Время больших отрицаний. КНИГА ВТОРАЯ. Время делать
КНИГА ВТОРАЯ. Время делать
L`ignorance est moins eloignee de la verite
que le prejudice. (Неведение не столь удалено от
Истины, как заблуждение.)
Французская пословица
Содержание Книги второй
Часть III. ЛЮДИ И СВЕРХНОВЫЕ
Глава 21. Бармалеич на Вселенской стреме.
ТРЕХГЛАВИЕ ОБ "ОТКРЫТКЕ"
Глава 22. Эпопеи Аскании-2
Глава 23. Дни и ночи Аскании-2
Глава 24. Новый год в Аскании-2
Глава 25. "Шашлык по-карски, Вселенная по-любарски"
Глава 26. Бабочка, летящая на огонь, знает что она делает
Часть IY. СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ В АВИДЬЕ
ТРЕХГЛАВИЕ О ВСПЫШКЕ
Глава 27. Четвертый феномен Пеца
Глава 28. В вертолете по маршруту Шара
Глава 29."Против лома нет приема..."
Глава 30. Первый контрольный
Часть Y. СО-ТВОРЕНИЕ, ОНО ЖЕ СОУЧАСТИЕ
Глава 31. Второй Контрольный: овладение или самозащита?
Глава 32. Нет-Сурьез принимает вызов
Глава 33. Работа в ЛабДробДриб
Глава 34. Ночь Сотворения
ИЛИ
... а Материк выпадает в осадок
Глава 35. Утро, день первый
Часть третья. ЛЮДИ И СВЕРХНОВЫЕ
Глава 21. Бармалеич на Вселенской стреме.
Общественный деятель суть не просто человек,
а усредненный коллектив. Поскольку же общество
наполовину состоит из женщин, то в этом смысле
деятелю особенно сложно жить: то он, то его.
К.Прутков-инженер
1.
... добела раскаленное острие башни была вонзалось в тьму Шара;
в ней мощно жила иная Вселенная: рядом - и недостижимо далеко;
в их власти - и властвовала над ними.
Из доклада В.Д.Любарского
"Рентген-источники во Вселенной как области НПВ"
- ... И снова уместно вспомнить изначальную идею покойного Валерьяна
Вениаминовича, что Неоднородное Пространство-Время есть ОБЩИЙ случай Мира.
Тогда мы без натуги согласимся с тем, что области такого пространства
должны быть не только в Шаре, но и в обычной Вселенной . И даже как-то себя
проявлять.
Так вот, они действительно есть, довольно обильны, мы давно видим их
проявления - но не понимали. Хуже того: толковали, притягивая за уши черт
знает что, - и делали вид, что понимаем.
Участки пространства с уменьшенными квантами h это... ни за что не
догадаетесь, как говорил один Райкинский персонаж, - места, где обнаружены
источники рентгеновского излучения. Я не без стыда сознаю, что сам мог
понять это еще полгода назад, после первых наблюдений за звездами МВ, кои
при больших К-сдвигах давали максимум излучения именно в рентгеновском
диапазоне, а уж по мере сближения смещались в ультрафиолетовый и в
оптический. Ведь проще пареной репы - а понадобилось такое немыслимое
событие как Дрейф М31, чтобы сообразил!
Но по порядку. Источников рентгеновского излучения, "рентгеновских
звезд" и "пульсаров", открыто в небесах за последние полвека многие сотни.
Преимущественно в нашей Галактике, но есть и в ее спутниках: Большом и
Малом Магеллановых Облаках - и (это заметьте особо!) в ядре Туманности
Андромеды, коя ныне уже не в Андромеде.
Вы знаете, что рентгеновские лучи на Зенмле получают куда более сложным
способом, чем оптические, кои дает и спичка, и лампочка, и костер, и что
хотите. Поэтому и с толкованием рентгеновских звезд (Х-Солнц!) также вышло
непросто. Тем более, что нормальное, по законам излучения: что это звезды с
температурой в миллионы градусов, - явно не проходило. Для многих
требовались СОТНИ миллионов градусов; и оптически в этом случае они должны
пылать ярче сотни Сириусов - а этого нет.
Ну, и наплели кто во что горазд. Я это говорил студентам на лекциях - и
вам скажу. Все эти нейтронные звезды, "черные дыры", гравитационные
коллапсы в них межзвездного газа - высосаны из пальца. Если точнее, то не
из пальца, а из писаний зловредного хохла-фантаста Владимира Савченко. В
конце 50-х и в 60-х годах была весьма популярна его повесть "Черные
звезды": в ней обыгрывалось фантастическое вещество "нейтрид" (у нас в
СССР, он же "нейтриум" у янки). Сплошь из нейтронов, ядерной плотности,
термоядерный изолятор - и даже от аннигилятной вспышки - и так далее.Ну,
фантаст, что с него возьмешь! Впрочем, расписано было очень убедительно,
наукообразно.
Разумеется, ученая братия, физики, астрофизики, не подали вида, что им
подарена мощная "кормушечная" идея. Наука питает фантастику, а не наоборот.
Тут же как раз вышло наоборот. Тем не менее отсюда пошло суеверие, что
нейтроны могут собраться в плотное тело, даже в звезду с небывалыми
свойствами. И со второй половины 60-х такие "звезды" стали обнаруживать в
небе... ну, если точнее, истолковывать в таком духе непонятные наблюдения;
особенно для этого подошли рентген-источники.
Между тем сие как было фантастикой, так и осталось; факт скопления
нейтронов в тело - то есть в количествах огромных, еще больших, нежели
атомов и молекул в любом предмете, - экспериментально не подтвержден.
Физики знают совершенно противоположное: ядра атомов с большим количеством
нейтронов, где-то за сотню-полторы, НЕУСТОЙЧИВЫ и распадаются. Или делятся.
Какие уж из них звезды! Так что эту фантастику перенесли в честную науку
астрофизику от беспомощности.
... И еще, само собой, от неприятия нового взгляда на квант h - как на
событие - а особенно на то, что величины его во Вселеннной могут быть самые
разные.
... Вот три общих особенности наблюдаемых рентген-источников. Ну, первая
ясна из названия: вместо обычного света - Х-лучи; их частоты в ТЫСЯЧИ И
ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ раз выше, чем у видимых лучей. Вторая: когда пересчитывают
уловленную приборами плотность излучения - с учетом вероятной дистанции до
рентген-звезды, сплошь и рядом выходит светимость в ТЫСЯЧИ И ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ
раз больше, чем у обычных звезд; у Солнца, например. Третья: у переменных
рентген-источников периоды пульсаций составляют от сотых долей секунды до
полутора часов. Если сопоставить с обычными переменными звездами, периоды
изменения яркости коих имеют величины от часов до лет, выйдет опять, что у
рентген-пульсаров периоды В ТЫСЯЧИ И ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ раз короче.
Занятное единообразие, не правда ли? Нам, внедрявшимся в Меняющуюся
Вселенную, где излучение всех светил, начиная даже от туманностей, смещено
в К раз именно в рентген и ультрафиолет, не нужно далее много толковать. Но
примерим это к обычной Большой Вселенной: возмем переменную оптическую
звезду - или несколько разных - и поместим в область пространства с К от
1000 до десятков тысяч. (Кстати, у нас это самые рабочие пространства в
Ловушках Михаила Аркадьевича.) И как мы воспримем приходящие от них лучи в
обычном пространстве?
Первое: вместо светового излучения - рентген. В МВ мы это наблюдаем
всегда.
Второе: поскольку фотон имеет энергию Е=hv, а частота возросла в ТЫСЯЧИ
И ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ раз, то во столько же возрастает энергетическая светимость.
Третье: периоды пульсаций переменной звезды уменьшатся соответственно:
если были часы, станут доли секунды; у каких были месяцы - минуты.
И никаких нейтронных звезд под соусом гравитационных коллапсов не надо.
- ... А теперь я снова возвращу вас к тезису В.В.Пеца об НПВ как общем
случае мира. Да, наблюденных рентген-источников не так и много: тысячи, от
силы десятки тысяч. Что они против мириад обычных звезд и обычных галактик,
детищ однородного мира! То есть привычная картина мира вроде не слишком
искажается даже новым толкованием их. Но вспомним, что открыты-то первые
рентген-источники только после запуска астрофизических спутников и
наблюдаются, как правило, ими же... и за немногие десятилетия уже набрали
десятки тысяч. Звезды-то мы видим глазами и многие века. Если б и эти
видели глазами, а не со спутников, то счет бы шел тоже на миллионы и
миллиарды -
... Существенная деталь: рентгеновские источники обнаруживают не
рентген-телескопами, таких нет, а ячеистыми датчиками. С довольно невысоким
разрешением. Определить, одна там звезда или несколько, если излучение
одного направления, из компактной области идут лучи, они не в состоянии.
Между тем прибавьте, что сложные картины спектров рентген-источников проще
всего истолковать тем, что в этой глобуле не одна звезда, а много.
Множество - и каждая вносит свой вклад.
И мы неизбежно придем к тому, что Неоднородного Пространства-Времени во
Вселенной в смысле физическом - то есть реально! - гораздо больше, чем
однородного. Соответственно больше и того, что находится в областях НПВ:
звезд и галактик, чем видимого нами в оптическом даипазоне. Так сказать,
глазками.
Потому что при скромных внешних размерах эти области огромны физически.
Может, не такие, как наш Шар, но в них могут вместиться не только звезды,
но и шаровые скопления их, и галактики.
Само собой, что между обычным (для нас) пространством и областями
вселенского К-пространства также есть переходной слой, барьер, Неоднородное
Прострнство-Время. Как и в Шаре. В нем тоже поле - и он управляем полем.
Деформируем. Вместе с К-Глобулами внутри и тем, что в них есть.
Этим, в частности, можно объяснить особенности движения М31..."
Реплики в обсуждении:
- Наш Любарский второй человек в науке после Джордано Бруно. Того спалили
за идею множественности миров - а у этого она уже в квадрате: множество миров
во множестве пространств.
- В квадрате спалить невозможно.
- Время по-любарски, турбуленция по-любарски... теперь уже и пространства
по-любарски. Что дальше?
- Отбивные по-любарски.
Им было все нипочем.
Сердитый ответ Любарского:
- О подробностях казни Джордано не осведомлен - в квадрате там его жгли или
в первой степени. Но вот ваше отношение напоминает мне поведение той старушки,
сторонницы и поклонницы Яна Гуса, коя принесла вязанку хороших дров из своих
запасов в его костер. Для такого человека, мол, не жалко.
На эту реплику реплик не последовало.
Их тоже можно было понять. Защитная реакция на новое и необычное - легкое
отношение к нему. "Ну и что?".. Ведь со всех же сторон: и МВ, и Дрейф М31, и
Ловушки, и Проект Материка, и пояс астероидов... А они, в конечном счете,
просто люди. Ну, знают и умеют больше. Ну и что? Всему должен быть предел, и
новому, необычному тоже.
---------------------
Примечание автора. В первом разделе этой главы дано СТРОГОЕ
обоснование наличия Неоднородного Пространства-Времени во Вселенной;
областей с уменьшенным (а равно и увеличенным) квантом действия h и
соответственно иными свойствами. Советую читателям это запомнить, в
скором времени это подтвердится.
----------------------
2.
Cтранно небо с неподвижными звездами
Странно Солнце - все то же каждый день
Время Любарского - живое и сознательное, вне сна - теперь распределялось в
равных примерно до лях между четырьмя местами: кабинетом директора,
"пецарием-любарием" на 122 уровне, К-полигоном в зоне и Овечьим ущельем.
Последнее, впрочем, отнимало наибольше: час лету туда, столько же обратно,
пребывание - и все в нулевом t; но только здесь можно было наблюдать за М31.
Поэтому прилетал сюда обычно Варфоломей Дормидонтович к ночи и, разумеется, не
для того чтобы спать.
... Он не был особенно в претензии на прохладную реакцию НИИвцев на его
доклад. С давних пор у него была привычка: объяснять другим, чтобы понять
самому; на манер того школьного учителя. И это его сообщение, в сущности, пока
оставалось гипотезой. По-настоящему ПОНЯТЬ-убедиться можно было единстввенным
способом - прямым наблюдением.
... "Шашлык по-карски, пространство по-любарски". Берите шире, ребята:
мир по-любарски. Мир, который совсем не такой, в нем наш различимый -
лишь рябь и пена на поверхности океанских волн Бытия. (Ну, если честно,
то это мир Пеца, а он только присоединившийся, примкнувший. Но Вэ-Вэ нет,
а надо идти дальше...)
Мир был не такой - и он сам становился не таким. Временами находило:
он поток - и вместе турбуленция в нем. По-любарски, не по-любарски - не в
этом дело. Но главное: живым, активно-разумным было и движение потока
Времени, и его в нем; таким было и бурление-действие, такова и
вещественная, телесная пена: зримый В.Д.Любарский, он же директор и
Бармалеич. И так мог многое осознать, понять - а поняв, и изменить.
Это было сильное ощущение. От него Любарский становился сильнее и в
этом мире-мирке.
Сегодня Варфоломей Дормидонтович расчитывал сам окончательно разобраться с
тем, что объяснял другим в докладе. Для этого прихватил с собой новейшую
звездную карту со всеми обнаруженными рентген-источниками.
Месяц с днями назад Дусик Климов открыл Вхождения Фантома М31, то есть
реальной галактики М31 - во что-то. Другие наблюдатели подтвердили эффект. Это
были многократные вхождения, после которых М31 (для одних Фантом, для других
галактика) появлялась в другом месте - и так Вселенским пунктиром двигалась по
своему курсу. Месяц без дней назад сам Варфоломей Дормидонтович вместе с
Дусиком видел это. Это явление мудрено было не заметить, не изучать, когда
половина телескопов планеты нацелена на Фантом; но для подавляющей части
наблюдателей-тумандроведов оно стало еще одним доводом в пользу нереальности
Фантома. Их можно было понять.
Любарский надеялся этой ночью утвердиться в противоположном выводе.
3.
Однако настроение было не академическое; не отпускала озабоченность.
Месяц назад - это по земному счету. Если помнить о среднем К12 для
"верхних" НИИвцев, то есть и для него, выйдет год назад. Насыщенно прожитый
биологический год, на который стареешь. А если по сделанному, то вообще черт
знает сколько; одни Ловушечные дела тянут на немыслимый срок - отсидки; жизни
нехватит. А ловля астероидов (по Сорок Девятый с Шестеренкой... от одного его
можно поседеть и запить), а поворот от проекта К-Атлантиды к Аскании 2, семь К
-веков этой Аскании... И все могло получиться или НЕ получиться, или
получиться НЕ так.
Что, как правило, и было. И это тоже была ИХ жизнь, в коей то ли они
делают, то ли - по недомыслию - с ними делается. Если четче, то посредством их
делают.
... После нечаянного Лунотряса, который отозвался по всей планете, Любарскй
как-то особенно остро почувствовал цену недомыслию. Замешкайся тогда они с
Климовым чуть дольше - и могли разрушиться от 12-балльных землетрясений
большие города, изменить свое течение реки, свой вид побережья морей.
Наводнения, потопы, гибель людей.
Это становилось актуальным в новой раскрутке Проекта К-Атлантиды - наверху.
Все более и более.
"Сакраментальность в том, что обладая теперь мощью глобальных и
космических масштабов, мы не обладаем соответствующим разумом. Мелкачи,
как и все на Земле. А это значит, что С НАМИ ДЕЛАЕТСЯ. Кто-то/Что-то
решает за нас.
И безусловно все это для расширения Контакта БВ/МВ. От времени
причаливания Шара именно к планете с цивилизацией, к Земле. Но ясно, что
сама эта цивилизация для Космоса существует по Корневу, как процесс
активного саморазрушения планетного комочка, а не как то, с чем связаны
судьбы и история миллиардов людей. Какие еще люди, что это!.. А коли так,
то и разрушение, даже полное уничтожение может входить в программу
Контакта. В любой момент, когда без этого опорного комочка дальше можно
обойтись.
Рой мошек на стыке Вселенных. Сотрут и не заметят.
... Вспомнить хотя бы Шаротряс 16 сентября: грубую попытку МВ-звезды
выйти из Шара. Выравашись, она мгновенно испепелила бы Землю.
... А с другой стороны, безумно же интересно. И выйти из Вселенской
игры нельзя. Корнев и Пец вон пытались... Отпустим Шар - ну, переместится
в ионосфере в иное место планеты, там изловят, все начнут по-новой."
Такие и подобные им мысли Варфоломею Дормидонтовиччу не было нужды заносить
на диск или в дневник, они были в его уме постоянно. Он сам представлял себя
точкой-мошкой, на которой фокусируются Вселенские мысли и даже Вселенские
намерения. Но, увы, без Ее возможностей. Даже при владении супер-Ловушками.
"Прочие мошки все в рое. Так сказать, в коллективе. А я одинокая мошка.
Поговорить не с кем, обсудить."
Наибольшая потеря в смерти Пеца была та, что не осталось в НИИ людей его
уровня мышления. Самые крупняки "верхние" были уровня прагматика Корнева; да и
то, пожалуй, в части изобретательности и деловой хватки (ныне с креном в
НПВ-криминал); то его откровение к ним вряд ли пришло бы. (Оно, может, и к
лучшему, если вспомнить, чем оно обернулось для Александр Иваныча.)
3.
Середина ноября, в горах догорает южная золотая осень. Тихий вечер в
Овечьем ущельи. В соседней комнате добродушно похрапывает Викентий Иванов,
вертолетчик, могучий мужчина, герой нечаянного открытия эффекта С-В. Он, как
прилетели на закате, сразу завалился спать - в расчете подняться рано и уйти в
горы поохотиться. С нормальным ружьем на этот раз; прихватил с собой тулку
-двустволку. Но и Ловушечку-фотоаппартик тоже; как же без нее!
По пути сюда Викентий обучал директора водить свой Ми-4; уже не первый раз.
Любарский сам напросился - запоздалое исполнение мальчишеской мечты "в летчики
пойду"; у кого ее не было, такой мечты. В полете Варфоломей Дормидонтович
провел за штурвалом минут тридцать, один раз поднимал вертолет, дважды
посадил. Не ахти как, косо, с ударом колесами о грунт, но все-таки сам; второй
раз - здесь, в Овечьем - лучше. Удалось.
- А что, можете, Варфоломеич, - басовито одобрил Викентий, когда они
вылезли; он почему-то называл Любарскского так. Тот не возражал, не поправлял:
все-таки не "Бармалеич". - Если уволят из директоров, я вас возьму в резерв.
Без работы не останетесь.
Сам же Варфоломей Дормидонтович в ожидании полуночи, удобного времени
работы в павильоне, сидел за компьютером: очки на кончике носа (на клавиши
сквозь них, на экран дальнозоркими глазами поверх них), просматривал файлы,
размышлял, вспоминал.
Филиал-притон в Овечьем - это расширение Контакта МВ/Большая Вселенная
или нет? С одной стороны, они отсюда НПВ-щупальцами распространяются
на сотни километрв во все стороны. Это по земной суше - по кривой, с
отражением от облаков и ионизированных слоев; а по прямой, в космос уже
на десятки миллионов километров. В пояс астероидов за Марсом... Могут и на
Марс, на Юпитер со спутниками - но зачем? Там все под строгим
наблюдением. Даже Фобос и Деймос... С другой стороны, не Шар, не
Меняющаяся Вселенная в нем дотянула сюда свое НПВ-тело; они сами
доставляют К-заряды в Ловушках.
(Вот через это - "сами", "мы сами" все и происходит. Через нас.)
4.
Филиа НИИ НПВ, филиал-притон... даже он сам в уме именует его так. А
другие и вслух, с оттенком молодчества. Да и как не именовать, если не далее
чем позапрошлым вечером, на красивом горном закате с золотистыми,
подрумяненными снизу скрытым за скалами солнцем облаками, используя эти
облака, они снова взяли банк - за хребтом, в соседней республике, ныне
независимой державке. Причем если тот, в Катагани они "взяли" в смысле
переносном - точнее. в блатном, - то это здание в самом прямом: выдернули,
как морковку с грядки. На такой дистанции, 230 километров по кривой, простым
ЛОМом иначе не получалось.
... Подобрали режим так, чтобы выглядело немного землетрясением, немного
акцией экстремистов. Для колебания почв НПВ-оболочкой при К2 малость
поколыхали эту финансовую цитадель на углу центральных улиц (банк и в самом
деле был сработан по виду под горный замок, только с зеркальным фасадом и
витражами); из него при первых колыханиях стремительно выскочили несколько
человек, вероятно, охрана. Потом выбросили НПВ-язык чуть замедленней обычного
- для грохота перекачки на его конце. Под сей гром не то земной, не то
небесный здание, голубовато засияв, взмыло вверх - и нету.
Его аккуратно поставили на площадку для малых астероидов. Вошли, изъяли
сейфы - а сам "замок" снова в ЛОМ и в режиме "На!" обратно. Часа не прошло в
том городе, как оно низверглось с небес на место. Правда, с перекосом и сильно
поврежденное, без стекол и витражей, стены в трещинах, даже с провалами. Но
все равно: нам лишнего не надо. Восстановят, ничего. А уж как там истолкуют
происшедшее, как отнесутся те, для кого это важно, что банк вернулся с небес
без сейфов... это их проблемы. Здешние, наши на какое-то время снова решены:
есть чем платить людям, есть за что покупать, командировать. А при все
возрастающей интенсивности дел и презренных денег надо все больше.
По этому случаю - правда, после него - было обсуждение с переходом
полемику. Полилог типа "Они". В самом излюбленном месте: в трен-зале на 144
уровне, потом в сауне. В обусловленное время сбора.
Из него Варфоломей Дормидонтович сейчас вспоминал отдельные реплики.
- ... Международное право, ах, ах! Во-первых, мне эти мандариновые
иностранцы и посейчас как родные. Я их люблю и рад был доставить им
развлечеиие. Ты представь, сколько там будет сказано "вах-вах!..", сколько
поцокиваний языкамии, возведенных вверх широких бровей, выкаченных глаз и
вскинутых рук...
- А сколько бедняков там будут рады, что жирненьких грабанули!
- Столько же, как и у нас. Я ж говорю, мы с ними как родные... Во-вторых,
наиболее международны сейчас не державки всякие, это отживает, - а
транснациональные корпорации. Это самые бандитские образования. Им все
нипочем. Ради своей выгоды и правительства меняют, и разбомбить могут.
- ... Ты спроси себя: если бы те, кого мы выпотрошили, имели наши Ловушки -
удержало бы их международное право или там принцип "священной частной
собственности"?.. (Общий смех.)
- A corsair est corsair et demi! - как говорят французы. Что в переводе
значит: на корсара - корсар с половиной. Или на бандита - полтора бандита, как
угодно.
Это вступил в разговор новый человек в Институте, Геннадий Борисович
Иорданцев 87 лет, академик ВАСХНИЛ и проч., и проч. - замечательная личность.
В просторечии он ГенБио. В силу своего содержательного прошлого старик
одинаково безукоризненно изъясняется на французском и ботает по фене.
- В крупных делах в этом мире мы всегда оказывамся в мире бандитов, -
продолжал он. - И даже куда менее благородных, чем Наполеон, более подлых, чем
Талейран... хотя, казалось бы, куда уже. Единственно, что вызовет уважение,
если на каждого из них вы будете полтоора бандита. А мы ведь можем не только
полтора - в К раз...
Любарскй улыбнулся. Иорданцев ему был очень симпатичен. Человек,
привлеченный для будущей К-Атлантиды. Еще один новый. И непонятно - ОТКУДА.
Мысли приняли другое направление.
