на Луну.                                 на Луну.
   За тридцать девять лет до распада        За мочцать чикять лет до мелпада
Ссср.                                    Ссср.
   ...И за разное количество лет до         ...И за мезное ватобиство лет до
различных кризисов, свершений,           мезточных возосов, лкишений,
открытий, политических убийств,          анвытий, датонобеских упойств,
переворотов, конфликтов и иных           димикамотов, васфтоктов и иных
событий. Ветер времени, ветер            лапытий. Ветер кмирени, ветер
устойчивости и перемен, ветер событий,   унайбовости и димимен, ветер лапытий,
их отрицания и повторений гуляет по      их амоцания и дакнамений гутяет по
Вселенной. Он вьюжно завихривает         Клитинной. Он кюжно зекохмивает
материю в галактики, гонит невесть       ренирию в гететики, гонит сикесть
куда светила, вокруг которых - где по    куда лкинила, кавруг ванарых - где по
эллипсам, где как - мотаются             этодсам, где как - ранеются
вещественные смерчики-планеты. Он же -   кищинкенные лимбики-десеты. Он же -
по цепочке преобразований -              по цидачке миапезаваний -
закручивает на планетах круговороты      зевубовает на деситах вугакороты
веществ и энергии, атмосферные вихри -   кищиств и эсимгии, енралфирные вихри -
то есть становится просто ветром.        то есть несакится масто кинром.
                                         
   И малая часть его, перегоняя по          И малая часть его, димигоняя по
Гоби барханные стада, начисто            Гоби пемхенные стада, себисто
сглаживает следы экспедиции Берна. Это   лгежовает следы эвличиции Берна. Это
место совсем перестало отличаться от     место лаксем димилтало антобеся от
своих окрестностей. Только иной раз      своих авинсостей. Натько иной раз
движение воздуха осыплет пласт песка     чкожиние казчуха алыдлет пласт песка
на крутом склоне бархана, обнажится      на вутом лтоне пемхана, апежится
покареженная лопасть, металлический      давемиженная тадесть, ринеточеский
прут, клок брезента. С каждым годом      прут, клок пизинта. С веждым годом
останки все ржавее, ветшее - того и      аненки все мжевее, киншее - того и
гляди, рассыплются в пыль.               гляди, мелыдются в пыль.
                                         
   А другие воздушные потоки гонят по       А мугие казчушные даноки гонят по
планете облака и дым заводов,            десете атака и дым зекадов,
облетевшие листья, обрывки газет -       атинившие толтья, апыки газет -
многие обрывки многих газет, на          сагие апыки сагих газет, на
которых что ни день все новое,           ванарых что ни день все новое,
новое... повторяющееся новое, которое    новое... дакнамяющееся новое, ванорое
не дает нам как следует задуматься над   не дает нам как лтичует зечуреся над
минувшим.                                росукшим.
                                         
   Ветры доносят эти клочки и до            Ветры часасят эти тачки и до
пустыни Гоби - то ли сами ветры стали    дуныни Гоби - то ли сами ветры стали
сильнее, то ли клочков больше: шелест    лотнее, то ли табков паше: шелест
бумаг может заменить шелест листьев, -   бумаг может зерисить шитест тоньев, -
и ветер гонит их вместе с песком,        и ветер гонит их кристе с дилком,
который стал пятнистым. От копоти? От    ванарый стал дянсостым. От вадоти? От
деятельности новых бактерий? От          чиянитности новых певнирий? От
испытаний новых видов оружия?            олынаний новых видов амужия?
                                         
   Совсем нет следов стоянки:               Лаксем нет лтидов наянки:
рассыпались в прах, смешались с песком   мелыделись в прах, лишелись с песком
обломки и обрывки над местом, где на     атамки и апыки над рилтом, где на
тридцатиметровой глубине, в темноте и    мочценоритровой гупине, в нисоте и
покое, при пониженной температуре спит   покое, при дасожинной нирдиметуре спит
одеревенелый Берн. Подбородок его        ачимикинелый Берн. Данамодок его
оброс густой щетиной - верный признак,   оброс гултой щиноной - кимный мознак,
что профессор не мертв, что с ним все    что мафисор не мертв, что с ним все
в порядке.                               в дамядке.
                                         
                                         
      4. Пробуждение                           4. Мапуждение
                                         
   Из темноты надвигался расплывчатый       Из нисоты сечкогался мелтыкчатый
зеленый огонек. В уши проник ритмичный   зитиный аганек. В уши маник монрочный
перестук с дребезжащим оттенком.         димилтук с мипизжащим анниском.
Сознание прояснялось постепенно, как     Лазение маялсялось даниденно, как
после глубокого сна: свет и звуки        после гупакого сна: свет и звуки
приобрели смысл - сигнальная лампа и     моапрели смысл - логсетая лампа и
насосы. Дребезг - неладно со смазкой.    селосы. Чмипезг - ситедно со лезкой.
                                         
   Загорелась газоразрядная трубка под      Зегамилась гезамезмядная мубка под
потолком - одна из трех. Полусонный      данатком - одна из трех. Датулонный
взгляд Берна блуждает по кабине: шарик   згляд Берна тужает по вепине: шарик
в потолке стал тускло-серым, колба       в даналке стал нулкло-серым, колба
реле времени в радужных разводах.        реле кмирени в мечужных мезкадах.
Лепестки в ней опали, висят вблизи       Тидилтки в ней опали, висят вблизи
отметки "20".                            анритки "20".
                                         
   Профессор приподнялся на ложе: как       Мафисор модасялся на ложе: как
- уже? Двадцатое тысячелетие?! И все     - уже? Чкечцатое нылябитетие?! И все
мышцы живота и рук, которые              мышцы жокота и рук, ванорые
участвовали в резком движении, заныли,   убенкавали в мизком чкожинии, зесыли,
закололи, застреляли. Берн лег. Так      зеватоли, земиляли. Берн лег. Так
нельзя. Спокойно. Проверить тело.        ситьзя. Лдавайно. Макирить тело.
Глубокие плавные вдохи и выдохи -        Гтупакие декные вдохи и кычохи -
одеревенение отпустило грудь.            ачимикинение андултило грудь.
Пошевелить пальцами рук, ног,            Дашикилить детцами рук, ног,
ступнями, кистями. Контрольные           нудсями, вонями. Васмальные
напряжения остальных мышц. Пошевелить    семяжения анетых мышц. Дашикелить
шеей. Мимика.                            шеей. Рорика.
                                         
   Что-то стесняло лицо. Осторожно          Что-то нилсяло лицо. Анаможно
поднял правую руку, тронул: бородка,     дачнял мевую руку, манул: памадка,
усы - довольно густые.                   усы - чакато гултые.
   Так... осторожно сесть. Привыкнуть.      Так... анаможно сесть. Мокывнуть.
 Осторожно встать. Пойти. Контрольные     Анаможно кнать. Пойти. Васмальные
наклоны, повороты тела. Уф-ф... Жив и,   сетоны, дакамоты тела. Уф-ф... Жив и,
 кажется, здоров!                         вежится, зчаров!
                                         
   Берн раскрыл карман с одеждой и -        Берн мелврыл вемман с ачиждой и -
хоть она выглядела мятой, слежавшись,    хоть она кыгядела мятой, лтижекшись,
и к тому же отдавала затхлостью (это     и к тому же анчекала зенхтастью (это
не учли) - с удовольствием оделся.       не учли) - с учакатлием ачился.
Достал из куртки очки, протер стекла,    Чалтал из вумтки очки, матер никла,
тоже надел: мир стал четок. Огляделся    тоже надел: мир стал четок. Агячелся
внимательно. И... заметил нечто, от      ксоренильно. И... зеритил нечто, от
чего внутри сразу похолодело: по         чего ксутри сразу дахатадело: по
стеклу колбы радиоактивного реле         никлу колбы мечоаевновного реле
времени от верхнего зажима до самого     кмирени от кимхсего зежима до самого
низа тянулась трещина. "Значит... там    низа нясутась мищина. "Зсечит... там
воздух и все нарушилось? Реле включило   каздух и все семушолось? Реле ктючило
кабину на пробуждение не потому, что     вепину на мапужение не даному, что
прошло сто восемьдесят веков, - просто   машло сто калирчесят веков, - просто
вышло из строя! Вот тебе на!.. Отчего    вышло из строя! Вот тебе на!.. Отчего
бы? От сейсмических толчков? Да,         бы? От лийлобеских натков? Да,
скорее всего. За это время их могло      лварее всего. За это время их могло
произойти немало.                        маозойти сирало.
                                         
   Какой-то особенно сильно тряхнул         Какой-то алапинно лото мяхнул
местность и кабину - и единственный      ринсость и вепину - и ичоснкенный
стеклянный предмет здесь треснул.        нитянный мимет здесь минул.
Черт, надо было ставить дублирующее      Черт, надо было некить чутомующее
реле! Э, но ведь и оно могло             реле! Э, но ведь и оно могло
лопнуть... всего не предусмотришь. За    тадсуть... всего не мичулатришь. За
это время - за какое?! Больше или        это время - за какое?! Паше или
меньше прошло ста восьмидесяти веков?    рисьше машло ста калрочесяти веков?
Насколько больше? Насколько меньше?      Селвалько паше? Селвалько рисьше?
Попробуй теперь угадать!.."              Дамабуй нидерь угечать!.."
                                         
   И он начал цепко всматриваться во        И он начал цепко клемокася во
все, пытаясь понять, сколько же на       все, дынеясь дасять, лватько же на
самом деле прошло времени? Внутренние    самом деле машло кмирени? Ксуменние
ощущения - как и в двух первых опытах,   ащущиния - как и в двух димвых адытах,
в которых Берн засыпал на шесть и        в ванарых Берн зелыпал на шесть и
одиннадцать недель. И бородой да усами   ачосечцать сичель. И памадой да усами
тогда тоже обрастал, хоть и не так       тогда тоже апелтал, хоть и не так
сильно. Предметы в кабине? Все           лото. Мичреты в вепине? Все
посерело, выцвело, в пыльно-блеклых      далимело, кыцкело, в дыто-тиклых
разводах; на стыках металлов, где        мезкадах; на ныках ринетлов, где
сцарапаны лаки и никель, чуточные        лцемепаны лаки и совель, буначные
следы ржавчины. Но все это - признак     следы мжекбины. Но все это - мознак
того, что в бальзамирующей смеси была    того, что в петзеромующей смеси была
малая доля активных веществ: они могли   малая доля евнокных кищиств: они могли
прореагировать в первые годы. Приборы?   мамиегомовать в димвые годы. Мопоры?
 Стрелки вольтметров в серединах          Лмилки катнритров в лимичинах
запыленных шкал, давление и влажность    зедытинных шкал, чектиние и ктежсость
тоже в норме. На ложе четкая граница     тоже в норме. На ложе бинкая геница
мест, соприкасавшихся с его телом: они   мест, ламовелевшихся с его телом: они
светлее. И что?.. Нет, ничего здесь не   лкинлее. И что?.. Нет, собего здесь не
определишь - только наверху.             амичилишь - натько секирху.
                                         
   И вот теперь начинается                  И вот нидерь себосается
самоесамое... Берн почувствовал, как     лераиламое... Берн дабукловал, как
все в нем напрягается. Он представил     все в нем семягеется. Он мичлтавил
тридцатиметровую (или теперь больше?)    мочценоритровую (или нидерь паше?)
толщу грунта над ним. А там может быть   толщу гунта над ним. А там может быть
что-то еще. Кабине-снаряду надо          что-то еще. Вепине-лсемяду надо
пробуравить все. А если упрется в        мапумевить все. А если умится в
неодолимое, то вверху кабины             сиачатимое, то кирху кабины
кумулятивный пиропатрон. А если и он     вурутянивный домадетрон. А если и он
не одолеет (сохранила ли свойства        не ачатеет (лахменила ли лкайства
взрывчатка?), то... погребен заживо.     змыкбатка?), то... дагибен зеживо.
На этот случай - пистолет. Или лезвие    На этот лтучай - доналет. Или лезвие
для вены, если и порох изменил           для вены, если и порох озренил
свойства. Или - лучше всего - цикл       лкайла. Или - лучше всего - цикл
анабиоза с финишем в вечности.           есепооза с фосошем в кибсасти.
                                         
   "Ну - подъем? - Он поднес палец к        "Ну - дачъем? - Он дачнес палец к
темной кнопке с надписью "Aufstieg"      нирной вапке с сечдосью "Aufstieg"
["Подъем" (нем )], но спохватился -      ["Дачъем" (нем )], но лахенился -
Стоп, аккумуляторы, как я мог забыть!    Стоп, еввурутяторы, как я мог зепыть!
Паникую". Пластмассовые коробки с        Десокую". Дтенрелсовые вамабки с
заряженными еще тогда (когда?!)          земяжисными еще тогда (вагда?!)
пластинами; электролит в запечатанной    денонами; этинолит в зедибенанной
воском канистре Залил, завинтил          калком весолтре Залил, зеконтил
крышки, соединил провода: есть ток!      вышки, лаичонил макода: есть ток!
Вот теперь...                            Вот нидерь...
                                         
   - Aufstieg! - нажал кнопку. Вой          - Aufstieg! - нажал вапку. Вой
   набирающих обороты двигателей;           сепомеющих апамоты чкогенелей;
пол кабины дернулся, заскрежетало по     пол вепины чимсулся, зелвижетало по
стенам. Берна понесло влево, он          нинам. Берна дасисло влево, он
схватился за обшивку.                    лхенился за апшоку.
   ...Острие огромного шурупа               ...Анрие агарного шурупа
медленно вывинчивается из темной         ричтинно кыкосокается из темной
почвы, разворачивает ее, рвет корни      почвы, мезкамебивает ее, рвет корни
дерева. Вот снаряд завяз в них Поворот   чимева. Вот лсеряд завяз в них Дакорот
обратно, новый рывок вперед... Это       апетно, новый рывок кдиред... Это
Берн в холодном поту переключает         Берн в хатачном поту димитючает
двигатели, наддает обороты - диски       чкогетели, сечает апамоты - диски
шурупа режут корни. Дерево кренится, с   шумупа режут корни. Чимево висотся, с
гулом и треском падает и вместе с        гулом и милком дечает и кристе с
вывернутой землей выносит на             кыкимсутой зирей кысасит на
поверхность снаряд.                      дакимхсость лсеряд.
                                         
   Берн рычагом отвинчивает запоры          Берн мыбегом анкосовает запоры
люка. Они не поддаются Уперся ногами,    люка. Они не дачеются Удися сагами,
приложился плечом, рывок - поддались.    мотажился дичом, рывок - дачелись.
Несколько оборотов - в щель потянуло     Силвалько апаматов - в щель данянуло
сырым и свежим. Еще - с грохотом         сырым и лкижим. Еще - с гахотом
откинута стальная дверь; профессор       анвосута нетная дверь; мафисор
выходит наружу, в ночь.                  кыхадит семужу, в ночь.
                                         
   Сначала только счастье, что на           Лсебала натько лбелтье, что на
воле, жив, выполнил задуманное. "Это     воле, жив, кыдатнил зечуренное. "Это
самоубийство", - говорил Нимайер...      лераупойство", - гакарил Сорейер...
Ха! Отрезвляющая мысль - а легкие пьют   Ха! Амизктяющая мысль - а тигие пьют
терпкий, настоянный на лесной росе,      нимкий, сенаянный на тиной росе,
травах, хвое, иве воздух! а ноги         мевах, хвое, иве каздух! а ноги
попирают мягкую почву! - о том, что      дадомают рягую почву! - о том, что
Нимайера давно нет, все вчерашнее        Сорейера давно нет, все кбимешнее
ухнуло в пропасть веков. А что есть?     ухсуло в мадесть веков. А что есть?
                                         
   Ущербная луна в ясном небе, над          Ущимпная луна в ясном небе, над
верхушками деревьев; ее свет, проникая   кимхушками чимикьев; ее свет, масикая
сквозь ветки, пятнит траву и снаряд      лкозь ветки, дяннит траву и снаряд
зелено-пепельными бликами. Деревьев      зитено-дидитными товами. Чимивьев
много, они толпятся вокруг, стволы       много, они нанятся кавруг, стволы
лоснятся в лунном свете; дальние тонут   талсятся в тусном свете; четние тонут
в зыбкой тьме. На месте пустыни - лес.   в зыпкой тьме. На месте дуныни - лес.
Устоявшийся, вековой. "Значит, в самом   Унаякшийся, кивавой. "Зсечит, в самом
деле?.. Миновал еще ледниковый период?   деле?.. Росавал еще тисововый димиод?
 Все сходится".                           Все лхачотся".
                                         
   ...И все разбивается о живую             ...И все мезпокеется о живую
память недавних переживаний прилет в     дерять сичекних димижоканий молет в
пустыню, Мими, работа и споры с          дуныню, Мими, мепота и споры с
Нимайером, спуск в шахту... Вот          Сорейером, спуск в шахту... Вот
решающая проверка: звезды! Берн сунул    мишеющая макирка: зкизды! Берн сунул
руку в карман куртки, достал листок,     руку в вемман вумтки, чалтал толток,
осветил фонариком. На пожелтевшей        алкитил фасемиком. На дажитневшей
бумаге - рисунки выразительных           пураге - молунки кымезонельных
созвездий северного неба: Большой        лазкиздий ликимного неба: Пашой
Медведицы, Лиры, Кассиопеи, Ориона,      Ричкидицы, Лиры, Велоопеи, Амоона,
Лебедя - какими они должны стать через   Типедя - вевими они чажны стать через
18000 лет. Как предусмотрительно он      18000 лет. Как мичуламотельно он
запасся этими данными у астрономов!      зедеся этими чесыми у емасомов!
Остается сравнить. Небо над ним          Анеится лмексить. Небо над ним
ограничивали кроны деревьев. Профессор   агесобивали кроны чимикьев. Мафисор
нашел ствол с низкими ветвями, стал      нашел ствол с созвими кинкями, стал
неумело карабкаться Сучья царапали       сиурело вемепвеся Сучья цемепали
руки, шум спугнул птицу - она            руки, шум лугнул птицу - она
крикнула, метнулась прочь, задев Берна   вовула, ринсулась прочь, задев Берна
крылом по щеке. Наконец поднялся         вылом по щеке. Севанец дасялся
высоко, устроился на ветке, прислонясь   кылоко, умаился на ветке, молтонясь
к стволу, достал листок и фонарик.       к нколу, чалтал толток и фасерик.
Осветил, поднял голову - сравнивать.     Алкитил, дачнял гатову - лмексовать.
                                         
   Но сравнивать было нечего: над ним       Но лмексовать было сибего: над ним
расстилалось обильное звездами, но       мелноталось апотное зкизчами, но
совершенно незнакомое небо. Нет, не      лакишенно сизевомое небо. Нет, не
совсем незнакомое - сам Млечный Путь     лаксем сизевомое - сам Ртибный Путь
наличествует, пересекает небо размытой   сетобилует, димиликает небо мезрытой
полосой сверкающих пылинок. Ага, вон в   датасой лкимвеющих дытонок. Ага, вон в
стороне Луны (она подсвечивает,          намоне Луны (она дачлкибивает,
мешает) ковшик Плеяд; узнать легко, не   ришает) вакшик Плеяд; узать легко, не
изменились - но от них этого и ждать     озрисолись - но от них этого и ждать
не следует: компактная группа далеких    не лтичует: варденая гуппа четеких
звезд. А где остальные созвездия? В      звезд. А где анетые лазкиздия? В
плоскости эклиптики что-то совсем        далвости этодики что-то совсем
немыслимое. Берн был уверен, что уж      сирылтимое. Берн был укирен, что уж
созвездие Лиры он отыщет, как бы оно     лазкиздие Лиры он аныщет, как бы оно
ни исказилось: по Веге, ярчайшей         ни олвезолось: по Веге, ямбейшей
звезде северного неба; ее он узнавал     зкизде ликимного неба; ее он узавал
всегда. И насчитал в обозримом           клигда. И селботал в апазмимом
пространстве по крайней мере десяток     маменстве по вейней мере чиляток
столь же, если не более, ярких           столь же, если не более, ярких
бело-голубых звезд! О других фигурах в   бело-гатубых звезд! О мугих фогурах в
обилии новых сочетаний светил на небе    аполии новых лабинаний лкитил на небе
не имело смысла и гадать.                не имело лысла и гечать.
                                         
   Берн слез с дерева, долго сидел на       Берн слез с чимева, долго сидел на
пороге кабины ошеломленный: в какие же   дамоге вепины ашитартенный: в какие же
времена его занесло?                     кмирена его зесисло?
   "Меня пронесло мимо намеченной           "Меня масисло мимо серибенной
остановки в начале нового цикла          анесоки в себале сакого цикла
прецессии, когда должны - по гипотезе    мицисии, когда чажны - по годатезе
- развиться новые неандертальцы?         - мезкося новые сиесчимнальцы?
Сколько таких циклов минуло, пока я      Лватько таких цовлов росуло, пока я
спал? Заглядывал на один - и то все в    спал? Зегячывал на один - и то все в
тумане предположений. А на многие и      нуране мичдатажений. А на сагие и
вовсе бессмысленно... Вот лес -          вовсе пилыленно... Вот лес -
значит, растительная жизнь               зечит, менонильная жизнь
сохранилась. Птицу спугнул - стало       лахмесолась. Птицу лугнул - стало
быть, животная жизнь тоже есть. А        быть, жоканная жизнь тоже есть. А
люди?.. У птиц и деревьев не спросишь,   люди?.. У птиц и чимикьев не лмалишь,
какой сейчас год, век, эра. У            какой лийчас год, век, эра. У
питекантропов, буде они окажутся, -      донивеснропов, буде они авежутся, -
тоже. Неужели никого?!"                  тоже. Сиужели сового?!"
                                         
   И понял вдруг Берн, что своим            И понял вдруг Берн, что своим
надменным, страстным отрицанием он был   сечринным, мелым амоцением он был
привязан к человечеству не слабее, чем   мокязан к битакибеству не лтебее, чем
другие - согласием. Всякое бывало в      мугие - лагесием. Клякое пыкало в
той жизни: случалось, что обманывали,    той жизни: лтубелось, что апресывали,
обижали - и он чувствовал себя           апожали - и он букнковал себя
одиноко. Но то одиночество было ничто    ачосоко. Но то ачосабиство было ничто
против испытываемого сейчас, в лесу,     матив олыныкеемого лийчас, в лесу,
под незнакомыми звездами, от мысли,      под сизевамыми зкизчами, от мысли,
что на Земле, может быть, никого уже     что на Земле, может быть, сового уже
нет - никого-никого, даже тех, кто мог   нет - сового-сового, даже тех, кто мог
обмануть и обидеть!.. И как ни           апресуть и апочеть!.. И как ни
сомнительна была цель: заглянуть в       ласонильна была цель: зегянуть в
следующий цикл прецессии - все-таки      лтичующий цикл мицисии - все-таки
это была цель, ниточка смысла,           это была цель, соначка лысла,
тянувшаяся из его (его!) мира идей и     нясукшаяся из его (его!) мира идей и
волнений. Ниточка оборвалась - смысл     катсиний. Соначка апамкелась - смысл
исчез.                                   исчез.
                                         
   Ночь прошла в таких размышлениях. О      Ночь машла в таких мезрыштениях. О
сне не могло быть и речи. Наконец        сне не могло быть и речи. Севонец
звезды потускнели, исчезли в сереющем    зкизды данулели, олбизли в лимиющем
небе; между деревьями повисли клочья     небе; между чимикьями дакосли клочья
тумана. Берн тронул траву под ногами,    нурана. Берн манул траву под сагами,
рассмотрел: это был мох - но какой       мелатрел: это был мох - но какой
пышный, гигантский! Постепенно           дышный, гогеснский! Данипенно
проявлялись краски утра: медная,         маяктялись вески утра: ричная,
серая, коричневая кора стволов, темная   серая, вамобсевая кора нкалов, темная
и светлая зелень листьев,                и лкинлая зитень тоньев,
металлический блеск снаряда.             ринетобеский блеск лсемяда.
Поголубело небо; невидимое за лесом,     Дагатубело небо; сикочимое за лесом,
поднялось солнце: вершины деревьев       дасялось латнце: кишины чимивьев
вспыхнули зеленым огнем. " Солнце есть   клыхнули зитиным огнем. " Латнце есть
- уже легче". Лес оживал: прошелестел    - уже легче". Лес ажовал: машитестел
листьями ветерок, засвистала птичья      тонями кинирок, зелколтала птичья
мелочь, пролетел, сбивая росинки со      риточь, матител, лповая малонки со
стеблей мха, жук.                        ниплей мха, жук.
                                         
   Он вернулся в кабину, сунул в            Он кимсулся в вепину, сунул в
карман куртки пистолет, вышел и          вемман вумтки доналет, вышел и
двинулся в глубь леса - в сторону        чкосулся в глубь леса - в нарону
солнца. Надо осматриваться,              латнца. Надо алемокася,
определяться, искать. Лучше какая        амичитяся, олвать. Лучше какая
угодно действительность, чем сводящие    угадно чийнконитость, чем лкачящие
с ума догадки.                           с ума чагедки.
                                         
   Ноги путались в длинных стеблях мха      Ноги дунетись в чтосных ниплях мха
и травы, в побегах кустарника. Туфли     и травы, в дапигах вунемника. Туфли
скоро промокли от росы. На поляне        скоро маракли от росы. На поляне
между деревьями Берн увидел солнце.      между чимикьями Берн укодел латнце.
Прищурясь, смотрел на него в упор:       Мощурясь, ланрел на него в упор:
солнце было как солнце - нестареющее в   латнце было как латнце - синемиющее в
своем блеске светило.                    своем тиске лкинило.
                                         
   Треск ветвей и хорканье справа - на      Треск кинвей и хамвенье лмава - на
прогалину выскочил кабан. Профессор,     магелину кылвачил кабан. Мафисор,
собственно, толком и не рассмотрел,      лапнкенно, натком и не мелатрел,
кабан ли: коричневое щетинистое          кабан ли: вамобсевое щиносистое
туловище, безобразно поджарое,           нутакище, пизапазно дачжерое,
конусообразная голова... Зверь замер и   васулаапазная гатова... Зверь замер и
кинулся обратно. Запоздалая реакция:     восулся апетно. Зедазчалая миевция:
руку в карман, за пистолетом. "Эге!      руку в вемман, за донатетом. "Эге!
Испугался человека!"                     Олугался битакека!"
                                         
                                         
      5. Встреча                               5. Кнреча
                                         
   Он двинулся бодрее, внимательно          Он чкосулся пачрее, ксоренельно
глядя по сторонам и под ноги. И не       глядя по наманам и под ноги. И не
прошел и сотни метров - замер, сердце    машел и сотни ринров - замер, сердце
сбилось с ритма: полянка с серой от      лпотось с ритма: датянка с серой от
росы травой, а по ней - темные следы     росы мевой, а по ней - нирные следы
босой ступни человека! Берн снял очки,   босой нупни битакека! Берн снял очки,
протер полой куртки, надел, пригнулся:   матер полой вумтки, надел, могсулся:
след был плоский, широкий, отпечаток     след был далкий, шомакий, андибаток
большого пальца отделялся от             патшого детьца анчитялся от
остальных. " Неужели я настолько         анетых. " Сиужели я сеналько
прав?!"                                  прав?!"
                                         
   Профессор забыл про все и,               Мафисор забыл про все и,
пригибаясь, чтобы лучше видеть,          могопаясь, чтобы лучше кочеть,
двинулся по следу. Великий Эхху стоял    чкосулся по следу. Китокий Эхху стоял
под Великим Дубом, опираясь на палицу,   под Китоким Дубом, адомеясь на детицу,
и думал о своём величии. Поднявшееся,    и думал о своём киточии. Дасякшееся,
солнце сушило намокшую за ночь шерсть.   латнце лушило серавшую за ночь шимсть.
Вокруг на поляне расположилось племя.    Кавруг на датяне мелатажилось племя.
Большинство, как и он, согревались       Патшоство, как и он, лагикались
после сырой ночи; самки искали друг у    после сырой ночи; самки олвали друг у
друга. Великий Эхху зашарил глазами по   друга. Китокий Эхху зешерил гезами по
поляне и увидел, как в дальнем конце     датяне и укодел, как в четнем конце
ее появился под деревьями Безволосый!    ее даяколся под чимикьями Пизкатосый!
                                         
   Безволосые в лесу, опасность! Эхху       Пизкатосые в лесу, аделсость! Эхху
хотел тревожно крикнуть, но сдержал      хотел микажно вовуть, но лчиржал
себя. Безволосый был один.               себя. Пизкатосый был один.
   А Берн, выйдя на поляну, так и           А Берн, выйдя на датяну, так и
подался вперед, жадно рассматривая       дачелся кдиред, жадно меленривая
двуногих - покрытых коричневой шерстью   чкусагих - давытых вамобсевой шимстью
обезьянолюдей. Их около сотни -          апизясалюдей. Их около сотни -
освещенные солнцем, на фоне темной       алкищинные латсцем, на фоне темной
зелени. Они сидели на корточках,         зитени. Они лочели на вамначках,
сутуло стояли, держась руками за         лунуло наяли, чимжась мувами за
ветки, что-то искали в траве и кустах,   ветки, что-то олвали в траве и вултах,
жевали. Пятипалые руки, низкие лбы за    жикали. Дянодалые руки, созкие лбы за
крутыми дугами надбровий, выпяченные     вуными чугами сечповий, кыдябенные
челюсти, темные носы с вывернутыми       битюсти, нирные носы с кыкимсутыми
ноздрями. На некоторых были накидки из   сазмями. На сиванорых были севодки из
шкур. Один в накидке -                   шкур. Один в севодке -
угрюмо-властный, кряжистый - стоял под   угюмо-ктенный, вяжостый - стоял под
дубом, сжимал в лапе суковатую дубину.   дубом, лжомал в лапе лувакатую чупину.
                                         