... а К-полигон в зоне с Асканией 2 (теперь уже без нее): Контакт или
нет? Ничего же вроде не прибавилось, как было место под Шаром, так и
есть. Хоздвор НИИ, задняя часть у пустыря - самая удаленная и свободная
от разгруз/погрузок и прочего. Выделили там гектарчик под увлекательную
идею. Что было, то и есть; но теперь туда светят солнца из МВ. И
физическая территория, хоть пока почти пустая, полтора миллиона
кв.километров - как добавил бы Альтер Абрамович, "чтоб вы мне все так
были здоровеньки!".
Сами влезли во Вселенскую игру. Но может быть, так и надо? Не мы
играем, так все равно с нами играют. Так пусть хоть будет интересно.
Тиресно, как говорят мальчишки.
ТРЕХГЛАВИЕ ОБ "ОТКРЫТКЕ"
Глава 22. Эпопеи Аскании 2
"Любви все возрасты покорны." Возрасты да,
вот только органам не прикажешь.
К.Прутков-пенсионер "Мысль со вздохом"
1.
Эпопеи Аскании... их было несколько. И то, что это были эпопеи, думал
сейчас Любарский, что в создание этого островка на полигоне, а тем более в
оживление, образование на нем флоры и фауны - куцой флоры и чепуховой фауны,
затем и в обживание его - они вкладывали душу и все силы, как раз и означало
"под видом одного другое". Не души они вкладывали, а мелкость своих душ;
теперь, когда все позади, это ясно видно.
Потому что всю их суету на полигоне издевательски освещали МВ-солнца,
каждый день новые и разные; солнца, проживающие в этот К-день всю свою
жизнь. Освещала иная Вселенная, меняющаяся.
Да и эта менялась, наша: в ней плыл "Фантом М31". Из Неба галактик к
их Шару.
Варфоломей Дормидонтович потер лицо ладонями. Нет, это все было не зра и не
просто так. Но что было главное во множестве их усилий и дел?
... Прекратили ловить астероиды. Начали осваивать, обживать собранное на
полигоне. Легко сказать: обжить космические километровые глыбы. Горная страна,
Альпы без ледников и почв, вообще без ничего. Нетронутые ни ветрами, ни
дождями земными, с острыми изломами граней и трещин. Они принесли и
космический холод; пришлось для сугрева их изменить режим МВ-солнц не только
на летний - на "африканский".
По мере того как остров-"открытку" собирали, прогревались под МВ-светилами
небесные камни, и она при взгляде сверху, с ВнешКольца, то есть из в тысячу
четыреста сорок раз более медленного времени (минута - сутки), все ярче
пылала: обычное для земли и камней тепловое излучение смещалось в яркий свет с
ультрафиолетовой составляющей. Вниз нельзя было смотреть незащищенными
глазами. Не хладные камни, а будто озеро расплавленной лавы. От ультрафиолета
даже озоном веяло.
Наверху все операторы ВнешКольца были в очках-фильтрах, а при выходе из отсеков
на штанги обязаны были надеть шлем типа сварочной маски. Но делали это не всегда и не все.
Поэтому лица у операторов загорелые.
Чтобы обезопасить работающих в Зоне, Миша Панкратов и Мендельзон
неоднородность пространства Полигона перераспределили так, чтобы излучение шло
только верх. Незримое искажение электрических полей было подобно тому, как баба
заворачивает в капустные листы помещаемые в печь пироги - чтоб не подгорели;
отсюда и название.
С боков защитили электродами 3 овальных входа на полигон. Они же "поддувала",
они же "Приовалья": западный, восточный и центральный, из башни.
2.
Из кабин ВнешКольца смещались вниз в пространстве и по К во времени. Тогда
сама кабина с оператором уменьшалась, начинала светиться. Под прозрачным
днищем ее вещественный участочек Аскании 10 на 11 К-километров выглядел не как
красочная открытка на дне металлического корыта, а вполне солидная территория.
На ней те сорокаметровые камешки, взятые с окрестных гор, "острова
наблюдения", "архипелаг Большие Панкраты" и другие затерялись среди новых гор;
какие уж теперь они Большие!
... Это была одна стотысячная от того, что требовалось для задуманной
в конце сентября К-Атлантиды. Но все-таки не пустое место, не "корыто" и не
баржа.
3.
Первая сложность: как на сии осколки планеты взбираться? Километр высоты
это гора. НПВ-баржи и НПВ-катера скользили вблизи титанового дна полигона на
крутом барьере, то есть совсем внизу. И причаливали к камням внизу. На валуны
с Теберды еще как-то карабкались; фрезерными Ловушками проделали ступени,
тропки. Но на километр ввысь это надо быть альпинистом. Да еще тащить технику.
Принялись мудрить с НПВ-лифтами - развитие той же "На!"-транспортировки.
Это было шатко и опасно; мало того что все работавшие с крутым НПВ ходили
безбровые, безусые и всегда будто стриженные наголо, но ведь еще есть эффекты
РР (оставляющий без одежды и обуви) и даже С-В...
4.
Тут, спасибо ему, вмешался Геннадий Борисович. Он имел свои виды на эти
камни:
- Нет-нет, cheries amies, мне Альпы не нужны, надо все разровнять. Чтоб
было как у нормальных островов: берег низкий, а вглубь можно и повыше. Вообще
мне эти валуны ни к чему, дробите их к чертям. На камень не сеют. Что, трудно?
Ну-ну!.. Ах-ах!.. Смогли вон откуда добыть, а теперь им трудно!..
Верно, смогли и раздробить. С ВнешКольца НПВ-лучиками. До щебенки и пыли.
Срезали все выступы и верхушки, разровняли. Получился настоящий островв в
середине полигона, размером 10 на 11 километров. Низменные берега у НПВ-моря
без воды, далее плато с холмами.
... Кроме МВ-солнц на все их усилия и достижения издевательски
(пророчески?) смотрел Сорок Девятый астероид с гребнем-Шестеренкой. Его не
тронули, так и оставили в центре.
- Теперь другое дело, можно работать. Площадь как раз как у знаменитой
Аскании Нова, - подытожил ГенБио. - Так давайте и назовем: Аскания Нова 2, а?
И сделаем не хуже той!
Он начинал в Аскании Нова в степях Херсонщины; молодым зоотехником до
войны.
- Атлантида на А и Аскания на А, - покривился Миша Панкратов. - Хай будэ.
... Но еще до того выпятился снова Вася Шпортько, который добыл
необходимого человека-идею почти так, как в свое время поросят для ускоренного
откорма: через папу. Именно к Иорданцеву повезли они тогда директора, явившись
к нему при всем параде.
5.
Впрочем, уподоблять эти их действия тем, а равно и эту проблему той -
профанация. Просто оскорбительно. Все было возвышенней и глубже.
Вася Шпортько, ныне начальник Филиала в Овечьем, был любителем фантастики.
В частности, писаний того зловредного хохла Савченко (возможно, из-за
сходства фамилий); в частности же, дважды прочел его роман "За перевалом".
Этот роман оказался особенно близок его сельско-хозяйственной душе.
Да и сверх того душой этой он чуял неладное, неудовольствие -
особенно, когда начали загребать Ловушками природные тела. Из горной
местности и вообще. Пока так брали имушество, ценности у других людей,
это ладно - время такое, чтоб не плошать, все так делают. Но у
безответной природы брать... как-то оно не того. Люди, особенно
многоимущие, конечно, сволочи, но природа-то нет; зачем ее обижать.
Ладно, сейчас пока еще берут камни, но дальше-то на эти камни надо,
как масло на хлеб, класть слой подпочвы, а на него почву, чтоб все росло
и жило - иначе ж никак. Никакой Атлантиды не получится. И что же, начнем
хапать так благодатный катаганский чернозем с тысяч гектаров? Подобно
немцам, которые, батя рассказывал, вагонами под охраной автоматчиков
перли его в свой суглинистый Дейтчланд?.. Ой, не то делаем, не то!
(В уме у Васи маячил именно проект К-Атлантиды, обширного материка; он не
во всех разговорах участвовал и не знал, что путь к нему чем дале, тем
сложнее, можно не дойти. В воображении рисовалось, как стаскивают отовсюду в
полигон плодородные почвы. Обдирают, оголяют степи, поля и луга...)
- ... А вот у Савченка в том романе почвы - и даже начальную живность
на них - создают микробиологически. Из пробирок, из ничего. Из мертвой
породы на пустых планетах - все равно как на астероидах. Была бы энергия.
- ... А энергии-то у нас тут предостаточно.
- ... А у бати есть знакомый ученый-микробилог, перед которым он
благоговеет.
И Вася, старший инженер Василий Давыдович Шпортько-младший, человек от
земли, от природы, понял: его час снова пришел.
... Именно так в порядке действий с опережением по подмоченной доктрине
Бурова (чтоб не опосля) был привлечен в Институт НПВ еще один необычный
человек. Его кличку "ГенБио" можно было расшифровывать как по имени, так и
Генеральный Биолог, а то и как Гениальный Биолог; последнее тоже шло в масть.
Привлекли для оживления Материка, которого еще не было и неясно, создадут ли.
Отец Васи знал Иорданцева со студенчества, он преподавал им микробиологию в
Катаганском сель-хоз. институте. Это было еще до войны. Знакомство
возобновилось после переезда ГенБио в Катагань.
6.
В родной город Геннадий Борисович вернулся к концу века - и календарного, и
своего, доживать. Вернулся после работы во Франции, в Пастеровском институте у
знаменитого соотечественника-микробиолога, автора ХемоСинтеза,
С.Н.Виноградского, после участия в Сопротивлении, после многих открытий, книг,
дел, перемещений и мытарств. Вернулся академиком ВАСХНИЛ, Героем Соцтруда,
лауреатом, почетным членом Французской Академии, Лондонского Королевского
общества и прочая, и прочая.
Все это пришло отнюдь не сразу... В конце 40-х, когда он прибыл в Советский
Союз помогать Родине подниматься из руин после войны, то попал как раз на
самую лысенковскую "охоту на ведьм" в биологии. Понятно, что его - с
зарубежным прошлым и свободными взглядами на развитие наук - оставить на
свободе было нельзя. Никак. Да к тому еще кавалер ордена Почетного легиона -
не Красного Знамени, не Ленина... "Нас не поймут." Шесть лет он провел под
конвоем в "шарашке" за Уралом, участвовал в разработках биооружия и мер защиты
и него; не слишком, впрочем, усердно.
Потом реабилитация, восстановление доброго имени и званий, работа в
Подмосковьи - на сей раз успешная, увенчанная премиями и наградами. Когда
после крушения СССР началась под видом "демократии" эпоха свинства и отупения,
перехода с прямохождения на четыре лапы (его определения и его отношение к
этому делу), многие умы потянулись на Запад, Геннадию Борисовичу поздно было
везти свои мозги обратно в Пастеровский институт. Он вернулся в родную
Катагань.
Жил уединенно с двумя родственницами и своим "вечным лаборантом" Витюшей
шестидесяти лет. В колхозе Давыда Никитича, отца Васи Шпортько, он был вроде
Почетного агронома-зоотехника: наезжал порыбалить, осматривал все, что растет
и пасется, давал дельные советы.
Как настоящий, каких не бывает, врач - специалист не по болезням, а по
здоровью, так и подлинный биолог - специалист по жизни. Прежде всего по своей
собственной. Таков был Павлов (1849-1936), еще более таким был учитель
Иорданцева Сергей Николаевич Виноградский (1856-1953). Таков был биохимик
академик Владимир Энгельгардт (1894-1984, включая годы отсидки). Таков был и
сам Геннадий Борисович.
В свои 83 года он выглядел на неполные шестьдесят; даже еще не пенсионер.
Правда, весь седой: и шевелюра, и усы, заостренные на французский манер, - но
прямая спина, крутые плечи, вообще фигура зрелого мужика, живой взгляд, живая
речь, быстрые движения. Его родственницы... а может, и не родственницы,
просто перевел их на свою фамилию - молодки Надя и Лариса любили его не только
всей душой, но и телом. Об этом догадывались, об этом судачили. Они не слишком
и таились; тем более что громкое имя уберегало от высоконравственного
вмешательства катаганской общественности. Да и нравственность, кстати, вскоре
сильно подупала.
Вася знал о ГенБио от отца Давыда Никитича, потому что после рыболовецких
его визитов на ставки колхоза, конечно же, всегда было хорошее южное застолье
с интересными разговорами. И даже песнями. Он, наезжая в гости, раз-другой
попал на такой пир.
И Шпортько-старший после истории с поросятами уверовал в НПВ и в НИИ НПВ,
рассказал об этом Иорданцеву. Тот заинтересовался.
После этого и произошел тот официальный, при галстуках, визит двух
Шпортьков к Любарскому. Тот тоже заинтересовался, без колебаний - человек не
гордый - отправился с ними в гости к академику.
Так и состыковались.
В НИИ НПВ ГенБио пришел легко и охотно, не набивая себе цену, не упираясь;
в работы же на полигоне, в оживление Аскании Нова 2, просто ринулся.
... Главным для него было, что остались нереализованы два самых крупных
открытия; да и не просто открытия, больше - разработки, биотехнологии. Первое
он сделал в той "шарашке" при участии лаборанта Витюши; второе позже, в
Подмосквьи.
Первое это был Чистильщик; именно так, с большой буквы. ("Людей... точнее
сказать, ментов, что этим занимаются, с большой буквы не называют. А у нас -
бактерии!.." - и лаборант Витюша, ныне названный НИИвцами - за значительность
вида и тяжелую походку - Статуя Командора, возводил кустистые брови, поднимал
палец...)
Второе - Микробиологическое Оживление, развитие метода ХемоСинтеза
Виноградского.
Нереализованы они остались, во-первых, потому что на Земле, слава богу, не
произошла ни ядерная, ни биологическая война. А чтоб их использовать, или хотя
бы проверить в мирных обстоятельствах - требовалась отдельная планета.
Вот в НИИ НПВ как раз и замаячила... ну, хоть и не планета, но все-таки
свой Материк. К тому же ускоренный и на изолированном полигоне. А когда
выяснилось, что вместо Материка едва наскребли вещества на остров, душа
Геннадия Борисовича уже разгорелась. Старик увлекся. Биологические процессы в
природе медленны, многолетни, а то и многовековые. А здесь, главное дело, он
результат увидит, доживет.
- Ладно, cheries amies, сделаем, что удастся, здесь.
- В качестве первой примерки, - добавил Варфоломей Дормидонтович. - От
замысла мы не отказываемся.
Если бы Варфоломей Дормидонтович был жизневед, то непременно придал
бы значение тому, что за короткое время, два месяца конца лета и начала
осени, нагромоздились столь крутые и интересные перемены: мало того, что
тронулась со своего места в Небе галактик Туманность Андромеды, а в НИИ
НПВ произошел катастрофический Шаротряс, погибли два лидера - но и пришли
в Институт три отчетливо необыкновенных человека: Дуся Климов, НетСурьез
и ГенБио - с лихими знаниями, мыслями, идеями. Да еще быстро развился
Панкратов, без коего теперь невозможно и представить все дела. На
лидерство никто из них не претендовал, выпячивали их сами наработки. Ими
если и не восполнялась утрата Пеца и Корнева, то дополнялся и развивался
далее их вклад.
Но поскольку он был не жизневед, а астрофизик и плохой директор, то
значения этому не придал.
- Галактики вращаются в свое галактическое удовольствие. Вся Вселенная
живет так! - тезис ГенБио; именно на этом было замешано и его творчество,
и долгожительство. - И М31 прет сюда в свое удовольствие, будьте уверены.
Это всегда нужно учитывать. Как? Жить в свое удовольствие. Мир живет не
для нас - для себя. Бог тоже. Это высказывание он произнес, уже
основательно познакомившись с НИИ, с Меняющейся Вселенной в кабине ГиМ-2,
даже с глобальной катавасией вокруг Дрейфа галактики М31. И оно
свидетельствует, насколько этот человек верил в Жизнь. Во ВсеЖизнь,
первичную Жизнь, часть от малой части которой - наша.
У него не было сомнений, что Вселенная - жива, одухотворена и
высокоразумна. Живая цельность, необозримо огромный живой организм, в
коем все взаимосвязано и взаимодействует. "Галактики - лишь поры Тела
Вселенной, поры Универсума," - еще его высказывание; может, и с
перехлестом, но показывает натуру.
И именно - да! - Вселенная, ее Существо-Время живет насыщенно и
полнокровно во всех своих проявлениях, от Шторм-циклов и вспышек
сверхновых до желудочных сокращений ползущего червя. В свое удовольствие
во всем.
Эта несокрушимая вера в Бога-Жизнь пропитала его; она заменяла Геннадию
Борисовичу диеты и режим, поддерживала его во французском маки и в заключении.
И кстати, высказывания эти, как и многие иные, были произнесены им в
хорошем застольи с "верхними". И в сауне на 144-м уровне. Или на мчащейся
НПВ-"Бригантине" под МВ-солнцами среди мечущихся звезд.
Ему особенно понравилась организованная на верхотуре К-жизнь с обеспечением
и комфортом - в свое удовольствие для высокосложной плодотворной работы так же
в свое полное удовольствие. "Ну, cheries amies, вы сами все поняли давно!"
7.
Пробирки Иорданцева были не менее серьезны, чем у Ило и Эоли в помянутом
выше романе.
... Если точнее, то наличествовали не столько пробирки, а автоклавы строгой
герметизации, хранившиеся всегда при отрицательной температуре, в морозилке; и
наборы сложных препаратов, и закодированные на полную нерасшифруемость
рецепты.
Все это предназначалось для ядерно-биологической войны; впрочем, годилось и
для ликвидации последствий такой войны. В два приема: Чистка и БиоОживление.
(Чистильщик это было его задание в той Биошарашке п/я N... Не только его,
обьявили конкурс; победителю светила немедленная свобода, орден, квартира в
Москве, своя лаборатория, членство в Академии - все. Он вывел породу кремний-органических
хлоробактерий. Под герметичными
стеклянными колпаками они, будучи выпущены из пробирки, поедали, превращая в
газ, воду и оксиды ВСЕ ОРГАНИЧЕСКОЕ И ЖИВОЕ: древесину, насекомых, почву,
мышей... а прикончив это, принимались друг за друга. Самоуничтожались.
В сочетании с ядерной бомбардировкой чистильщиком можно было покорять сразу
материки, а то и иные планеты: все живое, что уцелело бы от огня и радиации,
выедалось до последней клетки. Да и зачем оно, действительно, нужно -
покалеченное радиацией, мутировавшее. Лучше начать с чистого листа.
Иорданцев вывел культуру Чистильщика, проверил - и не сообщил. Знал только
лаборант Витюша, которого ему затем пришлось из-за этого таскать с собой всю
жизнь. Держать при себе. Благоволить. Закрывать глаза на его пристрастие к
лабораторному спирту - и т.д.
И герметические контейнеры с культурами и препаратами тщательно хранить,
перевозить всегда с собой, при себе, не спуская глаз - с места на место.)
Для "с чистого листа" у него была идея Оживления. Оживления убитого ядерной
войной мира, природы. Или не ядерной, биологической, тем же Чистильщиком, если
его изобретут другие.
Микробиологическим Оживлением Иорданцев занялся позже, в Подмосковьи, в
Биоцентре в Пущино; снова потому, что маячила ядерная война, радиоактивные
пустоши после нее. Их следовало потом как-то возвращать к жизни. Но опыты
требовались масштабные, с затратами - развернуть их не дали.
Эти контейнеры-автоклавы содержали не менее активные, хоть и
направленные в другую сторону, в жизнь, бактерии, препараты и культуры;
за ними тоже нужен был глаз да глаз.
8.
Впереди были 100 К-лет, век до Оживления Аскании 2, четыре земных дня с
часами. И шесть веков до ее гибели - 25 дней.
... В принципе для территории Аскании хватило бы упаковки с К100 на
полигоне - тогда собранная порода заполнила бы его до краев. Но в это не
вписывались МВ-солнца; они наибольше могли сиять 10 земных секунд - таковы
оказывались К-сутки, а за час набегал К-год; к этому режиму на самом пределе
были подходили окраинные МВ-галактики. На это была настроена электроника,
автоматика и вся техника солнцепровода. То есть на К8640 - сутки там за 10
земных секунд.
Если честно, то для такого пятачка и МВ-солнца были необязательны; обошлись
бы искусственным освещением. Но солнца-то уже были, работали.
... в замыслах и душах НИИвцев все-таки жил, трепыхался Материк. Атлантида.
Тоже на А, но гораздо романтичнее, вселенскее.
В следующие дни пошли вылазки НПВ-баржой и катерами на "открытку". Тоже с
Ловушками-фрезами: дробить, мельчить до крупиц, до пыли слишком крупные валуны
- увеличить поверхность контакта для оксибактерий ГенБио. И - пожарче
МВ-солнца; знойное лето с жарким звездным небом.
В работе участвовал и Геннадий Борисович. Он именовал НПВ-фрезы "плугами";
они и вправду пахали по камням.
Теперь пригодилось подлинное К-времяисчисление по-иерихонски, приобрели
смысл отрегулированные Терещенко сезоны. До сей поры это были математические и
астрономические забавы над грудой мертвых камней.
... Далее я адресую читателя к соответствующим страницам романа "За
перевалом" и не стану здесь повторять уже развитую однажды идею.
К тому же К-Материка не было - и в первом применении ГенБио смог развернуться
на "пятачке" в 110 квадратных километров далеко не в полном масштабе своей
разработки и блеске замыслов (как и Ило в том романе, кстати).
Так что, если смотреть с этой, чисто практической, стороны, то его
исследовательский подвиг и вправду был, пожалуй, сравним с
Ловушечно-снабженческим подвигом Альтера Абрамовича при участии Венчика
Бугаева, чтоб он так жил: добыть соответствующее количество пленки, чтобы ею
накрыть всю будущую Асканию Нова-2, - это вам не жук начхал. Надо знать где
взять и суметь взять эти два вагона ее; на удалении 600 километров через облако
вблизи горизонта - в перевальной фирме соседней республике.
И без провоцирующих объявлений.
Во всяком случае, Альтер Абрамович так считал. Что он сравним с ГенБио.
Раньше он считал, что и с Пецем-Корневым сравним: а Любарского заведомо
превосходит. Нет, а что же!
Итак, НПВ-"вспаханные" валуны разровняли, раздробили в холмистое плато;
прикрыли той пленкой - сто десять квадратных километров, чтоб вы мне все были
здоровеньки и не кашляли!.. Если бы не пленка, ничего дальше не получилось бы!
Под нее и высевал Геннадий Борисович в компании с Витюшей и
лаборантками/любовницами свои культуры, которые превращали кремнистую пыль и
щебень в кишащий микроорганизмами студень.
Немалым оказался вклад и Бурова с Панкратовым. Не такой, как у снабженцев,
но все-таки тоже наличествовал .Они организовали над полигоном, точно над
"открыткой" в центре отверзание хлябей небесных - в нужной дозе в нужные
моменты. Небольшая такая Ловушка-ЛОМик с К300 с внешнего края Кольца
устремляла свое жерло на плывущие в небе около Шара облака подходящих размеров
и плотности... ам! - и нет; только рокот, короткое громовое ворчание. Это
назвали облакопроводом (когда что-то сделано, раз плюнуть - назвать это).
9.
Хроника Оживления:
Теперь ВНИЗУ были свет и быстрота
ВВЕРХУ медленность и мрак
Сконденсированное облако выжималось губкой над камнями и пылью Аскании-2,
проливалось дождем. Благодатным ливнем. Это было особенно кстати, когда
бактерии ГенБио заработали, начали творить из камней почвы; пленку можно было
снять.
Само собой что и МВ-солнца в эти К-дни и К-годы пришлось регулировать -
пожарче, поярче, чтоб забродило все в первозданной бактериальной смеси
поинтенсивнее; вспучивалось, пузырилось, лопалось с неблагоуханным выделением
болотных миазмов.
В эти дни/секунды К-апреля кончилось самое долгое и трудное, работа
бактерий над безжизненным камнем; они покрылись лишайниками, затем стали
раскисать, разлагаться. Сперва атмосфера была болотно-метановая. Постепенно
очистилась. Воздух подавали извне: стометровый слой над всем
К8640-пространством.
В итоге сначала получилась непролазная грязь и вонища. Но затем все лишнее
бвстро - К-быстро - поглощали и осушали модифицированные СЗВ (сине-зеленые
водоросли) и ярко-зеленые кислородообразующие мхи Иорданцева.
Блекло светящийся туман закачанного воздуха
и в середине электросварочно яркая "открытка"
К этому времени образовалась почва-грязь и травы. В них зажужжали
насекомые. Далее надо было засевать и заселять. Солнца перевели на нормальный
режим; до этого на полигоне царила знойная Африка.
Буров гордился:
- Сто тысяч светил, сто тысяч новых небес - ни пропуска, ни сбоя!
Как будто обеспечивал солнца он сам, а не Меняющаяся Вселенная.
Отрегулировали приближение солнц по сезонам - и все месяцы календаря
Иерихонского теперь были настоящие; хоть по внешнему счету длились пять
минут.
Наиболее часты были визиты-снования на Асканию 2 ГенБио с Витюшей и
помощницами. На барже и на катере. С семенами и саженцами. С сель-хоз.
машинами и инструментом. И со Шпортькамии. Старший, Давыд Никитич, даже
сетовал, что запустил дела в своем родном колхозе. Но и он кое-что затаил в
уме.
- Вот теперь пошел полноценный биос! - заявил ГенБио. - Скоро не отличим
Асканию 2 от ее оригинала на Херсонщине.
Запущены и пасутся на возникших травах первые скоты: овцы, козы. Летают
птицы - прибыли сами, нашли дорогу. Растут высаженные кусты, ореховые
деревья. Есть ставки, в них уже тина и квакают лягушки.
- Как хотите, Борисыч, но Аскания будет не та. Все здесь обречено на
животноводство: чтоб пахать - надо жить тут... - дополнил шефа Витюша
Статуя Командора; возвел и опустил брови. Он любил выражаться несколько
драматически; правда, без мата.
В Катагани прошел час
на полигоне минул год
Поскольку сашень - февраль, то прохладно. Но зима имени Терещенко умеренна
и бесснежна - да и откуда взяться снегу!
Для скотины запасли копешки. Даже силос. Подсолнухи. Жуют, дают навоз.
По своей Доминанте Обетованности: раз за дело взялся человек, все должно
быть лучше, чем у природы! - ГенБио создал и мхи-белки для скота.
- Все! - распорядился он. - Никаких саженцев более: просто швырянм в поля,
на почву всякие семена - чья возьмет, та и прорастет.
Это он сказал на ВнешКольце, видя "открытку" на экранах Капитанского
Мостика крупно и ее же в виде яркого прямоугольничка через светофильтры - под
штангами и градусной сетью. Гораздо меньшей самого ВнешКольца, "пульта".
- Если просто швырять, то посеете на титан, на поддон, - возразил ему
Буров. - Видите, какая она. Промахнетесь. Нужно прицельно, координатно, по
градусам, по минутам-секундам. Или из кабины.
Высевали и по градусам, и из кабины.
Все это было в К-годы-часы 19 октября, с 85-го по 109-й от Сотворения. Годы
Оживления, годы становления.
Дело пошло.
Глава 23. Дни и ночи Аскании-2
Если женщине нечего больше терять, она
вправе потерять всякую совесть.
К.Прутков-инженер, Афоризмы на "Если"
0.
К-даты с "сашенями-пеценями", числами МВ-солнц и прочего вместе с краткими
сводками дел были на диске и здешнего компьютера в комнате Любарского. Он
поигрывал пальцами на клавиатуре, листал земные дни, полигонные К-годы,
десятилетия и века; это помогало вспоминать. Но мыслью старался подняться над
всеми подробностями, выискивал главное. А главное было: где, когда и как они,
начав так хорошо и крупно, съехали в болото, в мелкость?..
1.
Итак, дело пошло.
Если быть честным, оно не совсем пошло.
Получилось не то, что по своей полной программе Иорданцев мечтал и хотел (и
мог) создать: сперва из бактериальных газовых выделений
кислородо-азотно-углекислую атмосферу, а в ней влагу, облака, тучи; отверзнуть
СВОИ хляби небесные, не одалживаться извне, так наполнить СВОИ реки и озера...
а уж потом бактериями вывести почвы и растения, насекомых, мелкую живность.
- Главный изъян, cher amie, - сетовал он Любарскому, - нет круговорота воды
в здешнем тихом омуте. Заимствовать то и дело из облаков - не то!
- Но для такого дела вам требуется если и не планета, то крупный материк,
- замечал тот.
- Вот именно! Старайтесь же, черти. Думайте дальше.
Не изъян - приговор. Вода была постоянной проблемой. Год - час. Оросить
такую территорию надо не облако, в тучу. Где их напасешься? А вода это жизнь.
Да, Ловушками-фрезами они образовали на острове две выемки, на порядок
обширнее и глубже обычных прудов; наполнили их водой из облаков над Катаганью,
проходивших около Шара. Получилось Северное озеро и Восточное озеро. В них
развели рыб, а лягушки и камыш завелись сами. Скот приходил сюда на водопой.
НИИвцы в свои визиты здесь купались, загорали под диковинными солнцами - со
звездами и тьмой вперемешку. Воды хватало - без дозаправки из облаков - лет на
25-30. То есть на сутки с небольшим.
Но почвам нужен дождь - такая простая штука. По крайней мере несколько раз
в сезон, а хорошо бы и в месяц. Ничего лучше не придумали дачного варианта:
натащили сюда множество резиновых и пластиковых труб с дырочками, они змеились
по всем лугам и рощам, подсоединенные к насосам в озерах; те автоматически -
от солнц, от фотоэлементов - включались, подкачивали, вода из дырочек лилась,
орошала - на этом держалась в Аскании жизнь.
Пока в озерах была вода.
А когда однажды не "дозаправили" озера: два ясных дня подряд, ни облачка, нечем
было - те высохли почти до дна, до грязи. Почти вся живность Аск-2 передохла. В силу
отсутствия ветров над островом стоял тяжелый смрад. Пришлось привезти ЛОМДы,
отсосать этот воздух, заполнить свежим, опять с верхних слоев земной
атмосферы. Потом снова наполняли озера, засевали луга травами, завозили на
развод "семь пар чистых, семь пар нечистых" - почти по библейски.
Это и был приговор: нежизнеспособность. Аскания 2 не имела своего
круговорота вод, не самоочищалась атмосфера. Да и куда ей, "открытке", пятачку
в океане К8640-пространства, развернутого под материк, потянуть глобальный
круговорот.
- Да, для этого нужен по крайней мере тысячекилометровый материк! -
подтвердил ГенБио. - Со своими горами-конденсаторами влаги, со своими реками,
текущими с них... и между прочим, в настоящие моря. То есть окрест материка
обязана быть не ваша интересная НПВ-пустота, а океан-с. Да-да, выньте да
положьте, раз наобещали!..
"... выньте да положьте" - это Геннадий Борисович явно зарвался. И помог
Любарскому спохватиться: его требовательность ВЕДЕТ. Но куда, собственно? Ведь
в мирок...
Именно что "мирок". Не мир. В этом был главный изъян.
... Любарский почти все дни Аскании 2 ругал себя за поспешность, с какой он
от захвата астероидов с прицелом на Материк повернул Институт в сторону
"освоения" нахватанного. Создания островка без названия. Потому и свернул, что
- при всей той декларативности насчет Вселенски крупных дел - в душе его зрела
робость и оторопь: куда прем!
Еще и эта Шестеренка на Сорок Девятом астероиде впечатлила - образом конца,
катастрофы, тщеты замыслов и усилий. И именно долгих замыслов, крупных усилий;
чем крупнее, выходит, тем бессмысленнее. Живи одним днем и не загадывай
далеко.
"Мне бы надо именно переть, быть, как Корнев, который засунул даже грозу в
степи Шару в задницу. Да характеру не прикажешь."
... Тем более что самая хорошая мысля таки пришла опосля! Когда уже
свернули "астероидозаготовки" в Овечьем, принялись обустраивать Асканию,
а наверху мудрили по идее НетСурьеза об "МВ-добыче". И пришла не от него,
а от Бурова. Он ворвался с ней в кабинет Любарского:
- По несколько же можно было брать! Тоже зашорились: НПВ-леска, уда...
а почему не невод? Тоже улов по вибрациям и звучанию могли бы определить.
Сразу брали бы десятки, сотни миллиардов тонн. И делали бы Материк, не
"открытку".
Только воспитанность Викторы Федоровича удерживала его в монологе перед
рохлей-директором Бармалеичем, черт бы его взял, от крепких выражений.
Спросили потом и Имярека: а чего ж эту идею он не подсказал?
- Да и в голову не пришло.
- Неправда!
- Верно, неправда, пришло, - без смущения согласился тот. - Но МВ-идея
все равно лучше. Быстрее. Самое малое в 150 раз. В Овечьем все в "нулевом
времени". И потом, в МВ можно все взять из молодого времени.
- Из молодого?
- Да... - НетСурьез светло глядел на собеседников своими синими
глазками. - У нас ведь старое, поэтому и проэнтропия. А если молодое -
ого-го! Оно само все сделает.
Он был начисто увлечен новым проектом, ему в нем было все ясно, чего ж
много толковать. А собеседникам, в том числе и Варфоломею Дормидонтовичу,
напротив, ничего не было понятно: старое время, молодое... как о живом
существе говорит. Да ну его! Оставили в покое, вернулись к асканийским
проблемам.
2.
Между тем то, как далее пошло на полигоне, не могло не вызвать у Варфоломея
Дормидонтовича - да не только у него - ощущение, что первичны не бактерии
Иорданцева, даже не МВ-солнца и не с трудом добытые вещества, а именно само
время. К-время, К8640-время - ускоренное. Молодое ли оно, старое, существо ли,
нет ли - но именно в нем содержалась самая К-жизнь.
Так выходило и по наблюдениям из кабин ВнешКольца, и еще более - при
посещениях. Канитель посещений Аскании на НПВ-баржах была громоздка и
длительна. Само НПВ-путешествие быстрое, почти как в самолете; но вот
причалить-отчалить... Баржи они и есть баржи: полчаса как минимум. Внутри, при
причаливании к краю "открытки", протекают всего полчаса жизни каждого
НПВ-пассажира; но вне Аск-2, в Приовальи (пошли такие названия), за полчаса
причаливания миновали три асканийские месяца. Квартал. Сезон.
Не менее канительны - и чреваты последствиями - были сборы в путь. На
полигон, на "открытку". То самое открытое еще в начале Бугаевым Время Доставки
в НПВ, кое превосходило время использования доставленного.
Отправлялись туда с серьезными целями, надолго: редко на дни, чаще на
недели - то есть с багажом, кой надо собрать, с техникой. И не по одному. А
совпасть у причала Приовалья с точностью до пяти земных минут (то есть
К-месяца)... ну, это для славян вообще немыслимо, фантастика. Хорошо, если в
пределах десяти - то есть К-месяца в Аскании. Хотели попасть в май, на
весенние работы - прибыли в июнь, когда все произросло само, или высохло само.
А страховаться с опережением - вместо того же мая попадешь в холода, в
шарень/март. А то и в лютый сашень.
Да потом, не будет никто постоянно сновать туда-сюда; у всех есть и другие
дела. В итоге получались посещения даже не каждый К-год. Иной раз и через
десятилетия, на следующий день. И местность: поля, луга, рощи Аскании - трудно
было узнать.
Тридцать дней существовала Аскания Нова 2. Семь с четвертью веков. От Часа
Оживления на век меньше...
Сотни визитов и пребываний длительностью от светового дня (5-6 земных
секунд, "в зоне за это время выругаться не успеешь", по определению Климова)
до К-года. Первая неделя с прихватом двух дней второй: от Оживления по
заселение крупной живностью - была созидательная. 170 К-лет, они же 9 дней и 2
часа.
Эти четыре недели, если помножить на среднее К20, - полтора года возни
Верхних с Аск 2: сравнимо с временами длительных экспедиций в неизведанные
края в парусные времена. А с учетом, что не плыли по волнам, а созидали Жизнь и
обживали, прикипели душой куда больше.
"Открытка"-доминанта все более увлекала НИИвцев.
Утоляли любопытство. Интересно было все новое - и ПОКА новое.
Самого Варфоломея Дормидонтовича в его визиты на "открытку",
разумеется, наиболее занимало небо над ней. Оно тоже выглядело малость
невсамиделешным, открыточным, экранным. Небо с овчинку, а в нем МВ-солнца
на раз днем, возникающие, накаляющиеся и растущие в определенном месте
темно-синего (иное не получалось из-за скудости атмосферы) неба со
звездами. Вместо восхода и заката приближение и удаление Солнц (эти
термины прижились). Подвижные звезды ночью, всякий раз иные и в иных
сочетаниях - и тоже локальная россыпь их вверху, на юго-востоке, в том же
месте, откуда накалялись-приближались солнца. Оно и понятно: там был
выход солнцепровода.
Солнца всегда стояли на юго-востоке, всегда на высоте около 60
градусов - не восходили, не садились, а возникали из сонма утренних
звезд. Выделялись. Таковы были утра в Аскании 2, рассветы. И тени всегда
и от всего падали на северо-запад; здесь, в центре полигона, были всегда
короткие. Менялась только их отчетливость.
К середине дня МВ-солнце расширялось-накалялось до максимума; затем
начинало как бы удаляться (как бы - потому что оно и не приближалось, все
делали пространственные линзы системы ГиМ-2). Все тускнело, наступали
сумерки; а когда солнца уменьшились до яркости крупной звезды и около
разгорались другие в почерневшем небе, приходила К-ночь.
Как утром не было восходов, так вечерами закатов МВ-солнц:
удаление-угасание.
С непривычки это раздражало, действовало на нервы. Потом перестали
замечать.
Соответственно сезонам, когда жарче, когда прохладней, прогревалось и все
пространство полигона, будущего Материка; но в пустых окраинах тепло не
держалось, там лишь замеряли температуру в разных местах "корыта" для прогноза
будущего климата.
Часто диски солнц оказывались перечеркнуты чуть изогнутыми шрихами -
от орбит мечущихся около них, где-то в физически очень далекой галактике
МВ, планет.
... Интересно, диковинно, глаз не оторвешь и рот не закроешь, но была
в этом некая... Любарский не находил иного слова - чудовищность;
Вселенская чрезмерность. На раз, на здешний К-денек, на земные несколько
секунд привлекали из чужой Меняющейся Вселенной не просто солнце как
предмет, объект, - солнце-событие, всю его жизнь от возникновения до
конца; с зарождением, формированием, развитием и финальной гибелью
планет, если они там были. Все это проскакивало в паузы между импульсами
синхронизации; свет сюда проникал лишь в них, вузенькие щелочки во тьме
времен.
Вечное за секунды и для практического пользования. От этого робела
душа Бармалеича, снова и снова возникал мотив: "с чем играемся-то...",
"... сотрут в пыль и не заметят".
Именно там, в небе над полигоном, шла подлинная жизнь. А здесь -
постольку поскольку. Важно было лишь то, чем их дела в НИИ и в Аскании 2
вписываются в ту жизнь. Чем?..
3.
Климов порывался перетащить сюда телескоп, понаблюдать за МВ-солнцами. Но
быстро понял, что ничего стоящего не увидит: раз даже планеты в мгновенных
кадрах синхронизации накладываются друг на друга, выстраиваются в "орбиты",
так же смазаны и солнца. Светят и ладно.
Планетные орбиты видны были и в дальних частях, за солнцами. В самых
отдаленных областях вырисовывались блестящие дуги.
- Если наложить все положения Юпитера или Венеры в нашем небе друг на
дружку, такое увидели бы и здесь, - сказал Климов Любарскому.
- Кто и откуда, Дусик? - уточнил тот. - Для этого нужна
супер-вселенная с К, равное 1/8640.
- А может, и такая есть. И там свое ВнешКольцо, откуда нас наблюдают.
Варфоломей Дормидонтович не ответил, подумал: напрямую вряд ли. Но вот в смысле
переносном...
Да, это было расширение Контакта - но не столько в пространстве, как во
времени. На тверди Аскании 2 все было как на земле, но эволюционно пришпорено
в галоп: первозданная грязь, мхи и лишайники, затем травы, кустарник и
деревья, насекомые, живность от самой мелочи до крупного рогатого скота; и
безрогого тож. Экологическая катастрофа от безводья, новое оживление. При
посещениях это все проходило, как мелькания отрывочных кадров. Но одного
взгляда вверх, днем ли, ночью - было достаточно, чтобы почувствовать себя не
то что на иной планете - в иной вселенной. В Меняющейся. И тоже отрывочными
кадрами.
4.
Интересны были и новые проблемы - ПОКА они новые, нерешенные.
Замечательной оказалась НПВ-баллистика Аскании 2. И в башне давно знали,
что там ничего никуда бросать не следует: или недолетит, или забросишь не
туда, а если хотел во что-то попасть, не попадешь. Во что угодно, только не в
то, что хотел. Но в Аскании 2 они создали вроде бы однородный мир.
Оказалось, он КВАЗИ-однородный, как бы. Это обнаружилось при попытке первых
отстрелов одичавших овец, коз и быков (как им было не одичать, если людей не
видят годами!). Прибыли кто с двустволкой, кто с мелкокалиберным ружьем, а
полковник Волков так даже со снайперской винтовкой. И... мазали все подряд. С
позорно близких расстояний, с десятка метров. Даже не ранили ни одно животное.
Не помог Волкову и оптический прицел.
- Э, здесь что-то не так! - сказал Миша Панкратов, человек с исследовательской жилкой.
Оставили бедных скотов в покое, нарисовали на глухой стене фермы огромную
мишень - в нее вместились контуры быка; принялись прицельно палить в бок, как
в "яблочко" с перекрестием, каждый из своего ружжа. И... на побеленной стене
образовалась картина попаданий, немыслимая на Земле: широкий круг точек, а в
середине пусто. Метровое пустое "яблочко"!
- Флюктуации, - смекнул Миша. - Малые НПВ-флюктуации. Размером с пулю, или
чуть больше. Они и отклоняют. Хорошо еще, друг в дружку не попали!
- Распротакую мать! Вот это обетованность так обетованность! - умилился
Дусик Климов. - Мир без огнестрельного оружия. Ничего больше не надо, лишь бы
этой гадости не было...
И грохнул свою мелкокалиберку стволом и затвором о камень.
- А как же нам со скотиной быть? - спросил полковник. - Отстреливать-то
нужно. И на мясо, и больных...
- Лук и стрелы, - сказал Панкратов. - Они попадут, длинные. И арбалеты.
Разрешили благодарным тварям пастись, жить свой жизнью и умирать своей
смертью. В башне наверху, вернувшись, изготовили, собрали по старинным
рисункам арбалеты, наготовили длинных стрел. Вернулись через три часа-года.
Да, эти стрелы попадали, били наповал или ранили с сотни метров. Асканию
наполнили предсмертные блеяния, мычания; полилась кровь. Заготовили мясо.
- А хорошо бы и для Земли обустроить такое пространство, - сказал потом
полковник Панкратову, - с НПВ-флюктуациями. Нельзя это, Миш? В Шаре его
вдоволь...
- Не-ет, - Миша помотал головой. - Планета наша открыта со всех боков в
однородный космос. Не удержится. Да и как заменить?
От той же неполной однородности пространства в Аскании были зыбки цвета.
Устойчиво держались только самые яркие и плотные краски; полутона менялись.
Глаз переставал их замечать. Мелкие предметы-горошины и мелкие детали крупных
как бы оставались вне раскраски. В итоге выделялись луговые травы, рощи, кроны
деревьев - особенно в золотую осень, воды в прудах, отблескивающие в свете МВ-
солнц.
- Рерих!.. - приговаривал с удовольствием ГенБио, озирая свой мир. - Рерих
и Ван Гог!..
- Ван Гог и Гоген здесь есть, - возражал Любарский. - А для Рериха горы надо.
- Не понимаете вы Рериха, Варфоломеич. Не в горах его сила, в цветах и
линиях. Вспомните его монгольский цикл. Да и старорусские тоже. А поглядите
туда! - Иорданцев указал на километровую гору Сорок Девятого.
Да, блеск спектрально смещенного МВ-солнца в зубьях Шестеренки на фоне
фиолетового неба со звездами - это был Рерих. Пророческий, беспощадно
космичный Николай Рерих.
Новым был вид крон выросших здесь деревьев. Ореховых, хвойных, фруктовых -
всех. Как и всюду, они тянулись к солнцу. Но здесь солнце всегда светило с
одного места и одного направления; и они тянулись туда, гнали в ту сторону
листву и ветви. От этого и стволы, особенно высокие, изгибались немного дугой
- в ту же сторону.
Таков был пейзаж в третий век Аскании 2, когда выросли большие деревья: все
кроны с солнечной стороны были гуще, ветви длиннее. Орехи, клены, тополя, даже
сосны склонялись все в одну сторону, будто под сильным ровным ветром.
Хотя ветров-то в Аскании как раз и не было.
И плодоносили растения с этой стороны раньше - и крупнее, сочнее, спелее. И
падали деревья, когда приходил их срок, под тяжестью крон и ветвей в ту же
сторону.
Для Зискинда, зачастившего сюда, его впечатления оформились в интересную
задачу: архитектура зданий при постоянном направлении света солнц. Особенно
для жилых. С одной стороны нужны навесы и лоджии, с другой ничего, хватит
окон.
Практически это воплотилось в большие навесы с МВ-солнечной стороны для
всех зданий усадьбы. До лоджий дело не дошло.
- А как выглядел бы здесь ваш проект Шаргорода, Юрий Акимыч? -
поинтересовался Любарский. - Не примеряли к Аскании?..
- Тот проект рассчитывался для среднего ускорения К600... и то раздолбали,
мол, не наберут столько людей. А здесь тем более - кто жить-то будет?
Желающих переселиться и жить действительно не находилось. Побывать да,
отбою не было.
Новой была и Проблема НПВ-транспорта в полигоне и на Аскании-2.
Если смотреть прямо, то не было здесь с этим вообще никаких таких проблем:
десять на одиннадцать километров, в любую сторону пешком за пару часов дойдешь
прогулочным шагом. А еще удавалось приручить полудиких коней, поскакать на
них. Шпортько-старший и вовсе тряхнул стариной: выложил с помощью сына пяток
молодых бычков - и в следующий заезд через К-год были в их распоряжении волы,
серые, черные и пятнистые. Могучие и флегматичные. Сработать ярма, дышло да
телегу на скрипучих колесах-дисках и вовсе им было одно удовольствие.
- Цоб, чалый! Цабе, серый!.. - везли на НПВ-причал свежее мясо или корзины
грецких орехов. Там грузили все на баржу.
Но оставалась нерешенная проблема НПВ-транспорта вообще - для людей, для
живого. Было несоответствие: мертвые-то предметы вон откуда можем переместить,
из астероидного пояса; не говоря уже о земных - через облака. А для себя вот
только НПВ-баржа да такие же катера в полигоне. Но и то специфично, привязано к
крутому барьеру у поддона. Это не решение.
Миша Панкратов вспомнил о своей первой попытке, доставил на остров тот
похищенный в ночь после Шаротряса "Иж-350", переделанный тогда в нечто
НПВ-реактивное. Почистил, смазал, опробовал. Летать было можно - вытерпеть
звук нельзя. От воя трех сопел разбегалась, пряталась под деревья, в кусты и
даже в ставки скотина; потом переставала есть, стояла, сбившись в кучи и дрожа
всей кожей.