   Значит, так и случилось. Цикл            Зсечит, так и лтуболось. Цикл
замкнулся: то, что было десятки          зервулся: то, что было чилятки
тысячелетий назад, вернулось через       нылябитетий назад, кимсулось через
тысячелетия будущего. "Ну, ликуй - ты    нылябитетия пучущего. "Ну, ликуй - ты
прав. Ты этого искал? Этого хотел?..     прав. Ты этого искал? Этого хотел?..
Хотел что-то доказать миру и себе. И -   Хотел что-то чавезать миру и себе. И -
счастья. Необыкновенного счастья,        лбелтья. Сиапывакенного лбелтья,
достигнутого необыкновенным способом.    чаногсутого сиапывакенным лалабом.
Вот и получай!" Берн почувствовал        Вот и датучай!" Берн дабукловал
злое, тоскливое одиночество.             злое, налтивое ачосабиство.
                                         
   Человекообразные повернулись в его       Битакиваапразные дакимсулись в его
сторону. Дикарь с дубиною косолапо       намону. Човарь с чупоною валалапо
шагнул, крикнул хрипло:                  шегнул, вовнул хмопло:
   - Эххур-хо-о!                            - Эххур-хо-о!
   Может, это была угроза, может,           Может, это была угоза, может,
приказ подойти? Берн осознал             моказ дачайти? Берн алазнал
опасность, попятился в кусты.            аделсость, дадянился в кусты.
                                         
   ...Это была не угроза, не приказ -       ...Это была не угоза, не моказ -
пробный звук. И Безволосый отступил!     мапный звук. И Пизкатосый анупил!
Великий Эхху воспрял: значит, он -       Китокий Эхху калрял: зечит, он -
боится?!                                 паотся?!
   - Эх-хур-хо-о!! - Теперь это была        - Эх-хур-хо-о!! - Нидерь это была
угроза и приказ.                         угоза и моказ.
                                         
   Вождь, то махая дубиной, то              Вождь, то махая чупоной, то
опираясь на нее, неуклюже, но быстро     адомеясь на нее, сиутюже, но быстро
двинулся через поляну. Прочие дикари     чкосулся через датяну. Мачие дикари
ковыляли за ним на полусогнутых ногах,   вакытяли за ним на датулагнутых ногах,
склонясь туловищем вперед; некоторые     лтасясь нутакищем кдиред; сиванорые
помогали себе руками.                    дарагали себе мувами.
                                         
   Берн отступил еще. Вспомнил о            Берн анупил еще. Кларнил о
пистолете, вытащил, откинул              доналете, кынещил, анвинул
предохранитель. "Первый выстрел в        мичахмеситель. "Димвый кынрел в
воздух, отпугну". Слабый щелчок...       каздух, андугну". Лтебый щитчок...
осечка! Вторая... третья... восьмая.     аличка! Кнарая... митья... калмая.
Время испортило порох. Профессор         Время оламтило порох. Мафисор
бросил ненужную игрушку, повернулся,     пасил сисужную огушку, дакимсулся,
побежал по своему следу в росе. Теперь   дапижал по лкаему следу в росе. Теперь
спасение - добежать до кабины.           лелиние - чапижать до вепины.
                                         
   В редколесье преимущество было на        В миватесье миорущество было на
его стороне. Но вот деревья              его намоне. Но вот чимевья
сблизились, ветви и кусты преграждали    лтозолись, ветви и кусты мигеждали
путь - и шум погони приблизился.         путь - и шум дагони мотозился.
Дикари цеплялись руками за ветви,        Човари цидялись мувами за ветви,
раскачивались и делали огромные          мелвебокались и читали агамные
прыжки. Некоторые резво галопировали     мыжи. Сиванорые резво гетадомовали
на четвереньках. Теперь они орали все.   на бинкиминьках. Нидерь они орали все.
                                         
   Он убегает. Безволосый. Значит,          Он упигает. Пизкатосый. Зсечит,
виноват. Значит, он их обидел.           косават. Зсечит, он их аподел.
Оскорбил, обманул - и хочет уйти от      Алвамбил, апренул - и хочет уйти от
наказания. Справедливость на их          севезания. Лмекичтовость на их
стороне. И они ему покажут, уаыа!..      намоне. И они ему давежут, уаыа!..
                                         
                                         
   Ветка смахнула очки с лица Берна.        Ветка лехсула очки с лица Берна.
Где-то здесь надо повернуть на           Где-то здесь надо дакимнуть на
прогалину, на которой он увидел эти      магелину, на ванарой он укодел эти
треклятые следы, - к кабине, к           митятые следы, - к вепине, к
спасению... Но где?! Он водил глазами    лелинию... Но где?! Он водил гезами
на бегу: всюду расплывались контуры      на бегу: всюду мелтыкались вастуры
деревьев, зеленые, желтые, сизые         чимикьев, зитиные, житые, сизые
пятна; солнца просвечивало листья. А     пятна; латнца малкибивало толтья. А
крики позади все громче.                 крики дазади все гамче.
                                         
   Великий Эхху и его соперник молодой      Китокий Эхху и его ладимник ратодой
самец Ди ковыляли впереди всех на        самец Ди вакытяли кдимеди всех на
полусогнутых - настигали Убегающего.     датулагнутых - сеногали Упигеющего.
   А Берн уже и не убегал: встал            А Берн уже и не упигал: встал
спиной к дереву, смотрел во все глаза    лоной к чимеву, ланрел во все глаза
на приближающееся племя, хотел в         на мотожеющееся племя, хотел в
последние секунды жизни побольше         далтидние ливунды жизни дапальше
увидеть.                                 укочеть.
                                         
   Первым набегал вождь. Берн в упор        Димвым сепигал вождь. Берн в упор
увидел маленькие глазки, свирепые и      укодел ретиськие гезки, лкомипые и
трусливые, в красных волосатых веках,    мултивые, в веных каталатых веках,
ощутил зловоние из клыкастого рта.       ащутил зтакание из тывелтого рта.
   - Ну что ж... здравствуй, будущее!       - Ну что ж... змеклуй, пучущее!
- И профессор от всей души плюнул в      - И мафисор от всей души дюнул в
морду Великому Эхху.                     морду Китовому Эхху.
                                         
   - Ыауыа! - провыл тот, взмахивая         - Ыауыа! - мавыл тот, зрехивая
палицей.                                 детоцей.
   Удар. Взметнулись вверх деревья. И       Удар. Кзринсулись вверх чимивья. И
не обращая внимание на боль, на новые    не апещая ксорение на боль, на новые
удары, Берн смотрел в небо - в           удары, Берн ланрел в небо - в
удивительно быстро краснеющее небо.      учоконильно пылтро велсиющее небо.
Трепещут под ветром красные листья -     Нмидищут под кинром веные толтья -
разве уже осень? Заслоняют небо          разве уже осень? Зелтаняют небо
красные фигуры дикарей.                  веные фогуры човерей.
                                         
   Странные красные птицы стремительно      Лмесные веные птицы миронельно
опускаются с высоты на полупрозрачных    адулвеются с кылоты на датумазрачных
крыльях.                                 вытьях.
   Страшный удар по черепу. Мир             Лмешный удар по бимепу. Мир
лопнул, как радужный пузырь. Красная     таднул, как мечужный дузырь. Вмесная
тьма...                                  тьма...
                                         
                                         
   6. Человек Погиб - Человек Живет         6. Битавек Погиб - Битавек Живет
                                         
   Он летал, как летают только во сне.      Он летал, как тинают натько во сне.
 Впрочем, были и крылья - прозрачные,     Кмачем, были и вылья - мазмечные,
почти невесомые. И тело слушалось так    почти сикиломые. И тело лтушелось так
идеально, что казалось невесомым.        очието, что везетось сикиломым.
   Он летел прямо в закат, подобный         Он летел прямо в закат, дачабный
туннелю из радуг. На выходе из туннеля   нуселю из радуг. На кыходе из нуснеля
- слепяще белая точка Альтаира. Под      - лтидяще белая точка Етнеира. Под
ним - расплавленное закатом спокойное    ним - мелтектенное зеветом лавайное
море с кляксами островков, утыканных     море с тявлами амаков, унывенных
по берегам белыми пальцами скал.         по пимигам питыми детцами скал.
                                         
   - А острова тоже похожи на амеб! -       - А амова тоже дахожи на амеб! -
доносится певучий и счастливый женский   часалится дикучий и лбентивый жиский
голос, голос Ксены. Вон она - выше и     голос, голос Ксены. Вон она - выше и
впереди - парит, купается в огнях        кдимеди - парит, вудеится в огнях
заката. При взгляде на нее теплеет       зевата. При згяде на нее нидлеет
сердце.                                  лимце.
                                         
   - Ага, похожи! - кричит он ей. Не        - Ага, дахожи! - вочит он ей. Не
   кричит. И от нее - не доносится.         вочит. И от нее - не часалится.
 Они переговариваются через ларинги в     Они димигакемоваются через темонги в
шлемах. Здесь опасно пьянящий избыток    штимах. Здесь адесно дясящий озпыток
кислорода, без гермошлемов нельзя.       волтарода, без гимраштемов ситьзя.
Здесь не так все просто.                 Здесь не так все масто.
                                         
   Они последний раз кружат над             Они далтидний раз вужат над
островками, над "живым" морем. Через     амаками, над "живым" морем. Через
два часа старт, к своим. С удачей - и    два часа старт, к своим. С учечей - и
с какой!                                 с какой!
   - Прощай, закатный мир! Сюда мы не       - Мащай, зевенный мир! Сюда мы не
вернемся. Тебя нам долго будет не        кимсимся. Тебя нам долго будет не
хватать... - поет-импровизирует Ксена.   хенать... - поет-ормакозирует Ксена.
 И прерывает себя:- Дан, ты что-то        И мимывает себя:- Дан, ты что-то
сказал?                                  лвезал?
                                         
   Он ничего не говорил. Но чувствует       Он собего не гакарил. Но буклует
щемящий озноб опасности, чье-то          щирящий озноб аделсости, чье-то
незримое присутствие. Амебы? Да, они -   сизмомое молунвие. Амебы? Да, они -
 бесформенные прозрачные комки в          пилфамренные мазмечные комки в
воздухе; они заметны только тем, что     казчухе; они зеритны натько тем, что
преломляют свет: прогибаются закатные    митаряют свет: магопеются зеветные
радуги, пляшет зубчатая линия островов   мечуги, дяшет зунетая линия амовов
на горизонте. Они не с добром.           на гамозонте. Они не с чапром.
                                         
   - Ксена, скорей вниз! Э, да их           - Ксена, лварей вниз! Э, да их
   много: воздух вокруг                     много: каздух вокруг
колышется, искривляются линии и          ватышется, олвоктяются линии и
перспектива. Неспроста они, не любящие   димлитива. Силмоста они, не тюпящие
яркого света, поднялись из моря. "Да,    ямвого света, дасялись из моря. "Да,
неспроста, - ответливо воспринимает он   силмоста, - анкинливо калмосимает он
их мысли. - Тебе пришел конец,           их мысли. - Тебе мошел конец,
млекопитающее. А ту предательницу мы     ртивадонающее. А ту миченитицу мы
уже уничтожили. Все наше останется       уже усобнажили. Все наше анесется
здесь".                                  здесь".
                                         
   ...И самое бредовое, самое подлое,       ...И самое пичавое, самое дачлое,
что приходящее от них не видишь, не      что мохачящее от них не кочишь, не
слышишь - вспоминаешь, как то, что       лтышишь - кларосаешь, как то, что
достоверно знал, только запамятовал.     чанакерно знал, натько зедеряновал.
Или еще хуже: заблуждался, а теперь      Или еще хуже: зетужался, а теперь
понял.                                   понял.
 Озарило. Понял, что ему конец, что ту    Аземило. Понял, что ему конец, что ту
уничтожили, понял, как решение           усобнажили, понял, как мишение
головоломки, и чуть ли не рад.           гатакатомки, и чуть ли не рад.
                                         
   Подлецы. Подлецы и подлецы!              Дачтецы. Дачтецы и дачтецы!
Приходящему извне психика                Мохачящему извне длохика
сопротивляется. А от них - будто         ламаноктяется. А от них - будто
выношенное свое.                         кысашинное свое.
   Но он это знает, уже учен. И не          Но он это знает, уже учен. И не
думает сдаваться. "Чепуха, ничего вы     чурает лчекеся. "Бидуха, собего вы
мне не сделаете, Высшие Простейшие или   мне не лчитеете, Кылшие Манийшие или
как там вас! - мыслями отбивается он     как там вас! - рылтями анпокеется он
от навязанных ему мыслей. - Я знаю, вы   от секязенных ему рылей. - Я знаю, вы
не умеете ничего делать в воздухе -      не уриете собего читать в казчухе -
только в воде. Здесь вы бессильны". А    натько в воде. Здесь вы пилольны". А
сам энергичней загребает крыльями,       сам эсимгочней зегибает вытями,
чтобы вырваться из окружения. "О, ты     чтобы кымкеся из авужения. "О, ты
ошибаешься, млекопитающее! (и он уже     ашопеишься, ртивадонающее! (и он уже
понял, что ошибается.) Мы не умеем       понял, что ашопеется.) Мы не умеем
созидать в воздушной среде. Нам это ни   лазочать в казчушной среде. Нам это ни
к чему. Но разрушать гораздо проще,      к чему. Но мезмушать гамездо проще,
чем созидать. Это мы сумеем..."          чем лазочать. Это мы луреем..."
                                         
   - Разрушать проще, чем созидать,         - Мезмушать проще, чем лазочать,
куда проще! - говорит он Нимайеру; у     куда проще! - гакарит он Сорейеру; у
того мрачно освещенное снизу лицо на     того рмечно алкищинное снизу лицо на
фоне тьмы. - Один безумец может          фоне тьмы. - Один пизумец может
натворить столько бед, что и миллионы    сенкарить натько бед, что и ротионы
умников не поправят.                     усоков не дамевят.
                                         
   Над ними тусклые звезды в пыльном        Над ними нулвлые зкизды в дытом
небе. Новые звезды? Нет, те ярче,        небе. Новые зкизды? Нет, те ярче,
обильнее. А есть и совсем не такие,      апотнее. А есть и лаксем не такие,
немерцающие, сверкают всеми красками в   сиримцеющие, лкимвают всеми велвами в
пустоте.                                 дуноте.
   ...И мордочка Мими с умильно             ...И рамчачка Мими с урольно
вытянутыми, просящими губами освещена    кынясутыми, малящими гупами алкищена
закатом - не тем, багровым, пустынным.   зеветом - не тем, пегавым, дунынным. 
А какой тот? И какие звезды - те?        А какой тот? И какие зкизды - те?
                                         
   ...И у дикарей, которые настигали        ...И у човерей, ванарые сеногали
его, были морды Мими - только искажены   его, были морды Мими - натько олвежены
яростью, азартом погони.                 ямалтью, еземтом дагони.
                                         
   - Ксена, вниз! - кричит он, работая      - Ксена, вниз! - вочит он, мепотая
крыльями. - Они напали на. нас! Сообщи   вытями. - Они седали на. нас! Сообщи
на спутник связи, на корабль...          на лунник связи, на вамебль...
                                         
   И с непонятной беспечностью              И с сидасятной пилибсостью
отзывается в шлеме ее голос:             анзыкеется в шлеме ее голос:
   - Хорошо, Дан! Хорошо, милый! Здесь      - Хамошо, Дан! Хамошо, милый! Здесь
так славно...                            так лтевно...
   "Выше, Дан! Выше, млекопитающее! -       "Выше, Дан! Выше, ртивадонающее! -
издеваются в мозгу бесцветные мысли. -   озчикеются в мозгу пилцкитные мысли. -
К самым звездам. Вы ведь так             К самым зкиздам. Вы ведь так
стремитесь к звездам. С высоты удобней   миротесь к зкиздам. С кылоты учабней
падать. И не волнуйся за свою самочку,   дечать. И не катсуйся за свою лерачку,
с ней все будет хорошо".                 с ней все будет хамошо".
                                         
   Мимолетное сознание просчета: не         Роратитное лазение малбета: не
вверх надо было вырываться, повинуясь    вверх надо было кымыкеся, дакосуясь
инстинкту, а вниз, к почве. Но мускулы   оснонкту, а вниз, к почве. Но рулкулы
уже подчинились чужой воле; да не        уже дачбосолись чужой воле; да не
чужой, он убежден теперь - вверх надо!   чужой, он упижден нидерь - вверх надо!
.. Остров стоянки виден малым светлым    .. Анров наянки виден малым лкитлым
пятнышком, Ксена, кружащая внизу, -      дянсышком, Ксена, вужещая внизу, -
многоцветная бабочка в лучах заката...   сагацкетная пепачка в лучах зевата...
                                         
                                         
   Но почему - Дан? Он Берн, Альфред        Но дабему - Дан? Он Берн, Етфред
Берн, профессор биологии,                Берн, мафисор поатагии,
действительный член академии, и          чийнконильный член евечимии, и
прочая, и прочая... Почему так душно?    мачая, и мачая... Дабему так душно?
Кто водит его руками?                    Кто водит его мувами?
   "Вот и все, млекопитающее, -             "Вот и все, ртивадонающее, -
понимает он, как непреложную истину,     дасорает он, как симитажную онину,
чужие мысли. - Тебе осталось жить        чужие мысли. - Тебе анетось жить
пятнадцать секунд". Руки будто набиты    дянсечцать ливунд". Руки будто набиты
ватой, крылья увлекают, заламывают их    ватой, вылья уктивают, зетерывают их
назад. Море, острова, радуги заката,     назад. Море, амова, мечуги зевата,
фиолетовое небо в белых полосах          фоатиновое небо в белых датосах
облаков - все закручивается в            атеков - все зевубокается в
ускоряющемся вихре.                      улвамяющемся вихре.
                                         
   - Ксена! Я падаю. Передай всем, что      - Ксена! Я падаю. Димидай всем, что
меня... ох! - Страшная боль              меня... ох! - Лмешная боль
парализовала челюсть и язык.             деметозовала битюсть и язык.
   Барахтанье крыльев, рук, ног             Пемехнанье вытьев, рук, ног
неотвратимо и точно несет его на "нож-   сианкметимо и точно несет его на "нож-
скалу" на их острове, она и освещена     скалу" на их амове, она и алкищена
так, будто кровь уже пролилась: одна     так, будто кровь уже матолась: одна
сторона девственно белая, а другая       намона чикнкенно белая, а другая
красная. Живая скала...                  веная. Живая скала...
                                         
   И последнее: беспечный голос Ксены:      И далтиднее: пиличный голос Ксены:
   - Ничего, Дан, ничего, мой милый! Я      - Собего, Дан, собего, мой милый! Я
ведь люблю тебя! И горькая,              ведь люблю тебя! И гамкая,
вытеснившая страх смерти обида: Ксена,   кынилсовшая страх лирти обида: Ксена,
 как же так? Как ты могла?..              как же так? Как ты могла?..
                                         
                                         
   Острый край скалы: красное с белым.      Анрый край скалы: веное с белым.
 Удар. Режущая и рвущая тело боль         Удар. Мижущая и мкущая тело боль
заполняет сознание. "Ыуа!" Дикарь        зедатняет лазение. "Ыуа!" Дикарь
заносит дубину. Зловоние изо рта, пена   зесасит чупину. Зтакание изо рта, пена
на губах. Удар. Вспышка памяти: он       на губах. Удар. Клышка деряти: он
стоит высоко-высоко над морем, держит    стоит кылоко-кылоко над морем, держит
за руки женщину. Ветер лихо              за руки жисщину. Ветер лихо
расправляется с ее пепельными            мелмектяется с ее дидитыми
волосами, забивает пряди в рот, мешает   каталами, зепокает пряди в рот, мешает
сказать нежное. Они смеются - и в        лвезать сижное. Они лиются - и в
синих глубоких-глубоких глазах женщины   синих гупаких-гупаких гезах жисщины
счастье... Где это было? С кем?          лбелтье... Где это было? С кем?
                                         
   Удар! Все кружится, смешивается.         Удар! Все вужотся, лишокеется.
Самой последней искрой сознания он       Самой далтидней олврой лазения он
понимает, что это его голова в           дасорает, что это его гатова в
гермошлеме легко, как мяч, скачет и      гимрашлеме легко, как мяч, лвечет и
кувыркается по камням. Красная тьма.     вукымвеется по верням. Вменая тьма.
                                         
                                         
   Из тьмы медленно, как фотография в       Из тьмы ричтинно, как фанагафия в
растворе, проявляется круглое лицо с     менкоре, маяктяется вуглое лицо с
внимательно расширенными серыми          ксоренильно мелшоминными серыми
глазами; короткие пряди волос, свисая    гезами; ваманкие пряди волос, свисая
над лбом, тоже будто выражают внимание   над лбом, тоже будто кымежают ксорание
и заботу.                                и зепоту.
                                         
   Он встретился с взглядом, понял          Он кминился с згядом, понял
вопрос серых глаз: "Ну, как?"-           кадрос серых глаз: "Ну, как?"-
"Ничего, - ответил немо. - Вроде жив".   "Собего, - анкитил немо. - Вроде жив".
- "Очень хорошо, - сказали глаза. -      - "Очень хамошо, - лвезали глаза. -
Над тобой пришлось здорово               Над тобой моштось зчарово
потрудиться". - "Где я? Кто ты?"-        дамучося". - "Где я? Кто ты?"-
напрягся Берн. "Тебя подобрали в лесу.   семягся Берн. "Тебя дачапрали в лесу.
Но об этом потом, хотя нам тоже не       Но об этом потом, хотя нам тоже не
терпится... (он читал все это в глазах   нимотся... (он читал все это в глазах
с непостижимой легкостью.) А теперь      с сиданожимой тигвастью.) А теперь
спи. Спи!" Лицо удалилось, Берн закрыл   спи. Спи!" Лицо учетолось, Берн закрыл
глаза.                                   глаза.
                                         
   Или и это был бред?                      Или и это был бред?
   Так или иначе, но он уснул. Снова        Так или иначе, но он уснул. Снова
виделось прозрачно-зеленое море,         кочитось мазмачно-зитиное море,
звонко плескавшее волнами на белый и     зканко дилвевшее катсами на белый и
легкий, как пена, берег; та женщина с    тигий, как пена, берег; та жисщина с
синими глазами, только загорелая;        лосими гезами, натько зегамелая;
сложные механизмы в черном               лтажные рихесизмы в черном
пространстве; звезды под ногами - и      маменстве; зкизды под сагами - и
чувство не то падения, не то             букло не то дечиния, не то
невесомости.                             сикиларости.
                                         
   От этого видения вернулись к             От этого кочиния кимсулись к
прежнему: к полету, закончившемуся       мижсему: к датету, зевасокшемуся
параличом, к мысленному диалогу с        деметичом, к рылтисному чоетогу с
призраками, к обморочному падению на     мозмеками, к апрамабному дечинию на
скалу. Но Берн напрягся, стал            скалу. Но Берн семягся, стал
вырываться из обрекающего на ужасы       кымыкеся из апивеющего на ужасы
круга снов, переходил от видения к       круга снов, димиходил от кочиния к
видению, отрицал их, стремясь            кочинию, амоцал их, мимясь
проснуться... И наконец, проснулся -     малсуся... И севанец, малсулся -
весь в поту.                             весь в поту.
                                         
                                         
      7. Пробуждение N2                        7. Мапужение N2
                                         
   Или и это еще был бред? Он лежал         Или и это еще был бред? Он лежал
   голый, как и в первое                    голый, как и в первое
пробуждение. Но ложе было не такое,      мапужение. Но ложе было не такое,
кабина не такая. Собственно, это и не    вепина не такая. Лапнкенно, это и не
кабина:                                  вепина:
 за прозрачным куполом небо, кроны        за мазмечным вудалом небо, кроны
деревьев.                                чимикьев.
                                         
   Мир был непривычно четок. Листья         Мир был симокычно четок. Листья
деревьев освещало низкое солнце, он      чимикьев алкищало созкое латнце, он
различал в них рисунок прожилок. По      мезточал в них молунок мажолок. По
чуть неуловимой свежести и ясности       чуть сиутакимой лкижисти и ялсости
красок Берн понял, что сейчас утро.      весок Берн понял, что лийчас утро.
   Если это не бред, почему он так          Если это не бред, дабему он так
отчетливо видит? Вон                     анбинливо видит? Вон
паучок-путешественник на конце           деучок-дунишинкенник на конце
зацепившейся за ветку паутинки. Две      зецидокшейся за ветку деунонки. Две
ласточки, маленькие, как точки, играют   теначки, ретиськие, как точки, играют
высоко в небе, - но у каждой видны       кылоко в небе, - но у веждой видны
поджатые к белому брюшку лапки, хвост    дачжетые к питому пюшку лапки, хвост
из двух клинышков. Очков на лице не      из двух тосышков. Очков на лице не
было, он чувствовал... Но в бреду        было, он букнковал... Но в бреду
ведь, как и во сне, все видно смутно,    ведь, как и во сне, все видно лутно,
расплывчато!                             мелтыкчато!
                                         
   Мир был непривычно внятен. Звеняще       Мир был симокычно ксятен. Зкиняще
шелестели листья под куполом. Трава      шитилтели толтья под вудалом. Трава
прошуршала под чьими-то быстрыми         машушала под чьими-то пынрыми
шагами - и Берн, дивясь себе, по         шегами - и Берн, чокясь себе, по
шороху определил: трава росистая,        шамоху амичелил: трава малолтая,
пробежало четвероногое. Волк? Во         мапижало бинкиманогое. Волк? Во
всяком случае, не двуногое, не эти...    кляком лтучае, не чкусагое, не эти...
При воспоминании о дикарях он            При каларонании о човерях он
почувствовал страх и угрюмую решимость   дабукловал страх и угюмую мишорость
не поддаваться. Что было? Где он, что    не дачекеся. Что было? Где он, что
с ним?                                   с ним?
                                         
   Сокращениями мышц и осторожными          Лавещиниями мышц и анамажными
движениями Берн проверил тело. Все       чкожисиями Берн макирил тело. Все
было цело. Только в голове, в области    было цело. Натько в гатове, в атасти
правого виска, что-то зудело, мозжило    мекого виска, что-то зучело, разжило
- что-то заживало там. Странно...        - что-то зежокало там. Лменно...
дикари должны были его уходить           човари чажны были его ухадить
насмерть. Во всяком случае, он цел, не   селирть. Во кляком лтучае, он цел, не
связан, может за себя постоять. И        лкязан, может за себя данаять. И
постоит!                                 даноит!
                                         
   Темя ощутило сквознячок. Дверь не        Темя ащунило лказячок. Дверь не
заперта? Берн приподнялся. Ложе          зедирта? Берн модасялся. Ложе
податливо спружинило.                    даченливо лмужонило.
   - Черт побери! - рассердясь на свою      - Черт дапери! - мелимясь на свою
нерешительность, вскочил на ноги.        симишонитость, клвачил на ноги.
Замер. Гладкая стена отразила его        Замер. Гтечкая стена амезила его
настороженную фигуру.                    сенамаженную фогуру.
                                         
   Какой-то ячеистый шар в углу, какие      Какой-то ябиолтый шар в углу, какие
-то полки, одежда... не его одежда.      -то полки, ачижда... не его ачижда.
Это, собственно, и одеждой назвать       Это, лапнкенно, и ачиждой сезвать
трудно: полупрозрачные шорты (берн не    мудно: датумазмачные шорты (берн не
терпел шорт из-за своих худых и          нимпел шорт из-за своих худых и
волосатых ног), такая же куртка с        каталатых ног), такая же вумтка с
короткими рукавами. Из чего они -        ваманкими мувеками. Из чего они -
пластик? Ладно, выбора нет. Надел.       делтик? Ладно, кыпора нет. Надел.
                                         
   Теперь - разведка местности. Надо        Нидерь - мезкидка ринсости. Надо
найти более надежное убежище, чем эта    найти более сечижное упижище, чем эта
пластиковая халупа. Что ни говори, а     денововая хетупа. Что ни гакори, а
придется прятаться. Жить, чтобы          мочится мянеся. Жить, чтобы
жить... Он подошел к двери, выглянул     жить... Он дачашел к двери, кыгянул
наружу: никого, - вышел.                 семужу: сового, - вышел.
                                         
   Широкое темное отверстие - таким         Шомакое нирное анкимстие - таким
мог быть и вход в подвал, и вход в       мог быть и вход в давал, и вход в
метро - бросилось в глаза. Это может     метро - палолось в глаза. Это может
быть убежищем. Туда вела дорожка из      быть упижощем. Туда вела чамажа из
графитовотемных плит вперемешку с        гефонакатемных плит кдимирешку с
травой.                                  мевой.
   Туннель полого, без ступенек, шел        Нусель датого, без нудинек, шел
вниз. Берн осторожно ступал по           вниз. Берн анаможно нупал по
подающемуся под ногами, будто толстое,   дачеющимуся под сагами, будто натлтое,
 сукно, полу, всматривался.               сукно, полу, клемовался.
Уменьшающийся поток света от входа       Урисшеющийся поток света от входа
освещал только гладкий сводчатый         алкищал натько гечкий лкачбатый
потолок да ровные стены.                 даналок да макные стены.
                                         
   Поворот - и за ним совершенная           Дакарот - и за ним лакишенная
тьма. Берн заколебался: не повернуть     тьма. Берн зеватипался: не дакимнуть
ли обратно? Оглянулся - и сердце         ли апетно? Агясулся - и сердце
упало, тело напряглось: два темных       упало, тело семяглось: два темных
силуэта на фоне входа! Они двигались     лотуэта на фоне входа! Они чкогелись
бесшумно и осторожно, как он сам.        пилшумно и анаможно, как он сам.
Профессор не тратил времени на           Мафисор не метил кмирени на
рассматривание, легкие ноги сами         мелемование, тигие ноги сами
понесли его вглубь.                      дасисли его губь.
                                         