Любарскому этот сверлящий душу вой реактивного "Ижа" напомнил детство: как
немцы бомбили такими завывающе-улюлюкающими бомбами с "Мессершмитов" его
окраину в Саратове; он едва сдержался, чтобы, как тогда, мальчишкой, не
броситься наземь.
Тем не менее эта затея... не сказать, исследование - нашла сторонников.
Нашли и выход: летали не над Асканией, удалялись в пустые К-просторы полигона
- а их было гораздо больше. Там пробовали на дальность и длительность полета.
Особенно отличилась Людмила Сергеевна. Она в танкистском шлеме и джинсах,
сидя на этом "Иже" без колес, пересекла полигон по воздуху под солнцем и
МВ-звездами, высадилась на НПВ-причальной площадке в Восточном Приовальи
(неподалеку от контейнеров для сжигания мусора). Шуму, конечно, наделала на
всю зону; настолько, что потом долго вспоминали, как с неба сюда опустилась
Люся Малюта в "ведьминой К-ступе с НПВ-помелом".
В целом это было, скорее, соревнование, игра: кто дальше залетит да скорее
обратно прилетит. Для нее изготовили еще пару мотоциклов и один велосипед -
без колес, с НПВ-дюзами. Но и все.
5.
Но еще более отличилась Людмила Сергеевна, главкибернетик Люся, она же
"зверь-баба Малюта Скуратовна" (по Иерихонскому), по своей женской части. Когда
даме под сорок (а может, и за, в НПВ это размыто...), это непросто, но ей
удалось. Все произошло 24 октября, в первую "годичную высадку" в Асканию 2.
... Задержаться там на год оказалось предельно просто: надо только не успеть на посадку,
или отпустить НПВ-баржу. "Бригантину" с обтекателями. Пока она домчит до края
полигона, пока причалит, пока там сгрузятся, погрузятся, соберутся, потом
снова "Кормовые отдать!.. Носовые трави!" - в зоне пару часов, на островке
Аскании год. Годичный отпуск, К-"зимовка", НПВ-робинзонада - как угодно.
И вот через пару зонных часов, через земной единственный - с 13.23 до 14.27
этого дня - Люся вернулась оттуда с дитем. Загорелая, располневшая, с
материнским сиянием в лице и глазах.
Естественно, в Аскании она сей К-год провела не одна.
Днем позже, 25 октября, там так получился "медовый год" секретарши Нюси
с Васей Шпортько.
Наибольшее впечатление он произвел, конечно, на Давыда Никитича. Он только
перед этим наведался в Институт, виделся с Иорданцевым, тот сказал, что надо
химикалии для опрыскивания плодовых деревьев в Аскании, а то гусень листья
жрет. У Шпортько старшего это было, он обещал привезти. На ходу пообщался и с
сыном. Сел в "газик", смотался в станицу, привез. Всего времени потратил не
более полутора часов. А его Василек преуспел за них куда больше: отлучился на
часок на "открытку" - и вернулся с женой и готовой дочкой. Галинкой.
Она сейчас царственно улыбалась с пеленок, одаривала всех счастьем своего
появления на свет.
- А что мы матери-то скажем?
- Скажем, что я с ней, с Нюсей, давно гулял. Потом расстались - а она
взяла и родила. Найдем что сказать. Та ма як на Галинку подывыться, ничого и
выспрашивать не станэ.
... И вот только когда произошли эти великолепные события длительностью для
участников в год, для прочих в час: безутешная по Корневу Нюсенька утешилась с
Васей, а Людмила Сергеевна также раздвинула свои прелестные - увы, уже
немолодые - ножки неизвестно кому под МВ-звездами; может, и не одному (по
старо-славянски это вообще звучит великолепно: отверзла ложесна...), когда
весь Институт засудачил об этом: оживленные лица, блестящие глаза и скоромные
смешки (главное дело, кто с Людмил Сергевной-то управился, отличился, со
"зверь-бабой Малютой Скуратовной"; там трое оставались: Дусик Климов - да неужто он?! Ни за что
не поверю!... - Зискинд Юрий Акимыч - А он на нее глаз положил, это замечали... Да не может быть!
- и тот же проворный Вася Шпортько - а, ну, этот своего не упустит, парень-жох, поверьте
слову!..Тц-тц-тц! Н-да!.. Охо-хо...) - Любарского стала не просто тяготить, но и раздражать растущая
интереснятина происшествий на Аск-2. Он осознал, что дело надо сворачивать.
Стоило, действительно, выискивать в Меняющейся Вселенной окраинные
галактики, вылавливать на транс-марсианских орбитах астероиды (несшие с себе
драму гибели той планеты), стоило их искусно оживлять - ради шашлычков из
своей баранинки, вина со своих виноградных лоз; ну, и этого самого,
естественно... Как же без!
Вскоре и другие Верхние начали думать, что надо бы как-то закруглиться с
Асканией 2.
........
Поскольку автор не уверен, что дальше предоставится возможность сказать что-то о сыне Люси
Малюты неизвестно от кого (подозреваемых претендентов было
трое: Зискинд, тот же шустрый Вася и Дусик Климов), а сказать все-таки надо,
то вот прямо здесь:
- она назвала его Игорем, Игорьком, Игреком, Игреком Люсьеновичем, растила
с помощью Али на верхне-средних уровнях башни по рассчитанному ею (кибернетик
же!) графику так, что в течении трех последующих месяцев он сравнялся с
Сашичем и Димычем Панкратовыми. Всем им стало по три года - условно, конечно,
примерно, точно контролировать нельзя, дай бог за ними уследить - по внешнему
виду, весу, росту и развитию. Дальше эти трое были неразлей-вода, вместе жили
и росли в башне. Аля и Люся тоже сблизились.
С Васей Шпортько, Нюсей и их девочкой вышло совсем иначе. Но об этом позже.
6.
Тянули время более всего из-за Проблема различения с ВнешКольца, кая никак
не желала решаться. Она оказалась принципиальной. А нерешенные проблемы
заводят, раззадоривают.
Цвет К-времен, всех сезонов Аскании при виде с Капитанского мостика был
огненно-жаркий. Приходилось отфильтровывать.
... Наиболее хотелось с него увидеть своих: ведь рядом же, 20 метров внизу,
все равно как с крыши шестиэтажки. Нельзя напрямую, даже через фильтры, так
пусть хоть на экранах. Пусть не в отраженном свете, а сами светятся - ладно.
Пусть маленькие и юркие. Разберем где кто какой.
И ничего. Точнее, никого. Мертвые камни, даже угодья, ферму и усадьбу -
могли. Все неподвижное видели, хоть и псевдо-раскаленное. А живое в силу
подвижности - нет. Тот, открытый еще Пецем "эффект исчезновения". При К8640 он
давал полную размазанность.
И скотину тоже. Спутниковые объективы, ультрафиолетовые и рентгеновские
фильтры позволяли выделить только - как резво движущиеся, меняющие формы
световые пятнышки - стада на десятки голов. То есть коллективы (кои всегда
правы), толпы - если перенести на двуногих. Отдельное же животное или человека
нипочем не различить.
А уж управлять с ВнешКольца, с Капитанского Мостика, как сначала думали,
происходящим в Аскании, даже связываться с ней, передавать или принимать
сообщения при разнице в темпах в полторы тысячи раз - не стоило и мечтать.
... А в том темпе в Аскании 2 шли годы и века, интервалы для серьезных.
событий. Почти к каждому визиту НИИвцев туда (через их часы и дни) здесь от
высеянных семян вырастали яблоневые сады, виноградники и ореховые лесополосы.
Нагуливали тело и множились отары овец. Снаружи залетало немало птиц: вороны,
голуби, воробьи - они обживались и плодились.
Повторялись ежечасно, в "открытке" времена года по методике Терещенко: зима
(с морозцами и когда инеем, а изредка и снегом - если удавалось запустить
такие облака извне), весна с оживлением растительности, с ливневыми дождями из
тех же НПВ-украденных облаков, с хорами лягушек в каждом пруду и каждой луже,
жаркое лето и осень. По четверти земного часа на сезон.
Почвы ГенБио создал отменные, черноземные; ливни разводили в них
непролазную грязь.
Привыкли и к тому, что солнца на-раз - всякий день, как правило, иного
спектрального класса - и освещали все по-разному. Тусклее, ярче, голубее,
оранжевее... Это вроде как входило в погоду, в метеосводку Аскании.
... МВ-солнце в окружении звезд в темно-синем небе было подобно Луне.
Но глядеть в упор на них не рекомендовалось; разве только на утреннем
приближении и вечернем удалении.
И даже пирамидальные тополя в двух аллеях возле усадьбы: одна с севера на
юг, другая с запада на восток, различимые с ВнешКольца как перекрестие
(использовали для поиска места усадьбы) - выгнулись саблями, остриями зеленых
верхушек в сторону МВ-солнц. Будто под ветром - в полном безветрии.
В основном же обитал здесь полудикий скот. Одичали виноградники высших
сортов. Но лакомиться и давить вино было можно - главное, угадать в подходящие
Пять минут, в К-август, месяц созревания и сбора - от 35-й минуты до 40-й
каждого часа.
Оставаясь надолго, заводили огородики для себя, птицу: курей, утей, гусей -
на раз; битой набивали потом морозильники в башне и дома.
Разрослась, расстроилась усадьба "Под Шестеренкой"; так назвали из-за
расположения вблизи того астероида.
Путешествие на барже с обтекателями, или на НПВ-катере было подобно
бесшумному полету с средней самолетной скоростью. Достигали причала в Аскании
за 1-2 часа. При наблюдении с ВнешКольца это был мгновенный огненный штрих от
края полигона к "открытке", как падение метеора в небе.
... Вообще же дела в Аскании к концу второй декады ее существования
постепенно превращались в игру и дачу. С самообеспечением мясом, орехами,
виноградом - и изделиями из него, хорошо выдержанными.
Между посещениями проходили когда часы (меньше редко: прчаливание
длительней путешествия), когда дни - а это 20-30 К-лет. Бывает, что
наведывались утром и вечером. Подгадывают к нужной поре, но не всегда удается.
Замешкаться при отчаливании на несколько минут, равно как и поспешить - сдвиг
на К-месяц. Вместо августа благодатного попадаешь в прохладный сентябрь. А уж
о том чтобы попасть в намеченный К-день, не стоило и мечтать.
Давыд Никитич Шпортько переправил НПВ-баржами, затем из зоны доставил в
свой колхоз два табуна лошадей, отару овец, стадо мясных телок и бычков. Так
что оправдал свои труды и потерянное время.
... В последние свои два века "открытка" не только бесплатно кормила весь
Институт, но и позволено было уносить говядину, баранину домой. Только чтоб не
торговать. И зря не трепать языками. За последним работники НИИ следили сами,
это было в их интересах.
Кое-кто из живших на Ширме и овцу себе во двор пригнал из Аск-2; и не одну.
Или коз.
(Замечательно, что сведения о мясном и животноводческом изобилии в Шаре все
-таки дошли до сыскных органов - тем более что те, обеспокоенные многими
заявами, начали зыркать в сторону НИИ. Уж больно много людей знало, всем на
роток не накинешь платок. И... сведения не сработали, потому что заяв о
пропаже вагонов-рефрижераторов с мясом, или там отар овец, гуртов коров и
лошадей как раз и не было.)
А какие груды орехов высились на каждой прибывшей из Аскании 2 барже!
Берите хоть мешками. И брали. Орехи - грецкие и лесные, волошские - были
пунктиком ГенБио; он был убежден и расчетно доказывал, что засадив ими поля,
занятые хлебными злаками, можно прокормить втрое больше людей - и куда более
вкусно, калорийно, белково. Поэтому в Аскании 2 такие деревья и кусты
преобладали.
Расстаться с такой лафой, прекратить ее, пресечь - было непросто. Особенно
на фоне окрестного обнищания жителей благодатной Катагани.
А летом - то есть в средине каждого часа Земли - облакопровод/дождепровод
обеспечивал ливни, а после них радуги от похищенных туч. Наполнялись пруды,
превращались в озерца ложбины. От воды поднимался разноцветный пар. Купались и
загорали - под странными солнцами обычным загаром.
... Нет, славный был мирок. Созданный из ничего, из бросовых камней в
космическом пространстве и в горах. С помощью разума и знаний. И в то же время
чувствовали: все, исчерпались. Набрались опыта, немало достигли... но дальше
не продвинутся.
- Что ж нам здесь, волам хвосты крутить!..
Неслышный шум Вселенной не совмещался с "Цоб, серый, цабе, чалый!.."
Становилось все ясней: не то, тупик. Примерка к Материку. Иного смысла Аскания
2 не имела. И возвращались наверх, включались в проект НетСурьеза: залезть за
веществом в МВ.
(Тот изначально был холоден к Аск 2, ворчал:
- Норку создали. Для ам-ам в уголке. Быстро и много, пока не отняли.
Многие из тех, кто слышал это, говорили про себя: "Вот гад!.." или "Вот
сволочь..." А потом, подумав: "А ведь правильно..."
Он был прав и еще в одном, тот Имярек Имярекович: в таких делах лучше
избегать "нулевого" времени. Даже зонного, с К2; вон из-за этого какие
несообразности, опоздания/опережения выходили при посещениях Аскании!)
......
И Дусик как-то раз посетовал за бараньим шашлычком на костре, за бутылкой -
и не первой - доброго К-многолетнего самодельного вина под МВ-небом:
- Почему это, Варик, высокие помыслы и усилия людей так быстро обращаются в
дерьмо? Взять, к примеру, ТэВэ, или идеи коммунизма. Да и нашу затею. Как
красиво задумано-то было: К-Атлантида!
- Потому что сами барахло, мелкачи, - сердито ответил Любарский.
Глава 24. Новый год в Аскании-2
"Вчера ночью в районе Аркадии лопнулъ
меридианъ. Земной шаръ началъ расползаться.
Мировая катастрофа была предотвращена
героическими усилиями городовыхъ и пожарной
команды."
Из газеты "Большой Фонтанъ", Одесса, 1903
1.
Варфоломею Дормидонтовичу вспомнилась последняя встреча Нового года в
Аскании 2. Это было вчера утром, 14 ноября. Но в их растянутых, наполненных
делами и событиями часах как бы очень давно. Прибыли в 9.59:25, встретили в
10.00:00, убыли в 10.00:19 Земли; прожили там напоследок почти неделю.
Аскании-2 исполнилось к этому моменту 30 дней без двух часов: 718 К-лет
от Сотворения, 619 от Оживления.
Растерзали ее в тот же день в шестом чвсу вечера. Итого просуществовала сия
"открытка" 725 лет.
............
Новогодия происходили в Аскании-2 ежечасно - был ли кто, или нет; только
последним днем года оказывалось 30-е декабря. Последние полсуток этого К-дня
как раз попадали на пять секунд пиканья сигналов точного времени на Земле - и
Виктор Федорович Буров в соответствии с этим и своими наклонностями озвучивать
мир развил это в предновогодний концерт.
Его система вырабатывала вот что:
- земные полсекунды первого "пии..." здесь длились час и 12 минут. На
каждое из пятисот колебаний 1000-герцного сигнала приходилось около девяти
секунд, приличное время. Первые такие интервальчики были наполнены вьюжными
пиканьями, шорохами межзвездных полей, космической пыли и водорода -
напоминали о Вселенных; в перемешку - также по 9 секунд - с сигналами "Маяка":
- Не слышны в саду даже шорохи...
В саду, может, и не были слышны, зато здесь - ого-го!
Потом шла "музыка сфер" в прямой трансляции: буровские светозвуковые
преобразователи делали ее из движений звезд и МВ-солнца, из орбит пересекавших
диск планет. Потом просто хорошая классическая музыка: Моцарт, Чайковский,
Бетховен, Шопен, Брамс... - записей хватало. Снова "музыка сфер", переход на
торопливое пиканье - и 72 минуты тишины: полусекундная пауза между первым и
вторым "пиии" на Земле.
Все это лилось стереофонически из динамиков на столбах центральной усадьбы;
и в комнатах ее тоже.
(Усадьба была получше, чем у самого зажиточного колхоза; они ее
конфиденциально НПВ-переместили из "царского села" катаганских нуворишей. С
пристройками, фермой, сараями для техники. И технику тоже. НПВ-приватизировали.)
Затем второе "пии..." - подобное, но с иным музыкальным наполнением. Час и
12 минут тишина. Третье "пии". Четвертое... В темно-синем небе тем временем
удалялось, свертывалось в яркую точку МВ-солнце, опускались сумерки,
выделялись и светили хороводно плывущие звезды.
Был морозец, иней. В воздухе реяли редкие снежинки, причудливо обозначали
места НПВ-флюктуаций. Они находились сразу и на Земле, и в иной вселенной.
В полночь завершалось звучание последнего удлиненного "пии.." - и они в
Усадьбе сдвигали бокалы с вином из здешних виноградников - старым, хорошо
выдержанным "вчерашним". Кагор Вчерашний, Алиготе Вчерашнее... А коньяк был
позавчерашний, 50-летней выдержки в своих бочках из выросших здесь вековых
дубов. Рецепт его ГенБио привез из Франции.
Так было не раз, так было и в последний раз. Участвовали Буров, ГенБио,
Миша и Аля Панкратовы (их близнецы спали в соседней комнате), Иерихонский,
полковник в отставке Волков, Толюн, Зискинд, Малюта (ее Игрек Люсьенович был в
той же детской) - верхушка. Даже НетСурьез напоследок удостоил "открытку"
своим посеще.
Подвели итоги. Главный был ясен: можем! И К-Атлантиду сможем образовать и
оживить. Было бы из чего.
Особенно распалил аппетит на Материк факт: не только биологически
земля обетовнная, но еще и такая, что стрелять нельзя. То есть можно, но не
попадешь.
- НПВ-реализация заповеди "Не убий", а! - возглашал раскрасневшийся Васюк.
- Найдут, как убить, не волнуйся, - осаживал его Волков. - Смекнут. Дурное
дело нехитро.
- Ну, все-таки. Нигде этого нет... - вступала раскрасневшаяся Малюта,
мечтательно щурила глаза. - Может, и понравится так жить, не будут смекать.
- Слушайте, а может, все-таки давайте не надо? - с присущим ему
красноречием вступил Дусик Климов. - Ведь жалко же. Впервые мы вместо НПВ-этих
-самых... ну, перераспределений по статьям таким-то Уголовного кодекса...
сделали свое имущество. Имение. Поместье! Создали. Пахали, растили. Как
нормальные трудовые люди, а не НПВ-, я извиняюсь, -шпана. Семь веков это же
геральдика. Дворянский герб можно прибить на воротах усадьбы. А вы в
распыл... А!
И он огорченно долил себе в бокал.
Все примолкли, смотрели на него. Иорданцев так даже с нежностью. Никто не
уточнял: что "не надо"; знали о чем речь. Судьба Аскании 2 уже была решена.
Лишь полковник Волков смотрел на астрофизика-неудаху холодно и твердо. Он
нынче ведал безопасностью Института - от врагов и от стихий, включая случай;
равно внешней и внутренней. Расставил всюду где надо охранные Ловушки с
охранными же программными автоматами (от Люси Маюты); сработают когда надо и
на ОО-РР, и на С-В, на выброс, на переброс. Все опробовали его офицеры (также
ныне отставные и без работы) на неодушевленных предметах и бродячих собаках.
Все было продемонстрировано, опечатано и охранялось. А когда с этим покончили,
полковник принялся тормошить начальство, начиная с Бармалеича, насчет Аскании
2: что будет, если?.. На то он и военный человек, чтоб смотреть опасностям в
глазад. Даже будущим. И лучше, если будущим: есть время приготовиться. Сегодня
это и произойдет. И никаких сопливо-слезливых "не надо".
- Надо, Федя, надо, - процитировал известный фильм НетСурьез. - Она только
зря место занимает.
- Не Федя я...
- Я знаю, Дусик, что ты не Федя. Мы здесь насыплем горы МВ-веществ с
молодым временем.
- И не Дусик я, а Евдоким Афанасьевич Климов. А, ну вас всех!..
Климов обиженно ушел. А другие вернулись к теме: как взять необходимую уйму
вещества из Меняющейся Вселенной?
- Там много вопросов еще, не так просто залезть в иную Вселеную, как в свой
карман, - доказывал Панкратов, - или хотя бы как в астероидный пояс за Марсом.
... И вот сейчас эти вопросы решают уже не в Овечьем и не в зоне. Наверху,
при К100 и выше. И получается, делают. Не сегодня-завтра закончат.
<К-сегодня-завтра! - поправил себя Любарский. - То есть, может быть, уже сейчас.>
2.
Итоговый семинар по Аск-2 затем продолжили на ВнешКольце и Капитанском
Мостике. Несмотря на ноябрьский ненастный день с холодным ветром там было
довольно тепло: жаром пышила "открытка". На ней жил-доживал последний год.
В зоне, в западном Приовальи хлопотали, сновали на "Бригантине" и катерах в
Асканию и обратно Шпортьки: спасали скот. Его забрал Шпортько-старший. Для
того с разрешения Любарского соорудили Шараш-Монтажками в его станице фермы.
Сюда явился присмотреть и ГенБио. Он внизу предупредил Шпортько-старшего:
- Дэви, mon cheri, это племенной фонд для будущего Материка. У них иные
гены. Все надо сберечь до лета. Боже упаси, пустить на мясо или на продажу!
- Конечно, Геннадий Борисыч, разве я не понимаю!
А сам Давыд Никитич думал: будет ли еще тот Материк ваш, нет ли, а скотинка
вот она...
Панкратов и НетСурьез прибыли с "открытки" с последним рейсом баржи. Там
они помогали заводить коров и телят на "Бригантину". А здесь согнать в зону их
нельзя, некуда. Вася Шпортько подруливает очередной грузовик с высокими
бортами впритык. Коров подхватывают двумя веревками под живот: под титьки и
под передние ноги; стрела башенного крана вздымает их и переносит в кузов.
Подъятые в воздух, они в ужасе мычат и дрищут.
- Как те, в Ицхелаури, помнишь? - говорит Панкратов Имяреку.
- А велика ли разница, - роняет тот.
3.
... И как доказали, что могут сделать, так необходимо пришлось доказывать и
обратное: могут убрать, уничтожить; владеют ситуацией.
Это тоже была работа на будущий Материк.
Красивую "открытку" с оставшейся на ней живностью и растительностью
требовалось теперь разорвать в клочья. Плоскозевными Ловушками-монстрами по
углам полигона. Для отработки Аварийного Режима. В порядке того же Дальнего,
на грани фантастики, проектирования опасностей. Для ответа на вопрос:
- А что будет, если..
Вопрос требовал не просто ответа типа "да" или "нет", как в экспериментах.
"Да" и только "да"! - гарантированно безопасное решение. Никаких "нет". Для
этого требовалась проверка-моделирование. Панкратов и Мендельзон сначала
проиграли все в лаборатории.
А уж потом перенесли на полигон - как аварийную ситуацию.
Уничтожали Асканию 2 строго расчетно. Сначала перестали приближать солнца.
Погасли они на год/час, с 15.50 до 16.50. Этого было вполне достаточно
(островок невелик, запас тепла тоже) для наступления космической зимы.
Брошенная там живность вымерзала во тьме, воя, мыча, блея, отчаянно-заливисто
ржа, скуля, глядя угасающими глазами с надеждой вверх, на сыпь холодных звезд.
Это записали спущенными с ВнешКольца многими видеокамерами; потом их
подняли, смотрели пленки.
Четыре дублирующие плоскозевные Ловушки Бурова-Волкова подвесили на
штангах ВнешКольца по углам. Управляли ими с Капитанского мостика. Оттуда все
и видели:
... как "аварийно" - то есть простым отключенные пакетником на щите -
нижние рабочие Ловушки утратили контроль над пространством Аскании 2. В них
стало падать напряжение на электродах и К: К8600... К8000... К6000... К3000...