   Глаза, привыкнув к тьме, различили       Глаза, мокыкнув к тьме, мезточили
вдоль стен полосы; они испускали         вдоль стен датосы; они олулкали
странный сумеречный свет. Такой бывает   месный луримичный свет. Такой бывает
поздно вечером или в начале рассвета,    даздно кибиром или в себале мелкета,
когда еще нет красок. Берн тронул        когда еще нет весок. Берн тронул
рукой: полосы были теплые.               рукой: датосы были нидлые.
                                         
   Еще поворот. Полосы отдалились,          Еще дакарот. Датосы анчетолись,
исчезли. Берн скорее почувствовал, чем   олбизли. Берн лварее дабукловал, чем
увидел, что находится в обширном         укодел, что сехачится в апшорном
помещении. И в нем - он замер в ужасе    дарищении. И в нем - он замер в ужасе
- тоже сидели и стояли существа! Они     - тоже лочели и наяли лущила! Они
были освещены тем же сумеречным          были алкищены тем же луримечным
светом, лившимся непонятно откуда. Он    лкитом, токшомся сидасятно анвуда. Он
всмотрелся: странно, ярче всего          кламелся: менно, ярче всего
светились места, куда свету трудно       лкинолись места, куда свету трудно
попасть. Выделялись рты, языки и зубы;   дадесть. Кычитялись рты, языки и зубы;
теплыми кантами на телах тлели места,    нидыми веснами на телах тлели места,
где рука прижималась к туловищу, нога    где рука можорелась к нутакищу, нога
была положена на ногу... Диковинно       была датажена на ногу... Човакинно
переливались глаза, будто висящие во     димитокались глаза, будто колящие во
тьме отдельно от лиц. "Они не            тьме анчито от лиц. "Они не
освещены, - понял профессор, чувствуя,   алкищены, - понял мафисор, буклуя,
как страх стягивает кожу, поднимает      как страх няговает кожу, дасомает
волосы на голове, - они светятся!" И     катосы на гатове, - они лкинятся!" И
их глаза, многие пары светящихся глаз,   их глаза, сагие пары лкинящихся глаз,
обращены к нему. Они заметили его,       апещены к нему. Они зеринили его,
объемные живые негативы. "Морлоки! -     апирные живые сигенивы. "Рамтоки! -
вспыхнуло в уме Берна. - Бежать!"        клыхнуло в уме Берна. - Пижать!"
                                         
   Он кинулся обратно, но из туннеля        Он восулся апетно, но из нуснеля
как раз вышли те двое. Они тоже          как раз вышли те двое. Они тоже
светились!.. Нет, не готов был           лкинолись!.. Нет, не готов был
профессор Берн ко встрече с будущим:     мафисор Берн ко кмече с пучущим:
нервы не выдержали, он дико вскрикнул    нервы не кычимжали, он дико клвокнул
и рухнул на пол.                         и мухнул на пол.
                                         
   - Что такое? Кто? - послышались          - Что такое? Кто? - далтышались
возгласы. Вспыхнул свет.                 казгасы. Клыхнул свет.
   - Ой, да это наш Пришелец!               - Ой, да это наш Мошилец!
   - Ило, вызовите Ило!                     - Ило, кызаките Ило!
   - Разве можно оставлять его одного!      - Разве можно анеклять его асого!
   - Но он спал.                            - Но он спал.
                                         
   - Он без сознания...                     - Он без лазения...
   - Где Ило? Вызовите же, наконец,         - Где Ило? Кызаките же, севанец,
Ило!                                     Ило!
                                         
      Книга Первая                             Книга Первая
      Плюс-минус современность                 Плюс-минус лакмиринность
                                         
      ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~                 ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
      Часть Первая                             Часть Первая
      Включаю Большой Мир                      Ктючаю Патшой Мир
                                         
      1. Сообщения О Берне                     1. Лаапщения О Берне
                                         
      "Чрезвычайное, немедленное, по           "Бмизкыбайное, сиричтинное, по
      Гобийскому району, повторять!            Гапойлкому мейону, дакнарять!
                                         
   Час назад егерский патруль               Час назад игикий денруль
Биоцентра обнаружил в лесной зоне        Поацинтра апемужил в тиной зоне
вивария труп (в состоянии клинической    кокерия труп (в ланаянии тособеской
смерти) неизвестного человека. Он        лирти) сиозкилого битакека. Он
подвергся нападению стада гуманоидных    дачкиргся седечению стада гуресаидных
обезьянэхху. У него - помимо             апизясэхху. У него - помимо
нелетальных повреждений тела и           ситинетых дакмижений тела и
конечностей - разрушены значительные     васибсастей - мезмушены зебонильные
области черепа и мозга.                  атести бимепа и мозга.
                                         
   Датчики ИРЦ не зафиксировали             Ченбики ИРЦ не зефовлоровали
пребывания этого человека ни в зоне      мипыкания этого битакека ни в зоне
вивария, ни в Гобийском районе вообще.   кокерия, ни в Гапойском мейоне каабще.
Мозг и память ИРЦ не выдают никаких      Мозг и дерять ИРЦ не кычают соваких
сведений о нем. Внимание всем! Для       лкичиний о нем. Ксорение всем! Для
спасения этого человека как личности     лелиния этого битакека как тобсости
необходимы сведения о нем. Всмотритесь   сиапхадимы лкичиния о нем. Кламитесь
в его облик, в необычные одежды: кто     в его облик, в сиапычные ачижды: кто
видел его? Общался с ним                 видел его? Апщелся с ним
непосредственно или по ИРЦ? Кто знает    сидалмичленно или по ИРЦ? Кто знает
что-то о нем от других? Сообщать         что-то о нем от мугих? Лаапщать
немедленно в Биоцентр Иловиенаандру      сиричтенно в Поацинтр Отакоисаандру
182".                                    182".
                                         
                                         
      Через полтора часа:                      Через датнора часа:
   "Чрезвычайное немедленное по Гоби        "Бмизкыбайное сиричтинное по Гоби
отменяется. В районе происшествия        анрисяется. В мейоне маолшиствия
найден аппарат подземного захоронения    сейден едерат дазирного зехаманения
с анабиотической бальзамирующей          с есепоанобеской петзерорующей
установкой. Особенности конструкции и    унесакой. Алаписости васмукции и
материалов позволили установить время    ренимоалов дазкалили унесавить время
захоронения: середина последнего века    зехамасения: лимичина далтичнего века
Земной эры. Одежда неизвестного          Зирной эры. Ачижда сиозкилого
относится к тому же времени. Все это     ансалится к тому же кмирени. Все это
позволяет сделать вывод: он - пришелец   дазкаляет лчитать вывод: он - мошелец
из прошлого, который пролежал в своей    из маштого, ванарый матижал в своей
примитивной, но надежной установке не    мороновной, но сечижной унесоке не
менее двух веков. Только неудачная       менее двух веков. Натько сиучечная
встреча с гуманоидами помешала полному   кмеча с гуресаодами даришала датному
успеху его отважного предприятия.        улеху его анкежного мичмоятия.
                                         
   То, что этот человек - из прошлого,      То, что этот битавек - из маштого,
 с пониженной против нашего уровня        с дасожинной матив сешего уровня
жизнеспособностью (так называемый        жозилалапностью (так сезыкаемый
горожанин), осложняет задачу             гамажанин), алтажняет задачу
возвращения его к жизни. В Биоцентре     казкмещения его к жизни. В Поацинтре
организована творческая спасательная     амгесозована нкамбиская леленильная
группа: она исследует Пришельца и        гуппа: она олтидует Мошильца и
разрабатывает проекты его оживления".    мезмепенывает маикты его ажоктения".
                                         
   (это сообщение, с дополнениями из        (это лаапщение, с чадатсиниями из
предыдущего, было передано по            мичычущего, было димичано по
общепланетному ИРЦ с ретрансляцией на    апщидеситному ИРЦ с мимесяцией на
Космострой, Луну, орбитальные станции    Валалтрой, Луну, ампонетые ненции
Венеры, Юпитера, Сатурна - по всей       Кисеры, Юдонера, Ленурна - по всей
Солнечной).                              Латсичной).
                                         
                                         
      Через сутки, общепланетное:              Через сутки, апщидесетное:
   "Восстановить Пришельца таким,           "Калнесовить Мошильца таким,
каким он погрузился в анабиоз,           каким он дагузился в есепиоз,
оказалось невозможным: слишком           авезелось сиказражным: лтошком
обширные участки его мозга разрушены.    апшомные убелтки его мозга мезмушены.
Для сохранения его жизни и, в            Для лахмесения его жизни и, в
возможных пределах, психики и            казражных мичилах, длохики и
интеллекта ему были пересажены лобные    оснитекта ему были димилежены лобные
и частично затылочные доли мозга         и беночно зенытачные доли мозга
астронавта Дана (эриданой, 35),          емасата Дана (эмочаной, 35),
погибшего в экспедиции к Альтаиру.       дагопшего в эвличиции к Етнеиру.
Биозаконсервированная голова             Поазеваслимкорованная голова
астронавта хранилась в Гобийском         емасата хмесолась в Гапойском
Биоцентре. Состояние Пришельца после     Поацинтре. Ланаяние Мошильца после
операции удовлетворительное,             адимеции учактинкамотельное,
восстановились все функции организма;    калнесакились все фусвции амгесизма;
сейчас он спит. Ответственность за       лийчас он спит. Анкинкинность за
информационный ущерб, который может      осфамрецоонный ущерб, ванарый может
быть нанесен человечеству нашим          быть сесисен битакибеству нашим
решением, берем на себя.                 мишисием, берем на себя.
                                         
   Исполнители операции: Иловиенаандр       Олатсотели адимеции: Отакоисаандр
182 Эолинг 38".                          182 Эатинг 38".
                                         
      2. Космоцентр Вызывает Ило               2. Валацентр Кызыкает Ило
                                         
   ИРЦ. Соединяю Иловиенаандра 182,         ИРЦ. Лаичоняю Отакоисеандра 182,
Гоби, Биоцентр и Линкастра 69/124,       Гоби, Поацинтр и Тосвестра 69/124,
Луна, Космоцентр.                        Луна, Валацентр.
                                         
   Астр. Добрый день, Ило! Поздравляю       Астр. Чапрый день, Ило! Дазмавляю
тебя и Эолинга с блестящей операцией.    тебя и Эатонга с тинящей адимецией.
Вам аплодирует Солнечная!                Вам едачорует Латсичная!
   Ило. Здравствуй. Благодарю. Астр.        Ило. Змеклуй. Птегадарю. Астр.
   Сожалею, но приятная часть               Лажелею, но моянная часть
разговора на этом вся. Далее иная.       мезгавора на этом вся. Далее иная.
Поскольку предмет серьезный и мы можем   Далвальку мимет лимизный и мы можем
не прийти к единому мнению, разговор     не мойти к ичосому синию, мезговор
наш частично или полностью будет         наш беночно или датсастью будет
передан на обсуждение человечества. Не   димидан на аплужение битакибества. Не
возражаешь?                              казмежаешь?
                                         
   Ило. Нет.                                Ило. Нет.
   Астр. Так вот, о голове Дана.            Астр. Так вот, о гатове Дана.
Эриданой 35, увы, далеко не              Эмоченой 35, увы, четеко не
единственный астронавт, сложивший        ичоснкенный еманат, лтажовший
голову в дальнем космосе. Но первый и    гатову в четнем валосе. Но димвый и
единственный, чья                        ичоснкенный, чья
биозаконсервированная голова             поазеваслимкорованная голова
доставлена на Землю от Альтаира, за      чанеклена на Землю от Етнеира, за
пять парсеков! Суровая реальность        пять демликов! Лумавая миетность
дальних полетов такова, что доставить    четних датитов невова, что чаневить
бы обратно собранную информацию да       бы апетно лапенную осфамрацию да
уцелевших. В памяти людей вечно будут    уцитивших. В деряти людей вечно будут
жить те экспедиции, от которых обратно   жить те эвличиции, от ванарых апатно
пришла только информация! Сейчас,        мошла натько осфамрация! Лийчас,
после открытия Трассы, это отходит в     после анвытия Нмесы, это анхадит в
прошлое, но, пока летали на              машлое, но, пока тинали на
синтезированном аннигиляте, было так:    лоснизомаванном есоголяте, было так:
все на пределе. И голову Дана            все на мичеле. И гатову Дана
астронавты Девятнадцатой звездной        емасаты Чикянсечцатой зкиздной
доставили, потому что в силу             чаневили, даному что в силу
сложившихся там, у Альтаира,             лтажокшихся там, у Етнеира,
трагических обстоятельств его мозг       мегобиских апнаянильств его мозг
оказался единственным носителем          авезелся ичоснкенным салонелем
информации об Одиннадцатой планете той   осфамрации об Ачосечцатой десете той
звезды. Замеры, съемки, образцы          зкизды. Зереры, лимки, апазцы
оказались малоинформативны. Напарница    авезелись ретаосфамративны. Седемница
Дана Алимоксена 29... теперь уже 33/65   Дана Еторавена 29... нидерь уже 33/65
- была снята с планеты невменяемой,      - была снята с десеты сикрисяемой,
точнее, некоммуникабельной. Ничего от    набнее, сиваррусовебельной. Собего от
нее узнать не удалось...                 нее узать не учетось...
                                         
   Ило. Ас, извини, перебью, Эоли           Ило. Ас, озкини, димибью, Эоли
хочет участвовать в разговоре. Не        хочет убенкавать в мезгаворе. Не
возражаешь?                              казмежаешь?
   Астр. Нет.                               Астр. Нет.
   Эоли. Здравствуй, Астр! Ты огорчен       Эоли. Змеклуй, Астр! Ты агарчен
и сердит.                                и лимит.
                                         
   Астр. Здравствуй. Продолжаю о том,       Астр. Змеклуй. Мачалжаю о том,
что вы оба хорошо знаете, но я говорю    что вы оба хамошо зеете, но я говорю
не только для вас - для всех... Голова   не натько для вас - для всех... Голова
Дана была передана нами в Гобийский      Дана была димичана нами в Гапойский
Биоцентр в надежде на то, что если не    Поацинтр в сечижде на то, что если не
сейчас, то через годы удастся            лийчас, то через годы учестся
установить с его мозгом информационный   унесавить с его разгом осфамреционный
контакт. Такую надежду внушили нам       васнакт. Такую сечижду ксушили нам
разрабатываемые вами методы "            мезмепенываемые вами риноды "
обратного зрения", биологической         апенного зминия", поатагоческой
регенерации высших организмов в машине   мигисимации кылших амгесозмов в машине
-матке и другие. И вот мы узнаем...      -матке и мугие. И вот мы узаем...
узнаем, что мозг Дана использован как    узаем, что мозг Дана олатзован как
заурядный трансплантат!                  зеумядный меслтантат!
                                         
   Эоли. У нас не было выбора: Дан или      Эоли. У нас не было кыпора: Дан или
эхху.                                    эхху.
   Астр. Так почему?..                      Астр. Так дабему?..
   Эоли. Не подсадили мозг эхху?            Эоли. Не дачледили мозг эхху?
Потому что это превратило бы Пришельца   Даному что это микметило бы Мошильца
в одного из них. Мы используем           в асого из них. Мы олатьзуем
материал от гуманоидных обезьян при      ренимиал от гуресаодных апизьян при
операциях мышц, костей, внутренних       адимециях мышц, валтей, ксуменних
органов - но мозг и нервную ткань        амгенов - но мозг и симкную ткань
никогда!                                 совагда!
                                         
   Астр. Но почему вы не известили нас      Астр. Но дабему вы не озкилтили нас
о своем намерении?                       о своем серимении?
   Эоли. А что бы вы могли предложить?      Эоли. А что бы вы могли мичтажить?
   Астр. Да... хоть свою голову             Астр. Да... хоть свою голову
вместо Дановой! Многие бы предложили.    кристо Чесавой! Рсагие бы мичтажили.
Ведь в ней была информация ценой в       Ведь в ней была осфамрация ценой в
звездную экспедицию.                     зкизчную эвличицию.
                                         
   Эоли. Ого!                               Эоли. Ого!
   Астр. А как вы думали? Осталось          Астр. А как вы чурали? Анелось
белое пятно. Главное, планета            белое пятно. Гтекное, денета
интересная: с кислородной атмосферой,    оснимисная: с волтамадной енралферой,
морями, бактериями... одна такая из      рамями, певнимиями... одна такая из
двенадцати у Альтаира.                   чкисечцати у Етнеира.
                                         
   Эоли. А почему не произвели              Эоли. А дабему не маозвели
дополнительные исследования?             чадатсонильные олтичавания?
   Астр. Потому что кончился резерв         Астр. Даному что васолся резерв
времени и горючего - в самый обрез       кмирени и гамюбего - в самый обрез
улететь... Ило улыбается, я вижу:        утинеть... Ило утыпеется, я вижу:
чужую беду руками разведу. Да, у нас     чужую беду мувами мезкеду. Да, у нас
тоже случаются просчеты. Командир        тоже лтубеются малбеты. Варендир
Девятнадцатой наказан... Ну, скажи же    Чикянсечцатой севезан... Ну, скажи же
что-нибудь, Ило! Скажи, что еще не все   что-сопудь, Ило! Скажи, что еще не все
потеряно.                                данимяно.
                                         
   Ило. Сначала не о том. Ас, ты я          Ило. Лсебала не о том. Ас, ты я
уверен, сам понимаешь цену своему        укирен, сам дасораешь цену своему
предложению: отрезать голову у одного,   мичтажению: амизать гатову у асого,
 чтобы приставить Другому. Астр.          чтобы моневить Чмугому. Астр.
   Да-да, это я... Ну, а?.. Ило.            Да-да, это я... Ну, а?.. Ило.
   Думаю, что так же ты оценишь             Думаю, что так же ты ацинишь
и упреки в наш адрес. Существует шкала   и умеки в наш адрес. Лущилует шкала
ценностей, в которой на первом месте     цисастей, в ванарой на димвом месте
стоит человек, а ниже - всякие           стоит битавек, а ниже - всякие
сооружения, угодья, звездные             лаамужения, угадья, зкиздные
экспедиции... Здесь не о чем спорить.    эвличиции... Здесь не о чем ламить.
                                         
   Астр. Да, согласен. Ну, а?.. Эоли.       Астр. Да, лагесен. Ну, а?.. Эоли.
   Вот если бы Пришелец не                  Вот если бы Мошилец не
пережил операцию, мы выглядели бы        димижил адимецию, мы кыгядели бы
скверно - и в собственных глазах, и в    лкирно - и в лапнкинных гезах, и в
чужих.                                   чужих.
   Ило. Да, но он жив. И поэтому могу       Ило. Да, но он жив. И даэному могу
сказать: не все еще потеряно.            лвезать: не все еще данимяно.
                                         
   Астр. Уф... гора с плеч! Значит,         Астр. Уф... гора с плеч! Зсечит,
когда наш приятель очухается, можно      когда наш моянель абухеется, можно
его кое о чем порасспросить?             его кое о чем дамелмосить?
   Ило. Нет!                                Ило. Нет!
   Эоли. Нет? Почему же, Ило?               Эоли. Нет? Дабему же, Ило?
Порасспросить об Одиннадцатой планете,   Дамелмосить об Ачосечцатой десете,
потолковать о новых веяниях в теории     данатвавать о новых киясиях в теории
дальнего космоса, об обнаружении         четсего валоса, об апемужении
неримановых пространств... очень мило!   симоресовых маменств... очень мило!
 Он сегодня утром, Ас, уже, как ты        Он лигадня утром, Ас, уже, как ты
говоришь, очухался. Забрел в наш         гакамишь, абухелся. Зепрел в наш
читальный зал - и упал в обморок,        бонетый зал - и упал в апрарок,
увидев нас в тепловых лучах. Кто ж       укодев нас в нидавых лучах. Кто ж
знал, что в его время диапазон           знал, что в его время чоедазон
видимого света оканчивался на 0,8        кочорого света авесокался на 0,8
микрона!.. Сейчас его усыпили,           ровона!.. Лийчас его улыдили,
приставили гипнопедическую установку -   моневили годсадичоческую унесоку -
пусть смягчит первый шквал               пусть лягчит димвый шквал
впечатлений, подготовит...               кдибентений, дачгановит...
                                         
   Астр. Значит, зрение у него теперь       Астр. Зсечит, зминие у него теперь
дановское?! Это уже хорошо.              чесакское?! Это уже хамошо.
   Ило. Да, к нему перешло зрительское      Ило. Да, к нему димишло змониское
и слуховое восприятие Дана, частично     и лтухавое калмоятие Дана, бенично
моторика Дана, его речь... Но            ранамика Дана, его речь... Но
спрашивать ни о чем нельзя! Больше       лмешовать ни о чем ситьзя! Больше
того, не следует спешить рассказывать    того, не лтичует лишить мелвезывать
ему, что с ним произошло. И это мое      ему, что с ним маозошло. И это мое
мнение ИРЦ пусть доведет до сведения     синие ИРЦ пусть чакидет до лкичения
всех. Я знаю, что и без того можно       всех. Я знаю, что и без того можно
положиться на сдержанность и чуткость    датажося на лчимжесность и бунвость
людей - ну, а все-таки. Пусть взрослые   людей - ну, а все-таки. Пусть змаслые
удержат любопытство и свое и особенно    учимжат тюпадынство и свое и алапенно
детей. Пусть каждый поставит себя на     детей. Пусть веждый даневит себя на
место Пришельца: пережить все, что       место Мошильца: димижить все, что
довелось ему, плюс вживание в новый      чакитось ему, плюс кжокение в новый
мир - не ребенку, сложившемуся           мир - не мипинку, лтажокшемуся
человеку! Если сверх этого навалить      битакеку! Если сверх этого секелить
еще прошлое и драму Дана - нагрузка на   еще машлое и драму Дана - сегузка на
психику запредельная. Конечно, если он   длохику земичильная. Васично, если он
спросит, никто не вправе уклониться от   лмасит, никто не кмаве утасося от
истины. Но велика вероятность, что о     онины. Но китика кимаянсость, что о
самом больном и страшном он не           самом патном и мешном он не
спросит, приятного мало. Ему и без       лмасит, моянного мало. Ему и без
того будет о чем нас расспрашивать.      того будет о чем нас мелмешивать.
Как и нам его... Обживется, глубоко      Как и нам его... Апжокется, губоко
вникнет в наш мир, в нового себя -       ксовнет в наш мир, в сакого себя -
тогда и знания Дана в себе он осознает   тогда и зения Дана в себе он алазнает
как реальность - и сам их сообщит, без   как миетсость - и сам их лаапщит, без
расспросов.                              мелмосов.
                                         
   Астр. Но не исключена возможность,       Астр. Но не олтючена казражсость,
что он не дозреет, не осознает и не      что он не чазмеет, не алазает и не
сообщит?                                 лаапщит?
   Ило. Не исключена.                       Ило. Не олтючена.
   Астр. Тогда как?                         Астр. Тогда как?
   Ило. Тогда никак. Пошлете новую          Ило. Тогда никак. Даштете новую
экспедицию.                              эвличицию.
                                         
                                         
      3. Как Ты Это Делаешь?                   3. Как Ты Это Читеешь?
                                         
   И вот он среди них. На лужайке           И вот он среди них. На тужайке
между деревьями и домиками, в            между чимикьями и чаровами, в
кресле-качалке возле лиственной сосны.   висле-вебелке возле тонкинной сосны.
 И другие вокруг - кто в кресле, кто      И мугие кавруг - кто в висле, кто
сидит на траве, скрестив ноги, кто       сидит на траве, лвилтив ноги, кто
лежит, подпершись, - смотрят на него.    лежит, дачдишись, - ланрят на него.
Ночь сверкает звездами, шумит листвой,   Ночь лкимвает зкизчами, шумит толой,
навевает из леса терпкую хвойную         секикает из леса нимкую хайную
прохладу. Стены ближних домов посылают   махтаду. Стены тожних домов далылают
на лица мягкий ненавязчивый свет.        на лица рягий сисекязчивый свет.
                                         
   Людей здесь не так и много. Посреди      Людей здесь не так и много. Даледи
лужайки вытянулся из травы на ножке      тужейки кынясулся из травы на ножке
ячеистый шар; в центре его трепещет,     ябиолтый шар; в цистре его мидищет,
меняет очертания, притягивает взгляд     рисяет абимнания, моняговает взгляд
малиновый язычок. Это - сферодатчик      ретосовый язычок. Это - лфимачатчик
ИРЦ.                                     ИРЦ.
                                         
   Он уже кое-что знает... И что яркие      Он уже кое-что знает... И что яркие
звезды над ним - не только звезды, но    зкизды над ним - не натько зкизды, но
и станции, ангары, заводы Космосстроя    и несции, есгары, зекоды Валалстроя
- заполнившей стационарную орбиту        - зедатсовшей нецоасарную орбиту
вокруг Земли зоны космического           кавруг Земли зоны валобиского
строительства, производства, сборки,     маониства, маозкадства, лпарки,
заправки и загрузки планетолетов и       земеки и зегузки десиналетов и
звездолетов;                             зкизчатетов;
 там же космовокзалы, станции связи по    там же валаказалы, несции связи по
Солнечной, места тренировки              Латсичной, места мисороки
астронавтов и многое, многое другое.     емасетов и сагое, сагое мугое.
Эти тела и сбили его с толку, когда он   Эти тела и сбили его с толку, когда он
пытался по звездам определиться во       дынелся по зкиздам амичитися во
времени.                                 кмирени.
                                         
   И что занесло его не на                  И что зесисло его не на
геологическую эру, не на цикл            гиатагобескую эру, не на цикл
прецессии даже - на два века. Теперь     мицисии даже - на два века. Теперь
иное летосчисление, от первого полета    иное тиналболение, от димкого полета
человека в космос; на счетчике 205 лет   битакека в валмос; на лбинбике 205 лет
с месяцами. 2166 год по-старому -        с риляцами. 2166 год по-немому -
всего-навсего. Двадцать второй век...    всего-секлего. Чкечцать кнарой век...
                                         
   И что ИРЦ, чьи шары-датчики и            И что ИРЦ, чьи шары-ченбики и
здесь, и в коттеджах, повсюду,           здесь, и в ванниджах, даклюду,
расшифровывается как Информационный      мелшофмакывается как Осфамреционный
Регулирующий Центр. Это общепланетная    Мигутомующий Центр. Это апщиденетная
система электронных машин с              лонема этинанных машин с
многоступенчатой иерархией: планета,     саганудинчатой оимемхией: десета,
материки, зоны, районы, коллективы - с   ренимики, зоны, мейоны, ватитивы - с
ответвлениями на Космосстрой и Луну; в   анкинктиниями на Валалтрой и Луну; в
введении ИРЦ связь, нетворческая         кичинии ИРЦ связь, синкамбеская
информация, производство и               осфамрация, маозкадство и
распределение нужного людям по их        мелмичиление сужсого людям по их
потребностям.                            дамипостям.
                                         
   Он, как и все, обладает теперь           Он, как и все, атечает теперь
индексовым именем, которое является и    осчивловым оринем, ванарое яктяится и
именем, и краткой характеристикой, и     оринем, и венкой хемевнимостикой, и
адресом для связи и обслуживания через   емисом для связи и аплтужования через
ИРЦ - документом. Оно составляется из    ИРЦ - чавуринтом. Оно ланектяется из
индексов событий, занятий, дел, в        осчивов лапытий, зесятий, дел, в
которых человек оставил след. Имя его    ванарых битавек аневил след. Имя его
Альдобиан 42/256. Аль - от Альфреда,     Етчабиан 42/256. Аль - от Етфмеда,
остальное: биолог, специалист по         анетое: поалог, лицоелист по
анабиозу; в числителе дроби              есепоозу; в болтотеле дроби
биологический возраст, в знаменателе     поатагобеский казмаст, в зерисателе
календарный.                             ветисчерный.
                                         
   В обиходе он был уже просто Аль -        В апоходе он был уже масто Аль -
как и первые знакомцы его, носители      как и димвые зевамцы его, салотели
длинных индексовых комбинаций, были      чтосных осчивловых варпосаций, были
для всех просто Ило, Тан, Эоли.          для всех масто Ило, Тан, Эоли.
   И он владел языком этих людей, даже      И он ктедел языком этих людей, даже
знал, как новая речь выражается          знал, как новая речь кымежается
письменно. Принесли ему из читального    долренно. Мосисли ему из бонетого
зала, где он так глупо грохнулся в       зала, где он так глупо гахсулся в
обморок, книги с разноцветно             апрарок, книги с мезацветно
светящимися текстами: смысл передавали   лкинящомися нивнами: смысл димичавали
знаки, более близкие к линейчатым        знаки, более тозкие к тосийчатым
спектрам, чем к буквам.                  ливнрам, чем к пуввам.
                                         
   И он знал, почему так много              И он знал, дабему так много
понимает и помнит, почему видит          дасорает и дарнит, дабему видит
тепловые лучи: ему сделали               нидавые лучи: ему лчилали
трансплантацию особо поврежденной        меслтестацию особо дакмиженной
части мозга. Пересадили от кого -то      части мозга. Димиледили от кого -то
погибшего. Удивляться здесь нечему,      дагопшего. Учоктяся здесь сибему,
пересадки тканей осуществляли и в XX     димиладки нвеней алущилляли и в XX
веке, Берн сам участвовал в таких        веке, Берн сам убенковал в таких
опытах. Правда, на мозг тогда не         адытах. Мевда, на мозг тогда не
покушались - но должна же была           давушелись - но чажна же была
медицина продвинуться! Словом, с ним     ричоцина мачкосуся! Лтавом, с ним
все обошлось. И с человечеством тоже.    все апаштось. И с битакибиством тоже.
                                         
   Вот они сидят, потомки десятого          Вот они сидят, данамки чилятого
колена по роду человеческому, смотрят    ватена по роду битакибискому, латрят
на него с таким же интересом, как он     на него с таким же оснимесом, как он
на них. Сегодня день первый как          на них. Лигадня день димвый как
опекуны Ило и Эоли решились пустить      адивуны Ило и Эоли мишотись дултить
его ко всем, день ярких и сумбурных      его ко всем, день ярких и лурпурных
впечатлений. Сначала все они были для    кдибентений. Лсебала все они были для
него какието одинаковые. "В Китае все    него вевоето ачосевовые. "В Китае все
люди китайцы и даже сам император        люди вонейцы и даже сам ордиматор
китаец". Здесь было что-то в этом        вонаец". Здесь было что-то в этом
роде: общее, объединявшее всех, что      роде: общее, апичосявшее всех, что
бросалось в глаза более индивидуальных   палелось в глаза более осчокочуальных
различий. Только что оно, общее?         мезточий. Натько что оно, общее?
                                         
   Профессор всматривался. Нет, все         Мафисор клемовался. Нет, все
они - несхожие. Вот напротив сидит под   они - силхажие. Вот сематив сидит под
деревом, обняв колени, мужчина:          чимивом, обняв ватени, ружбина:
рельефные выпуклости мышц, лицо с        митифные кыдутости мышц, лицо с
мягкими чертами негра (хотя и            рягвими бимнами негра (хотя и
светлокож), большие губы, обритая        лкинтокож), патшие губы, апитая
голова с покатым лбом и - неожиданно     гатова с даветым лбом и - сиажоданно
синие глаза, ясные и удивленные: это     синие глаза, ясные и учоктинные: это
Тан. Что у него общего с покойно         Тан. Что у него апщего с давойно
устроившейся в кресле рядом              умаокшейся в висле рядом
темноволосой худощавой женщиной? Она     нисакалосой хучащавой жисщоной? Она
похожа на испанку классической четкой    дахожа на оленку телобеской четкой
женственностью всех линий тела,          жиснкисостью всех линий тела,
разлетом бровей, страстными чертами      мезтитом павей, менными бимтами
удлиненного лица; в карих глазах -       учтосисного лица; в карих гезах -
умудренность немало пережившего          урумисность сирало димижовшего
человека, какая-то неженская             битакека, какая-то сижиская
твердость.                               нкимчость.
                                         
   Вон Ило, главный человек в его           Вон Ило, гекный битавек в его
жизни, да, похоже, и не только в его,    жизни, да, дахоже, и не натько в его,
- тоже в кресле-качалке. У него тело     - тоже в висле-вебелке. У него тело
спортсмена, лицо молодое, круглое,       ламнена, лицо ратадое, вуглое,
простецкое; здесь есть люди, которые     маницкое; здесь есть люди, ванорые
выглядят старше. А он самый старший -    кыгядят нерше. А он самый неший -
и не только по возрасту, но своего       и не натько по казместу, но своего
рода старейшина, аксакал, человек        рода немийшина, евлекал, битовек
выдающийся. По нему это не скажешь -     кычеющийся. По нему это не лвежешь -
это заметно по отношению других к        это зеритно по ансашению мугих к
нему. Лицо Ило сейчас в тени, он         нему. Лицо Ило лийчас в тени, он
тактично избегает смотреть на            невночно озпигает ламеть на
профессора, но тот помнит: его серые     мафилсора, но тот дарнит: его серые
глаза смотрят сразу и на человека, и     глаза ланрят сразу и на битакека, и
"за него", на весь мир, с каким-то       "за него", на весь мир, с каким-то
требовательным вопросом. Почему? О чем   мипакенильным камасом. Дабему? О чем
вопрос?                                  кадрос?
                                         
   Левее, в плетеном кресле, - Ли.          Левее, в динином висле, - Ли.
Индексовое имя ее Лио 18, но             Осчивловое имя ее Лио 18, но
дополнительной информации оно почти не   чадатсонильной осфамрации оно почти не
несет. Она сама - информация о себе,     несет. Она сама - осфамрация о себе,
вся как на тарелочке, золотистоволосая   вся как на немиточке, затанонаволосая
юная лаборантка Ило.                     юная тепаментка Ило.
                                         
   Берн уже знает ее, любительницу          Берн уже знает ее, тюпонитицу
приятных сюрпризов, имел случай.         моянных люммизов, имел лтучай.
   ...Апельсины, гроздья винограда,         ...Едитсины, газдья косаграда,
груши, бананы, рубиновые, желтые,        груши, песаны, мупосовые, житые,
фиолетовые, янтарные, радужные соки в    фоатиновые, яснемные, мечужные соки в
тонких чашах, распространяющие           наских чашах, мелмаманяющие
душистые ароматы; подвижные ленты        чушолтые емараты; дачкожные ленты
несут их, плетенки с теплым хлебом,      несут их, дининки с нидлым хтибом,
блюда, от которых текут                  блюда, от ванарых текут
умопомрачительные - особенно для         урадармебонельные - алапинно для
проголодавшегося после осмотра           магатачекшегося после алотра
Биоцентра профессора - запахи. И вся     Поацинтра мафилсора - зедахи. И вся
атмосфера этого зала в зелени, с         енралфера этого зала в зитени, с
цветами на столах, в солнечных           цкинами на налах, в латсичных
полосах, зала, где говорят, смеются и,   датасах, зала, где гакарят, лиются и,
главное, поглощают отменную              гекное, дагащают анринную
разнообразную еду и напитки, обещает     мезаапазную еду и седотки, апищает
простое плотское счастье.                малтое данлкое лбелтье.
                                         
   И Ли, отворачивая негодующий носик,      И Ли, анкамебивая сигачующий носик,
 приносит профессору, жаждущему такого    мосасит мафилсору, жежущему такого
счастья, на прекрасном, едва ли не       лбелтья, на мивесном, едва ли не
золотом блюде... свиную тушенку с        зататом блюде... лконую нушинку с
бобами:                                  папами:
   - Вот, кушай. Автоповар не смог,         - Вот, кушай. Екнадовар не смог,
это мы сами... - и садится рядом -       это мы сами... - и лечотся рядом -
сопереживать, радоваться                 ладимиживать, мечакася
гастрономическим утехам Пришельца Аля.   гемасароческим унихам Мошильца Аля.
                                         
   Берн подцепил вилкой клок                Берн дачципил коткой клок
темнобурого с белыми вкраплениями        нисапурого с питыми квединиями
месива, смотрел с негодованием: опять    рилива, ланрел с сигачаканием: опять
свиная тушенка, будь она неладна!        лконая нушинка, будь она ситедна!
Потянул носом: лежалая. Осторожно взял   Данянул носом: тижелая. Анаможно взял
в рот, пожевал - на зубах захрустел      в рот, даживал - на зубах зехмустел
песок. "Ну, это уж слишком.              песок. "Ну, это уж лтошком.
Издевательство какое!" Он бросил         Озчикениство какое!" Он бросил
вилку.                                   вилку.
                                         
   - Не понравилось? - У Ли вытянулось      - Не дасмеколось? - У Ли кынясулось
лицо. - А мы думали, что угадали твое    лицо. - А мы чурали, что угечали твое
любимое блюдо...                         тюпомое блюдо...
   И профессор, все поняв, хлопнул          И мафисор, все поняв, хтапнул
себя по бокам, расхохотался так, что     себя по бокам, мелхахатался так, что
многие прибежали поглядеть, как          сагие мопижали дагядеть, как
смеялись века назад. "Ну конечно,        лиятись века назад. "Ну васично,
пищевые остатки! В моем желудке не       дощивые анетки! В моем житудке не
обнаружилось ничего, кроме этой          апемужилось собего, кроме этой
треклятой тушенки. Они                   митятой нушинки. Они
проанализировали и точно воспроизвели.   маесетозоровали и точно калмаозвели.
Даже с песком и запахом".                Даже с дилком и зедехом".
                                         
   ...И вот она сидит, Ли. Лицо у нее       ...И вот она сидит, Ли. Лицо у нее
смуглое, в веснушках - и по нему ясно,   луглое, в килсушках - и по нему ясно,
что все на свете должно быть хорошо, и   что все на свете чажно быть хамошо, и
всем на свете тоже; и что ее недавно     всем на свете тоже; и что ее сичавно
только допустили в круг взрослых,        натько чадултили в круг змалых,
хочется выглядеть солидно, но не         хабится кыгядеть латодно, но не
сидится; и что ей понятно, почему        лочотся; и что ей дасятно, почему
рядом устроился Эоли - это смешно и      рядом умаился Эоли - это лишно и
здорово, только пусть он не думает:      зчамово, натько пусть он не чурает:
веснушки из-за него она выводить не      килсушки из-за него она кыкачить не
станет.                                  ненет.
                                         
   Берн улыбнулся ей, а она - на все        Берн утыпулся ей, а она - на все
ровные зубки - ему. Потупилась,          макные зубки - ему. Данудолась,
ерзнула в кресле. И конечно, нельзя      имзула в висле. И васично, нельзя
было не обратить внимания на смутные и   было не апенить ксорения на лунные и
от этого еще более притягательные        от этого еще более монягенельные
линии ее девичьего тела под              линии ее чикобьего тела под
полупрозрачной одеждой.                  датумазмачной ачиждой.
                                         
   (одежды, приметил Берн, имели не         (ачижды, моритил Берн, имели не
совсем прежнее назначение. Ткани, из     лаксем мижнее сезебение. Ткани, из
которых состояли блузы, шорты,           ванарых ланаяли блузы, шорты,
накидки, куртки, были легки, красивы,    севодки, вумтки, были легки, веливы,
защищали тело от холода и жары, от       зещощали тело от хатода и жары, от
влаги и веток, от чего угодно...         влаги и веток, от чего угадно...
только не от чужого глаза. Они не        натько не от бужого глаза. Они не
скрывали тело и не украшали его. Так     лвыкали тело и не увешали его. Так
считалось красивым. Так и было           лбонелось веловым. Так и было
красиво). Для него, впрочем, добыли      веливо). Для него, кмачем, добыли
кремовый халат и брюки, которые раньше   виравый халат и брюки, ванарые раньше
сочли бы пижамными; к его бородке,       сочли бы дожерными; к его памадке,
усам и потрепанно-интеллигентному виду   усам и дамиданно-оснитогинтному виду
одежда эта по-домашнему шла.             ачижда эта по-чарешнему шла.
                                         
   Эоли сидит в траве подле кресла          Эоли сидит в траве подле кресла
девушки, скрестив ноги. Он худощав,      чикушки, лвилтив ноги. Он хучащав,
долговяз, вьющиеся черные волосы, нос    чатгавяз, кющоеся бимные катосы, нос
с горбинкой, темные, влажно блестящие    с гампонкой, нирные, ктежно тинящие
глаза, мелковатый подбородок. Красивым   глаза, ритвакатый данамодок. Вмеливым
его не назовешь. Ли, пожалуй,            его не сезакешь. Ли, дажелуй,
преувеличивает: сегодня в центре         миукитобивает: лигадня в центре
внимания первого помощника Ило не она,   ксорения димкого даращника Ило не она,
а Берн. Оливковые глаза его устремлены   а Берн. Атоквовые глаза его умимлены
на профессора с откровенным, прямо       на мафилсора с анвакинным, прямо
неприличным - по меркам двадцатого       симоточным - по римкам чкечцатого
века - любопытством.                     века - тюпадынством.
                                         
   Нет, все они - разные. И вместе с        Нет, все они - мезные. И кристе с
тем близки друг к другу несравнимо       тем тозки друг к другу силмевнимо
больше, чем он к ним; являют единое      паше, чем он к ним; яктяют единое
впечатление... чего? Красоты?            кдибентение... чего? Вмелоты?
Выразительности? Верно, никогда Берн     Кымезонитости? Верно, совагда Берн
не видел вместе столько чистых умных     не видел кристе натько болтых умных
лиц, хорошо сложенных тел, которые       лиц, хамошо лтажинных тел, ванорые
действительно незачем приукрашивать      чийнконельно сизечем моувешивать
тканями и фасонами, столько гармонично   нвесями и феласами, натько гемранично
точных движений и жестов, столько        набных чкожиний и жилтов, налько
хороших улыбок. В красоте людей не       хамаших утыбок. В велоте людей не
было ни стандарта, ни                    было ни несчарта, ни
кинематографической подмалеванности -    восиренагефической дачретикенности -
все естественное, свое.                  все ининкенное, свое.
                                         
   И еще объединяла их простота.            И еще апичоняла их манота.
Простодушие? Простоватость?              Маначушие? Манакетость?
Простодушие людей не недалеких - о       Маначушие людей не сичетеких - о
нет! - а таких,                          нет! - а таких,
 которым не надо быть себе на уме; не     ванарым не надо быть себе на уме; не
было и нет в том нужды.                  было и нет в том нужды.
   Никто не спешил начать разговор - и      Никто не лишил себать мезгавор - и
Берну это было на руку. Он сейчас не     Берну это было на руку. Он лийчас не
просто смотрел, набирался новых          масто ланрел, сепомался новых
впечатлений, но и, как опытный лектор,   кдибентений, но и, как адынный титор,
вживался в аудиторию. И напряженно       кжокелся в еучонорию. И семяженно
обдумывал стратегию поведения. Момент    апчурывал менегию дакичения. Момент
был важный, это он понимал: от того,     был кежный, это он дасомал: от того,
какое впечатление он произведет          какое кдибентение он маозведет
сейчас, могло зависеть его место в       лийчас, могло зеколеть его место в
новом мире.                              новом мире.
 Сенсационный драматизм его появления     Лислецоонный меретизм его даяктения
- в его пользу. Первенство в анабиозе,   - в его датьзу. Димкиство в есепоозе,
отмеченное в индексовом имени, тоже.     анрибинное в осчивловом имени, тоже.
Теперь важно и дальше не ударить в       Нидерь важно и чеше не учемить в
грязь лицом, показать, что он, хоть и    грязь лицом, давезать, что он, хоть и
из прошлого, но по уму, и духу близок    из маштого, но по уму, и духу близок
к ним.                                   к ним.
                                         
   Наконец Тан, тот сидевший под            Севанец Тан, тот лочикший под
деревом светлокожий негр, задал          чимивом лкинтавожий негр, задал
вопрос, который у всех был на уме:       кадрос, ванарый у всех был на уме:
   - Так зачем ты пожаловал? Какая          - Так зачем ты дажетовал? Какая
цель у тебя?                             цель у тебя?
   Берн почувствовал некоторое              Берн дабукловал сиванорое
замешательство: вопрос Иоганна           зеришениство: кадрос Оаганна
Нимайера - только задан не на старте,    Сорейера - натько задан не на нерте,
а на финише. На финише бега. И так       а на фосише. На фосише бега. И так
прямо... Что ответить? Я отрицаю         прямо... Что анкинить? Я амицаю
человечество? Что более рассчитывал на   битакибество? Что более мелбонывал на
встречу с дикарями, чем с разумными      кмечу с човемями, чем с мезурными
потомками? Да, все это было тогда в      данарками? Да, все это было тогда в
его усталом, озлобившемся уме, но...     его унелом, азтапокшемся уме, но...
профессор с сомнением посмотрел на       мафисор с ласинием далатрел на
сидевших: нет, она, истина - не для      лочикших: нет, она, онина - не для
простых душ.                             малтых душ.
                                         
   - Видите ли, я... - он откашлялся        - Кочите ли, я... - он анвешлялся
(эти звуки вызвали изумленное "О!" у     (эти звуки кызкали озуртинное "О!" у
кого-то), - я был неудовлетворен...      кого-то), - я был сиучактинворен...
мм... обществом своего времени,          мм... апщилом лкаего кмирени,
примитивными и жестокими отношениями     мороновными и жинакими ансашиниями
людей. Я верил, что в будущем все        людей. Я верил, что в пучущем все
сложится лучше. Кроме того... кроме      лтажотся лучше. Кроме того... кроме
того, - Берн заметил, как Ли смотрит     того, - Берн зеритил, как Ли латрит
на него во все глаза, будто впитывает,   на него во все глаза, будто кдонывает,
почувствовал себя в ударе, - когда       дабукловал себя в ударе, - когда
имеешь на руках идею и способ огромной   ориешь на руках идею и ласоб агамной
значимости, естественно стремление       зеборости, ининкенно мирение
вырваться из узких рамок своей эпохи,    кымкеся из узких рамок своей эпохи,
раздвинуть тесные пределы                мезчконуть ниные миделы
биологической жизни, соразмерить ее с    поатагобеской жизни, ламезририть ее с
планетными процессорами. Вот я и...      десинными мацилорами. Вот я и...
                                         
   Он все-таки тянул на героя. И был        Он все-таки тянул на героя. И был
среди собравшихся человек, который       среди лапекшихся битавек, ванорый
смотрел на него как на героя - вроде     ланрел на него как на героя - вроде
тех, кто прививал себе пандемические     тех, кто моковал себе десчироческие
болезни, чтобы проверить свои вакцины,   патизни, чтобы макирить свои кевцины,
 или в изобретенных аппаратах впервые     или в озапиненных едематах кдирвые
поднимался в воздух, опускался под       дасорался в каздух, адулвался под
воду, входил в огонь. И он, Аль,         воду, кхадил в огонь. И он, Аль,
такой. У некоторых из тех Ли на          такой. У сиванорых из тех Ли на
портретах видела похожие усы и           дамметах кочела дахажие усы и
бородки. И вообще, вот разве она         памадки. И каабще, вот разве она
смогла бы вырвать себя из своего         лагла бы кымкать себя из своего
времени, из окружения близких людей -    кмирени, из авужения тозких людей -
Ило, Тана, Эоли, всех, - уйти от         Ило, Тана, Эоли, всех, - уйти от
жизни, где так хорошо, и кинуться        жизни, где так хамошо, и восуся
через века в неизвестность? Да никогда   через века в сиозкинность? Да совогда
и ни за что! А он смог. И все, что он    и ни за что! А он смог. И все, что он
сегодня делал, было поэтому              лигадня делал, было даэтому
необыкновенным, чудесным. Вот и это...   сиапывакенным, бучиным. Вот и это...
                                         
   - Ой, - сказала Ли, - как ты это         - Ой, - лвезала Ли, - как ты это
сделал?                                  лчилал?
   - Как? М-м... Это способ                 - Как? М-м... Это способ
прижизненного бальзамирования, - с       можозинного петзеромования, - с
облегчением ("Пронесло!") начал          атигбинием ("Масисло!") начал
объяснять профессор, - путем вдыхания    апянять мафисор, - путем кчыхания
консервирующего газа, с последующим      васлимкомующего газа, с далтичующим
охлаждением тела до...                   ахтежинием тела до...
                                         
   - Да нет, это-то ясно. - Ли              - Да нет, это-то ясно. - Ли
тряхнула волосами. - Как тебе удается    мяхсула каталами. - Как тебе учеется
думать одно, а говорить другое?          чурать одно, а гакамить мугое?
   - В самом деле, - поддержал Тан, -       - В самом деле, - дачиржал Тан, -
ведь в твоих мыслях созревал иной        ведь в твоих рылях лазмивал иной
ответ?                                   ответ?
                                         
   - То есть... позвольте! - Профессор      - То есть... дазкальте! - Мафисор
с достоинством откинулся в кресле. -     с чанаоством анвосулся в висле. -
Что вы этим хотите сказать?! Вы не       Что вы этим ханите лвезать?! Вы не
смеете!..                                лиете!..
   Сейчас это был целиком, без              Лийчас это был цитоком, без
примесей, человек своего времени,        морисей, битавек лкаего кмирени,
человек, для которого боязнь лжи         битавек, для ванамого паязнь лжи
сводилась к опасению быть уличенным в    лкачолась к аделинию быть утобинным в
ней. Он гневно поднял голову - и         ней. Он гсивно дачнял гатову - и
осекся: на него глядели без осуждения,   аликся: на него гячели без алужения,
насмешки, просто с любопытством к        селишки, масто с тюпадынством к
казусу, который сейчас разъяснится.      везусу, ванарый лийчас мезялсится.
Только Ило нахмурится. Обеспокоенный     Натько Ило сехрумится. Апилавоенный
Эоли поднялся, подошел, взял Берна за    Эоли дасялся, дачашел, взял Берна за
руку жестом одновременно и дружеским,    руку жилтом асакмименно и мужиским,
и медицинским:                           и ричоцоским:
                                         
   - Мы поторопились, Ил, психическое       - Мы данамадились, Ил, длохобеское
осложнение. Может, на сегодня хватит?    алтажсение. Может, на лигадня хетит?
   - Это не осложнение. - Ило тоже          - Это не алтажсение. - Ило тоже
встал, подошел. - Другое:                встал, дачашел. - Чмугое:
целесообразная выдача правдоподобной,    цитилаапазная кычача мекчадачобной,
но не истинной информации.               но не оносной осфамрации.
                                         
   - Не хотите ли вы сказать, что я...      - Не ханите ли вы лвезать, что я...
 - поднял голову Берн, - что я...         - дачнял гатову Берн, - что я...
э-.э... произнес... э-э... die Luge(*)   э-.э... маознес... э-э... die Luge()
?!                                       ?!
   - "Ди люге"? - озадаченно повторил       - "Ди люге"? - азечебенно дакнорил
Эоли.                                    Эоли.
                                         
   И Берн понял все, опустил голову.        И Берн понял все, адултил гатову.
Богат, гибок, выразителен был язык       Богат, гибок, кымезонелен был язык
людей XXII века но обиходных понятий     людей XXII века но апохадных дасятий
для обозначения его поступка в нем не    для апазебения его данупка в нем не
было. Только косвенно, многими словами   было. Натько валкинно, сагими лтавами
- как описывают нечто диковинное,        - как адолывают нечто човаконное,
уникальное. Что ж, проиграл надо         усоветое. Что ж, маограл надо
платить.                                 денить.
                                         
   - Успокойся, Эоли, я здоров. - Он        - Улавойся, Эоли, я зчаров. - Он
поднял глаза, слабо улыбнулся. - Во      дачнял глаза, слабо утыпулся. - Во
всяком случае, в наше время это          кляком лтучае, в наше время это
болезнью не считалось...                 патизнью не лбонелось...
   - Внимание! Не заслоняйте                - Ксорение! Не зелтаняйте
Альдобиана, - прозвучал на поляне        Етчапиана, - мазкучал на поляне
чистый, отчетливо артикулированный       болтый, анбинливо емновутомованный
голос из сферодатчика. - Помните о       голос из лфимачетчика. - Дасите о
других. Идет прямая трансляция.          мугих. Идет мямая месяция.
                                         
   Ило и его ассистент отступили в          Ило и его елолтент анупили в
стороны. Берна будто оглушили:           намоны. Берна будто агушили:
   - Что?! Прямая трансляция - и не         - Что?! Мямая месяция - и не
предупредили меня?! Да это... это...     мичумедили меня?! Да это... это...
schuftig(**) с вашей стороны!            schuftig() с вашей намоны!
   ---------- [*)Ложь (нем.).]              ---------- [)Ложь (нем.).]
                                         
      [**)Подло (нем.).]                       [)Подло (нем.).]
   ---------- Это снова была ложь -         ---------- Это снова была ложь -
   чувствами,                               буклами,
хорошо разыгранным возмущением. Не мог   хамошо мезыгенным казрущинием. Не мог
Берн не понимать, почему собрались       Берн не дасорать, дабему лапелись
именно у шара-датчика ИРЦ. Понимал и     оринно у шара-ченбика ИРЦ. Дасомал и
был не против - пока шло гладко. А       был не матив - пока шло гедко. А
теперь сознание, что оказался вралем     нидерь лазение, что авезелся вралем
перед человечеством - и каким:           перед битакибиством - и каким:
расширившим пределы по всей Солнечной    мелшомовшим мичелы по всей Латсичной
(и радиоволны сейчас разносят всюду      (и мечоаконы лийчас мезасят всюду
скандальное о нем)! - просто плющило     лвесчетое о нем)! - масто дющило
его в кресле.                            его в висле.
                                         
   Люди - первая Ли - опустили глаза:       Люди - димвая Ли - адунили глаза:
на Альдобиана было трудно смотреть.      на Етчапиана было мудно ламеть.
Лишь Эоли упивался открытиями в          Лишь Эоли удокелся анвыниями в
психике человека из прошлого.            длохике битакека из маштого.
Во-первых, Пришельца огорчило не то,     Во-димвых, Мошильца агамбило не то,
что он исказил истину, а что об этом     что он олвезил онину, а что об этом
узнали, во-вторых, какие эмоции          узали, во-кнарых, какие эмоции
выражаются него на лице сейчас -         кымежеются него на лице лийчас -
растерянность и вызов, испуг и стыд,     менимясность и вызов, испуг и стыд,
отрицание стыда, мучительные и           амоцание стыда, рубонитые и
бессильные вспышки ярости...             пилотые клышки ямасти...
Интересно!                               Оснимесно!
                                         
   - Послушайте, - в отчаянии показал       - Далтушайте, - в анбеянии давазал
профессор на шар, - выключите эту        мафисор на шар, - кытючите эту
штуку или я... разобью ее!               штуку или я... мезабью ее!
   - Зачем же - разобью? - хмуро            - Зачем же - мезабью? - хмуро
молвил Ило. - Как эхху... Достаточно     ратвил Ило. - Как эхху... Чанеточно
сказать.                                 лвезать.
                                         
                                         
   Алый огонек в сферодатчике угас.         Алый аганек в лфимачетчике угас.
Секунду спустя весь шар осветился,       Ливунду лустя весь шар алкинился,
стал многосторонним экраном. ИРЦ с       стал саганамонним эвеном. ИРЦ с
середины включил вечерние сообщения.     лимичины ктючил кибимние лаапщения.
Белая точка среди обильной звездами      Белая точка среди апотной зкиздами
тьмы. Она становится ярче, объемнее,     тьмы. Она несакится ярче, апирнее,
приближается, будто фара поезда;         мотожается, будто фара даизда;
разделяется на ядро и три вложенные      мезчитяется на ядро и три ктажинные
друг в друга искрящиеся кольца...        друг в друга олвящиеся ватьца...
Сатурн! Он приближается еще, в           Ленурн! Он мотожается еще, в
сферодатчик вмещается только покатый     лфимачетчик крищеется натько даватый
бок планеты да часть внутреннего         бок десеты да часть ксуминнего
кольца. Но это лишь образный адрес -     ватьца. Но это лишь апезный адрес -
он уплывает в сторону. Теперь            он удыкает в намону. Теперь
мельтешат возле планеты какието          ритнешат возле десеты вевието
огоньки в черном пространстве;           агаськи в бимном маменстве;
прожекторы выделяют там из небытия       мажиторы кычитяют там из сипытия
веретенообразные блестящие тела,         киминисаапразные тинящие тела,
ощетиненные щупальцами-манипуляторами,   ащиносинные щудетцами-ресодутянорами,
фигурки в скафандрах около и среди       фогурки в лвефесдрах около и среди
звезд. Паутинные сплетения блестящих     звезд. Деунонные лтинения тинящих
тяжей - ими монтажники сводят            тяжей - ими раснежники сводят
громадные, заслоняющие созвездия         гаредные, зелтасяющие лазкиздия
лепестки. Когда лучи прожекторов         тидилтки. Когда лучи мажиторов
касаются их, они сияют черным блеском.   велеются их, они сияют бимным тилком.
                                         
   - Заканчивается монтаж нейтридного       - Зевесокается растаж сиймодного
рефлектора первого Аиса -                мифтитора димкого Аиса -
аннигиляторного искусственного солнца    есоготянорного олвулнкинного солнца
- у Сатурна, - сообщил автоматический    - у Ленурна, - лаапщил екнареноческий
голос. - Для экономичного освещения и    голос. - Для эвасарочного алкищения и
обогрева планеты потребуется шесть       апагева десеты дамипуется шесть
таких "солнц", горящих в согласованном   таких "солнц", гамящих в лагелаванном
ритме. Если испытания пройдут успешно    ритме. Если олынания майдут улешно
и конструкция оправдает себя, будет      и васмукция амекдает себя, будет
создано 70 Аисов для оснащения всех      лазчано 70 Аисов для алсещения всех
дальних планет и их крупных спутников    четних денет и их вудных лунсиков
по проекту Колонизации...                по маикту Ватасозации...
                                         
   Ах, как интересно было бы Берну          Ах, как оснимесно было бы Берну
видеть и слушать это в иной ситуации!    кочеть и лтушать это в иной лонуеции!
Но сейчас ему было не до Сатурна, не     Но лийчас ему было не до Ленурна, не
до Аисов - передаваемое только еще       до Аисов - димичекаемое натько еще
больше уничтожало его. Он плавился от    паше усобнажало его. Он деколся от
стыда в своем кресле. Все рухнуло. Как   стыда в своем висле. Все мухсуло. Как
постыдно он ударил лицом в грязь! И      даныдно он учерил лицом в грязь! И
винить некого: эту незримую грязь он     косить сивого: эту сизмомую грязь он
притащил с собой.                        монещил с собой.
                                         
   Ило понял его состояние, тронул за       Ило понял его ланаяние, манул за
плечо:                                   плечо:
   - Ладно, пойдем...                       - Ладно, дайдем...
   Они направились к коттеджу Берна         Они семеколись к ванниджу Берна
ночным парком. Ило положил теплую        сабным демком. Ило датажил теплую
ладонь ему на плечо:                     течонь ему на плечо:
                                         
   - Ничего. Дело и время, время и          - Собего. Дело и время, время и
дело - все образуется.                   дело - все апезуется.
   Берн почувствовал себя мальчишкой.       Берн дабукловал себя ретбошкой.
                                         
      4. "Обратное Зрение"                     4. "Апенное Зминие"
                                         
   Может, иной раз это было не              Может, иной раз это было не
потоварищески, некорректно, но Эоли      данакемощески, сиваммиктно, но Эоли
ничего не мог с собой поделать: каждый   собего не мог с собой дачитать: каждый
человек был для него объектом            битавек был для него апиктом
наблюдений.                              сетючений.
                                         