- за минуты. С громовым рокотом начал расширяться над полигоном воздух (даже
облака в нем возникли). Все это сперва сияло в бело-желтых тонах - и
"открытка" - но вот стало на глазах темнеть, багроветь и, самое страшное,
быстро разрастаться.
К1000... К700.... К200... К100... - полигон-"корыто" полон до краев. При
дальнейшем ослаблении поля благоприобретенное в космосе и горах вещество
необходимо займет свои реальные 110 квадратных километров. То есть сметет к
чертям и Ловушки, и Институт, и город Катагань. Это и будет то самое "а что,
если".
... и тут по ним ударили НПВ-кинжалами плоскозевные ЛОМы Волкова-Бурова с
ВнешКольца. Сразу внизу все заголубело, поярчело, съежилось - одновременно
пошло трещинами, разделилось на неровные куски, а те на клочья.
- Землица ты моя обетованная... - приговаривал ГенБио, глядя сквозь фильтры
с КапМоста. - Ведь как там все росло и зрело.
За его спиной сопел грустно Витюша Статуя Командора.
- Ничего, Геннадий Борисыч, - ответствовал ему Буров. - Это был лишь
эскизик, черновик земли обетованной. Сама-то она будет ого-го какая! Не
"открытка".
- Да что вы ее все: открытка, открытка!.. - окрысился тот. - Сто десять
квадратных километров, плодороднейшие почвы, регулируемый климат. Кормила ваш
Институт, обеспечила скотом станицу, могла прокормить и Катагань. Ей еще бы
жить да родить...
Четыре подвесные Ловушки порвали десятикилометровый остров действительно,
как лист ватмана с эскизным проектом: бесшумно и быстро поделили куски
вещества между собой, поглотили.
Внизу стало темно и пусто.
У Али Панкратовой, которая тоже была на Мостике и которая немало времени
провела в исчезнувшей Аскании - и как инженер, и с малышами, - на глазах
стояли слезы.
Собирали вещества для Аскании-2 многие дни, выводили ее в обитаемую
территорию с живой средой того дольше: по внешнему счету недели, по
внутреннему пять веков... А растерзали в клочья за минуту.
4.
Потом переключили ЛОМы в режим "На!" - и они выплюнули поглощенное мертвое
вещество: щебенку, пыль, мелкие камни (крупных не осталось) на полигон. Снова
в центр, но четырьмя кучами.
Включили подачу солнцепровода - и наблюдали, как, вбирая тепло МВ-солнц,
кучи начали накаляться, светиться; сперва вишнево, малиново, потом оранжево...
через полчаса добела. Как тогда. Понадобилось надеть темные очки.
- Можно разровнять и начинать все сначала, - сказал Панкратов.
- Ну, нет уж! - в сердцах отозвался Иорданцев.
Вопрос был решен. Положительно. Теперь всегда так смогут. Запросто. Хоть
островки, хоть материки.
- Надо поставить аварийные датчики расширения, - деловито подытожил Буров.
- Чтоб эти ЛОМы в случае чего включались автоматически.
"Что ж, - подытожил сейчас в Овечьем ущельи Варфоломей Дормидонтович свои
размышления-воспоминания, - разорвать так 10-километровый остров - это было
крупно. То я все опасался: сотрут в пыль и не заметят, - а теперь мы и сами
так умеем. Но все же, все же, все же... крупно разрушать это совсем не то, что
КРУПНО СОЗИДАТЬ."
Глава 25. "Шашлык по-карски, Вселенная по-любарски"
Объява на столбе: "К кому залетел зеленый
говорящий попугай Кеша, просим вернуть за
приличное вознаграждение."
Приписка ниже: "К нам тут залетел зеленый
- но он уверяет, что он красный. И не Кеша,
а Василий Иванович."
1.
Вопрос сей, вопрос безопасности работы на полигоне, был решен - и тем
подстегивал решение главной проблемы: добыть вещества для полноценного
Материка. Со своим круговоротом вод, ветрами, климатом. Это требовало объема
не меньше 970 на 1100 километров при средней высоте/толщине хотя бы в 2,5 км.
А лучше бы в пять, сравнимо с литосферой Земли. То есть минимум два с
половиной миллиона кубокилометров, "чтоб вы мне все так были здоровеньки", в
понятиях Альтер Абрамыча. То, что осталось от Аскании 2, "открытки", был мизер.
Бесспорно наилучшим решением была перекачка вещества из Меняющейся
Вселенной. Больше так быстро такое количество небесных камней взять было
негде.
... И Дусик Климов не полетел сей раз с Любарским сюда, к своему родному
телескопу, глядеть на М31, потому что засел с Панкратовым и Буровым на
верхотуре: проектировать, делать, собирать суперЛовушечную систему для
импульсных снований-внедрений в МВ с контактным з а х в а т о м. - Это уже
будет ГиМ-3! - объявил он. - Первая Система ГиМ была чисто наблюдательная, ГиМ
-два - наблюдения + зарядка Ловушек. Для известно каких целей на земле. А
теперь переходим ко Взаимодействию с МВ!
Взаимодействие блохи со слоном, думал сейчас в Овечьем ущельи Любарский.
Даже не блохи, вируса.
2.
В первом часу ночи Варфоломей Дормидонтович перебрался в павильон. Под
полосу хорошего звездного неба в просвете его раздвинутой крыши. Фантом в ней
был заметен невооруженным глазом, теперь он в Драконе, близко от Малой
Медведицы и Полярной звезды.
Сейчас Любарский сосредотачивался, собирался, сводил в уме вместе прежние
наблюдения картин вхождения М31 во что-то - с последующим исчезновением. То, что
это вхождение в К-пространство, он голову мог дать на отсечение. Признаков
было несколько:
- Фантом снова деформировался, вытягивался, белел;
- то, к чему он приближался, обнаружило себя ускоренными вспышками
сверхновых: ярко-голубыми точечками;
- подобные вспышки давал Фантом, и именно в части своей, что наиболее
близка к ТЕМ вспышкам; рябь сверхновых, уникальная картина...
Невозможно, немыслимо в 20-дюймовый телескоп, да еще визуально, увидеть
звезды другой галактики, удаленные на два миллиона световых лет. Только взрывы
их.
И там, в сотнях килопарсек - но благодаря Фантомному игольчатому
Информационному лучу как будто здесь и сейчас, - взрывались звезды.
Намного чаще обычного. Астрофизик Любарский, для которого далекие точки
звезд были зачастую большей реальностью, чем окрестный мир, хорошо
представлял, что там творится.
Вспышки сверхновых - звездный взрыв непредставимой силы, при котором
звезда короткое время светит ярче миллиардов окрестных спокойных. Порой
как целая галактика. Если около нее планеты, они сгорают, как мошки над
костром.
3.
Но сейчас это наиболее занимало его в свете собственного доклада.
"И не только!" - поправил себя Варфоломей Дормидонтович. После истории с
Луной он стал уважать свою интуицию. "Мы ли делаем, с нами ли... но за этим
что-то есть. Ведь подсказывала же интуиция-Вселенная, когда замахнулись на
ночное светило, о приливных явлениях. Шепотком. Намекала: неладно делаете."
Теперь интуиция что-то нашептывала о вспышках. "Вижу искорку - но ведь это
там чье-то солнце взорвалось. Но мы-то в этом никак не участвуем?.. Почему же
тревожно?"
Новые и сверхновые звезды... И в МВ они их наблюдали частенько.
Особенно на завершающей стадии Шторм-циклов, под занавес. И чаще на
окраине галактик, чем в ядре.
... На проблему возможной вспышки МВ-сверхновой над будущим Материком
- обратил внимание Мендельзон, главный критик. Это было 18 октября.
- Послушайте, - сказал он, - каждое МВ-солнце за К-сутки, за десять
земных секунд, проживает почти всю свою жизнь. А в жизни, как известно,
бывает всякое. Тем более в жизни светил. Как в смысле переносном, так и в
прямом. Даже за наше красно Солнышко нельзя поручиться, что оно завтра
или через пару лет не пыхнет Новой или Сверхновой. И все здесь испарит. И
это вероятно только для одной нашей звезды!.. Из Меняющейся же Вселенной
для освещения и обогрева полигона привлекаем 360 солнц каждый земной час,
более восьми тысяч за сутки... И каждое может вспыхнуть. Так что умножаем
вероять на 360 в час, на 8640 каждые сутки... а всего на счетчике
МВ-солнц уже за сотню тысяч. Хорошо, если какое-то, вспыхнув, испепелит
ваш игрушечный полигончик. Но ведь может выпятиться и далее. Прецедент
был: Шаротряс. Слушайте, сворачивайте-ка вы это дело. Со звездами шутки
плохи.
Выпад был серьезный. Все задумались. Но Буров не дрогнул:
- Чепуха. Эффектная лажа, - горячо сказал он. - Вы или не разобрались,
БорБорыч, или нарочно смущаете людей. Ведь импульсная же синхронизация с
громадной скважностию! На каждую секунду свечения годы паузы. Иначе и
нельзя, это нужно для нормального спектра. То есть в конечном итоге
каждое солнце светит на Асканию-Нову и будет светить на Материк ровно
столько, сколько его видят: световой день. От шести до восемнадцати
часов. А все миллиарды лет его жизни останутся в паузах. То есть
вероятность совсем не та. Пусть в тех паузах вспыхивает хоть Новой, хоть
Сверхновой - успеет за физические годы в ней высветиться и погаснуть...
Понимаете, - он авторитетно поднажал своим баском, - сколько бы ни было
МВ-солнц: сотни в час, тысячи в сутки, миллионы за месяцы... - суммарная
вероятность того, что какое-то из вспыхнет сверхновой НАД полигоном,
точно такова, как если бы его освещало это время наше, по простонародному
выражению Борис Борисыча, красно Солнышко.
- Да ведь мы не разу пока такого не наблюдали, - поддержал Панкратов.
- Статистика в сто тысяч солнц против вас работает, Борис Борисыч. Это же
очень редкое явление - сверхновые.
- Вероятность мала, согласен - но не равна нулю, - не отступал
Мендельзон. - Знаете поговорку: сапер ошибается только раз.
Одна-единственная вспышка Сверхновой достаточна, чтобы других нам здесь
не понадобилось... и не только нам, не только здесь: всем живущим окрест.
- Он пыхнул сигарой, повторил весомо. - Со звездами не шутят.
Все вопросительно смотрели на Любарского.
- Причин для паники особых не вижу, - сказал астрофизик. - Это
действительно крайне редкое явление. Настоящая Сверхновая вспыхнула в
нашей Галактике почти тысячу лет назад. Следующие две, в 16-м веке, были
уже не "сверх", многие их относят к просто Новым...
- Если Солнце станет Новой, то подогреет Землю не до миллиона
градусов, а всего до ста тысяч, - сказал БорБорыч. - Вам от этого легче?
Так само и солнца над полигоном.
- Это верно, - согласился Варфоломей Дормидонтович; повернулся к
Бурову. - В самом деле, Виктор Федорович, надо какой-то контроль с
возможным отключением. Перестраховаться. Чтоб на душе спокойней было.
- Сделаем, - нехотя согласился тот.
- В Фантоме сейчас часты Новые и Сверхновые, - подал голос Климов, -
Каждую ночь можно видеть. А то и не одну. А в нормальной Туманности
Андромеды их за год засекали не более 20-25... Это из-за дрейфа, колеблет
движущаяся галактика пространство. И время тоже.
Полилог типа Они.
Тему не поддержали; большинство собравшихся (дело было в трензале на 114
уровне) к Фантому М31 и ажиотажу около его дрейфа относились сдержанно.
"Это тебя тревожит, об этом скулишь? - вопросил Любарский свою душу -
по-научному, то есть, интуицию. - Нет, там вроде все чисто. С тех пор число МВ
-солнц перевалило за три сотни тысяч - и ничего."
... Во всяком случае, подумал он, солнцепровод работает теперь на проверку
этого; больше пока не для чего. Нарабатывает статистику. Так что же?..
Между тем пришло время наблюдать: М31 была почти в зените. Он смотрел в
окуляр. Соответственно переменились и раздумья.
"...То, что изображение Фантома все ярче и растет в размерах,
означает, что галактика М31 не только перемещается по маршруту Андромеда
- Цефей - Дракон... но и ПРИБЛИЖАЕТСЯ. (Это было ясно с самого начала,
интуитивно ясно: к нам, к Шару. Раз светит сюда.)
Как она все-таки движется? Ну, если по представлению, что Вселенная
живое тело, то и мудрить не надо - просто нормально; с нормальными для
такого масштаба скоростями (против них скорость света, скорость
распространения малых возмущений - ничтожна) и ускорениями перемещаются
части Все-Тела. Как мы движемся. Как у меня, например, палец. Небольшие
ведь это, кстати, части-то ВсеТела - галактики. Геннадий Борисович вон и
вовсе аттестует их как "поры" в нем.
Если углубиться в физику, то действительно похоже на наши манипуляции
в Шаре системой ГиМ. Мы там приближались, УБИРАЯ пространство; и время
тоже. Или на манипуляции Ловушками. Но... но! - в таком случае там, около
М31, должно быть достаточно Неоднородного Пространства. Просто залежи
его, изобилие!.. А если примерить принцип Пеца, что НПВ общо и нормально,
то оно должно быть просто присуще Телу Галактики. Ух, черт!.."
В этой догадке было вдохновение. Любарский почувствовал прилив энергии. Он
будто стоял на горе над морем: понимал, что проник далеко, только не знал еще
- насколько.
4.
Космичны были чувства
Космичной становилась психика
В окуляр между тем он увидел новую быстро, на-глазах накаляющуюся
точку в съеживающемся накрененном вихре М31. В нем - или около?.. Да,
скорее, около, по направлению движения Фантома. И он как раз вытягивается
этим краем туда, к бело-голубому прокол в пространстве - будто иголочкой.
Вблизи окраины вихря, что впереди по движению...
Он справился по звездной карте. Да, в этом месте находился недавно
открытый мощный рентген-источник VX-345/90. Со сложными спектрами. С ним
еще не определились как его толковать: то ли это рентген-звезда, то ли
рентген-галактика.
... и дальше можно было не смотреть - ни в телескоп, ни на карту.
Варфоломей Дормидонтович откинулся в кресле, прикрыл рукой воспаленные
глаза, расслабился. Не нужно было никуда смотреть - только разумом и душой
воспринимать новую картину мира. С благоговейным трепетом.
Да, он был прав. И те, что считали рентген-источник VX-345/90
галактикой, тоже. Только не "рентген", а обыкновенной... даже более
обычной, чем другие, ибо в области более общего, по Пецу, пространства. С
К100.
Только... как мелка эта куценькая правота земных исследователей против
написанной звездами, галактиками и прочим, от чего идет когда свет, когда
Х-лучи или радиоволны, в космосе Вселенской Истины!
... вспомнилась реплика Валерьяна Вениаминовича в том их разговоре после
конференции - за чайком за пять минут до открытия МВ; в ответ на его какое-то
суждение: "Истинная картина мира какой была, такой и останется. Наши
представления приближаются к ней..."
"Наши представления, мои представления... представления мошки. Как же они
изменились с тех пор! Ничего от прежних почти не осталось.
Сначала: шашлык по-карски, турбуленция по-любарски; о различимом мире как
пенном бурлении Времени. (Тогда еще этой хохмы с шашлыком не было, но дело не
в том.)
шашлык по-карски, время по-любарски... после приказа 12.
Сегодня днем обновили после моего доклада: шашлык по-карски, пространство
по-любарски... (Кстати, что за шашлык такой? Я подобного вроде никогда и не
ел. Из какого-то романа Булгакова, что ли? Или Ильфа и Петрова... ах, да не в
том дело! Прибаутка для маскировки нашей мелкости.) И еще про отбивные
по-любарски добавили, паршивцы.
А теперь, не угодно ли: не шашлык и не отбивные, даже не время -
Вселенная по-любарски. Состоящая в основном - В ОСНОВНОМ! - из областей
НПВ с уменьшенными квантами... впрочем, наверно, и с увеличенными в той
же мере! - и насыщенной, набитой мирами: галактиками, звездами, планетами
- В ТЫСЯЧИ РАЗ БОЛЕЕ ПЛОТНО против наших - моих недавних, минуту назад
рухнувших - представлений. Они рухнули, а Истинная картина какой была,
такой и осталась, Вэ-Вэ прав. Ей хоть бы хны."
Он вышел из павильона в ночь, смотрел, сунув зябнущие руки в карманы, на
небо. Россыпи звезд по краям его обрывали ломаные линии гор.
... Мир сей не пустота, нет. Он не только в тысячи, а может, и в сотни
тысяч раз плотнее нашего вещественного, не только более его населен и
полон жизнью, но и непредставимо разнообразен.
"А ведь и в МВ так. Там куда больше всего, чем мы различали в узенькую
спектральную щелочку.
... Дусик приобщил меня к Небу галактик. Я его приобщу к небу
НПВ-галактик. Многие из них - те сложные рентген-источники! - должны быть
внутри нашей...
... Постой, но все это внешнее! Глубинно же вот что: Вселенная жива,
разумна и одухотворена. Соразмерно своим масштабам, плотностям и
движениям. И каждая ее выделяющаяся, выразительная - и поэтому заметная
нам - такова.
А коли так, то движение-Дрейф М31 целево и очень серьезно даже на
галактическом уровне. Не просто такой громадине стронуться с места,
двигаться в Небе галактик - обдирая себе бока вспышками сверхновых,
образно говоря. (Мы утешаем себя, что из трехсот тысяч МВ-солнц ни одно
не пыхнуло сверхновой; а что эти сотни тысяч для цельности на сотни
миллиардов звезд!..)"
Варфоломей Дормидонович смотрел, как над головой галактика - не
Фантом! - М31 вытягивалась, голубела и втягивалась во что-то. (Во что-то
с индексами VX-345/90... а как Это ТАМ называется?) Смотрел, чувствуя
сразу и величие свое, величие постигшего, и ничтожество маленького
существа. Это было его уже привычное состояние, постоянная раздоенность:
здешний - и вселенский, ничтожен - и велик.
Он почувствовал озноб. "Вот и к новой картине мира надо привыкать, возвращаться
в мыслях снова и снова. Приводить в соответствие с ней. А не так, чтобы раз
подумал и забыл, по-студенчески... Не в подъем уму все это - и надо поднять.
За "не моего ума дело" теперь не спрячешься. Моего. Моего как части Вселенского.
Ибо если вторичен и мал, используют, сотрут в пыль - и не заметят... Что для
галактик мошки - пусть и со Вселенскими мыслями."
Глава 26. Бабочка, летящая на огонь, знает, что она делает Тот, Кто постижим только умом, неосязаемый,
невидимый, вечный, заключающий в Себе все существа,
появился Сам, по собственной воле.
Все это и Себя создав, Он, чье могущество
непостижимо, погрузился в Себя, неоднократно выжимая
время временем: сотворяя и разрушая.
Законы Ману, глава первая, III тысячелетие до н.э.
0
.
Да, Небо галактик сплошь НПВ-йно. Где-то на малой планетке как до великого
бесстрашия додумались, живя в однородном мирке, что неоднородный более общ. А
он просто ЕСТЕСТВЕН: как всего неодинакового гораздо больше, чем одинакового,
так и Неоднородного Пространства-Времени гораздо больше, чем однородного.
И для галактики М31 (самоназвание АУМ-Я) такой мир был извечно нормален.
... Крупнейшие образы Вселенной, галактики воспринимают века и тысячелетия,
как мы - мгновения. В этом их ВсеСчетность - высший вид ВсеИнтеллекта.
Сосчитать - знать точно, что есть сейчас (в этом миллионолетии, в этом
миллиардолетии, секунде, квантовом миге), значит, знать и будущее. Пусть
приблизительно, но достоверно
Особенность стуации в том и состояла, что все происходило галактически
мгновенно, даже звездно мгновенно. И приходилось действовать соответственно. В
суете и спешке.
Чтобы оказаться ближе всех раньше всех. Успеть. ("Успеть"... от него важное
для мелких вторичных существ, но постыдное для Первичных понятие "Успех".)
В Галактических мгновениях за числом 0,79806504408 дробной части ВсеЦикла
М31, Туманность Андромеды (тогда еще), увидела новый облик своей соседки
Млечный Путь. Галактика АУМ-Я захотела того же - и потому сместила свой вихрь,
перемещалась. Вселенская сумятица, она же и ВсеДраматизм, сопровождали ее
перемещения.
Особенно драматичны эти Вхождения!
ВсеДраматизм ПервоЧисла 10^41, Взаимосвязи великого с малым, сверхогромного
с микроскопическим, всего со всем, Взаимосвязи чувствуемой и непонимаемой -
пронизывающей Пси-Тело Мира. Непонимание входит в состав драматизма. Где все
всем понятно, драмы нет.
Или как говорил тот алкаш: "К-ккогда понятн, пп-пчему п-плохо, это ж почти
то же самое, как захорошеть."
1.
МЫСЛЕОБМЕН В НЕБЕ ГАЛАКТИК
- О великолепнейшая АУМ-ТЫ! Вселенная будет славить Твой путь и Твой подвиг. Ты
подлинная Мать для своих миров. Твой замысел образовать цельность из самых Перспективных
миров прекрасен. Он непременно удастся. Он преобразует Большой Мир...
- Это не мой Замысел. Я только исполняю. Готовьcя принять и пропустить
меня. Это произойдет между 765032095,7980650430835014-й и
765032095,798065043083673-й долями Цикла Текущего. Не мешкай.
- Я не готова, великолепнейшая. На твоем пути Перспективный мир у
окраинной звезды. Я не сумею втянуть его, переместить, как это делаешь ты.
Я еще молода - мне не дано. Они погибнут, эти смышленые... очень-очень
смышленые. Они уже вышли в космос, владеют музыкой - Языком Вселенной. Нам,
галактикам-матерям, не дано знать, какие они, как выглядят; это неважно, да
и ненужно. Важно, что они ЕСТЬ, что разумны и одухотворены...
- Разумных не опекают, как несмышленышей. Они во Вселенной, активная часть
Ее. Они должны понимать Большой Счет Вселенной и Ее Подлинную Жизнь.
- Еще не разумеют, только подходят к этому... Умоляю тебя, Прекраснейшая,
Всемудрейшая, Всесильная, как мать - мать: повремени одну стотриллионную долю. Ведь
стотриллионная же! Что тебе стоит! Они знают о надвигающемся, поняли - и успеют уйти
вглубь меня сами. Для них это десятки оборотов-лет. Они успеют СПАСТИСЬ. Умоляю Тебя!
Они единственные такие у меня... Всего одна
стотриллионная доля цикла, 1/100.000.000.000.000-я - и они уцелеют, будут
жить и славить Твою Милость.
- Нет. И ты знаешь, что НЕТ. Там, куда я спешу, все меняется куда быстрей.
За триллионные части триллионной доли. Мне надо УСПЕТЬ. Нет! Готовься
принять меня и пропустить меня. Хочешьты или нет - я здесь пройду.
Если они Разумны, приобщатся и - поймут.
2.
Для галактики М31, чье тело - пространство-время, а звезды в нем вроде пор
кожи или веснушек на лице красавицы, чьи поля упруго-мощны, вращение
стремительно, Цель осознана и прекрасна, - К-Глобулы между нею и ближайшей
окрестностью Млечного Пути лишь пунктир ее Дрейфа. Поэтому она смещалась,
мерцала, менялась в размерах в состоянии деятельной ВсеЗадумчивости -
Вселенской Задумчивости плотности атомных ядер и той меры обширности, когда
Будущее, как и Прошлое, суть - Настоящее. Внешне Деятельная ВсеЗадумчивость
могла проявляться меняющимся пространством и физическими процессами, полями,
вещественными барашками пены на волнах Времени. Глубже этого она была
ВсеЗамыслом Нового Развития - ВсеМыслью такой плотности-непреложности, что та
превращала h-Хаос в направленное Действие.