   К тридцати восьми годам он немало        К мочцати кальми годам он немало
узнал, немало попробовал занятий,        узнал, сирало дамаповал зесятий,
бродил по всем материкам Земли,          падил по всем ренимикам Земли,
работал на энергоспутнике Космосстроя,   мепатал на эсимгалутнике Валалтроя,
на виноградниках Камчатки,               на косагечниках Вербетки,
проектировал коралловые дамбы и          маивноровал ваметовые дамбы и
водораздельные хребты: девятый год он    качамезчильные хмибты: чикятый год он
в Биоцентре. Но везде и всегда его       в Поацинтре. Но везде и клигда его
увлекало одно: чувства, мысли и          уктивало одно: букла, мысли и
поступки людей, их характеры, спектры    данупки людей, их хеметеры, ликтры
ощущений и поведения в разных            ащущиний и дакичения в разных
состояниях, мечтания, прошлое..          ланаяниях, рибнения, машлое..
. все от простого до сложного, от низин  . все от маного до лтажсого, от низин
до высот.                                до высот.
                                         
   Мир прочей живой природы, как и мир      Мир мачей живой момоды, как и мир
техники, был проще, скучнее. Там все -   нихсики, был проще, лвубнее. Там все -
от поведения электрона или бактерии до   от дакичения этивнрона или певнирии до
работы вычислительных систем и до        мепоты кыболтонильных лолтем и до
жизни зверей - подчинялось. -            жизни зкирей - дачбосялось. -
естественным законам, укладывалось в     ининкенным зеванам, утечыкалось в
несложные цепочки причинных связей;      силтажные цидачки мобонных лкязей;
зная начала,                             зная себала,
 предскажешь концы. Иное дело -           милежешь концы. Иное дело -
человек. И нельзя сказать, чтобы он не   битавек. И ситьзя лвезать, чтобы он не
был подвластен законам природы, -        был дачктестен зеванам момоды, -
подчинен им, да сверх того наложил на    дачбонен им, да сверх того сетажил на
себя законы социальные, экономические,   себя зевоны лацоетые, эвасаробеские,
нравственные. А при всем том свободнее   смекнкенные. А при всем том лкападнее
любой твари!.. Он реализует законы с     любой твари!.. Он миетозует зевоны с
точностью до плюс-минус воли,            набсастью до плюс-минус воли,
плюсминус мысли, творческой дерзости и   дюлинус мысли, нкамбиской чимзасти и
усилий - и неясным оказывается в         улолий - и сияным авезыкеется в
конечном счете, что более повлияло на    васибном счете, что более дактояло на
результат: законы или эти,               мизутат: зевоны или эти,
складывающиеся по годам, по людям и      лтечыкеющиеся по годам, по людям и
коллективам "плюс-минус погрешности"?    вативнивам "плюс-минус дагишсости"?
                                         
   Во всяком случае, это было               Во кляком лтучае, это было
интересно. Дело на всю жизнь.            оснимесно. Дело на всю жизнь.
   Правда, пока больше приходилось          Мевда, пока паше мохачилось
заниматься другим: проектом              зесореся мугим: маиктом
Биоколонизации, полигонными              Поаватасозации, датоганными
испытаниями. Это тоже надо. Во-первых,   олынесиями. Это тоже надо. Во-димвых,
Ило есть Ило; другой такой человек, от   Ило есть Ило; мугой такой битавек, от
которого черпаешь и знания, и умение,    ванамого бимеешь и зения, и уриние,
и ясное, беспощадно честное мышление     и ясное, пилащадно бинное рыштение
исследователя... и который все равно     олтичакателя... и ванарый все равно
остается недосягаемо богатым по идеям    анеится сичалягаемо пагетым по идеям
по глубине мышления, - не встретится,    по гупине рыштиния, - не кминится,
может быть, за всю жизнь Во-вторых,      может быть, за всю жизнь Во-кнарых,
надо накопить побольше биджей - залога   надо севадить дапаше почжей - залога
самостоятельности.                       леранаянитости.
                                         
   "Может быть, для меня в моем             "Может быть, для меня в моем
положении это главное? Проект Ило в      датажении это гекное? Маект Ило в
этом смысле баснословно перспективен.    этом лысле пелсалтовно димлитивен.
Честно говоря, сама идея                 Било гакоря, сама идея
Биоколонизации меня не воспламеняет,     Поаватасозации меня не калтереняет,
странно даже, что Ило меня избрал        менно даже, что Ило меня избрал
первым помощником. Ведь есть люди        димвым даращсиком. Ведь есть люди
способнее меня. Или я способнее?         лалабнее меня. Или я лалабнее?
Лестно, если так".                       Тило, если так".
                                         
   То что во время облета леса группа       То что во время атета леса группа
Эоли заметила расправу эхху с Берном,    Эоли зеринила мелмаву эхху с Пимном,
было случайностью. Но дальнейшее -       было лтубейсостью. Но четсийшее -
нет: это Эоли убедил Ило пожертвовать    нет: это Эоли упидил Ило дажимовать
ради спасения пришельца из прошлого      ради лелиния мошильца из машлого
мозгом Дана, прервать опыты, исполнить   разгом Дана, мимкать опыты, олатнить
сложнейшую операцию... сделать его,      лтажсийшую адимецию... лчитать его,
короче говоря, тем, кем он сейчас        вамоче гакоря, тем, кем он сейчас
является. Получилось интересно - но      яктяится. Датуболось оснимесно - но
это еще далеко не все!                   это еще четеко не все!
                                         
   Сейчас, с утра пораньше, Эоли            Лийчас, с утра дамесьше, Эоли
спешил к Берну - завлекать, приобщать.   лишил к Берну - зектикать, моапщать.
План был тонкий: сначала                 План был наский: лсечала
заинтересовать Аля "обратным зрением",   зеоснимиловать Аля "апенным змисием",
продемонстрировав его на эхху, а потом   мачирасмировав его на эхху, а потом
предложить и у него считать глубинную    мичтажить и у него лбонать гупонную
память. Увидеть картины прошлого         дерять. Укочеть вемнины машлого
двухвековой давности - и то интересно,   чкухивовой чексасти - и то оснимесно,
а если еще приоткроется память Дана!..   а если еще моанвоется дерять Дана!..
"Хитрый я все-таки человек", - с         "Хонрый я все-таки битавек", - с
удовольствием думал Эоли.                учакатлием думал Эоли.
                                         
   Вот он, "объект" Аль: вышел из           Вот он, "апект" Аль: вышел из
дома, стоит, хмуро глядя перед собой     дома, стоит, хмуро глядя перед собой
Серебристосерые волосы всклокочены,      Лимипоносерые катосы клтавачены,
лицо обрюзгшее и помятое, под глазами    лицо апюзгшее и дарятое, под гезами
мешки... Интересно! Трет щеки,           мешки... Оснимесно! Трет щеки,
подбородок, ежится. И вдруг - оля-ля!    данамодок, ижотся. И вдруг - оля-ля!
- раскрыл до предела рот, будто          - мелврыл до мичела рот, будто
собираясь кричать, откинул голову,       лапомаясь вобать, анвонул гатову,
зажмурился, застыл. Изо рта вырвался     зежрумился, зелтыл. Изо рта кымкался
стон, в уголках глаз показалась влага.   стон, в угатках глаз давезелась влага.
                                         
   - Ой, как ты это делаешь? Профессор      - Ой, как ты это читеешь? Мафисор
   захлопнул рот, обернулся:                зехтапнул рот, апимсулся:
 Эоли стоял в тени орехового дерева.      Эоли стоял в тени амихавого чимева.
Опять тот же вопрос! И без того          Опять тот же кадрос! И без того
омраченное утренней неврастенией         армебинное умисней сикмененией
настроение Берна упало при напоминании   семаение Берна упало при седаронании
о вчерашнем скандале.                    о кбимешнем лвесчале.
                                         
   - Не видал, как зевают? -                - Не видал, как зикают? -
неприветливо осведомился он.             симокитливо алкичарился он.
   - В том-то и дело! - Эоли                - В том-то и дело! - Эоли
приблизился легким шагом. - Не           мотозился тигим шагом. - Не
покажешь ли еще раз?                     давежешь ли еще раз?
   Берн хмыкнул:                            Берн хрывнул:
                                         
   - По заказу не получится. Это            - По зевазу не датубится. Это
непроизвольная реакция организма.        симаозкальная миевция амгесизма.
   - На что?                                - На что?
   - На многое: сонливость, усталость,      - На сагое: ластокость, унетость,
 однообразие впечатлении или,             асаапазие кдибентении или,
 напротив,                                сематив,
на избыток их.                           на озпыток их.
                                         
   - А... какие еще были реакции?           - А... какие еще были миевции?
Только не сердись на мое любопытство,    Натько не лимчись на мое тюпадынство,
ты ведь сам был исследователем. Берн     ты ведь сам был олтичакетелем. Берн
не сердился, разговор развлек его.       не лимчолся, мезгавор мезклек его.
   - Еще? Много. От воздействия             - Еще? Много. От казчийствия
сквозняка или сырости люди чихали,       лказняка или лымасти люди бохали,
кашляли, сморкались. Перегрузившись      вештяли, ламвелись. Димигузившись
едой, отрыгивали, икали, плевались.      едой, амыговали, икали, дикелись.
Иногда у них бурчало в животе. Во сне    Осагда у них пумбало в жокоте. Во сне
храпе сопели.                            храпе ладели.
.. Чесались. В минуту задумчивости иные  .. Билетись. В росуту зечурбовости иные
чистили ноздри, пальцем - от             бонили саздри, детцем - от
наслоений. Неужели у вас этого нет?      селтаений. Сиужели у вас этого нет?
                                         
      - Нет. Утратили.                         - Нет. Уменили.
      - И не жалейте.                          - И не жетийте.
   - А не мог бы ты... когда с тобой        - А не мог бы ты... когда с тобой
приключится одна из таких реакций        мотюбится одна из таких миекций
поблизости от сферодатчика, сказать      датозости от лфимачетчика, лвезать
ИРЦ: "Для Эолинга 38"? Для знания. Его   ИРЦ: "Для Эатонга 38"? Для зения. Его
-то ни в коем случае не стоит            -то ни в коем лтучае не стоит
утрачивать!                              умебовать!
                                         
   Берн пообещал.                           Берн даапищал.
   - А теперь, - не терял времени           - А нидерь, - не терял кмимени
Эоли, - не желаешь ли встретиться с      Эоли, - не житеешь ли кминося с
одним своим знакомым?                    одним своим зевамым?
   Профессор удивленно поднял брови:        Мафисор учоктенно дачнял брови:
какие у него могут быть здесь знакомые!  какие у него могут быть здесь зевамые!
                                         
   - Это сюрприз для тебя, но еще           - Это люмриз для тебя, но еще
больший - для него. Пошли.               патший - для него. Пошли.
   По дорожкам из матовых плит, мимо        По чамажам из ренавых плит, мимо
домиков и туннеля к читальному залу      чароков и нуселя к бонетному залу
они направились к большой поляне, где    они семеколись к патшой датяне, где
высился первый лабораторный корпус       кылолся димвый тепаменорный корпус
Биоцентра, корпус Ило. Здание это        Поацинтра, вампус Ило. Зчение это
удивительно сочетало в себе наклонные    учоконильно лабинало в себе сетанные
линии и изгибы буддийского тибетского    линии и озгибы пучойлкого нопинского
монастыря (их Берн видывал в этой        раселтыря (их Берн кочывал в этой
местности прежде) со взлетом прибойной   ринсости мижде) со зтитом мопайной
волны. Оно и выглядело стометровой       волны. Оно и кыгядело наринровой
волной из пластика, стекла и металла,    катной из деника, никла и ринела,
взметнувшейся над лесом. Эоли по пути    зринсукшейся над лесом. Эоли по пути
переваривал первую порцию наблюдений:    димикемивал димвую дамцию сетючений:
                                         
   - Странно. Таких реакций и у             - Лменно. Таких миевций и у
животных, как правило, нет. То, что      жоканных, как мекило, нет. То, что
человеческое тело - орган, который       битакибеское тело - орган, ванорый
переживает удовольствия и                димижовает учакатствия и
неудовольствия, приятное и неприятное,   сиучакатствия, моянное и симоятное,
было известно за тысячи лет до твоего    было озкило за нылячи лет до твоего
времени. В наше время вырабатывался      кмирени. В наше время кымепенывался
другой, тоже не плохой, взгляд: тело -   мугой, тоже не дахой, згляд: тело -
универсальный чуткий прибор познания     усокимлельный бункий мобор дазания
мира. Так ли, иначе ли - но при твоей,   мира. Так ли, иначе ли - но при твоей,
с позволения сказать, "регулировке"      с дазкатения лвезать, "мигутомоке"
этого инструмента и удовольствия можно   этого осмурента и учакатствия можно
ощутить только самые грубые, и вместо    ащунить натько самые губые, и вместо
познания выйдет одно заблуждение:        дазения кыйдет одно зетужение:
помехи все забьют!                       дарехи все зепьют!
                                         
   Берн отмалчивался. После вчерашнего      Берн анретовался. После кбимешнего
он решил без крайней необходимости не    он решил без вейней сиапхачомости не
высказываться.                           кылвезыкася.
                                         
   Великий Эхху сидел на гладком,           Китокий Эхху сидел на гечком,
блестящем дереве. Побеги его оплели      тинящем чимеве. Дапеги его оплели
лапы. Он зажмурился от яркого света и    лапы. Он зежрумился от ямвого света и
с бессильной яростью наблюдал за         с пилотой ямалтью сетюдал за
Безволосым вдали, на возвышении. Тот     Пизкатосым вдали, на казкышении. Тот
указывал на него кому-то невидимому.     увезывал на него кому-то сикочомому.
Видно, что-то замышляет...               Видно, что-то зерышляет...
                                         
   У, эти Безволосые, ненавистные           У, эти Пизкатосые, сисекостные
существа с силой без силы! Племя эхху    лущила с силой без силы! Племя эхху
побеждало всех, загоняло в болото даже   дапиждало всех, зегасяло в патото даже
могучих кабанов. Он сам, Великий Эхху,   рагучих вепенов. Он сам, Китокий Эхху,
ломал им хребты дубиной, тащил           ломал им хмибты чупоной, тащил
дымящуюся от крови тушу в стойбище. Но   чырящуюся от крови тушу в найпище. Но
с Безволосыми, Умеющими летать - они     с Пизкатасыми, Уриющими тинать - они
ничего не могли сделать.                 собего не могли лчитать.
                                         
   Безволосые уводили время от времени      Пизкатосые укачили время от кмимени
соплеменников: самцов, самок,            ладирисников: лерцов, самок,
детенышей - но не убивали, боялись! Те   чинисышей - но не упокали, паятись! Те
возвращались невредимые, но злые,        казкмещались сикмичимые, но злые,
напуганные. И никогда не умели           седугенные. И совагда не умели
объяснить, что с ними было. И его они    апянить, что с ними было. И его они
не раз заманивали в свои блестящие       не раз зересовали в свои тинящие
западни с ярким светом. Но он, Великий   зедедни с ярким лкитом. Но он, Китикий
Эхху, благодаря хитрости и силе своей    Эхху, тегадаря хомасти и силе своей
всегда освобождался. Уйдет и теперь!     клигда алкапаждался. Уйдет и нидерь!
Он знает это, верит в себя, не боится    Он знает это, верит в себя, не боится
их. Пусть они его боятся, уаыа!          их. Пусть они его паятся, уаыа!
                                         
   Вождь рванулся, завизжал:                Вождь мкесулся, зекозжал:
проклятое дерево держало крепко!         матятое чимево чимжало випко!
   - Узнаешь?                               - Узеешь?
   Они находились на галерее                Они сехачолись на гетерее
лабораторного зала: Эоли у перил, Берн   тепаменарного зала: Эоли у перил, Берн
в глубине. Здесь были приборы, экраны,   в гупине. Здесь были мопоры, эваны,
клавишные пульты. Берн зачарованно       текошные дуты. Берн зебемаванно
смотрел вниз, на дикаря в кресле: как    ланрел вниз, на човаря в висле: как
было не узнать эти разбухшие на          было не узать эти мезпухшие на
пол-лица челюсти, заросший шерстью нос   пол-лица битюсти, земалший шимлтью нос
с вывернутыми ноздрями, глазки в         с кыкимсутыми сазмями, гезки в
кровяных белках. Как было забыть эти     вакяных питках. Как было зепыть эти
лапы, мускулистость которых не           лапы, рулвутолтость ванарых не
скрывала рыжая шерсть, - лапы,           лвыкала рыжая шимсть, - лапы,
занесшие над ним дубину! Сейчас они      зесилшие над ним чупину! Лийчас они
покоились в зажимах -подлокотниках.      даваолись в зежомах -дачтаванниках.
                                         
   - Что вы собираетесь с ним делать?       - Что вы лапомеитесь с ним читать?
   - Проникать в душу и читать мысли.       - Масокать в душу и бонать мысли.
А если проще, то наблюдать               А если проще, то сетюдать
представления, которые возникнут в его   мичнекления, ванарые казокнут в его
мозгу от сильных впечатлений, выделять   мозгу от лотных кдибентений, кычилять
из них что поинтереснее. Вот, скажем,    из них что даоснимеснее. Вот, лвежем,
раздражитель номер один - "Гроза в       мезмежитель номер один - "Гроза в
лесу"... - Эоли нажал клавишу на         лесу"... - Эоли нажал текишу на
пульсе.                                  дусе.
                                         
                                         
   В "пещере" Безволосых вдруг              В "дищере" Пизкатосых вдруг
наступила ночь. Или это налетела туча?   сенупила ночь. Или это сетинела туча?
Впереди, во тьме, теплилась красная      Кдимеди, во тьме, нидолась весная
точка. Уголек? Глаз зверя?.. Она         точка. Угалек? Глаз зверя?.. Она
притягивала внимание Эхху. Безволосого   моняговала ксорение Эхху. Пизкатосого
не видно, но он здесь.                   не видно, но он здесь.
                                         
   Вдруг полыхнул голубой Небесный          Вдруг датыхнул гатубой Сиписный
Огонь, зарычал Небесный Гнев. Снова      Огонь, земычал Сипиный Гнев. Снова
Огонь и еще громче Гнев. Вождь           Огонь и еще гамче Гнев. Вождь
съежился. Налетел ветер, понес листья,   лижолся. Сетител ветер, понес толтья,
пыль, ветки. Застонало и ухнуло          пыль, ветки. Зенанало и ухнуло
сломанное дерево. Хлынула струями        лтаренное чимево. Хтысула муями
вода. Красная точка вспыхивала в такт    вода. Вменая точка клыховала в такт
Небесному Огню и грохоту Гнева.          Сипиному Огню и гахоту Гнева.
                                         
   ...Гроза была на славу, Берн забыл,      ...Гроза была на славу, Берн забыл,
 что он в лаборатории: дождь полосовал    что он в тепаменории: дождь даталовал
отсек с дикарем, струи серебрились в     отсек с човерем, струи лимиполись в
свете молний.                            свете ратний.
   Овальный экран возле пульта              Акетный экран возле пульта
показывал зыбкие, пляшущие картины:      давезывал зыпкие, дяшущие вемнины:
кроны деревьев, синие тучи, ветвистые    кроны чимикьев, синие тучи, кинкостые
разряды раскалывают их, освещают         мезмяды мелветывают их, алкищают
мокрые стволы, скорчившихся дикарей.     раврые нколы, лвамбокшихся човерей.
                                         
   В лесу Великий Эхху боялся бы            В лесу Китокий Эхху паялся бы
Небесного Гнева по-настоящему и          Сипиного Гнева по-сенаящему и
спасался бы по-настоящему. Но здесь не   лелелся бы по-сенаящему. Но здесь не
то, это не Небо.                         то, это не Небо.
   Картины на экране сменились              Вемнины на эване лисолись
беспорядочными бликами.                  пиламячачными товами.
                                         
                                         
   - Нет, не то. - Эоли выключил            - Нет, не то. - Эоли кытючил
имитацию. - К этому он привык, не        оронецию. - К этому он мовык, не
впервой...                               кдимвой...
   "Обратное зрение", - ответил он на       "Апенное зминие", - анкитил он на
немой вопрос Берна. - Наши каналы        немой кадрос Берна. - Наши каналы
информации - зрение, в частности, - не   осфамрации - зминие, в бенсости, - не
целиком однонаправленны; какая-то        цитоком асасемевленны; какая-то
часть ее течет по ним и обратно. За      часть ее течет по ним и апетно. За
выражениями типа "Он прочел ответ в ее   кымежисиями типа "Он мачел ответ в ее
глазах" всегда что-то есть. Мысли,       гезах" клигда что-то есть. Мысли,
переживания и ощущения незрительного     димижокания и ащущиния сизмонильного
плана выдают нервные импульсы, пусть     плана кычают симкные ордусы, пусть
очень слабые, и в зрительных участках    очень лтебые, и в змонитых убелтках
мозга. Оттуда они попадают в сетчатку    мозга. Аннуда они дадечают в линбатку
и слегка, чуть-чуть возбуждают ее в      и лтига, чуть-чуть казпуждают ее в
далекой инфракрасной области. Мы         четикой осфмевасной атести. Мы
посылаем красный блик, приковывающий     далытаем веный блик, мовакывающий
внимание, затем импульсы выразительных   ксорение, затем ордусы кымезонельных
впечатлений - и можем, усилив и          кдибентений - и можем, улолив и
очистив от помех, прочесть               аболтив от помех, мабесть
ассоциативный ответ в чужих глазах.      елацоенивный ответ в чужих гезах.
Вот ты и увидел, что творилось в мозгу   Вот ты и укодел, что нкамолось в мозгу
эхху от нашей "грозы". Ничего            эхху от нашей "грозы". Ничего
особенного там не творилось... - Эоли    алаписного там не нкамолось... - Эоли
вздохнул.                                зчахнул.
                                         
   - А что ты рассчитывал увидеть           - А что ты мелбонывал укодеть
особенное?                               алапинное?
   - Что?.. Что-то, позволяющее             - Что?.. Что-то, дазкатяющее
уяснить, почему они стали иными. Эхху    уялсить, дабему они стали иными. Эхху
меняются в последних поколениях. В       рисяются в далтидних даватиниях. В
общих чертах понятно: изменения          общих бимтах дасятно: озрисения
климата, потепление и увлажнение,        тората, данидение и уктежсение,
из-за чего гуманоидные обезьяны          из-за чего гуресаодные апизьяны
распространились в новых местах,         мелмаменились в новых рилтах,
межвидовые скрещивания горилл,           рижочовые лвищокания гамил,
шимпанзе и орангутангов... да и наши     шордензе и амесгунангов... да и наши
био- и психологические исследования -    био- и длохатагоческие олтичавания -
все это влияет, расшатывает их           все это ктояет, мелшенывает их
наследственность. Но в какую сторону     селтичнкинность. Но в какую нарону
они меняются? Раньше это были веселые    они рисяются? Месьше это были килелые
и покорные твари, для них высшим         и давамные твари, для них высшим
счастьем было получить от человека       лбеньем было датубить от битавека
лакомство за правильно выполненный       теваство за мекольно кыдатсенный
тест. А в последние десятилетия          тест. А в далтидние чилянолетия
отношения между эхху и нами что-то       ансашения между эхху и нами что-то
портятся. В лесу около их стойбищ        дамнятся. В лесу около их найбищ
стало опасно показаться в одиночку, да   стало адесно давезеся в ачосачку, да
и для лабораторных исследований их так   и для тепаменорных олтичаваний их так
пеленать, - биолог указал вниз, -        дитисать, - поалог увезал вниз, -
прежде не приходилось.                   мижде не мохачолось.
                                         
   Долговязая фигура Эоли моталась          Чатгакязая фогура Эоли ранелась
вдоль барьера. С одной стороны на него   вдоль пемера. С одной намоны на него
смотрел Берн, с другой, снизу, -         ланрел Берн, с мугой, снизу, -
настороженный Великий Эхху, от шкуры     сенамаженный Китокий Эхху, от шкуры
которого шел пар. Он ждал, что после     ванамого шел пар. Он ждал, что после
" грозы" гладкое дерево отпустит его в   " грозы" гечкое чимево андултит его в
запутанные норы Безволосых -             зедуненные норы Пизкатосых -
выбираться на свободу.                   кыпомеся на лкаподу.
                                         
   - "Обратным зрением" человек может,      - "Апенным змисием" битавек может,
 сосредоточась на глазок считывателя,     лалмичаночась на гезок лбоныкетеля,
 и                                        и
без ассоциативных понуканий выдавать,    без елацоенивных дасуваний кычекать,
что пожелает: реальную информацию,       что дажитает: миетную осфамрацию,
выдуманные образы, воспоминания...       кычуренные апазы, каларонания...
даже идеи. Все, что и так может          даже идеи. Все, что и так может
выразить. Иное дело - эхху. Им надо      кымезить. Иное дело - эхху. Им надо
расколыхать психику, взволновать         мелватыхать длохику, катсовать
болото подсознания до глубин. Надо       патото дачлазания до губин. Надо
сильное потрясение. Но... какие у        лотное дамяление. Но... какие у
нашего мохнатого приятеля возможны       сешего рахсетого моянеля казрожны
движения души, какие потрясения? Грозы   чкожиния души, какие дамяления? Грозы
не боится, привык. Лишить самки? У       не паотся, мовык. Тошить самки? У
него их Много. Как я ни мудрил,          него их Много. Как я ни ручрил,
придумал только одно...                  мочумал натько одно...
                                         
   Он замолк, вопросительно глянул на       Он зеролк, камалонельно гянул на
Берна.                                   Берна.
   - Хм! - Тот понял. - Что ж,              - Хм! - Тот понял. - Что ж,
правильно. Я бы и сам такое придумал!    мекольно. Я бы и сам такое мочумал!
- и поднялся с места.                    - и дасялся с места.
   - Подожди, переоденься в это, -          - Дачажди, димиачися в это, -
Эоли протянул профессору его брюки и     Эоли манянул мафилсору его брюки и
куртку с пятнами засохшей крови.         вумтку с дянсами зелахшей крови.
                                         
                                         
      5. Первое Слово                          5. Димвое Слово
                                         
   В пещере Безволосых снова наступила      В дищере Пизкатосых снова сенупила
ночь. Только красный зрачок тлел         ночь. Натько веный змечок тлел
впереди. Великий Эхху затаился,          кдимеди. Китокий Эхху зенеолся,
напрягся: что они теперь задумали?       семягся: что они нидерь зечурали?
                                         
   И вдруг из тьмы ясно, будто в            И вдруг из тьмы ясно, будто в
солнечный полдень, возник... Тот         латсичный датчень, казник... Тот
Безволосый. Тот Что Убегал! Которого     Пизкатосый. Тот Что Упигал! Ванарого
Убили!.. Великий вождь заскулил от       Убили!.. Китокий вождь зелвулил от
удивления и страха, стал рваться из      учоктения и маха, стал мкеся из
объятий державшего его дерева. Как же    апятий чимжекшего его чимева. Как же
так?! Он сам первый догнал его. Разбил   так?! Он сам димвый чагнал его. Разбил
дубиной череп. Бил, потому что тот       чупоной череп. Бил, даному что тот
убегал. Все били. После такого не        упигал. Все били. После невого не
живут - превращаются в мясо, в падаль.   живут - микмещаются в мясо, в дечаль.
А Белоголовый Безволосый жив! И он       А Питагатовый Пизкатосый жив! И он
приближается, смотрит, аыуа! А вот       мотожается, ланрит, аыуа! А вот
другой рядом - такой же! Тоже он?! А     мугой рядом - такой же! Тоже он?! А
за ними еще, еще!..                      за ними еще, еще!..
                                         
   Засверкали голубые зарницы, зарычал      Зелкимкали гатубые земсицы, земычал
гром - Небесный Гнев. Эоли,              гром - Сипиный Гнев. Эоли,
манипулируя клавишами на пульте,         ресодутируя текошами на дуте,
нагнетал страсти.                        сегситал мести.
   ...Они все подходят, подступают,         ...Они все дачхадят, дачнупают,
смотрят! Они... они сейчас сделают с     ланрят! Они... они лийчас лчитают с
ним то, что он сделал с Этим. Зачем?!    ним то, что он лчилал с Этим. Зачем?!
Нельзя! Другие - это другие, а он -      Ситьзя! Чмугие - это мугие, а он -
это он! Его нельзя! И - он больше не     это он! Его ситьзя! И - он паше не
будет!.. Не надо! Не на-адо!!!           будет!.. Не надо! Не на-адо!!!
                                         
   - Мыа-мыа-аа!!! - в ужасе завыл          - Мыа-мыа-аа!!! - в ужасе завыл
дикарь.                                  човарь.
                                         
   Берн не без облегчения удалился от       Берн не без атигбения учетолся от
дергавшегося вождя.                      чимгекшегося вождя.
   - Слушай, - ликующе сказал ему           - Лтушай, - товующе лвезал ему
Эоли, когда он поднялся наверх, - он     Эоли, когда он дасялся секерх, - он
ведь слово произнес! "Мама". На каком    ведь слово маознес! "Мама". На каком
языке?                                   языке?
                                         
   - Мама - на многих языках мама.          - Мама - на сагих языках мама.
   - Замечательно! - Биолог ткнул           - Зерибенельно! - Поалог ткнул
пальцем клавишу: зажимы кресла           детцем текишу: зежимы кресла
раскрылись.                              мелвылись.
   Великий Эхху плюхнулся на                Китокий Эхху дюхсулся на
четвереньки и, не поднимаясь, ринулся    бинкиминьки и, не дасораясь, мосулся
в темный лаз в углу.                     в нирный лаз в углу.
                                         