... Замысел Нового Развития - и стремление к некой точке в МлечПути.
Посылка своих лучей, своего облика туда - в Неразличимость, в коей сейчас,
однако, больше ВсеМысли и непреложной деятельной ВсеЗадумчивости, чем во всех
различимых образах Метагалактики.
Но "пунктирами" ее Пути были пространства, наполненные ВсеЖизнью.
... Лучше, конечно, если бы НПВ-глобулы на Пути пусты. Но где их столько
наберется - Путь обширен и долог. (Да в пустых не сразу поймешь, велико ли в
них К.) Поэтому приходилось проходить по занятым, по живым. И то лавируя, с
зигзагами.
Такого в Метагалактике не бывало давно, множество Циклов.
Как движутся амебы, так и галактики. Живое по живому, ибо весь мир жив, все
пространство-время. Что-то/Кто-то противится кому-то, кто-то страшится, кто-то
радуется и переживает подъем. Что-то, бывает, и гибнет, не без того - но не
останавливать же из-за этого свое Время-Действие. Вперед!..
У самой галактики АУМ-Я (М31) необычный подъем-экстаз; впервые такой за
много ее рождений-миропрпоявлений. Метагалактический Замысел Нового Развития -
ради исполнения его можно подвергнуть себя и других не только любым
деформациям, но и аннигиляции.
Найти К-Глобулу впереди (если К тысяча, достаточно сотни парсек), наметить
место входа, выпятить полями свой край, дотянуться - деформировать -притянуть
Входной край К-Глобулы, втянуться - вытянуть ее и себя по Пути на десятки
килопарсек в направлении к следующей...
Население многих К-Глобул встречало ее с пониманием. Стоически. Претерпеть,
лишь бы сохранить свою цельность. Понимали: важна цельность, не форма. Цельная
наполненность Собой.
И вытягивалось там в сигару, в веретено, в нить звездное небо.
Хуже всего приходилось светилам и планетам там, в местах контакта громадины
М31 и К-Глобул, выпячивания и слияния их звездных ложноножек; все равно чьим -
с той и с другой стороны, окраинным.
Тяготение суть искривленное пространство. Больше искривление - сильнее поле
тяготения. И наоборот. Нетрудно догадаться, каково приходится телам, пусть
даже и небесным, их плавным траекториям и округлым формам, ежели пространство
окрест - да и в них - начнет кривляться, как мартышка перед зеркалом.
Немало светил утрачивали миллионолетнюю сферическую устойчивость,
взрывались.
Предыдущая Глобула Д-345/К150 с шаровым скоплением внутри при внешне
пустяковом размере 230 парсек имела физический внутренний 34 Килопарсека; в
половину от той Галактики Млечный Путь, галактики-цели.
Для пропускания М31 ей пришлось сильно вытянуться (коэффициент вытягивания
220). Сейчас это скопление миллионов звезд (воспринимаемое всеми наблюдателями
Большой Вселенной как мощный и сложный рентгеновский источник) было далеко не
шаровым - эллипсоидным, сигароподобным. Шаровая форма восстановится - с
колебаниями - через миллионы физических лет, т.е. через многие тысячи обычных.
От прохождения в ней М31 прожила-постарела 150-кратно против обычного
времени, но это ничего - важно успеть.
Из-за деформаций пространства в Д-345 потеряли устойчивость десятки
окраинных звезд. Пять из них стали "новыми", две "сверхновыми" - взорвались.
22 планеты около них - в том числе две, находившиеся на Вселенском учете как
Перспективные, - исчезли.
... Спокойные солнца в небе этих планет, дарители жизни - какой бы она там
ни была! - вдруг накалялись, из желтых карликов разрастались в бело -голубые
гиганты. Само небо, атмосфера - любая! - превращалась во все сжигающее пламя.
Как лужицы на раскаленной плите, вскипали и испарялись моря - если там были
моря. Не успев ничего понять, гибло все живое. Затем и планеты становились
раскаленными газовыми шлейфами, кои поглощал взрыв звезды.
В самой М31 при прохождении Д-345 вспыхнули две окраинные сверхновые;
планеты там также сгорели. Но Перспективных среди тех не было: М31 загодя все
свои Звездо-Планетные Вихри (ЗПВ) такого рода переместила вглубь, к ядру. Это
входило в Замысел.
(Любарский и Климов о ТАКОМ ведать не могли. Они просто суммировали
наблюдения за "Фантомом". Прокручивание снимков показало, что и внутри М31
идут какие-то преобразования: определенные группы звезд от краев стекаются
внутрь, к ядру. Как соринки к сливу в круговерти воды в раковине.)
На неразличимо-мелком уровне Бытия это, вероятно, были драмы. Драма - одна
из чувственных форм незнания. Надежда на судьбу и боязнь ее. Упования на
"милость божию" и боязнь "кары" его... Охо-хо, планетные мошки-козявки-вирусы!
Какое у вас, однако, самомнение. Чтобы "карать" или "миловать", надо же
заметить. А чтобы не "покарать" тех, кого следует "миловать", надо еще и
отличить одних от других!
Объясните как - при моих масштабах?
Это ложная субстанция "счастья", погони за ним, жажды его - равно вихрит,
сбивает с пути и галактики, и тем более всю живую космическую мелюзгу.
Простая первичная истина ВсеЖизни: не т е л а - комки квантовой пены при
сверхнизких температурах, а огненная многотысячеградусная плазма - основное
состояние вещества в Метагалактике. Еще основнее - Среда.
Мельчайшие на планетах тоже считают себя телами. Заблуждение ограниченных -
как к нему снисходить в ТАКОМ замысле и ТАКОМ пути!
Мой Дрейф - простое напоминание: Кто хозяин в мире. Тело Хозяина суть
пространство-время; вся энергия в нем. В звездочках-точках она лишь выступает,
как пот из пор. Чуть-чуть выделяется. И они пылают, согревают планетки.
Просто "Новые" разбухали медленней, не вдруг:
- ширились протуберантные гейзеры на поверхности такого светила, выбросы,
колыхания яркости. Наверно, обитавшие около успевали понять, пытались
спастась, хотя бы спрятаться. Конец все равно был тот же.
3.
Все просто: развивается Контакт Большая Вселенная/МВ. Пока без Меня, далее
будет со Мной. Сейчас в удобном месте МлечПути,где есть полуразумный навоз планетной
Цивилизации. Из него все необходимое для расширения Контакта и произрастет. Далее - посмотрим.
А с какими там неразличимо мельчайшими "сложностями", "дрррамами" и
"трррррыагедыямы" - это их дела, их жизнь. Кому интересна судьба мошек при
пожаре леса. Пусть и мыслящих. Мысли во Вселенной много и без них, больше
всего.
(Вселенская политика "кнута" катастроф-потрясений и "пряника" новых
возможностей. Важно "кнутом" не зашибить микроразумников насмерть - или хотя
бы не всех, чтоб было кому активничать дальше, - а потом взбадривать, понукать
и манить новыми возможностями.)
"Разве я двинулась бы ТАК, если бы не необходимость УСПЕТЬ?.. Мир моих
звезд подвижен - он весь во внимании, понимании и служении. Постижение,
плотннйшее, всенаполняющее - вот подлинная жизнь. Таково тело Мое.
... разумных не так жаль. Разумные сумеют постичь - и приобщиться."
Пронзительно жаль было несмышленых, кои гибли, не понимая: как это -
кончается ИХ мир. Особенно юнь, только вкусившую жизнь и жаждущую еще. Мир так
нов, впереди много вкусной пищи, забав, игр, любви - счастья. И вот - сгореть
в боли и ужасе...
О, эта Абсолютная Жажда Жить, одинаковая у всего сущего, от звезд до мошек.
И жалость, жалость - прийдись ничтожнейшая доля ее на человека, он грянулся бы
оземь, бился бы головой, рыдал от раскаяния, даже не понимая, кого жалеет и в
чем раскаивается.
М31 некуда было грянуться.
Мыслеобмен с Пси-релаксацией, круги, будто на воде - от камня новой мысли.
Как и все Мыслеобмены, мгновенен и всепроникающ. Но круги расходятся.
Гидродинамика Постижения - вне масштабов и измерений.
Так пришло в Большую Вселенную знание об МВ - по озарению микроразумных в
этой неразличимой точке МлечПути. Никто во Вселенной не увидит и не узнает,
какие они - но они там есть. Поэтому туда направлен Мой луч.
Мысль надфизична: осознанная категория возможностей. Реальный мир - лишь
реализация их, реализация ВсеМысли. Поэтому Мыслеобмены проникают всюду,
распространяясь тем далее, чем необычнее новая инфоромации и чем больше
вложено в нее чувства.
... Такова трактовка М31-существом (АУМ-Я) открытия В.В.Пецем и
В.Д.Любарским Меняющейся Вселенной в Шаре. В Метагалактике узнали о нем в Цикл
Текущий 765032095,7980650430835014-й (0,0000000000000057 Цикла назад); еще до
подьема Вэ-Вэ с заезжим доцентом в аэростатной кабине, в момент озарения их за
чаем; самый сильный всплеск чувств был тогда.
Сейчас М31 приближалась к Глобуле В-87, небольшой недавно сформировавшейся
в пространстве с К110 спиральной галактике.
На карте Варфоломея Дормидонтовича она и значилась как рентген-источник VX-
345/90.
За этот ЗПВ, Звездо-планетный вихрь и просила-молила Глобула-мать.
4.
Перспективных планет там было две, родная и освоенная. Двадцать три
миллиарда разумных существ - и неважно, каковы они были внешне, чем дышали,
что пили и ели. Их мир был самый логотонистый с семблем, мелюкее не бывает.
Только их седрявки так глико стрептали по крексам. Лишь они на всех планетах
Вихря мезонансно корреляли любой вект.
Опасность почувствовалась сперва неосознанно, в камланиях и причитаниях
бродячих преклов, заблужденно. Через век - тягой к чужим солнцам, в иные миры.
Но в последний век - и осознанно. Вышли наблюдениями в Большую Вселенную
(что непросто из НПВ-глобулы с К110), засекли приближение черно-багрового
галактического Монстра. Осознали, ГДЕ они в глобуле, которая меньше и
слабей.
... Все было брошено на создание космоковчегов. Ясно знали, что улетят,
самое большее, миллионы; погибнут миллиарды. Но семя мира сего сохранится,
Знания, Индивидуальность, Память о нем - это немало для Вселенной.
Старты длились три года-А и два года-Б, по числу оборотов каждой из
обитаемых планет вокруг своего, пока еще спокойного бело-желтого светила.
Веером уходили космокорабли всех мыслимых конструкций к многим звездам с
разведанными планетами. К многим и разным, но все в одну сторону -
противоположную той, где грозово накалялся край глобулы от чужих обильных
звезд внедряющейся-вторгающейся М31.
Родное светило Одариан, отец-даритель жизни, уменьшалось за дюзами,
тускнело и багровело в скоростном смещении спектра. Оставшиеся на планетах
жили себе обычно и обыденно, не слишком веря прогнозам: как это - их мир не
вечен и вдруг может пропасть!
Но вот светило стало увеличиваться. Накаляться до слепящей белой
голубизны. Разрастаться клубами и выбрасываемыми облаками огня.
И поняли, что не успеют. Не уйдут.
Тогда - не по команде, не могло быть команд, по единому порыву - все
одарианские корабли развернулись и пошли - не к планетам своим, уже пылающим и плавящимся,
а в сторону расширяющегося кома ядерного пламени, еще недавно бывшего
благодатным животворным солнцем. В первичную Среду.
Разворот космоковчегов, разбросанных в пространстве на миллиарды
километров, произошел согласованно, единообразно: траектории всех их
изогнулись, как струи бьющего вверх фонтана, когда их одолевает тяготение.
Они - космоковчеги и те, кто в них, - теперь нормально, естественно стали
частью Явления Конца их мира.
Таково отличие Творцов от тварей: не бежать от погибели с поджатыми
хвостами в смертном страхе, безумной надежде спастись, - лицом и взглядом
вперед, к понятой огненной гибели. С открытой грудью и открытой душой.
Теперь и для них не имело значения, как они выглядели, кто был красив и
силен, а кто нет. В эти последние часы они узнали о жизни и о себе больше,
чем весь их мир за прожитые тысячелетия: есть только одно
Существо-Цельность - Вселенная, только одна Жизнь - Ее, только одно ВсеТело
Ее, огненно-жаркое. И все они - части от части ЕЕ.
- Только Ты! Только Ты Индивидуальность - и мы части тебя. Только Ты!
И звучала музыка, Язык Вселенной, ее прямая, понятная всюду речь.
Реквиемы и гимны, симфонии и хоралы...
Четыре вещи надфизичны во Вселеной, первичны: Мысль, Чувство, Музыка и
Математика. А над ними: Сознание и Решение.
Физично Действие (оно же Событие, Акт, Факт) - как реализация
ВсеМысли, ВсеЗамысла Бытия-Становления; с него начинаются время,
пространство и вещество.
... и каковы бы они ни были одариане: органическое, кремниевые,
гуманоидны, от земноводных, или кристаллоиды - но коли они разумны и
духовны, музыка у них - была.
Потому что музыка - синтез Мысли и Чувства - в самом деле Язык
Вселенной. Этот тезис не требует доказательства, только уточнения: под
музыкой понимаем не только гармонические звуки - сотрясения воздуха от
вибраций инструментов и гортаней, - но ЛЮБЫЕ подобные колебания в любых
средах, от кристаллической до межзвездной.
... и кристаллоидам окажутся доступны симфонии и концерты Чайковского
и Моцарта, Бетховена и Шопена; только воспримут они ее в ином диапазоне
частот и в тысячи раз быстрее. И галактикам, разумным, одухотворенным
Существам Вселенной, доступно высокое наслаждение воспринимать их,
растянутое на многие наши века.
Уместно прервать даже описание конца света, чтоб повторить эту мысль
Панкратова. Миры гибнут - мысль остается. Чаще в виде музыки, чем слов.
(Миша подумал, высказал и забыл. Мало ли какие мысли возникнут в голове
толкового парня. Пец оценил, но умер. Тем не менее всю судьбу Михаила
Аркадьевича, прекрасную и страшную, задала эта мысль; ею он больше всех
своих дел отмечен во Вселенной.)
... Между космоковчегами поддерживалась связь - до сгорания каждого. На
экранах их вырисовывались траектории всех: от момента, как они слитно,
толстой струей из фонтана, брызнули от своих планет в сторону Ближайших
звезд (с разведанными похожими) - и вот теперь разделенными фонтанными же
струйками заворачивали обратно к истоку.
Эта картина красноречивее любых доводов философских доктрин показывала,
НАСКОЛЬКО они были частью Единого. В нее вошла и суета снаряжения
экспедиций, постройки и запуска кораблей - все это были просто ЧАСТИ,
подробности, завитки Вселенского События-Финала; движения-звуки в финальных
аккордах Симфонии первичного Бытия.
И от понимания-присоединения к подлинной жизни мира каждый становился
сильнее, ярче, счастливее - до вспышки. Они не гибли, нет - входили в
Первичное.
Бабочка, летящая на огонь, знает, что она делает. Огонь это Жизнь - и
она влетает в Жизнь.
Облаками пара и раскаленной пыли стали планеты. Спичками вспыхивали
космоковчеги. Но существа, индивидуумы в них, одариане гибелью своей присоединялись ко
ВсеИндивидуальности.
- Только Ты есть! Мы - Ты!..
Во всем, в накале и грохоте расширяющегося Одариана, в малых вспышках и
круговертях огня была музыка ВсеЧувства, задумчивой ВсеМысли - музыка постижения.
Разумные не погибали. Они соединялись с потоком Первичного Бытия, впадали в
него, сгорая. Так лопающиеся пузырьки пены становятся водой.
5.
Таково было Вхождение, наблюдаемое Любарским. Ускоренное в десятки раз в
барьерном НПВ той К-глобулы с галактикой. И вспышка сверхновой была та,
окраинной звезды Одариана. Около нее произошла ненаблюдаемая на такой
дистанции, столь же К-ускоренная гибель двух цивилизованных планет. Впрочем, и
остальных, нецивилизованных, тоже.
Вот и Фантом-призрак. От фантомов звезды не взрываются.
... Сейчас и для самого Варфоломея Дормидонтовича было неважно, какой он:
белковый, земноводный, кремний-органический. Он был - постижение.
6.
МЫСЛЕОБМЕН ВО ВСЕЛЕННОЙ
в Цикл Текущий 765032095,798065043083673-й
- Будь ты проклята! Чудовище, мать-погубительница моих детей!
Пожирательница миров! Будь проклята!
- Они не погибли. Разумные не погибают, они соединяются.
- У меня таких больше никогда не будет. Будь проклята! Проклята!!
Проклята!!!.. Мать-убийца детей! Проклинайте ее все!
... Чувства не уменьшаются в К раз: психика первичней физики. Поэтому
проклятие глобулы В-87 от всей ее галактической души долго преследовало
"Фантом М31".
В галактике АУМ-Я от многих прохождений тоже поубавилось светил, точек-пор
ее тела (понятно, что и того, что обращалось около них) на концах спиральных
рукавов. Тысячи. Укоротились рукава. А путь еще немалый.
Кто ЕЙ это восполнит?
Часть IY. СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ В АВИДЬЕ
Глава 27. Четвертый феномен Пеца
Свиньи распространены по Земле так же повсеместно,
как и люди. Но им это все равно, их мир - корыто.
Наверно поэтому понятие "свинство" так отлично от
понятия "человечество".
Но с ростом числа людей, рассматривающих
мир потребительски, это различие стирается.
К.Прутков-инженер
1.
Все это, как мог и умел, Любарский наблюдал в телескоп
Потом Фантом съежился и поголубел, точечки вспышек в нем тоже. Сник.
Теперь он объявится в Небе Галактик, сместившись на несколько градусов.
Вскоре небо затянули облака.
Варфоломей Дормидонтович вернулся в коттедж. Спать не хотелось. За два часа
в павильоне Любарский много увидел, еще больше понял и был очень собой
доволен.
Все стало на места: мир эН-Пэ-Вэен, вот и все; соответственно то, что
мы умеем здесь, отнюдь не диковина и там. Сообразно масштабам. В
частности, движение М31, ее Дрейф это та самая наша
"На!-Дай"-транспортировка, только управляемая изнутри. (Кстати, нам тоже
стоит это опробовать, надо подкинуть идею ребятам...)
"... сверхновая-то голубая, явно К-смещенная. Поэтому так коротка ее
вспышка." Он все еще был т а м. В уме, как будто перед глазами,
жила-менялась Новая карта Мира.
... если мы в силах вытянуть ком К-пространства из Ловушки в нить
длиной в десятки миллионов километров, перемещать сверхсветово по ней...
ибо скорость света ограничитель для движения В пространстве, но она ничто
для САМОГО пространства! - схваченный астероид... если мы, малые (хотя и
шустрые) это можем, - почему же отказывать в таких возможностях и умении
галактике? Она ведь знает об НПВ не годик с днями, как мы, а извечно
обитает в нем. Она не "пена" в турбуленции по-любарски. Напротив - ТО
Пространство-время управляемо Субьект-Объектом - ею. М31 не просто
перемещается, а ИЗВОЛИТ так себя перемещать. Царственно. И сообразно
своим размерам, на Килопарсеки и десятки их. Они для нее как для нас
шаги. При этом происходят жуткие деформации пространства, кои вызывают
вспышки сверхновых? Пожалуй, про деформации пространства это по воде
вилами... Газово-плазменый шар, капля - причем и так ядерно пылающая во
всю. Что ему от пространства сделается..."
2.
"Почему все-таки вспыхивают сверхновые? Количественная сторона мне понятна:
весь запас энергии звезды, от коего она должна пылать и греть миллиарды лет,
выделяется сразу. За дни, может быть, за часы. Вот и выходит в сотни миллиардв
раз ярче и жарче. Всеуничтожающе... Похоже на ядерный реактор АЭС, вдруг
перешедший в "чернобыльский" режим. Даже "сверх-чернобыльский", поскольку там
все же остановили... (Вот тоже "сверх-").
Но Вселенская разница в том, что нормальное горение звезды само по себе
ядерный взрыв, причем не от деления ядер, а от их синтеза - на порядок
сильнее. А ненормальное, ненормально быстрое? Взрыв сверхновой похож... да,
собственно, на полное выделение Е=Мс^2. Но как, почему, какой механизм? Такие
выделения мы знаем только для аннигиляции вещества с антвеществом. Откуда ж
там возьмется столько антивещества?.."
"Что-то я читал у Вэ-Вэ про антивещество. Найти?.."
Сел к компьютеру, но так и не включил. Устал. Думал. Но и думалось как-то
сбивчиво. В душе стало смутно.
... Надо подготовить еще доклад - об НПВ-глобулах в космосе. О Новой
картине Мира. Жаль, Пец не узнает, НАСКОЛЬКО он был прав.
... реплика Валерьяна Вениаминовича в том разговоре в августовский вечер за
чаем (как давно это было - а помнится!): "Если это так, то должно как-то
проявиться и с другой стороны..." - оправдалась. Проявилось, Вэ-Вэ, - да как!
Дрейфом галактики М31, приближением ее - с участившимися вспышками сверхновых.
... если около той звезды были планеты, они просто испарились. Как
капелька, упавшая на раскаленную плиту. И безжизненные, и планеты с
жизнью и разумом - одинаково. Как зыбок мир, который кажется нам прочным
и вечным!
А мы, как будто ничего этого нет, делаем свое... свое, ха! Потому что
не в подьем умам и никто не хочет думать. Отвлекаться. Отвлекаться на
какое-то там вселенское от своего микроскопического "главного"...
... НетСурьеза бы привлечь, Имярековича, муни; он крупно мыслит. Да
больно взъерошен, зол, не подступиться.
В соседней комнате сладко всхрапывал на раскладушке вертолетчик Иванов.
Любарский тоже прилег на диван, накрылся одеялом, смежил глаза. Осенняя
ночь и большой трудный день располагали ко сну. Хотя отсыпаться в нулевом
времени для него была роскошь.
Проснулся от того, что тормошили за плечо. Раскрыл глаза: пилот. В окнах
серел рассвет.
- Варфоломеич, так я могу несколько часов поохотиться? Может, какая птица
попадется, или горная коза... Не этим, так этим возьму.
Он показал на ружьишко и на Ловушку типа "Зенит". Прихватил и то, и то.
Любарский взглянул на часы: 6.25.
- До десяти ноль-ноль, - буркнул. Снова закрыл глаза. Но сон больше не шел.
3.
Планеты были неинтересны - соринки в околосолнечной
круговерти пространства
Да и Солнце тоже - комок светящейся пены в центре вихря
И вдруг Варфоломей Дормидонтович отчетливо осознал, почему его все уводит
на катастрофичность ситуации, ум возвращается к вспышкам сверхновых в далекой
галактике - и от этого по коже озноб. Опасность была не в тех далеких искорках
в телескопе, не в приближающейся М31 - гораздо ближе, реальней, неотвратимей.
Рядом. "Что же там у него было про антивещество-то?.."
Встал, включил компьютер. На жестком диске и здесь были файлы с теорией
Пеца. Нашел нужный: "Объяснение феноменов физики". Валерьян
Вениаминович насобирал с десяток необъяснимых феноменов, один другого
загадочнее; поэтому Номер четвертый с довольно простым истолкованием его в
первом чтении не показался Любарскому очень уж важным.
А сейчас на директора от сиреневых строк на экране повеяло сразу и ядерным
жаром, и лютым космическим холодом.