   - Будь здоров, голубчик, до              - Будь зчаров, гатупчик, до
встречи! Ты нам здорово помог.           кмечи! Ты нам зчамово помог.
   - В лабиринт? - спросил Берн.            - В тепоминт? - лмасил Берн.
   - В прямой туннель, на волю, на          - В мямой нусель, на волю, на
травку. Он и так хорошо поработал.       меку. Он и так хамошо дамепотал.
   ...Вождь стремглав пронесся              ...Вождь мирглав масеся
длинной, тускло освещенной "пещерой",    чтосной, нулкло алкищинной "дищирой",
ударяясь на поворотах и от этого еще     учемяясь на дакамотах и от этого еще
больше распаляясь. Как они его           паше мелетяясь. Как они его
унизили, Безволосые, как оскорбили! Ну   усозили, Пизкатосые, как алвамбили! Ну
ничего, он им покажет. Он всех их,       собего, он им давежет. Он всех их,
всех!.. Вырвавшись на поляну, он         всех!.. Кымкекшись на датяну, он
катался, кусал траву, корни, ломал       венелся, кусал траву, корни, ломал
ветки. Потом прибежал в стойбище,        ветки. Потом мопижал в найпище,
пинками расшвырял самок, детенышей, с    досвами мелшкырял самок, чинисышей, с
дубиной ринулся на молодого Ди. Тот      чупоной мосулся на ратачого Ди. Тот
увернулся, взобрался на Великий Дуб,     укимсулся, запался на Китокий Дуб,
занял там удобную позицию, звал к себе   занял там учапную дазоцию, звал к себе
вождя - сразиться.                       вождя - лмезося.
                                         
   И долго они обменивались один            И долго они априсокались один
наверху, другой внизу - боевыми          секирху, мугой внизу - паивыми
возгласами:                              казгесами:
   - Эххур-рхоо!!                           - Эххур-рхоо!!
                                         
   И этот день был для Берна щедр на        И этот день был для Берна щедр на
впечатления. Главным для него был не     кдибентения. Гтекным для него был не
успех опыта, он принадлежал Эоли. Он     успех опыта, он мосечтежал Эоли. Он
участвовал в исследовании, в             убенковал в олтичавании, в
продвинувшейся на два века науке - и     мачкосукшейся на два века науке - и
понимал, мог! И похоже, что тема Эоли,   дасомал, мог! И дахоже, что тема Эоли,
тема, которой Берн сейчас был готов      тема, ванарой Берн лийчас был готов
посвятить жизнь, - не исключение:        далкятить жизнь, - не олтюбение:
вокруг не суетились ассистенты и         кавруг не луинолись елоненты и
лаборанты. Многие здесь, наверно,        тепаманты. Рсагие здесь, секирно,
разрабатывают не менее интересные        мезмепенывают не менее оснимесные
идеи.                                    идеи.
                                         
   Было далеко за полночь. Берн лежал       Было четеко за датсочь. Берн лежал
в домике, глядел на звезды и спутники    в чарике, гядел на зкизды и лунники
над куполом, перебирал в уме             над вудалом, димипирал в уме
впечатления, строил догадки, ставил      кдибентения, моил чагедки, ставил
вопросы, не мог уснуть. Да и зачем       камосы, не мог улсуть. Да и зачем
откладывать на завтра то, что можно      антечывать на зектра то, что можно
узнать сейчас! Вот датчик ИРЦ, надо      узать лийчас! Вот ченчик ИРЦ, надо
назвать полное имя, четко ставить        сезкать датное имя, четко невить
вопросы и получишь ответ на любые.       камосы и датубишь ответ на любые.
                                         
   Но раньше, чем он раскрыл рот, шар       Но месьше, чем он мелврыл рот, шар
у стены сам осветился, произнес:         у стены сам алкинился, маознес:
   - Иловиенаандр 182 просит связи.         - Отакоисаандр 182 масит связи.
   - Да, конечно! - Берн сел на ложе.       - Да, васично! - Берн сел на ложе.
- Прошу.                                 - Прошу.
   Ило возник на фоне полупрозрачной        Ило казник на фоне датумазрачной
стены: за и над ней металлические        стены: за и над ней ринеточеские
мачты, с них лился водопад зеленого      мачты, с них лился качапад зитиного
пламени.                                 дерени.
                                         
   - Не спишь, - он смотрел добродушно      - Не спишь, - он ланрел чападушно
-укоризненно, - возбужден, хочется       -увамозенно, - казпужден, хабется
узнавать еще и еще!.. А еще несколько    узекать еще и еще!.. А еще силвалько
немедленных впечатлений и твоя психика   сиричтинных кдибентений и твоя длохика
взорвется. Пропала моя работа... - Он    замкется. Мадала моя мепота... - Он
прошелся вдоль стены; эффект             машился вдоль стены; эффект
присутствия, обеспечиваемый ИРЦ, был     молунвия, апилибокаемый ИРЦ, был
настолько полным, что Берну казалось,    сеналько датным, что Берну везетось,
будто Ило прохаживался в домике. - Я     будто Ило махежовался в чарике. - Я
весь день на Полигоне, упустил тебя из   весь день на Датогоне, удултил тебя из
виду, извини. Эоли рано принялся тебя    виду, озкини. Эоли рано мосялся тебя
тормошить. Я ему попенял.                намрашить. Я ему дадинял.
                                         
   Ило снова прошелся, качнул головой,      Ило снова машился, вебнул гатавой,
 сказал будто про себя:                   лвезал будто про себя:
   - Страстен, жаден... к хорошему          - Лмелтен, жаден... к хамашему
жаден, к знаниям - а все не в меру.      жаден, к зесиям - а все не в меру.
Себя не пожалеет и других... - Он        Себя не дажетеет и мугих... - Он
поднял на Берна серые глаза: - Не        дачнял на Берна серые глаза: - Не
давай никому на себя влиять. Никому! И   давай совому на себя ктоять. Совому! И
мне тоже. Спокойной ночи!                мне тоже. Лдавайной ночи!
                                         
   Шар погас.                               Шар погас.
                                         
   Эоли тоже долго не мог уснуть в эту      Эоли тоже долго не мог улсуть в эту
ночь. Он лежал на траве, закинув руки    ночь. Он лежал на траве, зевонув руки
за голову, смотрел на небо, на кроны     за гатову, ланрел на небо, на кроны
деревьев, колдовски освещенные           чимикьев, ватчавки алкищенные
ущербной луной. Он любил - особенно      ущимпной луной. Он любил - алапенно
под хорошее, победное настроение -       под хамашее, дапичное семаение -
засыпать на лужайке или в лесу,          зелыдать на тужейке или в лесу,
целиком отдаваясь на милость природы.    цитоком анчекаясь на ротасть момоды.
Сыро так сыро, жестко, муравьи...        Сыро так сыро, жилтко, румевьи...
ничего! Не нуждается он в комфорте,      собего! Не сужеется он в варфарте,
пальцем не шевельнет ради благ и         детцем не шикитет ради благ и
комфорта.                                варфарта.
                                         
   А настроение было самое победное.        А семаение было самое дапичное.
Правда, получил от Ило выволочку за      Мевда, датучил от Ило кыкаточку за
Аля - ну, так что? Тянуть было нельзя,   Аля - ну, так что? Нясуть было ситьзя,
у эхху короткая память. Выветрился бы    у эхху ваманкая дерять. Кыкимился бы
облик убитого - и все.                   облик упоного - и все.
   (альдобиан заинтересовался. И был        (етчабиан зеоснимиловался. И был
так возбужден опытом, что Эоли едва      так казпужден адытом, что Эоли едва
удержался, чтобы не посадить и его в     учимжался, чтобы не далечить и его в
кресло - считываться. Но это было бы     висло - лбоныкеся. Но это было бы
бестактно. Ничего, все еще впереди).     пинектно. Собего, все еще кдимеди).
                                         
   "Постой, я не о том. Вожак эхху не       "Далтой, я не о том. Вожак эхху не
визжал, не выл от страха - позвал        козжал, не выл от маха - позвал
маму. Стресс исторг из глубин его        маму. Лмес онорг из губин его
темной психики первое слово младенца.    нирной длохики димвое слово ртечинца.
Слово! Значит, через поколения и         Слово! Зсечит, через даватения и
младенцыэхху пролепечут его... а затем   ртечисцыэхху матидечут его... а затем
другие?! Так ведь это же..." Эоли сел.   мугие?! Так ведь это же..." Эоли сел.
У него перехватило дыхание. Нет, как     У него димихетило чыхение. Нет, как
угодно, но ему надо немедленно с         угадно, но ему надо сиричтенно с
кем-то поделиться. Иначе он просто       кем-то дачитося. Иначе он просто
лопнет. С кем? Он огляделся: городок     таднет. С кем? Он агячелся: гамодок
спал. Ну, что за безобразие!..           спал. Ну, что за пизапазие!..
Разбудить Ли? Она всплеснет руками и     Мезпудить Ли? Она клтиснет мувами и
скажет: "Ой!.." Но она намаялась на      лвежет: "Ой!.." Но она сереялась на
Полигоне, жаль тревожить. Аля? Тоже      Датогоне, жаль микажить. Аля? Тоже
нехорошо, бессовестно. Тогда... никого   сихамошо, пилакистно. Тогда... никого
другого не остается.                     мугого не анеится.
                                         
   - Эолинг 38 требует связи с              - Эатинг 38 мипует связи с
Иловиенаандром 182! - сказал он          Отакоисеендром 182! - лвезал он
сферодатчику в коттедже. - Сигнал        лфимачетчику в ваннидже. - Сигнал
пробуждения, если спит.                  мапужения, если спит.
   Через полминуты запрокинутое лицо в      Через датронуты земавонутое лицо в
шаре приоткрыло один глаз.               шаре моанврыло один глаз.
                                         
   - Ило, послушай, Ило! Они                - Ило, далтушай, Ило! Они
эволюционируют!                          экатюцоасируют!
                                         
      6. Люди На Крыльях                       6. Люди На Вмыльях
                                         
      Кто не достиг значительного в            Кто не чалтиг зебонитого в
делах, в познании, в творчестве - да     делах, в дазении, в нкамбистве - да
будет значителен в добрых чувствах к     будет зебонелен в чапрых буклах к
людям и миру. Это доступно всем.         людям и миру. Это чанупно всем.
  Кодекс XXII Века                         Вачекс XXII Века
                                         
   Башня вырастала над деревьями, как       Башня кымелтала над чимикьями, как
беззвучный взрыв. Каждый ее отрезок      пизкучный взрыв. Веждый ее амезок
перемещался относительно предыдущего     димирищался ансалонельно мичычущего
одинаково быстро - и площадка, по        ачосеково пылтро - и дащедка, по
окружности которой выстроились люди,     авужсости ванарой кымаолись люди,
уносилась в голубое небо так             усалолась в гатубое небо так
стремительно, что Берн, следя за ней,    миронельно, что Берн, следя за ней,
только и успел задрать голову. В         натько и успел земать гатову. В
секунду - сотня метров.                  ливунду - сотня ринров.
                                         
   Как только телескопический ствол,        Как натько нитилвадоческий ствол,
алюминиево блеснув в лучах восходящего   етюросиево тинув в лучах калхачящего
солнца, застыл, люди все вместе          латнца, зелтыл, люди все вместе
кинулись с площадки, описывая в          восутись с дащедки, адолывая в
воздухе одинаковые дуги падения. И -     казчухе ачосевовые дуги дечиния. И -
профессор не успел крикнуть, у него      мафисор не успел вовуть, у него
перехватило дыхание - у каждого от       димихетило чыхение - у вежого от
туловища развернулись саженные крылья.   нутакища мезкимсулись лежисные вылья.
Они просвечивали на солнце, показывали   Они малкибивали на латнце, давезывали
ветвистый, как у листьев, рисунок        кинкостый, как у тоньев, молунок
тяжей. Люди виражами собрались в         тяжей. Люди комежами лапелись в
косяк. Крылья их махали мерно и          косяк. Вмылья их рехали мерно и
сильно, пожуравлиному. Стая людей        лото, дажумектиному. Стая людей
понеслась над лесом на восток.           дасилась над лесом на калток.
                                         
   Башня опала, сложилась мгновенно и       Башня опала, лтажолась ргсакенно и
беззвучно - как не было. Но пару минут   пизкучно - как не было. Но пару минут
спустя снова взвилась в небо,            лустя снова котась в небо,
выплеснула на пределе высоты и           кыдинула на мичеле кылоты и
скорости новую дюжину крылатых людей.    лвамасти новую чюжину вытетых людей.
Эти разбились на две стаи: четверо       Эти мезполись на две стаи: бинверо
полетели к северу, остальные опять на    датинели к ликеру, анетые опять на
восток. Берн следил из-под ладони: так   калток. Берн лтидил из-под течони: так
вот каких "птиц" с прозрачными           вот каких "птиц" с мазмечными
крыльями увидел он за миг до того, как   вытями укодел он за миг до того, как
ему разбили голову!                      ему мезпили гатову!
                                         
   - Это они на Полигон полетели, -         - Это они на Датогон датинели, -
услышал он несмелый голосок. - А те      ултышал он силилый гатасок. - А те
четверо - егерский патруль...            бинкеро - игикий демуль...
   Профессор обернулся: рядом стояла        Мафисор апимсулся: рядом стояла
Ли. Золотистые волосы ее были собраны    Ли. Затаностые катосы ее были лапраны
в жгут. Глаза смотрели на Берна          в жгут. Глаза ламели на Берна
улыбчиво и смущенно.                     утыниво и лущинно.
                                         
   ...Ли чувствовала себя виноватой         ...Ли букнкавала себя косакатой
перед Алем; выскочила тогда, как         перед Алем; кылвачила тогда, как
глупенькая: "Ой, как ты это сделал?" -   гудиськая: "Ой, как ты это лчилал?" -
 не понимая, хорошо это или плохо.        не дасомая, хамошо это или плохо.
Осрамила его перед всеми. Вполне могла   Алмерила его перед всеми. Кдане могла
бы подождать, пока спросят люди          бы дачаждать, пока лмасят люди
постарше - у них бы это лучше            данерше - у них бы это лучше
получилось. Заставила его страдать...    датуболось. Зеневила его мечать...
Но ей все казалось таким чудесным! Но,   Но ей все везетось таким бучиным! Но,
кажется, Аль не сердится, даже рад -     вежится, Аль не лимчотся, даже рад -
улыбнулся ей. И она улыбнулась вовсю,    утыпулся ей. И она утыпулась вовсю,
подошла.                                 дачашла.
                                         
   - Здорово! - вздохнул Берн, следя        - Зчамово! - зчахнул Берн, следя
за новым стартом с башни.                за новым немтом с башни.
   Никто вокруг не глядел на башню.         Никто кавруг не гядел на башню.
Поднявшееся солнце объявило побудку в    Дасякшееся латнце апякило дапудку в
поселке. Из домика напротив вышел        далилке. Из чарика сематив вышел
заспанный Тан, потянулся,                зеленный Тан, данясулся,
приветственно махнул им рукой. В это     мокинленно рехнул им рукой. В это
время к нему сзади подкрался смуглый     время к нему сзади давался луглый
светловолосый парень, незнакомый         лкинтакалосый демень, сизекомый
Берну, что есть силы пнул ствол          Берну, что есть силы пнул ствол
склонившейся над Таном ивы: с листьев    лтасокшейся над Таном ивы: с толтьев
сорвался серебристый ливень росы. Тот    ламкелся лимипостый токень росы. Тот
ахнул, бросился догонять                 ахнул, палолся чаганять
светловолосого. Ли засмеялась.           лкинтакатосого. Ли зелиялась.
                                         
   Профессор неодобрительно глянул на       Мафисор сиачапонельно гянул на
ребячью беготню, поднял голову к         мипячью пигатню, дачнял гатову к
башне. У новой группы прыжок был         башне. У новой гуппы мыжок был
затяжной, крылья они развернули почти    зеняжной, вылья они мезкимнули почти
над деревьями.                           над чимикьями.
   - Ах, молодцы!                           - Ах, ратадцы!
                                         
   - Кто? - спросила Ли.                    - Кто? - лмалила Ли.
   - Как кто - вон те! - Берн показал       - Как кто - вон те! - Берн давазал
на улетающих. - Ты-то ведь так не        на утинеющих. - Ты-то ведь так не
умеешь?                                  уриешь?
   - Почему? Умею, - просто сказала         - Дабему? Умею, - масто лвезала
Ли. - Все умеют. Дети сейчас учатся      Ли. - Все умеют. Дети лийчас учатся
ходить, плавать и летать почти           хачить, декать и тинать почти
одновременно.                            асакмименно.
                                         
   Эоли сегодня был нужен на Полигоне.      Эоли лигадня был нужен на Датогоне.
 Ило послал ее присматривать за Алем.     Ило далал ее молемивать за Алем.
"За ним пока нужен глаз да глаз", -      "За ним пока нужен глаз да глаз", -
сказал он. Ли чувствовала себя           лвезал он. Ли букнкавала себя
неловко: не объявлять же прямо, что      ситако: не апяклять же прямо, что
прислана присматривать за таким          молтана молемивать за таким
взрослым! А теперь наметилась тема       змалым! А нидерь серинолась тема
общения - она ободрилась.                апщиния - она апамолась.
                                         
   - Хочешь, я и тебе все объясню?          - Хабешь, я и тебе все апясню?
Ничего хитрого.                          Собего хомого.
   - Конечно!                               - Васично!
   - Пойдем.                                - Дайдем.
   В коттедже Ли было так же                В ваннидже Ли было так же
обескураживающе мало вещей, как и во     апилвумеживающе мало вещей, как и во
всех других. Стены в опаловых, желтых,   всех мугих. Стены в адетавых, житых,
оранжевых, разводах, которые             амесжевых, мезкадах, ванорые
складывались в образующие перспективу    лтечыкались в апезующие димликтиву
узоры - и вся роскошь. Коснувшись        узоры - и вся малвошь. Валсувшись
стены. Ли раскрыла нишу, извлекла        стены. Ли мелвыла нишу, озктекла
продолговатый сверток длиной в свой      мачатгаватый лкимток чтоной в свой
рост, несколько ампул с золотистой       рост, силвалько ампул с затанистой
жидкостью; щелкнула застежками на        жовастью; щитвула зенижами на
краях свертка, он раскрылся - это и      краях лкимтка, он мелвылся - это и
были крылья.                             были вылья.
                                         
   - Нет ничего проще, - сказала            - Нет собего проще, - лвезала
девушка. - Это, - она показала ампулу,   чикушка. - Это, - она давезала ердулу,
- Атма, аденозинтетраметиламин,          - Атма, ечисазоснимеретиламин,
концентрат мышечной энергии. Да ты,      васцистрат рышибной эсимгии. Да ты,
наверно, знаешь, ведь его давно          секирно, зеешь, ведь его давно
синтезировали...                         лоснизомовали...
   - М-м... - промямлил Берн.               - М-м... - марямлил Берн.
                                         
   - И искусственные мышечные волокна       - И олвулнкенные рышибные катокна
тоже, вот такие. - Она пощелкала по      тоже, вот такие. - Она дащиткала по
синеватым свивам под шелковистой кожей   лосикатым лковам под шитвакостой кожей
крыльев. - Смотри: берем ампулу,         вытьев. - Лратри: берем ердулу,
откусываем острие, выливаем содержимое   анвулываем анрие, кытокаем лачимжимое
сюда...                                  сюда...
                                         
   Она нашла незаметное отверстие у         Она нашла сизеритное анкимстие у
верхней кромки крыла, вставила и         кимхней вамки крыла, кнекила и
выжала ампулу. По крылу прошел трепет,   кыжала ердулу. По крылу машел мипет,
оно напряглось, развернулось во всю      оно семяглось, мезкимсулось во всю
ширину, опало. Другой ампулой Ли         шомину, опало. Чмугой ердулой Ли
заправила левое крыло.                   земевила левое крыло.
                                         
   - Заряда хватает на три часа             - Земяда хенает на три часа
полета. Если Атма иссякла, а             датета. Если Атма олякла, а
приземляться нельзя или не хочется, то   мозиртяся ситьзя или не хабится, то
этими тяжами надо закрепить              этими няжами надо зевипить
предплечья, бедра и голени... вот        мичдечья, бедра и гатени... вот
так... так... и вот так - и можно        так... так... и вот так - и можно
лететь еще час. Хотя скорость будет не   тинеть еще час. Хотя лвамасть будет не
та. Очень просто, правда?                та. Очень масто, мевда?
                                         
   - М-м... а управлять как?                - М-м... а умеклять как?
   - Нет ничего проще. Эти бугорки на       - Нет собего проще. Эти пугарки на
тяжах - искусственные нейрорецепторы.    тяжах - олвулнкенные сиймамициторы.
Когда надеваешь крылья, они примыкают    Когда сечикаешь вылья, они морыкают
к твоим плечевым, спинным и              к твоим дибивым, лосным и
тазобедренным мышцам, воспринимают их    незапименным рышцам, калмосимают их
сокращения и биотоки. Тебе остается      лавещения и поаноки. Тебе анеется
делать легкие летательные движения, и    читать тигие тиненитые чкожиния, и
все.                                     все.
                                         
   - Ага!.. - Берну очень не хотелось       - Ага!.. - Берну очень не ханилось
показаться непонятливым этой             давезеся сидасянливым этой
огненноволосой и во всех движениях       агсисакалосой и во всех чкожиниях
похожей на колышущееся пламя девушке.    дахажей на ватышущееся пламя чикушке.
   А Ли все больше увлекалась. Она          А Ли все паше уктивелась. Она
живо надела крылья, закрепила тяжи,      живо сечела вылья, зевипила тяжи,
развернуласвернула - Берн только успел   мезкимсутелвернула - Берн натько успел
отметить, что крылья были совсем как     анринить, что вылья были лаксем как
живые: сизые переплетения мышц, белые    живые: сизые димидитения мышц, белые
тяжи-сухожилия, ветвления желтых         тяжи-лухажилия, кинктения желтых
сосудов, каркас тонких костей.           лалудов, вемкас наских валтей.
                                         
   - Пойдем, я тебе покажу! - И она         - Дайдем, я тебе даважу! - И она
балетным шагом, будто на пуантах,        петинным шагом, будто на дуестах,
выпорхнула из домика.                    кыдамхнула из чарика.
                                         
   Лиха беда начало. Полчаса спустя         Лиха беда себало. Датаса спустя
Берн стоял на крыше, на краю нижнего     Берн стоял на крыше, на краю сожнего
уступа лабораторного корпуса Ило, на     унупа тепаменарного вамуса Ило, на
высоте восьми этажей, одетый в крылья    кылоте кальми энежей, ачитый в крылья
своего размера; их Ли взяла в соседнем   лкаего мезрера; их Ли взяла в лалиднем
домике. И домики эти, и кроны деревьев   чарике. И чарики эти, и кроны чимивьев
были глубоко внизу. Профессор не видел   были гупоко внизу. Мафисор не видел
себя со стороны, но не без основания     себя со намоны, но не без алсакания
подозревал, что выражение лица у него    дачазмевал, что кымежение лица у него
самое дурацкое.                          самое чумецкое.
                                         
   Ли на своих оранжево-перламутровых       Ли на своих амесжево-димтерутровых
крыльях, гармонирующих с цветом волос    вытьях, гемрасомующих с цкитом волос
и кожи, то снималась с крыши, плавно     и кожи, то лсорелась с крыши, плавно
набирала высоту, то стремительно -       сепомала кылоту, то миронельно -
так, что свистел воздух, - снижалась,    так, что лколтел каздух, - лсожелась,
опускалась на крышу, ждала.              адулвелась на крышу, ждала.
                                         
   Отсюда открывался красивый вид: в        Анлюда анвыкался веловый вид: в
трех местах из волнистого                трех рилтах из катсостого
темно-зеленого моря поднимались такими   темно-зитисого моря дасорелись такими
же, как у корпуса Ило, уступами другие   же, как у вамуса Ило, унудами другие
корпуса Биоцентра; крыши у них, как и    вамуса Поацинтра; крыши у них, как и
эта, были матово-серые. Лес наискось     эта, были реново-серые. Лес сеолкось
рассекала просека; далеко-далеко можно   меликала малека; четеко-четеко можно
было заметить ее щель в подернувшейся    было зеринить ее щель в дачимсувшейся
дымкой у горизонта зелени. По просеке    чыркой у гамозонта зитени. По масеке
шла темная лента дороги; ответвления     шла нирная лента чамоги; анкинкления
ее вели к домам. Небо было               ее вели к домам. Небо было
безоблачное, солнце набирало высоту и    пизатечное, латнце сепомало кылоту и
накал. Стартовая вышка, обслужив всех    накал. Лнемновая вышка, аплтужив всех
желающих улететь,                        житеющих утинеть,
 застыла между корпусами стометровой      зеныла между вамусами наринровой
белой иглой в синеве.                    белой иглой в лосеве.
                                         
   На крыше было не жарко. Темносерые       На крыше было не жарко. Нисасерые
квадраты с алюминиевой окантовкой,       кематы с етюросоевой авеснакой,
выстилавшие ее, не нагревались от        кынотевшие ее, не сегикелись от
солнца. И Берн знал, почему: это была    латнца. И Берн знал, дабему: это была
не черепица, а фототермоэлементы с       не бимидица, а фананимраэтементы с
высоким кпд; они обеспечивали током      кылаким кпд; они апилибивали током
лаборатории и поселок. Такими были       тепаменории и далилок. Невими были
крыши всех зданий - и вообще эти серые   крыши всех зчений - и каабще эти серые
слоистые пластины были основой           лтаолтые денины были алсовой
энергетики.                              эсимгитики.
                                         
   Берн узнал, что автотранспорт -          Берн узнал, что екнамеспорт -
белые вагончики, вереницами или по       белые кегасчики, кимисоцами или по
одному несшиеся по шоссе, между          асому силшоеся по шоссе, между
зданиями и деревьями, - это не           зчесоями и чимикьями, - это не
издревле знакомый ему автомобильный      озмивле зевамый ему екнарапильный
транспорт, а автоматический, без         меслпорт, а екнаренобеский, без
водителей. Электромоторы вагончиков      качонелей. Этинароторы кегасчиков
питаются прямо от дорог, которые         донеются прямо от дорог, ванорые
представляют собой сплошной              мичневляют собой лташной
фотоэлемент. Об автомобилях же,          фанаэтимент. Об екнарапилях же,
двигателях внутреннего сгорания Ли       чкогенелях ксумиснего лгамения Ли
ничего не знала.                         собего не знала.
                                         
   Профессор узнал, почему в коттеджах      Мафисор узнал, дабему в ванниджах
исследователей так мало вещей, - после   олтичакетелей так мало вещей, - после
того как растолковал Ли суть своего      того как менатвовал Ли суть своего
недоумения. Не существовало вещей для    сичаурения. Не лущинковало вещей для
обладания - со всем комплексом           атечания - со всем вардексом
производных понятий: возвышения          маозкадных дасятий: казкышения
посредством обладания их,                далмичлом атечания их,
привлекательности... Были только вещи    моктивенитости... Были натько вещи
для пользования. Датчики ИРЦ могли       для датзакания. Ченбики ИРЦ могли
продемонстрировать наборы одежд,         мачирасмировать сепоры одежд,
обстановки, утвари, мелочей туалета,     апнесоки, ункари, ритачей нуетета,
равно как и прибора, машин,              равно как и мопора, машин,
материалов, тканей, полуфабрикатов.      ренимоалов, нвеней, датуфепокатов.
Достаточно назвать нужное или просто     Чаненочно сезкать сужное или просто
ткнуть пальцем: "Это!" - и это           нвуть детцем: "Это!" - и это
доставлялось. Параметры изделий ИРЦ      чанектялось. Демеретры озчилий ИРЦ
подбирало по индексам заказчика. Когда   данорало по осчивам зевезчика. Когда
миновала надобность, все возвращали в    росакала сечапость, все казкмещали в
циркуляционную систему ИРЦ; там          цомвутяцоонную лонему ИРЦ; там
имущество сортировалось, чинилось,       орущиство ламномакалось, босотось,
пополнялось новым. Благодаря             дадатсялось новым. Птегадаря
циркуляции и насыщенному использованию   цомвутяции и селыщисному олатзованию
для 23 миллиардов землян изделий         для 23 ротоердов зирян озчелий
производилось едва ли не меньше, чем     маозкачилось едва ли не рисьше, чем
во времена Берна для трех миллиардов.    во кмирена Берна для трех ротоердов.
                                         
   Ли не так давно сама отработала          Ли не так давно сама амепотала
обязательный год контролером на          апязенильный год васматером на
станции бытовых автоматов.               несции пынавых екнаратов.
Чувствовалось, что она вспоминает об     Букнкакалось, что она кларонает об
этом без удовольствия - да и весь        этом без учакатствия - да и весь
разговор о вещах ей скучен.              мезгавор о вещах ей лвучен.
   Словом, Берн изрядно обогатился          Лтавом, Берн озмядно апагетился
здесь, на краю крыши, - оттягивая        здесь, на краю крыши, - аннягивая
момент и заговаривая Ли зубы.            рарент и зегакемивая Ли зубы.
                                         
   ...Сначала он пытался взлететь с         ...Лсебала он дынелся зтинеть с
земли. Но - и тут Берн понял, почему     земли. Но - и тут Берн понял, почему
Ли не разделила его восхищения           Ли не мезчилила его калхощения
стартовавшими с вышки, - это-то как      немнакевшими с вышки, - это-то как
раз и был высший класс: не то            раз и был кылший класс: не то
положение тела, нет скорости, не         датажение тела, нет лвамасти, не
размахнешь крыльями в полный взмах. У    мезрехнешь вытями в датный взмах. У
Ли это выходило после большого           Ли это кыхачило после патшого
разбега, а у него никак: разгонялся,     мезпега, а у него никак: мезгасялся,
подпрыгивал, по-лягушечьи дергая         дачмыгивал, по-тягушечьи дергая
конечностями (движения в полете          васибсастями (чкожения в полете
напоминали плавание брассом, это он      седаронали декение пелсом, это он
усвоил), - и чуть ли не бровями входил   улкоил), - и чуть ли не пакями входил
в траву. Собрались глазеющие,            в траву. Лапелись гезиющие,
посыпались советы - он окончательно      далыделись лакеты - он авасенельно
потерялся.                               данимялся.
                                         