"4) Феномен барионной асимметрии. Существо и загадка его в том, -
писал В.В., - что несмотря на физическую равновозможность протонов и
антипротонов, электронов и позитронов, вообще вещества и антивещества
реально есть только первое. А античастицы и антиядра получают с очень
большими затратами энергии в ускорителях; и живут они краткий миг.
Так не только на Земле. Можно уверенно говорить, что все звезды,
планеты, межзвездный газ и пыль во Вселенной из вещества. Если бы где-то
было антивещество хотя бы в виде разреженного газа, оттуда шло бы
интенсивное жесткое излучение от аннигиляции его с веществом.
Объяснение барионной асимметрии надо начинать с соотношения масс
протонов и электронов m(p)/m(e)=1836. Это тоже феномен: заряды частиц
равны, а массы вон как различны. На этой асимметрии держится
вещества: ясно, что при равных, или хотя бы близких массах нуклонов и
электронов атомы просто не существовали бы.
Это смещение масс из-за противоположности знаков зарядов задано знаком
Вселенской флюктуации. Ибо - по Максвеллу - она тоже заряд. Сейчас она
+/, избыток. По мере ее опадания массы протонов будут уменьшаться, массы
электронов расти. При /=0 m(p) и m(e) сравняются - естественно, атомов к
тому времени не останется.
А когда Вселенская флюктуация по закону волнения перейдет в -/,
частицы с отрицательными зарядами станут тяжелее положительных. Они
станут нуклонами. При достаточном -/-смещении снова образуются атомы -
но с отрицательно заряженными ядрами и позитронными оболочками - атомы
Антивещества. Тогда нынешнее вещество станет редкостью. А в следующую +/
-Волну миропроявления опять все сменится."
"Распротакую мать! - мысленно повторил Бармалеич излюбленное выражение
приятеля студенческих лет; он даже ослабел. Встал, ноги не держали, сел. - В
нашей Метагалактике такая смена произойдет через миллиарды лет и покуда
неактуальна. Но в МВ Шторм-Циклы-то следуют каждые пять сотых секунды... так
это там Вещество и Антивещество сменяется каждые пять соток! Как же это я?..
Как это мы?!"
Вот теперь все, что рассеянно и сбивчиво перебирал в памяти, выстроилось в
отчетливую картину надвигающегося всепоглощающего Контакта Вселенных:
- с начала октября, когда осознали мощь и возможности Ловушечного
метода, когда опротивели НПВ-кражи, когда вышли на проект К-Атлантиды в
зоне; под него организовали полигон с титановым поддоном и НПВ-баржами,
собрали и запустили солнцепровод из МВ, создали ВнешКольцо с Капитанским
Мостиком для монтажных работ в полигоне, расположили по углам Ловушки
8640... словом, масса дел; доминанта интересности их для НИИвцев,
особенно верхних. - через солнцепровод каждые 10 секунд новые МВ-солнца
освещали то НПВ-баржи с изыскателями, то груды валунов в перемешку с
астероидами под Асканию Нова 2, то саму эту Асканию - оживляемую,
обрастающую лесом и травами, "землю обетованную", "открытку"... то - ее
аварийно-экспериментальное растерзание снова в груду безжизненных камней
размером 100 на 110 физических километров...
- ВСЕ ЭТО ДЕЛАЛОСЬ С НАМИ, ибо РАСПАЛЯЛО СОЧЕТАНИЕМ БОЛЬШИХ
ДОСТИЖЕНИЙ
И НЕДОСТИЖЕНИЕМ КОНЕЧНОЙ ЦЕЛИ. РАСПАЛИЛИСЬ, ВОШЛИ В АЗАРТ, В РАЖ. И
дошли, дозрели, осенило. Ясно стало всем, КАК надо решать Проблему
Вещества для К-Атлантиды. Через МВ, конечно. Брать оттуда, из Шара.
(Абревиатурка-то эта "МВ" еще большая сволочь, чем "Ловушки". Ведь
ВСЕЛЕННАЯ же. Да еще МЕНЯЮЩАЯСЯ! И КАК!.. А нам даже неохота полностью
эти слова произнести.)
... ради решения этой проблемы побеспокоили неосторожно Луну, хапали с
орбит астероиды, из Тебердинских гор валуны, утесы и скалы. И во всем
проверяли свои силы и наращивали СВОЕ (Ха-ха!) умение: все дальше, выше,
все больше... И в итоге все это, лишь бы убедиться в своих (!.. еще три
"ха-ха") возможностях БРАТЬ ВЕЩЕСТВО ИЗДАЛЕКА.
- раз смогли из астероидного пояса за сотню миллионов километров от
Овечьего ущелья, то поднатужимся и одолеем физические килопарсеки
НПВ-барьера, взять что хотим из МВ...
- и "открытка" Аскания 2 поманила тоже, особенно Оживление: и Материк
сможем оживить, К-Атлантиду; словом, больше сделали, меньше осталось.
Осталось взять сколько нужно вещества, какие-то там жалкие 3*10^15 тонн;
если в виде десятикилометровых кусков, то всего-то тысчонку их...
... взять их из Меняющейся можно каждые 5 соток Вселенной - быстро, споро
при К150-200 - и с полной убежденностью, что там всегда и всюду такое
вещество, как и у нас, какое нам нужно. Ну, разумеется! Мы же видели,
какое оно там: планеты, звезды, а на планетах материки и пейзажи...
Вот это и будет Контакт - и конец. Дальше мы не нужны. Ладно бы еще -
мы, НИИ НПВ, не нужны; но как таким махинам, кои луч-то свой "фантомный"
могут сфокусировать только на Солнечную систему, в эти подробности
входить. Вся эта "точка" с микроразумниками более не нужна." Как это в
индийской пословице: шип извлекают шипом, потом оба выбрасывают.
4.
... добела раскаленное острие башни вонзалось в тьму, как шприц
в ней, в Шаре, мощно жила иная Вселенная: рядом - и недостижимо далеко
в их власти - и властвовала над ними
Все это Любарский додумывал на бегу к вертолету, одевая фуфайку и не
попадая в рукава.
... и связаться с Институтом нельзя! Так и не сделал этот щекастый молодчик
(Буров) ни радиосвязь, ни спутниковую, ни НПВ. Увлекся Материком, как и все, -
и нету. Разгильдяйство!
(С Институтом связывались Ловушками чрез облака. Оболочечным К-лучем можно
видеть, и слышать. И сам Любарский так не раз. В этом был свой НПВ-шик. Но для
этого требовались, помимо прочего, облака - и в нужном направлении. А
сейчас... Варфоломей Дормидонтович выглянул в окно: чистое небо, те облака,
что были ночью, тоже растаяли. Когда не надо, их полно!)
... и вертолетчика отпустил охотиться, он раньше десяти не вернется, а то и
позже!
... вот почему тема вспышки томила душу, как навязчивый мотив. Не там, не
в М31, или около, вспышка может обратить планету в пар - здесь. Ведь наверху
башни все на финишной прямой...
И опять от недомыслия. Не в телескоп нужно было смотреть, а внимательней
на файлы Пеца эти - и самому думать.
... что же Хрыч-то, покойничек чертов, сам к такому повороту дела не привлек
внимание?.. Объяснил феноменчик - и все. Да господи, он же знать не ведал про
Ловушки и что мы с ними полезем в МВ. Система ГиМ-3 имени НетСурьеза и Дуси
Климова... Пока внедрялись для наблюдений, какая разница, из чего там планеты:
из вещества или антивещества - через вакуум все выглядит одинаково!
... надо лететь самому. Хорошо, хоть подучился у Викентия. (Это тоже со
мной делалось? Ох, если бы!..)
На вертолетной площадке засомневался на минуту: не подождать ли? Вернется
Иванов, или кто-то еще прилетит?.. Ах, нельзя ждать: там выше К150 , на крыше
и вышке сейчас собирают Ловушку Захвата в ГиМ-3. Мой час ожидания - несколько
их суток. Команды энергичных ребят. Могут завершить и запустить в любой момент
- брать первые болиды из МВ. Для пробы. Для первых опусканий на К-полигон. В
счастливой уверенности, что НПВ-язык (сам по себе тот же нейтральный вакуум)
доставит именно вещество, никакое не "анти-".
... а фазы вещества и "анти-" в Шаре сменяются каждые пять соток Земли.
Каждые пять соток Земли - и что из того, что это физические десятки миллиардов
лет.
Глава 28. В вертолете по маршруту Шара
За многие тысячелетия охоты люди так и не
додумались вывести породу охотничьих собак, лазящих
по деревьям. А всего-то и требовалось скрестить их
с кошкой. Этому несомненно препятствовала расхожая
поговорка "живут, как кошка с собакой".
К.Прутков-инженер
1.
Это Варфоломей Дормидонтович соображал уже за штурвалом Ми-4 в кресле
пилота. "Главное, завести..." - припомнил движения Иванова, повторил их над
пультом: затарахтел двигатель, завертелись лопасти. Поднял вертолет, выровнял,
прибавил высоту - повел в сторону алеющего в степи перед восходом неба.
"... другие на ночь домой отправляются, а Панкратовы в башне и обитают. Да
и Дусик, хоть квартира есть в городе... энтузиаст. И НетСурьез. Они и сейчас
там возятся. Время их течет в 150-200 раз быстрей. Здесь два десятка секунд -
там час..."
В вертолете было устарелое Табло, оно показывало не 310,29545-й день
текущего года, как полагалось по приказу 12, а...
Но Варфоломею Дормидонтовичу сейчас это было все равно. Он сжимал полукруг
штурвала. Главное "табло" было в уме, и оно было вот какое:
... в башне на уровне К150 было сейчас 16+44 октября 9
часов условного утра (на сборочной площадке ГиМ-3 и
вовсе 16+59 ноября); за время пребывания его в
Овечьем там минуло добрых два месяца жизни и РАБОТЫ
"Верхних" над ГиМ-3, доведением ее ювелирной настройки и
идеально точной прицельности - ради возможности брать из
Меняющейся Вселенной надежно километровые астероиды;
небесные тела, собственно. И главным было не то, что
МВ-счетчик там, на крыше фиксировал N = N0+707463841-й
Шторм-цикл... а какой он по теории Пеца: "про-"
то есть вещественный, или "анти-"?
Нечетный, потом пойдет четный; какой из них КАКОЙ? Чет - нечет, орел -
решка. Меняющаяся Вселенная сейчас подбрасывала монеткой судьбу планеты.
Вертолетное табло показывало и это число - и последние две цифры в нем
просто мелькали, возрастали на двадцатку каждую секунду.
Каждое из этих мелькающих чисел означало турбулентное возникновение
Меняющейся Вселенной в Шаре; там возникнут звезды и планеты, туманности и
метеоры-болиды. Где-то будет и жизнь, а где-то даже с начатками разума.
Эта стадия продлится свои 8-10 миллиардов физических лет, благополучно
окончится... Но если из нее захватят, как наметили, болид для будущей
К-Атлантиды, то выйдет очень неблагополучно. Планета Земля, начиная от
Катагани, вспыхнет и испарится.
Чувства Любарского, вся душа его протестовали: как это, планета, спокойно
жившая столько времени, с людьми и природой - вдруг исчезнет, сгорит, как
спичка. Ум же его, напротив, принимал этот вариант как очень вероятный, потому
что всего несколько часов назад он наблюдал в телескоп даже более крупную
катастрофу; от вспышки сверхновой сгорела не одна планета, а все, сколько там
их было. Почему там такое может произойти, а здесь нет!
2.
... Иванов ушел еще не слишком далеко от Овечьего ущелья - и услышал треск
вертолетного двигателя, который он не мог спутать с другим. Быстро вскарабкался
на верхушку утеса, увидел улетающий ЕГО Ми-четвертый. От огорчения разрядил
свое ружье в воздух: вот те на!.. Ну, Варфоломеич! Какая муха его укусила? И
чего он решил, что сможет лететь? Одно дело под присмотром, а другое -
самому.
Глядел вслед удаляющемуся вертолету: курс держит, хоть и неровно. Ну, дай
тебе боже, Варфоломеич, долететь и сесть, а я не виноват.
Почесал в затылке, перезарядил ружье, пошел дальше в горы.
3.
На уровне К7,5, некогда самом главном, с приемной, кабинетами директора и
главинжа, всего лишь 16+2-е ноября 5 часов.
Теперь в бывшем кабинете Пеца находилась нижняя квартира Панкратовых; бывший
кабинет Корнева занимали НетСурьез и Климов; у последнего имелась однокомнатная
квартира на Кобищанах, в спальном районе за рекой, но туда Афанасьич, увлеченный
НПВ-миром, показывался теперь не часто. Приемную они переоборудовали в общую
кухню, где господствовала Аля.
Сверх того все они имели свои номера в гостинице "Под крышей" на 144-м
уровне; у Панкратовых был люкс, тот самый.
Не было ни гроша, да вдруг алтын.
... Вообще к концу осени верхние уровни Башни повсеместно были обустроены
под девиз "Пусть там внизу строят капитализм с рыночной мордой - у нас здесь
будет интеллектуальный коммунизм." Дополнительных тезисов для исполнения
такого замысла нашлось достаточно: от "грабь награбленное, кради уворованное"
(для обильного оснащения и роскошных интерьеров) до "Старит не время, старит
спешка и гонка" - для режима работ и НПВ-обитания. Последний был особенно
актуален. Отдых в обычных оздоровительных комплексах, даже дорогих, у занятых
людей всегда отравлен мыслью о времени: я, мол, здесь нежусь, расслабляюсь, а
в эти часы мои недоброжелатели... конкуренты, соперники, жена, дети,
любовница... и тп. В Подкрышии не было "а в эти часы": время - то, что текло
ниже, деловое, служебное, производственное - не расходовалось. Можно было не
спешить ни из Сауны, ни от тренажеров, ни из МВ -солярия с бассейном, 20 на 25
метров и с морской водой, ни, тем более, из Столовой (с большой буквы).
Поэтому время физиологическое, кое как известно, может и старить, и
омолодить, здесь порою даже текло вспять.
Для Али во всяком случае было так. Или это ей казалось?
Сейчас она спала - и спала после визита Миши очень хорошо. Когда муж
вкалывал наверху, для нее получался дополнительный почти медовый месяц.
В соседней комнатке - детской (отделили перегородкой в длинном кабинете)
сладко посапывали три бутуза, Димка и Сашка, они же Димыч и Сашич (им уже
сравнялось по два года, точно, впрочем, не знали, в НПВ это непросто), и
годовалый Игрек Люсьенович, Игорек. Его оставляла Люся Малюта. За детьми здесь
нужен не просто "глаз да глаз", а непрерывный визуальный контроль. Особенно
чтоб не утащились - или кто-то не увел - наверх, в большие К. Поэтому и Але,
как она не бунтовала, что погибает как специалист, приходилось обитать
постоянно не выше К7,5. Муж и соседи больше обитали в "верхних квартирах".
4.
На уровне К6, на КапМостике было 16+1 октября 18
часов. Ниже, на ВнешКольце, обслуживавшем полигон,
Асканию-2, а теперь опустевшем, на стороне вблизи
башни, было 16+1 октября 11 часов, на внешней же
стороне, где было К4, шло раннее условное утро того
же 16+1 октября, 4 часа
"В Аскании-2, - бессмысленно показывал числа и слова отдельный экран на
КапМосте, сейчас шло 10 февраля 740 года от Сотворения ее.
639 К-лет от Оживления.
930 К-лет Солнцепровода;
948 от образова Полигона.
Светит 334839-е МВ-солнце."
- все это было ни к чему, прошло 19 К-лет от гибели ее. Раз - и нет. Просто не
перепрограммироовали счетчик. Пусть, напоминая о прошлом, зовет в будущее.
Как трудно и долго все создается, думал Любарский в веротолете, как
легко и быстро уничтожается. Отключили на часок МВ-солнца - пленочка
жизни на камнях Аскании 2 вымерзла в ничто. Рванули НПВ-языками - и
острова нет.
Работы на ВнешКольце замерли, табло и экранчики в нужных местах сооружения,
его кабин показывали эти числа... никому. Только на КапМосте у пульта
солнцепровода дежурил техник Олег, двадцатилетний симпатяга с бородкой. Он
следил, чтобы МВ-солнца отбирались в окраинных галактиках очередного Шторма и
проецировались в полигон в строгом синусоидальном режиме, с чередованием
"зим" и "лет": то есть подавали то поближе, то подальше по синусоиде с
периодом в земной час. Есть там что, нет ли - автоматам все равно; для
наработки и надежности. Так постановил Буров.
А на случай внезапной вспышки новой/сверхновой из МВ Буров, хоть и нехотя,
но все-таки поставил схему аварийного отключения - с фотоэлементами. Зря,
конечно, вот уже четвертая сотня тысяч МВ-светил - и ничего. Но пусть.
Сам же Виктор Федорович в эту раннюю пору находился вне НИИ, дома. Он
только собирался на работу.
5.
"Надежда более всего на то, что Буров ночует дома. Без него не начнут. Без
меня, черти, могут, а без него - нет. Но он нетерпелив, может припереться
раньше. И сразу, конечно, наверх... А пусть бы с ним что-то случилось: заболел
(не болеет, здоровяк!.. ну, пусть мама его занедужит... нет, врачей вызовет, а сам
все равно в НИИ) - или дорожная авария... Я должен успеть раньше!"
- и в каждый миг, в каждую неразличимо мелькавшую в крайнем окошке на
экранчике табло сотку он мог, это знал Любарский, оборваться. Мир мог
кончиться. Если точнее, то в каждую пару Циклов миропроявления в Шаре, а они
длятся по 5 соток: один вещественный, наш, другой анти-; то есть в каждую
десятую долю секунды.
"Не быстрому достается успешеый бег, не храброму победа, не умномиу
богатство, а время и случай для всех них," - вспомнил Любарский строку из
Экклезиаста. Да, сейчас так: хозяева время и случай.
Место, где неровно шел Ми-4, было началом "маршрута Корнева" с Шаром по
степи год назад. Тогда, распугивая население, вели эту громадину, спеленав
экранными сетями, шесть тяжелых танков - и тоже в сопровождении вертолетов.
Сейчас внизу желтые квадраты жнивья чередовались с черными, хорошо распаханным
черноземом.
6.
В этот момент на 144 уровне, в мощном оздоровительно-отдыхательном
комплексе "Профилакторий" (бассейн, трен-зал с обилием снарядов и устройств,
игровой зал, бани многих видов) было 16+43 ноября 1 час.
И шел интересный разговор в сауне, полилог типа "Они":
- Послушай, а ведь за полтора года от появления Шара мы здесь, начиная с
покойных Вэ-Вэ и Корнева, наоткрывали, поняли и сделали без преувеличения в
тысячи раз больше, чем за такое - а то и большее! - время деятели в любом ином
исследовательском центре на Земле. А? Даже и в гораздо больших нашего НИИ НПВ,
с лучшим обеспечением и оснасткой. Там столько за века не постигнут и не
сделают, как мы за полтора года!..
- Ну, Пец-то раньше начал.
- Ага. Шаечку еще плесни... во!.. Раньше, не спорю. Но был ли толк от его
брошюры, пока не прикатили Шар? Ее ж никто всерьез не принимал. Я это вот к
чему: означают ли наши достижения, что мы, начиная от безвременно ушедших Пеца
и Саши до тебя, меня, Толюни, Бармалеича, Малюты... а равно и примкнувших к
нам НетСурьеза, ГенБио, Дусика... что мы все в тысячи раз умнее, даровитее
прочих исследователей в мире? Дурее других я считать себя не согласен - но
чтобы в тысячи раз талантливей!.. И главное, не только я - это бы еще
ничего...
- От скромности ты не умрешь...
- Да-да. Я умру от инсульта после 70 лет, у нас в роду все мужчины так дают
дуба, мы гипертоники. Не отвлекайся, это важно. Не только я, не только ты -
каждый, кто берется за крупный замысел, достигает его. Значит, дело не в
замечательных нас, а в предмете исследования - в НПВ, Неоднородном
Пространстве-времени. Уу... гах! - о хорошо-то! Жаль, не ледяная.
- Гипертоникам из парной в ледяную не рекомендуется.
- Ничего... Не зря Пец все напирал, что это более общий случай
материального мира. А я скажу: и не материального тож. Трансцендентного,
духовно-интеллектуального... словом, того самого. Во всех делах здесь
открывается не только первичность категорий пространства-времени, но и
первичность наполняющей их Мысли.
- Ого!
- И вовсе не "ого". Вспомни, что лучше всего получается, когда не мельчим,
вовсю раскручиваем идею. А сколько раз нас вели, буквально за шиворот тащили к
глобальным выводам и космическим результатам РАСЧЕТЫ? Т. е. числа, перед коими
оторопь брала - и надо было только не струсить перед ними. Не мелкачить. Это
ведь выходит, что не только Мысль, но и Числа, математика - первичны.
Математика первичней физики, а?
- Давай-давай, резвись. Нынче за это не посадят.
- Скажи, разве тебя не карежит до сих пор, что свои Ловушки...
НПВ-конденсаторы - ты впервые применил для кражи гусей? Как Паниковский.
- Не я их так применил, Климов.
- Все равно. Название-то какое за ними укрепилось - Ловушки. Почти <фомки>.
НПВ-фомки, НПВ-отмычки. Только что пишем с заглавной буквы...
Умствовали и блаженствовали Панкратов и Шурик Иерихонский.
(Обычай начинать заглавными буквами понятия, предметы и объекты, кои
благодаря использовнию НПВ во всех отношениях превосходили свои аналоги в
однородном мире, пошел с Ловушек и укрепился. Но данная Сауна имела право на
заглавность не только из-за местонахождения под Крышей, при К144, благодаря
чему даже многочасовое блаженство в ней не отнимало у сотрудников реального
времени, - но и сама по себе. Римская терма в ней вся из мрамора. Финская
сауна обшита благоуханно смолистым кедром. Бассейн 20 на 25 м, в таком можно и
соревнования устраивать, - тоже выложен плитами из мраморной крошки. Все это
должно было ублажать нуворишей Нью-Тарантеевки, "царского села" в за рекой; но
они не успели воспользоваться, даже залить воду в бассейн. Миша и Климов разок
пролетели над поселком на малой скорости, осмотрелись - наметили удобный холм,
и в следующий прилет оттуда Ловушечкой ам! - и нету его. Вместе с
неподсоединенными трубами и вязанками свежих эвкалиптовых веников из
Закавказья. Осталась кляксовидная воронка в глинистой подпочве.)
Иерихонский с Мишей обычно корректен. Но сейчас они нагишом, розовенькие,
потерли друг другу спины - субординация неуместна; и он, старший по возрасту,
держится даже несколько поучительного тона.
Оба сильно отличаются по внешнему виду от того, как выглядели в начале
нашего повествования, в "ДвВ": нету ни кудрей у Миши, ни лохм у Иерихонского,
сильно уменьшились брови - острижены почти как новобранцы, а брови не успевают
отрастать. Все это признаки экспериментов с новыми видами Ловушек. Шурик, хоть
и теоретик по натуре, тоже увлекается, присутствует при всех опытах.
- Ты "Анну Каренину" читал? - интересуется Панкратов.
- М-м... проходил. В 9-м классе.
- Там есть место, где эта Анна, Вронский и еще пара аристократов обсуждают,
талантлив или нет какой-то актер... или скрипач? Неважно. Толстой не без яда
пишет: "Они не понимали и не могли понимать, что такое талант, - но хотели об
этом говорить."
- Ну? - встрепенулся Шурик. - Ты это к чему?