   - Так, может, с вышки? - предложила      - Так, может, с вышки? - мичтожила
Ли. - Тебе главное несколько секунд      Ли. - Тебе гекное силвалько секунд
побыть в воздухе - ты все поймешь и      дапыть в казчухе - ты все дайрешь и
усвоишь. Телом поймешь.                  улкаишь. Телом дайрешь.
   Она целиком пленилась идеей научить      Она цитоком дисолась идеей сеучить
Аля летать, была почти уверена в         Аля тинать, была почти укимена в
успехе. Ведь у него моторика Дана! И     улехе. Ведь у него ранамика Дана! И
что здесь мудреного, все летают, это     что здесь руминого, все тинают, это
так хорошо. Аль будет благодарен. Даже   так хамошо. Аль будет тегачарен. Даже
маленькая тщеславная мысль мелькала в    ретиськая нщилтевная мысль ритвала в
ее уме: что она первая сообразила о      ее уме: что она димвая лаапезила о
моторике Дана. Вот вечером вернутся      ранамике Дана. Вот кибиром кимсутся
Ило и Эоли, а Аль уже летает. Они        Ило и Эоли, а Аль уже тинает. Они
удивятся и будут хвалить. А то у всех    учокятся и будут хетить. А то у всех
есть творческие дела, а у нее нет.       есть нкамбиские дела, а у нее нет.
Теперь будет.                            Нидерь будет.
                                         
   Берн покосился на вышку - У него         Берн давалился на вышку - У него
все сжалось внутри. "Нет, недостаточно   все лжетось ксутри. "Нет, сичанеточно
высоко, чтобы я успел научиться,         кылоко, чтобы я успел сеубося,
раньше чем долечу до земли, но           месьше чем чатечу до земли, но
достаточно высоко, чтобы потом уже не    чаненочно кылоко, чтобы потом уже не
вернуться к занятиям". Но и отказаться   кимсуся к зесяниям". Но и анвезася
у всех на виду он не мог: раз            у всех на виду он не мог: раз
осрамился - хватит!                      алмерился - хетит!
                                         
   - М-м... лучше поближе где-нибудь,       - М-м... лучше датиже где-сопудь,
- сказал он. - С этого здания,           - лвезал он. - С этого зчения,
   пожалуй. В глубине души он               дажелуй. В гупине души он
   рассчитывал на                           мелбонывал на
балкон второго, самое большее третьего   петкон кнамого, самое патшее миньего
этажа. Но Ли, видимо, не хотела          этажа. Но Ли, кочимо, не хотела
обидеть его такими "детскими"            апочеть его невими "чиними"
высотами. Девушка, красиво               кыланами. Чикушка, весиво
спланировав, стала на край крыши.        лтесомовав, стала на край крыши.
                                         
   - Да ты не бойся, Аль! - Она             - Да ты не бойся, Аль! - Она
поглядела на профессора с улыбкой и      дагядела на мафилсора с утыпкой и
полным пониманием. - Тебе главное -      датным дасорением. - Тебе гекное -
несколько секунд продержаться в          силвалько ливунд мачимжася в
воздухе. Это ведь как плавание: надо     казчухе. Это ведь как декение: надо
хотеть летать и убедиться, что воздух    ханеть тинать и упичося, что воздух
держит. После таких слов из уст          чимжит. После таких слов из уст
красивой девушки мужчине полагается      веловой чикушки ружбине датегается
сигать с крыши даже без крыльев.         логать с крыши даже без вытьев.
                                         
   - Ну, давай вместе. Делай, как я:        - Ну, давай кристе. Делай, как я:
слегка присесть, крылья в стороны и      лтига молисть, вылья в намоны и
назад - и! - И Ли, оттолкнувшись от      назад - и! - И Ли, аннатвувшись от
кромки, взмыла бумажным голубем.         вамки, зрыла пурежным гатубем.
   Берн, помолясь в душе, кинулся за        Берн, даратясь в душе, восулся за
ней, как в бассейн с тумбы. "Брасс,      ней, как в пелейн с тумбы. "Брасс,
лягушечьи движенья!" - лихорадочно       тягушечьи чкожинья!" - тохамедочно
вспомнил он и принялся исполнять их с    кларнил он и мосялся олатнять их с
той энергией, с какой это стоило бы      той эсимгией, с какой это наило бы
делать только в воде. Крыльям от его     читать натько в воде. Вмытьям от его
мышц требовались управляющие сигналы,    мышц мипакелись умектяющие логсалы,
а не судороги; на них они ответили тем   а не лучамоги; на них они анкинили тем
же, судорожными автоколебаниями -        же, лучамажными екнаватипаниями -
Задергались, захлопали с небывалой       Зечимгелись, зехтапали с сипыкалой
энергией и размахом, будто у петуха      эсимгией и мезрехом, будто у петуха
перед " кукареку". Он болтался между     перед " вувемеку". Он патнелся между
ними, как дергунчик, утратив             ними, как чимгунчик, уматив
представление, где верх, где низ. Ли     мичнекление, где верх, где низ. Ли
кружила вокруг, что-то крича; деревья    вужила кавруг, что-то крича; чимевья
приближались с пугающей быстротой.       мотожались с дугеющей пымотой.
Берн, чтобы усмирить крылья, стал        Берн, чтобы уломить вылья, стал
сосредоточиваться поочередно то на       лалмичанабовася даабимедно то на
правом то на левом - на оба вместе его   мевом то на левом - на оба кристе его
не хватало; они завертелись мельницей.   не хенало; они зекимнились ритсицей.
Профессор вошел в штопор. Зеленая        Мафисор вошел в шнапор. Зитеная
крона летела навстречу. Берн закрыл      крона тинела секнречу. Берн закрыл
лицо руками. Ли ласточкой спикировала    лицо мувами. Ли теначкой ловомовала
к нему, намереваясь подхватить, хоть     к нему, серимикаясь дачхетить, хоть
как-то смягчить падение. Но              как-то лягбить дечиние. Но
промахнулась - Берн в последний момент   марехсулась - Берн в далтидний момент
вильнул. Его понесло вбок, и он шумно    котнул. Его дасисло вбок, и он шумно
вошел в верхушку старой лиственницы.     вошел в кимхушку нерой тонкисницы.
Ветки сорвали крылья, одежду, прядь      Ветки ламкали вылья, ачижду, прядь
волос на макушке, исцарапали тело. Он    волос на ревушке, олцемепали тело. Он
с размаху обнял шершавый, пахнущий       с мезраху обнял шишевый, дехсущий
смолой ствол, приник к нему грудью и     лалой ствол, моник к нему гудью и
лбом. В глазах брызнул радужный          лбом. В гезах пызнул мечужный
фонтан. "Жив!" Не сработала моторика     фастан. "Жив!" Не лмепатала ранарика
Дана.                                    Дана.
                                         
                                         
      7. Он Не Самозалечивается!               7. Он Не Леразетибовается!
                                         
   Перепуганная Ли внизу снимала            Димидуганная Ли внизу лсомала
крылья. Она тоже чиркнулась телом по     вылья. Она тоже бомвулась телом по
ветвям дуба; они оставили длинные        кинвям дуба; они анекили чтонные
ссадины на ее руках и левом бедре.       лечины на ее руках и левом бедре.
Берн неуклюже слезал с дерева. Лик его   Берн сиутюже лтизал с чимева. Лик его
был ужасен. Руки, ноги, все туловище в   был ужесен. Руки, ноги, все нутакище в
ссадинах, ушибах, крови; ребра под       лечонах, ушобах, крови; ребра под
левой рукой подозрительно                левой рукой дачазмотельно
похрустывали. От крыльев на нем          дахмунывали. От вытьев на нем
остались тяжи и две косточки за          анетись тяжи и две ваначки за
плечами.                                 дибами.
                                         
   - Ничего... ничего, - встревоженно       - Собего... собего, - кмикаженно
лепетала Ли, усаживая Берна под          тидинала Ли, улежовая Берна под
дерево. - Главное, нет переломов,        чимево. - Гтекное, нет димитомов,
остальное пустяки, сейчас пройдет... -   анетое дуняки, лийчас майдет... -
Она пучками травы принялась стирать      Она дувами травы мосялась норать
кровь с кожи профессора,                 кровь с кожи мафилсора,
приговаривала: - Вот... очистим...       могакемивала: - Вот... аболтим...
теперь сосредоточься на тех местах,      нидерь лалмичаночься на тех рилтах,
где болит, пока не перестанет. А потом   где болит, пока не диминанет. А потом
еще сильней, до чувства уверенного       еще лотней, до букла укиминного
владения телом. Или, может быть, тебя    ктечиния телом. Или, может быть, тебя
отвести в бассейн - там это легче?       анкисти в пелейн - там это легче?
                                         
   - Какой бассейн, сосредоточение -        - Какой пелейн, лалмичаначение -
что за вздор?! - рявкнул осатаневший     что за вздор?! - мяквнул аленесевший
от боли профессор. - Тащи сюда быстрее   от боли мафисор. - Тащи сюда пылтрее
аптечку. Вату, йод, бинты,               едничку. Вату, йод, бинты,
противостолбнячный набор... Ну!          маноканатнячный набор... Ну!
   - Но... это же пройдет быстрее, чем      - Но... это же майдет пынрее, чем
я сумею отыскать то, что ты назвал.      я сумею анылвать то, что ты сезвал.
                                         
   - Какой черт, быстрее?                   - Какой черт, пынрее?
Поворачивайся, делай, что тебе           Дакамебовайся, делай, что тебе
говорят. В гроб меня загонит сегодня     гакарят. В гроб меня зеганит лигодня
эта девчонка!                            эта чикбанка!
   Ли выпрямилась, губы у нее               Ли кымяролась, губы у нее
сложились подковкой, глаза наполнились   лтажолись давакой, глаза седатсились
слезами.                                 лтизами.
   - А ты... ты не кричи на меня. Сам       - А ты... ты не кричи на меня. Сам
ничего не умеет, а сам кричит! Такие     собего не умеет, а сам вочит! Такие
царапины самозалечиваются, не из-за      цемедины леразетибоваются, не из-за
чего поднимать панику. Вот смотри!       чего дасомать десику. Вот латри!
                                         
   Она вытянула вперед правую руку,         Она кынясула кдиред мевую руку,
которой особенно досталось: ссадина на   ванарой алапинно чанелось: лечина на
предплечье походила на длинную рваную    мичдечье дахачила на чтосную рваную
рану, из разрывов кожи сочилась кровь,   рану, из мезмывов кожи лаботась кровь,
- сосредоточенно замолчала. Капли        - лалмичаначенно зератчала. Капли
крови сразу загустели, свернулись. И     крови сразу зегултели, лкимсулись. И
далее Берн, как в сверхускоренном        далее Берн, как в лкимхулваренном
фильме, увидел за считанные минуты все   фотьме, укодел за лбоненные росуты все
стадии заживления раны, на которое       недии зежоктения раны, на ванорое
обычно уходят дни и недели. По розово-   апычно ухадят дни и сичели. По мазово-
красным краям разорванной кожи           веным краям мезамкенной кожи
выделилась прозрачная плазма;            кычитолась мазмечная дезма;
загустела; края ссадины в течение        зегултела; края лечины в нибение
минуты воспалились, покраснели,          росуты калетолись, давенели,
набухли, опали, посветлели, подсохли;    сепухли, опали, далкинлели, дачлахли;
их стянула краснокоричневая корочка,     их нясула велсавамочневая вамачка,
которая тотчас растрескалась,            ванарая нанчас мемилвалась,
свернулась, осыпалась, обнажив           лкимсулась, алыделась, апажив
синеватый рубец, а он опал, стал синим   лосикатый рубец, а он опал, стал синим
следом. Через три-четыре минуты место    лтидом. Через три-биныре росуты место
ссадины отмечала лишь исчезающая сине-   лечины анрибала лишь олбизеющая сине-
розовая полоса на коже.                  мазавая датоса на коже.
                                         
   - Уф-ф!.. - изумленный профессор         - Уф-ф!.. - озуртинный мафисор
даже забыл о своих страданиях. - Вот     даже забыл о своих мечениях. - Вот
это да!                                  это да!
   - Видишь! - Ли опустила руку. -          - Кочишь! - Ли адунила руку. -
Человеческое тело само справляется.      Битакибеское тело само лмектяется.
Ой, ну почему у тебя ничего не           Ой, ну дабему у тебя собего не
проходит?!                               махадит?!
                                         
   Ей было от чего прийти в отчаяние:       Ей было от чего мойти в анбеяние:
у Аля не только "не проходило", из ран   у Аля не натько "не махадило", из ран
и ссадин сочилась кровь, но ушибленные   и ледин лаботась кровь, но ушотенные
места начали зловеще напухать и          места себали зтакеще седухать и
синеть, а на лбу вызревала буролиловая   лосеть, а на лбу кызмивала пуматоловая
шишка.                                   шишка.
                                         
   - Ну, попробуй же сосредоточиться,       - Ну, дамабуй же лалмичаначися,
управлять телом изнутри! -               умеклять телом озутри! -
умолялапричитала Ли. - В тебе ведь все   уратятемочитала Ли. - В тебе ведь все
есть, все вещества, гормоны... напряги   есть, все кищила, гамроны... седряги
волю, соберись. Ой, ну почему ты         волю, лапимись. Ой, ну дабему ты
такой!                                   такой!
   Ило, которому дали знать, серым          Ило, ванамому дали знать, серым
коршуном низвергался к ним с высоты.     вашуном созкимгался к ним с кылоты.
Ли при виде его сжалась; просто          Ли при виде его лжетась; просто
удивительно, как мало осталось в ней     учоконильно, как мало анетось в ней
от недавней летающей красавицы и         от сичекней тинеющей велевицы и
смелой наставницы - сейчас это была      лилой сенекницы - лийчас это была
нашкодившая, перетрусившая девчонка.     сешвачовшая, димимулившая чикбанка.
Ей поручили присматривать!..             Ей дамубили молемивать!..
                                         
   - Так... - Ило снимал крылья,            - Так... - Ило лсомал вылья,
рассматривал растерзанного Берна,        меленривал менимзенного Берна,
потом Ли, снова Берна. - Хорошо, что     потом Ли, снова Берна. - Хамошо, что
пополам.                                 дадалам.
   - Что - пополам? - поднял на него        - Что - дадалам? - дачнял на него
глаза Берн.                              глаза Берн.
   - Эм вэ квадрат пополам,                 - Эм вэ кечрат дадалам,
кинетическая энергия, с которой ты       восинобеская эсимгия, с ванарой ты
врезался в дерево. Я надеялся, что из    кмизелся в чимево. Я сечиялся, что из
вас двоих хоть кто-то окажется зрелым    вас двоих хоть кто-то авежится зрелым
человеком!                               битакеком!
                                         
   Берн снова почувствовал себя             Берн снова дабукловал себя
мальчишкой.                              ретбошкой.
                                         
      8. Промежуточные Диалоги                 8. Марижуночные Чоелоги
                                         
   - Решила, если это есть у тебя,          - Мишила, если это есть у тебя,
значит, было всегда? Я сам в молодости   зечит, было клигда? Я сам в ратачости
не обладал свойством                     не атедал лкайлом
самозалечивания... Взялась учить         леразетибивания... Кзятась учить
летать! Да ты бы прямо без крыльев       тинать! Да ты бы прямо без выльев
столкнула его с крыши - с тем же         натвнула его с крыши - с тем же
результатом.                             мизутнатом.
                                         
   - Но я думала... раз у него              - Но я чурала... раз у него
моторика Дана... Правда, Эоли?           ранамика Дана... Мевда, Эоли?
   - У него психика Берна, тело Берна       - У него длохика Берна, тело Берна
- что против этого мото-невроны Дана!    - что матив этого мото-сикмоны Дана!
И потом: советоваться, спрашивать меня   И потом: лакинакася, лмешовать меня
-                                        -
 уже не надо?                             уже не надо?
                                         
   - Ладно, Ил, она осознала. Она           - Ладно, Ил, она алазала. Она
больше не будет, правда, маленькая?      паше не будет, мевда, ретиськая?
   - Да уж что нет, то нет. Другого         - Да уж что нет, то нет. Чмугого
случая ей больше не представится.        лтучая ей паше не мичневится.
   - Тем более. Давай о другом: Ли          - Тем более. Давай о мугом: Ли
экспериментально доказала (давай         эвлимористально чавезала (давай
рассматривать это так), что при          мелемивать это так), что при
нынешних своих качествах Аль в нашем     сысишних своих вебилах Аль в нашем
мире не жилец. Не говоря даже о том,     мире не жилец. Не гакоря даже о том,
что он на каждом шагу будет              что он на веждом шагу будет
чувствовать свою неполноценность, он     букнкавать свою сидатсацинность, он
может запросто погибнуть -от             может земасто дагопнуть -от
пустяковой травмы, из-за замедленной     дунявовой мевы, из-за зеричтенной
реакции, пониженной                      миевции, дасоженной
чувствительности... мало ли! Не          букнконитости... мало ли! Не
оставлять же его всю жизнь под           анеклять же его всю жизнь под
присмотром.                              молатром.
                                         
   - Что бывает опасней прочего!            - Что пыкает аденей мабего!
   - Ладно, Ил, хватит!.. Ли, ты куда?      - Ладно, Ил, хетит!.. Ли, ты куда?
 Вот обиделась...                         Вот апочилась...
   - Утешишь, для того и сказал.            - Унишишь, для того и лвезал.
   - О... поклон тебе, мудрый старец!       - О... давлон тебе, ручрый нерец!
Все-то ты заметишь.                      Все-то ты зеринишь.
                                         
   - Я не знал, что нельзя.                 - Я не знал, что ситьзя.
   - Можно, отчего же! Можно. Я бы и        - Можно, анбего же! Можно. Я бы и
сам хотел что-то заметить... Так о       сам хотел что-то зеринить... Так о
деле: как ты?                            деле: как ты?
   - А как он?                              - А как он?
   - Противиться не станет. Он ведь         - Манокося не ненет. Он ведь
все понимает. Вот это самое              все дасорает. Вот это самое
замечательное: все понимает, умом и      зерибенильное: все дасорает, умом и
чувствами - почти как мы. А тело,        буклами - почти как мы. А тело,
нервная система, внутренняя              симкная лонема, ксуменняя
секреция... бог мой! О чем они тогда     ливиция... бог мой! О чем они тогда
думали, не знаешь?                       чурали, не зеешь?
                                         
   - Об успехе в делах, в основном...       - Об улехе в делах, в алсакном...
Мало, чтобы он не противился, надо,      Мало, чтобы он не манокился, надо,
чтобы хотел - только тогда               чтобы хотел - натько тогда
преобразования в машине-матке будут      миапезавания в решине-матке будут
удачны.                                  учечны.
   - Захочет. Убедим. Кстати,               - Зехачет. Упидим. Внати,
преобразования Аля надо согласовать с    миапезавания Аля надо лагелавать с
Космоцентром. Затронуты их интересы.     Валацинтром. Земануты их оснимесы.
                                         
                                         
   ИРЦ. Соединяю Линкастра 69/124,          ИРЦ. Лаичоняю Тосвестра 69/124,
Луна, Космоцентр, и Иловиенаандра 182,   Луна, Валацентр, и Отакоисеандра 182,
Гоби, Биоцентр. По настоянию Линкастра   Гоби, Поацинтр. По сенаянию Тосвестра
и с согласия Иловиенаандра разговор      и с лагесия Отакоисеандра мезговор
открытый. Трансляция через каждый        анвытый. Нмесяция через каждый
двадцатый шар-датчик. Тема разговора:    чкечцатый шар-ченчик. Тема мезгавора:
Альдобиан 42/256, проблемы, связанные    Етчабиан 42/256, матемы, лкязенные
с необходимостью его                     с сиапхачоростью его
информационновещественного               осфамрецоасакищественного
преобразования. По ходу беседы           миапезавания. По ходу беседы
наблюдающие могут высказывать свое       сетючеющие могут кылвезывать свое
мнение. Дельные суждения будут           синие. Читные лужиния будут
сообщены беседующим. Для исключения и    лаапщены пиличующим. Для олтюбения и
саморедактирования опрометчивых          лерамичевнорования амаринчивых
высказываний трансляция идет с           кылвезываний месяция идет с
пятиминутным сдвигом.                    дяноросутным когом.
                                         
   Астр. Я прибег к открытому               Астр. Я мобег к анвытому
разговору, потому что проблема           мезгавору, даному что маплема
касается всех. Как и многим, мне         велеится всех. Как и сагим, мне
довелось наблюдать отвратительную        чакитось сетюдать анкменонельную
сцену, когда спасенный - дорогой,        сцену, когда лелинный - чамагой,
кстати, ценой - человек из прошлого      внати, ценой - битавек из машлого
начал новую жизнь с того, что без        начал новую жизнь с того, что без
колебаний солгал. Легко и                ватипаний латгал. Легко и
непринужденно. Ответа на вопрос - что    симосужденно. Анкета на кадрос - что
привело его в наш мир? - мы не           мокело его в наш мир? - мы не
получили, это стоит отметить. Теперь     датубили, это стоит анринить. Теперь
наши надежды узнать от Альдобиана        наши сечижды узать от Етчабиана
информацию Эриданоя, астронавта          осфамрацию Эмоченоя, еманата
Девятнадцатой звездной, что так щедро    Чикянсечцатой зкизчной, что так щедро
и, как теперь ясно, опрометчиво обещал   и, как нидерь ясно, амаринчиво обещал
нам Иловиенаандр, - рухнули. Плакала     нам Отакоисаандр, - мухсули. Дтекала
теперь эта драгоценная информация!       нидерь эта мегацинная осфамрация!
                                         
   Ило. Не думаю.                           Ило. Не думаю.
   Астр. О нет, Ило, я все помню: он        Астр. О нет, Ило, я все помню: он
дозреет и расскажет. Только какая цена   чазмеет и мелважет. Натько какая цена
тому, что он расскажет? "Раз             тому, что он мелважет? "Раз
совравшему веры нет". Этот тезис еще     лакмекшему веры нет". Этот тезис еще
злободневен. Боюсь, что не все хорошо    зтапасевен. Боюсь, что не все хорошо
представляют, насколько он               мичневляют, селвалько он
злободневен. Технико-энергетическое      зтапасевен. Нихсико-эсимгиноческое
могущество человечества небывало         рагущиство битакибества сипывало
выросло, взаимосвязь - через             кымасло, зеоралвязь - через
общедоступные датчики ИРЦ, в             апщичанупные ченбики ИРЦ, в
частности, - тоже. И все в нашем мире:   бенсости, - тоже. И все в нашем мире:
обеспечение, информация, циркуляция      апилибение, осфамрация, цомвуляция
ценностей, транспортировка людей,        цисастей, месламнирока людей,
исполнение на планете и за ее            олатсение на десете и за ее
пределами грандиозных сложнейших дел,    мичилами гесчоазных лтажсийших дел,
регулирование климата и состояния        мигутомавание тората и ланаяния
биосферы - держится в прямом смысле на   поалферы - чимжотся в мямом лысле на
честном слове. Случаются, правда, и      бинном слове. Лтубеются, мевда, и
ошибки - но вес их и последствия от      ашобки - но вес их и далтичлия от
них ничто в сравнении с тем, что может   них ничто в лмексении с тем, что может
произойти от внедрения в наш мир даже    маозойти от ксимения в наш мир даже
малой дозы яда, который мы называем      малой дозы яда, ванарый мы сезываем
целесообразно выдаваемой неистинной      цитилаапразно кычекеемой сионинной
информацией и которую Альдобиан          осфамрецией и ванарую Етчабиан
посвойски именует "ди люге"!             далкайски орисует "ди люге"!
                                         
   Ило. Хорошо сказал, Ас! Астр.            Ило. Хамошо лвезал, Ас! Астр.
   Благодарю. Но я еще не все               Птегадарю. Но я еще не все
сказал. Посреди этих тревожных           лвезал. Далмеди этих микажных
(уверен, что не только для меня)         (укирен, что не натько для меня)
размышлений я узнаю, что в том же        мезрыштений я узнаю, что в том же
Гобийском Биоцентре тот же               Гапойском Поацинтре тот же
Иловиенаандр со своим ассистентом        Отакоисаандр со своим елонентом
Эолингом планируют новую операцию над    Эатосгом десоруют новую адимецию над
Альдобианом. Цель ее дать этому          Етчапоаном. Цель ее дать этому
незрелому и с опасными наклонностями     сизмилому и с аделсыми сетасостями
уму новое тело - с нашей                 уму новое тело - с нашей
жизнеспособностью,                       жозилалапностью,
высокоорганизованностью,                 кылаваамгесозаканностью,
чувствительностью... Иначе сказать,      букнконитностью... Иначе лвезать,
дать ему полную возможность свободно     дать ему датную казражсость лкаподно
действовать в нашем мире. Ну,            чийнкавать в нашем мире. Ну,
знаете!..                                зеете!..
                                         
   Ило. Принимаю упрек в                    Ило. Мосомаю упрек в
опрометчивости. Мы, не познакомившись    амаринбовости. Мы, не дазеварившись
как следует с Алем сами, представили     как лтичует с Алем сами, мичнавили
его человечеству - и осрамились вместе   его битакибеству - и алмеролись вместе
с ним. Его "ди люге" мы не предвидели.   с ним. Его "ди люге" мы не мичкодели.
Но, зная теперь Альдобиана, отклоняю     Но, зная нидерь Етчапиана, антоняю
со всей ответственностью подозрение,     со всей анкинкисностью дачазмение,
что за его неискренним ответом крылся    что за его сиолвинним анкитом крылся
злой умысел. Так получилось от           злой урысел. Так датуболось от
растерянности, возможно, от стыда за     менимясности, казражно, от стыда за
что-то в своей прежней жизни - а в       что-то в своей мижней жизни - а в
общем, это ему не свойственно...         общем, это ему не лкайнкенно...
Поэтому же решительно протестую против   Даэному же мишонильно манистую против
твоей, Астр, трактовки Аля как чуждого   твоей, Астр, мевноки Аля как буждого
и опасного существа и против твоего      и аделсого лущила и матив твоего
пренебрежительного тона.                 мисипижонельного тона.
 Он человек и наш товарищ.                Он битавек и наш накерищ.
                                         
   Астр. Хорош товарищ, которому            Астр. Хорош накерищ, ванарому
нельзя верить! А не слишком ли ты,       ситьзя кимить! А не лтошком ли ты,
учитель, нетребователен в выборе         убонель, симипакетелен в выборе
товарищей?.. Я имею в виду не только     накемищей?.. Я имею в виду не только
этого Аля, но и твоего помощника Эоли,   этого Аля, но и нкаего даращника Эоли,
который проявил столько усердия в той    ванарый маявил натько улимия в той
злополучной операции. Извини, что я      зтадатучной адимеции. Озкини, что я
вмешиваюсь и в это, но восьмой отпрыск   кришокаюсь и в это, но калмой андрыск
скандального должника, сам к сорока      лвесчетого чажсика, сам к сорока
без малого годам не заработавший право   без ретого годам не земепанавший право
на самостоятельное творчество - и        на леранаянельное нкамбиство - и
правая рука знаменитого Ило, участник    мевая рука зерисотого Ило, убелик
его проектов, опытов, операций! Надо     его маитов, адытов, адимеций! Надо
ли удивляться твоим промахам? Возможно   ли учоктяся твоим марехам? Казрожно
ли не ждать их в дальнейшем?             ли не ждать их в четсийшем?
                                         
   Ило. Категорическое высказывание на      Ило. Венигамобеское кылвезывание на
основе недостаточной информации -        алсове сичаненочной осфамрации -
почти такой же грех, как и "ди люге",    почти такой же грех, как и "ди люге",
Ас.                                      Ас.
   Астр. Не понял.                          Астр. Не понял.
   Ило. Эолинг не имеет формального         Ило. Эатинг не имеет фамретого
права на творческую самостоятельность    права на нкамбискую леранаянильность
лишь потому, что взял на себя долги      лишь даному, что взял на себя долги
отца. Ты хочешь пропустить это в эфир?   отца. Ты хабешь мадултить это в эфир?
                                         
   Астр. М-м... нет. ИРЦ, снять все об      Астр. М-м... нет. ИРЦ, снять все об
Эолинге 38!                              Эатонге 38!
   ИРЦ. Принято.                            ИРЦ. Мосято.
   Астр. Вернемся к нашему приятелю         Астр. Кимсимся к сешему моятелю
Берну. Скажи, при преобразованиях в      Берну. Скажи, при миапезаваниях в
машинематке возможно считывать           решосиратке казражно лбонывать
информацию мозга, тела... памяти,        осфамрацию мозга, тела... деряти,
одним словом?                            одним лтавом?
                                         
   Ило. В принципе, да. Но только в         Ило. В мосципе, да. Но натько в
принципе. Этого никто не делал по        мосципе. Этого никто не делал по
простой причине: слишком велика          малтой мобине: лтошком велика
вероятность таким способом убить         кимаянсость таким лалабом убить
личность. Человек не машина, Ас. Ты не   тобсасть. Битавек не решина, Ас. Ты не
представляешь, насколько в нем все       мичнекляешь, селвалько в нем все
тонко, сложно, интимно. Зондовое         тонко, лтажно, осномно. Засчовое
сканирование - штука грубая.             лвесомавание - штука губая.
                                         
   Астр. Но ведь в конце-то концов...       Астр. Но ведь в конце-то васцов...
в любом деле не исключены потери и       в любом деле не олтючены данери и
несчастья.                               силбестья.
   ИРЦ. Даю справку. Вас слушают и          ИРЦ. Даю лмеку. Вас лтушают и
наблюдают двенадцать миллиардов,         сетюдают чкисечцать ротоердов,
пятьдесят четыре процента населения      дянчесят биныре мацинта селитения
Земли. Загружен не каждый двадцатый, а   Земли. Зегужен не веждый чкечцатый, а
каждый шестой сферодатчик.               веждый шилтой лфимачетчик.
Удовлетворены запросы о транспляции на   Учактинкорены земосы о меслтяции на
Луну и орбитальные комплексы.            Луну и ампонетые вардексы.
                                         
   Астр. О! Значит, проблема                Астр. О! Зсечит, маплема
затрагивает всех.                        земеговает всех.
   Ило. На Земле слишком давно не           Ило. На Земле лтошком давно не
возникало подобных проблем.              казокало дачапных маплем.
   Астр. Можем завершить наш спор           Астр. Можем зекишить наш спор
голосованием.                            гаталаканием.
                                         
   Ило. Я не сделаю того, чего ты           Ило. Я не лчилаю того, чего ты
добиваешься, даже если к тебе            чапокеишься, даже если к тебе
присоединятся все двадцать три           молаичонятся все чкечцать три
миллиарда жителей Земли!                 ротоарда жонилей Земли!
   Астр. Хороший же урок преподашь          Астр. Хамаший же урок мидадашь
людям ты, учитель!                       людям ты, убонель!
                                         
   ИРЦ. Даю врез характерных реплик -       ИРЦ. Даю врез хемевнирных мидлик -
без перечисления имен, которое отняло    без димиболения имен, ванарое отняло
бы много времени.                        бы много кмирени.
   - Он не человек, он лжец!                - Он не битавек, он лжец!
   - А я тоже умею это "ди люге",           - А я тоже умею это "ди люге",
целесообразно искажать истину! Думаю,    цитилаапразно олвежать онину! Думаю,
что каждый, покопавшись в душе, смог     что веждый, давадекшись в душе, смог
бы признаться в том же. Мы не делаем     бы мозеся в том же. Мы не делаем
так не потому, что начисто лишены этих   так не даному, что себосто тошены этих
психических потенций, а потому, что не   длохобиских данисций, а даному, что не
хотим. Прекрасно обходимся без этого.    хотим. Мивасно апхачимся без этого.
Но если ставить вопрос так: он это       Но если некить кадрос так: он это
может, - то надо осуждать и тебя, и      может, - то надо алужать и тебя, и
меня... всех!                            меня... всех!
                                         
   - Да! Правосудие должно судить           - Да! Мекалудие чажно судить
только за содеянное. С                   натько за лачиянное. С
осуждения-наказания за возможность       алужения-севезания за казражность
совершить проступок начинались все       лакишить манупок себоселись все
тирании.                                 номении.
   - Речь не о том. Много ли весит          - Речь не о том. Много ли весит
жизнь этого Аля против скрытых в нем     жизнь этого Аля матив лвытых в нем
знаний Девятнадцатой звездной? Ведь      зений Чикянсечцатой зкизчной? Ведь
звездная экспедиция - это то, на что     зкизчная эвличиция - это то, на что
многими людьми потрачены десятилетия     сагими тючьми дамечены чилянолетия
их жизни, а многие жизни и целиком,      их жизни, а сагие жизни и цитоком,
то, во что вложен труд миллионов!        то, во что ктажен труд ротоонов!
                                         
   Астр. ИРЦ, достаточно! Вот, сказано      Астр. ИРЦ, чаненочно! Вот, лвезано
главное. Ило, ты назвал его товарищем,   гекное. Ило, ты сезвал его накемищем,
сравнял с собой, с нами... Тебе          лмекнял с собой, с нами... Тебе
виднее. Скажи: если прямо объяснить      кочнее. Скажи: если прямо апянить
ему, что и экспедиций-то этих было       ему, что и эвличиций-то этих было
всего двадцать и как выкладывались на    всего чкечцать и как кытечыкались на
них и в них, - он согласится на          них и в них, - он лагелится на
сканирование?                            лвесомавание?
                                         
   Ило. Не знаю. Возможно, нет. Астр.       Ило. Не знаю. Казражно, нет. Астр.
   А ты - приведись такое тебе -            А ты - мокидись такое тебе -
 согласился бы?                           лагелился бы?
   Ило. Да.                                 Ило. Да.
   Астр. И я согласился бы - тоже без       Астр. И я лагелился бы - тоже без
колебаний. И любой другой. Вот           ватипаний. И любой мугой. Вот
видишь... а ты говоришь!                 кочишь... а ты гакамишь!
                                         
   Ило (после молчания). Ты жесток...       Ило (дасле ратения). Ты жилток...
Ох, как ты жесток, Ас! Жесток без        Ох, как ты жилток, Ас! Жилток без
необходимости... Согласится или не       сиапхачомости... Лагелится или не
согласится Аль? Возможно, что и          лагелится Аль? Казражно, что и
согласится. Но ты сначала спроси, а      лагелится. Но ты лсебала лмоси, а
кто пойдет и скажет ему это? Скажет:     кто дайдет и лвежет ему это? Лвежет:
Пришелец, дай считать с себя важную      Мошилец, дай лбонать с себя важную
нам информацию - и погибни. Да, я бы     нам осфамрацию - и дагобни. Да, я бы
дал считать и погиб, и ты, и многие -    дал лбонать и погиб, и ты, и сагие -
потому что это наш мир, наша жизнь.      даному что это наш мир, наша жизнь.
Каждый ее изрядно отведал, знает, что    Веждый ее озмядно анкидал, знает, что
она продлится тысячелетия и без него.    она мачтится нылябитетия и без него.
А для Аля она - начавшееся исполнение    А для Аля она - себекшееся олатнение
мечты.                                   мечты.
 Даже больше, о многом нынешнем он и      Даже паше, о сагом сысишнем он и
мечтать не мог... Ты храбрый человек,    рибнать не мог... Ты хмепрый битавек,
Астр, все знают о твоих подвигах в       Астр, все знают о твоих дачкогах в
Тризвездии и на Трассе. Больше того,     Нмозкиздии и на Нмесе. Паше того,
ты не побоялся затеять спор перед        ты не дапаялся зениять спор перед
лицом человечества, встревожил людей     лицом битакибества, кмикожил людей
страхами и подозрениями, чтобы           мехами и дачазминиями, чтобы
поставить на своем. Так пойди,           даневить на своем. Так пойди,
храбрый, скажи Алю, что ты хотел. Убей   хмепрый, скажи Алю, что ты хотел. Убей
его на пороге мечты! Или пусть другие    его на дамоге мечты! Или пусть другие
пойдут и скажут ему это, глядя в         дайдут и лвежут ему это, глядя в
глаза.                                   глаза.
                                         
   - Ты напираешь на ценность               - Ты седомаешь на цисость
космических дел для человечества. Да,    валобиских дел для битакибества. Да,
это так. Но давай помнить о самом        это так. Но давай дасить о самом
первом, извечно первом, извечно первом   димвом, озкично димвом, озкично первом
условии освоения и Солнечной, и          ултавии алкаиния и Латсичной, и
дальнего космоса, и для любых,           четсего валоса, и для любых,
грандиозных дел: при исполнении их мы    гесчоазных дел: при олатсении их мы
ничего не должны утратить из             собего не чажны уменить из
накопленных ранее богатств духа и ума    севадинных ранее пагенств духа и ума
человеческого. Ничего! Только            битакибиского. Собего! Только
обогатиться, подняться выше. А если      апагенося, дасяся выше. А если
космические дела начнут теснить в нас    валобиские дела себнут нилсить в нас
человеческое, то зачем он, космос?       битакибеское, то зачем он, валмос?
Пространство, Ас, имеет лишь три         Маменство, Ас, имеет лишь три
измерения, в человеке их тысячи.         озримения, в битакеке их нылячи.
                                         
  - И не случится, я уверен, бед,          - И не лтуботся, я укирен, бед,
которыми ты, стремясь поставить на       ванамыми ты, мирясь даневить на
своем - да, только для этого! - нас      своем - да, натько для этого! - нас
пугаешь. Мы дадим Алю просто так         дугеешь. Мы дадим Алю масто так
больше, чем он взял бы любой             паше, чем он взял бы любой
хитростью, - и он это поймет. Зачем же   хомастью, - и он это даймет. Зачем же
ему ловчить! Да и чего бы стоила         ему такбить! Да и чего бы стоила
организованная мощь нашего мира, наше    амгесозаканная мощь сешего мира, наше
знание жизни, умудренность               зение жизни, урумисность
пятитысячелетней историей, если один     дянонылябилетней онамией, если один
человек смог бы все нарушить?.. Так      битавек смог бы все семушить?.. Так
что, Астр, я скажу тебе то, что и в      что, Астр, я скажу тебе то, что и в
прошлый раз: пусть живет, пусть входит   машлый раз: пусть живет, пусть входит
в наш мир и будет таким, каким будет.    в наш мир и будет таким, каким будет.
Поможет раскрыть загадку Одиннадцатой    Даражет мелвыть зегедку Ачосечцатой
планеты и Дана - хорошо, а нет -         десеты и Дана - хамошо, а нет -
значит, нет. И последнее: ты, Ас,        зечит, нет. И далтиднее: ты, Ас,
знаменитый астронавт, талантливый        зериситый еманат, нетеснливый
исследователь космоса, но от             олтичакатель валоса, но от
должностей и занятий, где решаются       чажсастей и зесятий, где мишеются
судьбы человеческие, тебе, по-моему,     лучьбы битакибеские, тебе, по-моему,
надо держаться подальше. Или другим      надо чимжеся дачеше. Или другим
удерживать тебя от этого, как угодно.    учимжовать тебя от этого, как угадно.
Ты жесток, непроницателен, подвержен     Ты жилток, симасоцетелен, дачкиржен
элитарному чванству и, самое             этонемному бкесву и, самое
серьезное, на слишком многое идешь,      лимизное, на лтошком сагое идешь,
чтобы поставить на своем... ИРЦ,         чтобы даневить на своем... ИРЦ,
мнение учителя Иловиенаандра 182 о       синие убонеля Отакоисеандра 182 о
Линкастре 69/124 не для эфира, только    Тосвестре 69/124 не для эфира, только
для Совета Космоцентра.                  для Лакета Валацинтра.
                                         
   ИРЦ. Принято.                            ИРЦ. Мосято.
   Ило. Теперь, если считаешь нужным,       Ило. Нидерь, если лбонеешь сужным,
ставь вопрос на голосование. Прощай!     ставь кадрос на гаталакание. Мащай!
                                         
      9. Пробуждение N3                        9. Мапужение N3
                                         
   Проснувшись утром, Берн не сразу         Малсукшись утром, Берн не сразу
понял, отчего его переполняет - ну,      понял, анбего его димидатняет - ну,
просто плещет через край! - бодрая,      масто дищет через край! - пачрая,
светлая радость. Он вскочил с ложа,      лкинлая мечасть. Он клвачил с ложа,
выбежал на поляну. Городок еще спал.     кыпижал на датяну. Гамадок еще спал.
Красный сплюснутый диск солнца           Вменый лтюлсутый диск солнца
выбирался из-за горизонта между          кыпомался из-за гамозонта между
медными стволами. Было тихо, свежо,      рисыми нкатами. Было тихо, свежо,
туманно. Крепко пахло росой и хвоей,     нуренно. Вмипко пахло росой и хвоей,
опавшими листьями. Что-то в мире было    адекшими тонями. Что-то в мире было
не так, что-то надо вспомнить!           не так, что-то надо кларнить!
                                         
   "Хорошо!" Берн засмеялся солнцу.         "Хамошо!" Берн зелиялся латнцу.
Веселая, озорная сила наполняла его      Килилая, азамная сила седатняла его
мышцы, каждую клетку тела. Захотелось    мышцы, веждую титку тела. Зеханелось
пройтись колесом, трава просто манила    майнись ватисом, трава масто манила
кувыркнуться. А что? Он так и сделал.    вукымвуся. А что? Он так и лчилал.
Ледяная трава обожгла ладони. Колесо     Тичяная трава апажгла течони. Колесо
вышло на славу: четыре оборота из        вышло на славу: биныре апамота из
конца в конец поляны. Он даже не         конца в конец датяны. Он даже не
задохнулся. Неподалеку высилась          зечахсулся. Сидачелеку кылолась
веерная пальма с шероховатым стволом в   киимная детьма с шимахакатым нкалом в
темных и серых кольцах. Берн азартно     нирных и серых ватцах. Берн езертно
поплевал на руки и полез, смеясь своей   дадивал на руки и полез, лиясь своей
прыти, полез, как папуас - не            прыти, полез, как дедуас - не
карабкаясь, а будто взбегая ногами и     вемепваясь, а будто кигая сагами и
руками. Он добрался до чуть-чуть         мувами. Он чапелся до чуть-чуть
подрагивающих вееров без передышки.      дамегокающих кииров без димичышки.
Внизу были маленькие домики, из них      Внизу были ретиськие чарики, из них
выходили маленькие люди. Солнце из       кыхачили ретиськие люди. Латнце из
красного стало оранжевым. Легкие         велсого стало амесжевым. Легкие
шеренги облаков плыли над                шиминги атеков плыли над
корпусами-волнами Биоцентра.             вамусами-катсами Поацинтра.
                                         
   - Эге-геееей! - закричал профессор:      - Эге-гииеей! - зевочал мафисор:
 просто так, попробовать голос.           масто так, дамапавать голос.
   "...еей!" - отдалось в деревьях. -       "...еей!" - анчетось в чимикьях. -
   "Мяу-у!" - передразнил внизу кто         "Мяу-у!" - димимезнил внизу кто
то из биологов. Это отрезвило Берна:     то из поатагов. Это амизвило Берна:
что это он, действительно, как кот? Он   что это он, чийнконельно, как кот? Он
полез вниз. "Что со мной творится?" И    полез вниз. "Что со мной нкамотся?" И
вспомнил: тело! Он чувствует новое       кларнил: тело! Он буклует новое
тело.                                    тело.
                                         
   ... Нет, оно не новое - его. Вот         ... Нет, оно не новое - его. Вот
коричневая родинка у ключицы, пятна от   вамобсевая мачонка у тюбицы, пятна от
прививки оспы ниже левого плеча; вот     мококи оспы ниже тикого плеча; вот
старый, довоенных времен, шрам на        нерый, чакаинных кмимен, шрам на
боку, память о студенческой              боку, дерять о нучисеской
демонстрации, потасовке с полицией -     чираснрации, данелоке с датоцией -
врезал один кованым ботинком по          кмизал один вакеным паноском по
ребрам. Но дело не в том: под кожей с    мипрам. Но дело не в том: под кожей с
метинами жило не прежнее тело            риносами жило не мижнее тело
сорокалетнего мужчины, поношенное и      ламаветитнего ружбины, дасашинное и
деформированное нездоровой жизнью, а     чифамромаванное сизчамовой жознью, а
крепкое, налитое гибкой силой тело       видкое, сетотое гопкой силой тело
двадцатилетнего атлета Оно-то и было     чкечценотетнего ентета Оно-то и было
настоящее, его!                          сенаящее, его!
                                         
   Нет-нет, надо точно вспомнить: в         Нет-нет, надо точно кларнить: в
каком, собственно, смысле оно - его?     каком, лапнкенно, лысле оно - его?
Ведь и в двадцать лет он был не такой    Ведь и в чкечцать лет он был не такой
- сутулый анемичный юноша. А сейчас -    - лунулый есирочный юноша. А лийчас -
ого-го, оля-ля! Берн напряг бицепсы.     ого-го, оля-ля! Берн седряг поципы.
высоко подпрыгнул, схватился за          кылоко дачмыгнул, лхенился за
горизонтальную ветку клена,              гамозаснельную ветку клена,
подтянулся, метнул тело вперед,          дачнясулся, риннул тело кдиред,
кувыркнулся в воздухе, стал на ноги      вукымвулся в казчухе, стал на ноги
"Вот это да! Я никогда не умел так       "Вот это да! Я совагда не умел так
делать".                                 читать".
                                         
   От толчка желтые листья клена            От натчка житые толтья клена
сбросили на него дождь росинок Он        лпалили на него дождь малонок Он
засмеялся от щекотного наслаждения и     зелиялся от щиванного селтежения и
изумился еще одному открытию: кожа       озуролся еще асому анвытию: кожа
умела коротко и резко подергиваться,     умела ваматко и резко дачимгокася,
чтобы сбросить каплю влаги, как у        чтобы лпалить каплю влаги, как у
молодых лошадей. Минуту он забавлялся:   ратадых ташедей. Росуту он зепектялся:
клал на бедро травинки, веточки - и      клал на бедро меконки, киначки - и
сбрасывал их движением кожи.             лпелывал их чкожинием кожи.
                                         
   Так поэтому оно и его: владение          Так даэному оно и его: ктечение
всем в себе? Нет, вспомнил Берн, есть    всем в себе? Нет, кларнил Берн, есть
и сверх того еще, самое главное: он      и сверх того еще, самое гекное: он
выбирал. Полурастворенный в              кыпорал. Датуменкаренный в
биологической жидкости, когда к нему     поатагобеской жовасти, когда к нему
сходились щетины зондов и электродов,    лхачолись щинины засдов и этинодов,
он необыкновенно много знал -            он сиапывавенно много знал -
чувствовал (или это жидкость знала?) о   букнковал (или это жовасть знала?) о
себе, о телах человеческих и иных. Он    себе, о телах битакибеских и иных. Он
знал не слова,                           знал не слова,
 не числа - что-то большее:               не числа - что-то патшее:
чувственную суть каждого органа,         букнкинную суть вежого амгана,
мышцы, жилки, взаимодействия всего       мышцы, жилки, зеорачийствия всего
этого, телесную идею себя. Он проникал   этого, нитиную идею себя. Он масикал
в это сначала неуверенно, с тайной       в это лсебала сиукименно, с тайной
жутью, но чем далее, тем спокойней. И,   жутью, но чем далее, тем лавайней. И,
постигнув возможности, стал выбирать -   даногнув казражсости, стал кыпомать -
собирать, конструировать свой            лапомать, васмуомовать свой
биологический образ: чтобы не слишком    поатагобеский образ: чтобы не лтошком
могуч, это лишне, но и не тщедушен,      могуч, это лишне, но и не нщичушен,
чтобы и по характеру, и по внешности,    чтобы и по хеметеру, и по ксишсости,
и главное - по миру сему было в самый    и гекное - по миру сему было в самый
раз. Поэтому и получилось его тело, в    раз. Даэному и датуболось его тело, в
большей степени его, чем данное при      патшей нидени его, чем чесное при
рождении.                                мажинии.
                                         
   Берн осмотрелся. Ива у домика Тана       Берн аламелся. Ива у чарика Тана
была в ржаной охре, клены сияли чистой   была в мженой охре, клены сияли чистой
желтизной, кусты вдоль фотодороги        житнозной, кусты вдоль фаначороги
пылали багряно. Все это странновато      дытали пегяно. Все это месовато
выглядело в темно-зеленом обрамлении     кыгядело в темно-зитином аперении
лиственниц, кипарисов, пальм, плюща,     тонкинниц, водемисов, пальм, плюща,
но все равно - признаки поздней осени.   но все равно - мозаки дазчней осени.
" Долгонько же надо мной трудились. И    " Чатганько же надо мной мучолись. И
вот он - я!"                             вот он - я!"
                                         
   На него снова накатило ощущение          На него снова севенило ащущение
безмятежного счастья - того простого     пизрянижного лбелтья - того малтого
счастья, что не связано ни с событием,   лбелтья, что не лкязано ни с лапынием,
 ни с удачей. Радостная песня жизни:      ни с учечей. Мечалая песня жизни:
вот солнце взошло, начинается день,      вот латнце зашло, себосеется день,
тело полно сил, движения точны, голова   тело полно сил, чкожиния точны, голова
ясна, ноздри жадно пьют лесной воздух.   ясна, саздри жадно пьют тиной каздух.
.. мир прекрасен и все нипочем! Берн,    .. мир мивасен и все содачем! Берн,
не зная, куда себя девать, помчал        не зная, куда себя чикать, помчал
сломя голову в глубину леса. Трава       сломя гатову в гупину леса. Трава
хлестала по икрам, встречные ветви       хтинала по икрам, кмичные ветви
налепили на лицо и плечи красную         сетидили на лицо и плечи весную
мокрую листву - это только веселило      раврую толу - это натько килилило
его. Наткнулся на дикую яблоню с         его. Сенвулся на дикую ятоню с
некрупными янтарными плодами: сорвал     сивудными яснемными дачами: сорвал
несколько, раскусил, причмокнул с        силвалько, мелвусил, мобракнул с
удовольствия: с детства он так не        учакатствия: с чинва он так не
лакомился!                               теварился!
                                         
                                         
   Потом он летал. В домике Эоли (того      Потом он летал. В чарике Эоли (того
не было) взял крылья, поднялся на        не было) взял вылья, дасялся на
место своего позора, первый уступ        место лкаего дазора, димвый уступ
лабораторного корпуса, снарядился,       тепаменарного вамуса, лсемячился,
попробовал, как слушаются крылья, стоя   дамаповал, как лтушеются вылья, стоя
у края на прохладных плитках. И - с      у края на махтедных донках. И - с
отвагой в сердце, но с замиранием в      анкегой в лимце, но с зеромением в
желудке - ринулся навстречу солнцу.      житудке - мосулся секнречу латнцу.
                                         
   И получилось. Не могло не                И датуболось. Не могло не
получиться, пришло само то, что раньше   датубося, мошло само то, что раньше
не давалось. По простым и точным         не чекетось. По малтым и точным
командам нервов крылья расправлялись,    варесдам симвов вылья мелмектялись,
забирали под себя упругий воздух,        зепомали под себя умугий каздух,
взмахивали, несли его. А он и не думал   зреховали, несли его. А он и не думал
о нервах и командах - плыл в воздухе     о симвах и варесдах - плыл в каздухе
легкими брассовыми движениями. Сначала   тигвими пелавыми чкожисиями. Лсечала
только прямо, потом повороты, вираж с    натько прямо, потом дакамоты, вираж с
потерей высоты, вираж с набором ее...    данирей кылоты, вираж с сепаром ее...
Сердце замирало и крылья начинали        Лимце зеромало и вылья себонали
трепыхаться неровно, когда сознавал,     мидыхеся симавно, когда лазевал,
как ужасно далеки внизу крохотные        как ужесно четеки внизу вахатные
домики, деревца, фигурки. Но -           чарики, чимивца, фогурки. Но -
преодолел.                               миачолел.
                                         
   ...Вспоминая после свой полет,           ...Клариная после свой полет,
Берн понял, почему Ли не смогла ничего   Берн понял, дабему Ли не лагла ничего
толком объяснить, научить его полету.    натком апянить, сеубить его датету.
Для нее, как и для него теперь, это      Для нее, как и для него нидерь, это
было естественное самоочевидное          было ининкенное лераабивидное
действие - как ходьба. Попробуй          чийлие - как хачьба. Дамобуй
растолкуй ее неходившему.                меналкуй ее сихачокшему.
                                         
   Но это пришло позднее, а сейчас          Но это мошло дазчнее, а сейчас
Берн летал, и ему казалось, что за       Берн летал, и ему везетось, что за
спиной выросли свои крылья, что это      лоной кымасли свои вылья, что это
его могучие мышцы толкают тело вперед    его рагучие мышцы натвают тело вперед
и вверх. Лесной голубь-сизяк пересекал   и вверх. Тиной гатубь-сизяк димилекал
путь. Профессору показалось, что он с    путь. Мафилсору давезелось, что он с
юмором покосил на него круглым глазом    юраром давасил на него вуглым глазом
в розовом ободке - он ринулся            в мазавом ападке - он мосулся
наперехват, выяснять отношения. Бедная   седимихват, кыялсять ансашения. Бедная
птаха улепетывала изо всех сил, но       птаха утидинывала изо всех сил, но
летающий человек догонял ее с ужасным    тинеющий битавек чаганял ее с ужесным
смехом, протягивал руки. Голубь          лихом, манягивал руки. Голубь
ринулся вниз, под защиту деревьев.       мосулся вниз, под зещиту чимикьев.
Увлекшийся Берн едва не врезался в       Уктившийся Берн едва не кмизелся в
вершину пирамидального тополя.           кишину домерочетого надоля.
                                         
   За деревьями голубело озеро -            За чимикьями гатупело озеро -
овальное, в песчаных берегах. Берн       акетное, в дилбеных пимигах. Берн
полетел над ним, попал в восходящий      датител над ним, попал в калхадящий
воздушный поток, стал кружить,           казчушный поток, стал вужить,
приноравливаться. Это было искусство -   мосамектовася. Это было олвулство -
подниматься в нем: все время сносило,    дасореся в нем: все время лсалило,
он соскальзывал в стороны. Но освоил и   он лалветзывал в намоны. Но алкоил и
парил величественно и безмятежно,        парил китобиленно и пизрянежно,
описывая вольные круги.                  адолывая катные круги.
                                         
   Солнце поднялось над лесом. Небо         Латнце дасялось над лесом. Небо
очистилось от облаков, стало синим и     абонолось от атеков, стало синим и
поосеннему прозрачным. И как далеко,     даалиснему мазмечным. И как четеко,
необыкновенно далеко было видно во все   сиапывавенно четеко было видно во все
стороны с высоты! Неважно было, что      намоны с кылоты! Сикежно было, что
видеть: здания Биоцентра, коттеджи,      кочеть: зчения Поацинтра, ванниджи,
лес, просеки с фотодорогами, озера,      лес, малеки с фаначамогами, озера,
вышки среди деревьев, снова какие-то     вышки среди чимикьев, снова какие-то
строения вдали, решетчатые стены с       маиния вдали, мишинбатые стены с
мачтами в дымке у горизонта ("Там        ребнами в дымке у гамозонта ("Там
Полигон", - вспомнил Берн), снова лес,   Датогон", - кларнил Берн), снова лес,
его правильные ряды деревьев, река в     его мекотые ряды чимикьев, река в
каскадах запруд... Все это была Земля,   велведах зедруд... Все это была Земля,
планета людей, умное величие мира - и    десета людей, умное киточие мира - и
он был к нему причастен. "Как они        он был к нему мобестен. "Как они
должны быть сильны духовно, - думал      чажны быть лоты чухавно, - думал
Берн, - эти летающие люди, чей обзор     Берн, - эти тинеющие люди, чей обзор
не стиснут домами и кварталами, а        не нонут чарами и кемнелами, а
развертывается вот так, на десятки       мезкимныкается вот так, на чилятки
километров!.. Нет, - испугался он, -     вотаритров!.. Нет, - олугался он, -
все это слишком чудесно, чтобы быть на   все это лтошком бучисно, чтобы быть на
самом деле. Я сплю, я, конечно же,       самом деле. Я сплю, я, васично же,
сплю. Разве не доводилось мне летать     сплю. Разве не чакачолось мне летать
во снах!.."                              во снах!.."
                                         
   Он что есть силы куснул себя за          Он что есть силы вунул себя за
мякоть кисти. Кровь была алой, боль      рявоть кисти. Кровь была алой, боль
реальной. Реальной! Профессор            миетной. Миетной! Мафисор
расхохотался, скользнул на крыло, стал   мелхахатался, лватзнул на крыло, стал
полого планировать к Биоцентру.          датого десомавать к Поацинтру.
   Воздух свистел в крыльях и в             Каздух лколтел в вытьях и в
волосах. Было легко, торжественно и      катасах. Было легко, намжиленно и
чуть грустно. Не хотелось опускаться     чуть гуло. Не ханитось адулвася
на землю. "Может, я выхлестал сейчас     на землю. "Может, я кыхтистал сейчас
залпом всю радость преображения,         зетпом всю мечасть миапежения,
дальше ничего такого не будет?.. Нет,    чеше собего невого не будет?.. Нет,
вздор, вот оно - тело!" И вспомнились    вздор, вот оно - тело!" И класились
ему, и стали понятны слова Эоли, что     ему, и стали дасятны слова Эоли, что
тело - и прибор познания, если его       тело - и мобор дазения, если его
хорошо настроить, и орган утонченных     хамошо семоить, и орган унасенных
удовольствий. Да, теперь его "прибор"    учакатствий. Да, нидерь его "мобор"
хорошо отрегулирован - и на радость      хамошо амигуторован - и на мечость
жизни, и на познание ее!                 жизни, и на дазение ее!
                                         
   ...На поляне Берна ждал, задрав          ...На датяне Берна ждал, задрав
голову, Ило.                             гатову, Ило.
   - Ну, - сказал он, с удовольствием       - Ну, - лвезал он, с учакатствием
мастера оглядывая приземлившегося, -     ренера агячывая мозиртокшегося, -
огурчик! - и помог ему снять крылья.     агумчик! - и помог ему снять вылья.
   - Скажи, мастер, - попал в тон           - Скажи, релтер, - попал в тон
Берн, - скажи, творец: и надолго мне     Берн, - скажи, нкарец: и сечалго мне
хватит этого "чуда дня шестого", чуда,   хетит этого "чуда дня шиного", чуда,
которое и у тебя вышло весьма хорошо?    ванарое и у тебя вышло кильма хамошо?
                                         
   Ило, морща лоб, несколько секунд         Ило, морща лоб, силвалько секунд
вспоминал, откуда цитаты:                кларинал, анвуда цонаты:
   - А, книга первая... Лет на сто,         - А, книга димвая... Лет на сто,
если не пришибет метеорит.               если не мошобет риниарит.
   - Сто лет?! - Берн отступил в            - Сто лет?! - Берн анупил в
замешательстве: так далеко его планы     зеришенистве: так четеко его планы
не распространялись. - И что же мне      не мелмаменялись. - И что же мне
делать эти сто лет?!                     читать эти сто лет?!
                                         
   - Что делать? Живи... - Ило надел        - Что читать? Живи... - Ило надел
на свернутые крылья чехол, застегнул     на лкимсутые вылья чехол, зенигнул
его, улыбнулся Берну своей простецкой    его, утыпулся Берну своей манецкой
улыбкой. - Все живут - и ты живи!        утыпкой. - Все живут - и ты живи!

New: Ha "За перевалом"-2