- Нет-нет, не к тому, не пугайся. И не к другому - насчет первичности
Мысли, а значит, и Сознания, а значит, и Духа, а значит, и Бога. И даже не к
третьему, не к защите материализма. Валитесь вы с вашими -измами. Просто раз
затеяли такой разговор, надо определиться с понятиями. Я не Анна и не
Вронский, но рискну. А, - Миша загнул палец, - то, что НПВ общий случай мира,
означает Вселенскую Нормальность такого состояния. Б, - он загнул еще палец, -
и то, что мы, не будучи гениями... за исключением, может быть, Пеца и
НетСурьеза - достигаем здесь гениальных по земным меркам результатов,
означает, что и гениальность есть Нормальное состояние человека во Вселенски
Нормальных условиях его Бытия. Гениальность нормальна, а не посредственность и
не тупость.
- Постой, я сформулирую четче: ГЕНИАЛЬНОСТЬ - НОРМАЛЬНЫЙ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ И
ДЕЙСТВИЙ ЛЮДЕЙ С ПРАВИЛЬНЫМИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМИ О МИРЕ. А?!..
- Ну. Так мы с тобой превзошли не только Анну с Вронским, но и графа
Толстого! Пошли работать.
Разговор длился минут десять - 4 секунды полета Любарского. Отдохнув,
Панкратов и Шурик вернулись на крышу, доводить дальше до ума ГиМ-3.
На уровне К150 было 16+44 ноября 20 часов 6
минут (только здесь не считают минуты); от
стартового момента Любарского уже минуло
полсуток. На вышке ГиМ ускорение К200, но туда
поднимаются только для монтажа. По Нижнему
времени там все происходит в молниеносном
мелькании с "эффектами исчезновенмя", какие
наблюдал еще Пец
А на КапМостике все еще дежурит Олег с бородкой.
Бело-голубое маленькое 334869-е МВ-солнце пылало над пустым полигоном - над
титановым корытом с грудой камней в середине, светящейся при взгляде с
ВнешКольца - над несостоявшимся Материком.
Вертолет 10 минут в воздухе - ничего, идет устойчиво. Летит он сейчасм над
станицей Широкой. В ней как раз хозяйки выгоняют коров, они привычно бредут в
одну сторону к околице, собираются в стадо. Все одной породы, черно-белые.
У Варфоломея Дормидонтовича этот мирный вид почему-то ассоциировался с той
вспышкой в М31: там тоже, если были разумники, то жили с такой самой будничной
уверенностью в прочности бытия - пока солнце не взорвалось. Там гибель мира
длилась часы - здесь хватит секунд.
... И "шестереночники", жители той Четвертой планеты, которая превратилась в
астероиды, тоже, наверно, так. Это ведь делается не постепенно, враз.
"Господи, которого нет, Вселенные, коих аж две, мать вашу растак, успеть бы
мне, успеть!.."
7.
На уровне К150 идет 16+45 октября, 8 часов условного утра; здесь прошли
сутки от момента осознания Любарским опасности и вылета из Овечьего ущелья. И
за эти сутки сделано на крыше немало.
На решетчатой вышке рядом с кабиной ГиМ собрали уникальную суперЛовушку с
многомиллиардными К; триллионными, собственно, но это держат в уме. В ее
белый, от максутовского телескопа, ствол можно упрятать и Луну, и планету.
Осталось ювелирно настроить, строжайше вертикально нацелить в МВ. Потому
что чутошное отклонение вбок - и НПВ-луч соскользнет в барьер Шара, там и
останется; вглубь, в МВ не пойдет. С эти уже столкнулись.
Для этого там же на площадке собирают точнейшую электронно-мостовую схему.
В нее, в частности, входят блоки "взвешивания планет" по методу НетСурьеза.
Так что в Меняющуюся Вселенную отнюдь не прут дуриком; все хорошо продумано,
спроектировано и спланировано.
МВ-счетчик на краю крыши зарегистрировал
очередной Шторм-цикл от Таращанского Контакта
Каждый второй антивеществен, но об этом
пока никто не знает ни здесь, ни на Земле
Могут и не узнать...
8.
Края крыши с другой стороны от штанги счетчика: там, где внизу полигон, и
куда низвргается по стене башни электродная "труба" солнцепровода, - выглядит
живописно. Широченные алюминиевые лепестки "пространственных линз" образуют
параболоиды типа локаторных антенн - и будто белыми ладонями поддерживают над
собою темный сгусток, сердцевину Шара. Там работает автоматика - и от нее...
Шесть секунд это три тысячи таких синхро-импульсов приближения, между
которыми в МВ проскакивают многие миллионы лет жизни этого светила и
всего, что около него. Бело-желтый диск этого солнца над полигоном
пересекают две темные тонкие дуги; они продолжаются в виде тонких
эллипсов в темно-синем небе. Так вращаются вокруг него в МВ две планеты,
движение которых синхронизовать со светилом нельзя, да и не нужно; вот
они и распределились по своим орбитам в миллиардах обращений, размазались
в нарисованные в небе эллипсы. Неизвестно, каково это светило и каковы
планеты: вещественные или "анти-".
9.
на вертолетном табло
четверть часа полета Любарского
Внизу плавни реки Катагань в верхнем течении
рыжие камыши с проблесками воды
Вспугнутая треском двигателя взлетела стая уток - и в двух местах из
камышей раздались щелчки выстрелов, показался дымок.
"... Пока в вакуме, даже в НПВ-луче, все будет спокойно. Астероид из Шара
пойдет по цепочке: Ловушка ГиМ - Ловушка-передатчик на краю крыши -
Ловушка-приемник внизу. Только когда третья нежно выплюнет МВ-подарок на те
валуны на полигоне - тогда обнаружится: вещество это или что..."
10.
... добела раскаленное острие башни была вонзалось в тьму, как шприц
там, в Шаре, мощно жила Вселенная: рядом - и недостижимо далеко
в их власти - и властвовала над ними
Ловушка-передатчик уже смонтирована на краю, готова. Это тоже
ЛОМД-миллиардник, но попроще; ее функция - перехватить НПВ-лучом
тело-астероид, которое верхняя Ловушка возьмет в МВ и приблизит, потом
развернуться вниз, открыть свой зев для Ловушки-приемника внизу, возле
полигона. Метод "На!-Дай!-Транспортировки". А уж тот ЛОМД положит
многомиллиарднотонную МВ-массу в центр "корыта", к камням бывшей Аскании.
Астероид за астероидом, так, глядишь, и наберут на Материк.
Вертолет шел как-то неровно, даже штурвал трясло в руках Любарского.
"... на Хиросиму сбросили килограммовый шарик урана-235 - в цепной реакции
деления в энергию переходит 0,3 процента массы, то есть три грамма урана. При
аннигиляции антивещества с веществом ВСЕ переходит в энергию, то есть
достаточно полтора грамма антивещества для Хиросимы, а килограмм его это 200
процентов - один килограмм его это ШЕСТЬСОТ хиросимских бомб, 600 Хиросим. А
возмут не килограммчик, а триллиончик ... тонн. Это... даже и считать не
стоит, сколько в нем экви-Хиросим. Просто конец Земле."
Это были расчет и бред, все вместе.
11.
Аскании-2 нет - но время есть и идет. Время всегда есть.
В эту пору земного часа МВ-светило приближалось к "корыту" по-весеннему:
раньше, чем зимой (в первые десять минут), ближе, светило жарче. И удалится
позже. В недавней Аскании-2 в эту пору все зеленело и расцветало, а у
живности, от мышей и лягушек до крупного скота, начинался гон. Самцы
взбирались на самок под разноцветными яркими дисками в окружении звезд в
темно-синем небе точно так, как делали это под обычным солнцем; исполняли
свое, зачинали новые жизни.
Все там было, как на Земле.
12.
20 минут полета
Внизу снова какая-то станица, ряды домов, распаханная степь, лесополоса из
молодых желтых кленов. Взошло солнце - клены будто запылали в его лучах.
Любарскому показалось на миг, что они в самом деле вспыхнули огнем.
"... нет, я увижу не такую вспышечку. Если не успею, воспылает, станет
стеной света весь небосвод впереди. Ярче тысячи солнц - в том числе и того,
которое взошло. Огонь аннигиляции. И уж это будет Контакт так Контакт. Во всю
космическую ширь. Активно-самоуверенные недоумки сделали свое - и больше не
нужны. Вместе со своей кочкой... Или нет, нужны? Далее Контакт-то некому будет
поддерживать? Ах, что я знаю! Что мы знаем о целях и возможностях
Вселенной!.."
13.
На уровне К200, на вышке ГиМ-3, К-суток прошло еще больше. Там наладка и
монтаж ловушки Захвата, а сейчас перекур.
- Я бы на месте Метагалактики... - заявляет, сидя на ступеньке, НетСурьез
между двумя затяжками - и это звучит под накаляющимся над их головами Штормом,
проявлением миров МВ, так весомо и к месту, что двое других, Климов и
Терещенко. повернулись к нему. - Я бы на ее месте встревожился, узнав о Шарике
с такой начинкой, со Вселенными внутри. Очень. Ведь эта-то маленькая МВ -
мощнее нашей-то из-за быстродействия. Нет, серьезно.
Климов стоял выше и сказал мягко и убедительно - так вразумляют тяжелых
психов:
- НетСурьезик, Имяречик милый, ну, как можно так говорить "Я бы на месте
Метагалактики"... Ты бы! Мы-ста... Всему ж должна быть мера. В Метагалактике
сотни миллиардов галактик, в каждой сотни миллиардов звезд-светил. А мы с
тобой около одной из них, около Солнца - на малюсенькой планетке малюсенькие
существа. Таково наше место, а не...
- А ты со мной так не разговаривай! - окрысился НетСурьез. - Со мной так в
Институте Сербского разговаривали. Не т а к о в о наше место, раз над головой
Меняющаяся Вселенная, раз мы это поняли и чего-то здесь делаем. Для
мысли-постижения нет ни великих, ни малых; не она при выражающих ее, а они при
ней. В этом все равны: и галактики, и вселенные, и мы.
- Ух ты!.. - сказал Терещенко. - Сильно. Це за отакэ вас сажалы, Имярек
Имярекович? И в психушку повъязалы?
Климов ничего не сказал, махнул рукой и склонился - чего-то довинчивать.
14.
У основания башни на полигон-"корыте" между ящиками для сжигания мусора и
проволочной оградой...
исправно пылает 334959-е МВ-солнце
Оно спектрального класса F, небольшой
лилово-белый диск его перечеркнут двумя
дугами-рисками планетных орбит
... сразу за проходной люди оказывались не на Земле
чем выше, тем космичней. Космично светились обычно темные предметы
Космично звучали искаженные голоса, гудели и лязгали машины
В зоне теперь есть ПриОвалья и НПВ-шлюзы: они втискивают в себя и сквозь
себя НПВ-баржи и катера подобно библейскому верблюду - как через игольное
ушко. В царствие небесное так нельзя (не верблюду - богачу) а в
полигон-"корыто" можно.
Больше сделано (проверено, изобретено, испытано, т.д), меньше осталось.
Надо доделать самый пустяк.
На Капитанском Мосте симпатягу с бородкой Олега сменил техник Микола.
15.
Под вертолетом пригороднее "царское село"
Нью-Тарантеевка; это по нему
Панкратов и Климов прошлись Ловушками, взали
сауну-терму и мраморный бассейн
Справа и дальше в утренней дымке розовели от солнечных лучей
параллелепипеды спального жилмассива Кобыщаны. В одном из домов его - из
вертолета не различишь, конечно, в каком - на 4-м этаже на кухоньке под
присмотром старухи-мамы завтракает главинж НИИ НПВ Виктор Федорович Буров.
Торопливо поглощает омлет с ветчиной, запивает жидким кофе. Слышит в форточку
сигнал своей машины. Поднимается:
- Все, ма, спасибо. Я поехал.
- А сырнички?.. - мама с тарелкой, наполненной свеже-поджаренными сырниками,
политыми сметаной и вареньем, застывает у стола. Она ошеломлена: любимое блюдо
Вити, от которого он никогда не уклонялся.
- Ой, ма, какие сырники! Сегодня пусковой день. - И исчезает.
- А-а...
Покойный отец Бурова, Федор Андреевич, был крупным инженером, строил заводы
и электростанции. Что такое "пусковой день", в этой семье знают хорошо.
16.
Лаборатория МВ (формальный шеф ее все еще Любарский). Стенам ее идет второй
век; они выдержали Шаротряс, но кое-где заметны плохо заштукатуренные трещины.
Аппаратуре тоже второй век, но она не устарела. В кольцевом коридоре вокруг
нее метровые снимки МВ-галактик; вот они точно устарели, потому что тех
галактик в помине нет.
Здесь Панкратов, Дусик Климов, НетСурьез, Людмила Малюта, Мендельзон,
Иорданцев, Иерихонский. Идет 2-й итоговый семинар по проблеме: как наилучше
разместить уловленное в Меняющейся Вселенной на полигоне. Теперь целятся на 10
-15-километровые глыбы - правда, как на верхний предел.
Мендельзон: ... Слушайте, это же выше Гималаев! В МВ им просторно и хорошо.
Но на полигоне тесно! И потом, их надо как-то укладывать. Резерв физической
высоты под ВнешКольцом километров 20-25. А если мы его зацепим... с Ловушками-
то!?
НетСурьез: Ошибка. Там двадцать метров геометрических. Помножьте на 8640 -
под сто семьдесят километров высоты. Не зацепим никак.
Миша: Бор Борыч прав: нам Гималаи там ни к чему. Средняя высота Материка 1
километр. Ну, по краям ниже, в центре можно выше, до двух. За счет низких
краев.
ГенБио: В центре НЕОБХОДИМО повыше! До трех километров, то есть хоть и не
Гималаи, но Альпы или Карпаты. Это основа климатического куговорота вод.
Климов: Но все равно не десять-пятнадцать кэмэ. Нужны ли такие?
Иерихонский: Если хотим все-таки дожить до Материка, то - да! Восемьсот...
ну, от силы тысяча таких глыб - и все. А как смельчим, то счет пойдет на сотни
тысяч. Зависимость-то кубическая!
Панкратов: Слушайте, может вернуться к той идее Бурова: не уда, не леска, а
НПВ-невод? Загребем кучу мелких... их и рассеять по полигону легче, а?
Мендельзон: Михаил, но мы же не в астероидный пояс забираемся, в МВ, в иную
Вселенную. Что там, где, как?
Малюта: Но это вы сами сможете выбрать. Вплоть до перелистывания...
ГенБио: Перелистывания чего?
Малюта: Всего, от звездо-планетных систем до галактик и до вселенских
циклов. Персептрон этому обучен...
ГенБио (ошеломленно): Ничего себе!
Климов: Драгоценная моя Людмила, не кажить "гоп", пока не скажут "доп"! Ваш
персептрон натаскан на наблюдения в МВ, а мы там действовать намерены.
НПВ-руку на килопарсеки протянем. Знаете пословицу: видит око да зуб неймет?
Малюта: Ну, это проблема точной настройки, попадания - ваша проблема. Мой
персептрон вроде оптического прицела. А уж какова будет винтовка и какие из
вас окажутся стрелки - ваши дела.
В этом был фокус, этого не понимали без НетСурьеза и до него. Хотя и
здесь все довольно очевидно на простом рисунке: надо устремляться в МВ
по идеальной вертикали, без отклонений; любое отклонение уводило НПВ-луч в
сторону, практически назад, вниз.
И на это сейчас наиболее уповал Любарский. Пусть у них не получится
ювелирная настройка; тогда игольчатый НПВ-луч, хоть и проколет барьер и
устремится в МВ, но - соскользнет в бок, искривится. Не дотянется до глыб
антивещества. "Пусть еще возятся и возятся с этим..."
Глава 29."Против лома нет приема"
Если женщина кажется умной, она вполне
может оказаться и глупой. Если же выглядит
глупой, то это так и есть. Но будем справедливы:
критерий применим не только к дамам, но и к
политикам, чиновникам и военным.
К.Прутков-инженер
1.
Вид с вертолета: вдали город, утренняя дымка
большого "свища" - Катагани. Правее города размытая
темная копна почти до облаков - Шар. Со Вселенной
в которой все меняется за 5 сотых секунды
"... Никакой игры в "орел-решку" не будет: если первый раз не попадут в
Антивещественный цикл, угодят со второго или с третьего. Не знают же. Ни черта
не знают. Ненужные псевдо-знания маскируют глубинное незнание. Вот так оно все
и делается с нами, придурками. И пыхнет, как тополиный пух."
У Варфоломея Дормидонтовича сохранилось мальчишеское увлечение: в мае, когда
после цветения тополей оседает и накапливается в укромных местах пелена такого
пуха, бросить (сперва оглядевшись, не видит ли кто, как пожилой человек
балуется) в него горящую спичку. Вжик!.. - и пошло пламя.
И сейчас представилось это. Только применительно к городам, полям, всем
земным обжитым просторам.
В зону через пропускные ворота въехали первые машины с контейнерами. В
металлических мусорных ящиках там же - вблизи полигона с МВ-солнцами -
подожгли вчерашний мусор; от них валил черно-сизый дым.
В НИИ НПВ начинался трудовой день.
2.
в нижней квартире Панкратовых
... И Миша снова дома, в этой квартире.
На крыше время в двадцать раз быстрее, чем здесь. А при монтаже установки
на башенке ГиМ-3 где ускорение К200, а где и более. И работы невпроворот. Так
что там Михаил Аркадьевич очень быстро - по меркам низа - нагуливал аппетит,
даже голод. В том числе и половой.
Вот и на сей раз Аля проснулась под ним - с раздвинутыми ногами.
- Мишечка, для меня прошел только час... - ошеломленно и сонно пролепетала
она, держась за мужа.
- Так что? Не хочешь, что ли?
- Ну, я этого не сказала... Только пылкости особой не жди.
Но пылкость все равно была. Она его любила.
Потом все-таки устроила сцену:
- Ты из меня проститутку делаешь! Подстилку. Помесь гарема с рестораном. А я
тоже инженер. Вы там моими мостовыми схемами все регулируете-настраиваете. Я
наверх хочу, работать. Погрязла здесь. И еще готовь на вас всех... прорвы!
- Ну, Алюнь, ты ж знаешь, как я тебя люблю.
- Люблю... Не приголубил, не разбудил даже - полез. Самец!
- А ребята очень уважают твои пирожки и сэндвичи...
- А я бы и сама им принесла. Или наготовила вверху. И делом бы занялась.
Думаешь, мне не хочется?
- А как быть с этими? - Миша мотнул головой в сторону другой комнаты,
отгороженной части бывшего кабинета Пеца - детской.
Аля примолкла, вздохнула, отвернулась к стенке.
Миша не хотел уходить от расстроенной жены. Обнял, приголубил:
- Ну, Алюнь, ты же все понимаешь. Такая у нас жизнь, такая работа. Нет, ну
правда ж мы интересно живем?..
- А, ну тебя. Это тебе интересно...
Она потстранялась, попротивилась, отдергивала бок и плечо от его ладони -
но больше с целью распалить. Стало любопытно: неужели Мишка сможет еще?
Он смог. Да еще как!..
И сразу засобирался.
- Полежи отдохни...
- Отдохну наверху. - Чмок в щечку, исчез.
Аля лежала, заново переживала всем телом воспоминание о том, что было.
Мишечка, Мишуня, Мишаня... Потом сильно смазала себя по щеке:
- Шлюха! - поднялась, пошла к детям.
..............
Осмотрела всех троих, раскинувшихся в постельках; близнецы были в порядке,
у Игорька мокро; меняя простынку, размышляла с улыбкой.
Действительно, интересно живем. Конец октября, полтора календарных месяца,
как родила, - а Сашичу и Димычу по два годика. Может, даже с месяцами; точно
знать нельзя, ЧЛВ на них не нацепишь. Она и сама-то их не всегда носила. И она
прожила здесь два года, не меньше. Миша, пожалуй, заметно больше, он чаще
наверху...
И ей-богу, неплохо устроились. Обеспеченно, просторно (две квартиры!),
вольно - и интересно. Не очень-то даже тянет в Катагань. Так, погулять с
малышами в сквере, что-то купить на базаре.
... Вот в Асканию тянуло, там нравилось. И близнятам тоже. Они там свежели,
загорали, резвились. Земля обетованная по МВ-солнцами. Налаживались туда с
каждой экспедицией, оставались вместе со всеми на несколько К-дней. Даже и без
Миши. Им все были рады, особенно малышам. НПВ-малышам, "детям Надземелья". Но
Мишаня узнал, вник, провел с ней разъяснительную работу:
- Алюнь, ты что себе думаешь, там ведь К8640. Время мчит в 60 раз быстрее,
чем на крыше, в 1200 раз быстрей, чем в нижней квартире. Имей в виду, ты мне
нужна молодая и симпатичная. Обгонишь, постареещь - брошу, заведу другую. Так
и знай.
Тогда, конечно, пришлось визиты на "открытку" сократить... Жаль, что
Асканию раскурочили. Но ничего, это ведь для К-Материка - и место освободили,
и наверху сейчас возятся. Скоро сделают. В НПВ все делается быстро... и жизнь
течет быстро. Ну и пусть.
... Она вдруг вспомнила, что не спросила мужа о Мурчике. Там, в верхней
квартире, в люксе гостиницы, обитал кот. Доставили неделю назад котенком, но
теперь уже кот. В нижней квартире сгубили трех кошек: они по своему инстинкту
отправлялись гулять сами по себе - и конечно же, вверх. Попадали в "пустыню
времени", где, никого не встретив и не найдя пропитания, подыхали. Или
сваливались с башни. После этого последнего Мурчика поселили вверху. Там
ничего, можно. Вот только не забывает ли Миша его кормить? И вообще домашнее
животное без присмотра...
(А насколько Мишка ее обогнал? Он вдвое-втрое больше находится наверху, чем
она. Ему уже, пожалуй, под сорок. Ничего. Мужчина в самой силе. На нее хватит,
а другим нечего и зариться... Миша, Мишечка, Мишуня!.. Опять?!)
- У, профура, разъ...а, проблядь! - и снова хлестнула себя по щеке. Аля
была современной женщиной, умела выражаться круто. Помогло.
- Так! - Она хлопнула в ладоши. Близнецы оба враз приоткрыли глазки. -
Подъем, туалет, зарядка, завтрак!..
А потом, когда объявила, что они отправятся в гости к папе и к Мурчику, было
ликование и торопливые сборы.
3.
... Если четные вещественны, то нечетные "анти-". И наоборот...
Внизу магистральное шоссе с машинами.
Варфоломей Дормидонтович припоминал напряженно: какая там у них
последовательность, какие были планы?.. Это если их еще не переменили.
... Главным до Пуска-Захвата был пробный пуск "на взвешивание". Метод
НетСурьеза: "взвешивать" то, что не глядя ухватили, по вибрациям боковых полей
в НПВ-оболочке. Его улавливливали Алиной мостовой схемой с гальванометром.
Если возмущение чрезмерно велико, "добычу" отпускали.
На расстояниях до астероидного пояса это работало - но теперь ведь
физические килопарсеки, а то и десятки их; расстояния даже не межзвездные -
галактические.
И чрезмерно велики теперь это когда тело массой за триллион тонн.
Стало быть, они должны это проверить в МВ, соображал Любарский. Или уже
проверили?.. Намерения были - сначала на планетах, совсем грубо. Дистанции-то
велики, да еще чрез барьер. Но это пусть: планеты сюда они вытаскивать не
станут.
Из мастерских 90-го уровня на крышу подняли НПВ-блок-шлюз для боковых
Ловушек: перепасовывать в них уловленное в МВ для передачи нижним ЛОМам. Он
выглядит как изогнутая короткая труба с двумя расширениями.
В Лаборатория МВ идет первый в этот день итоговый семинар. Как раз по этой
проблеме. Да, они настроили систему ГиМ-3 на приближение планет,
синхронизовались с ними.
Уже трижды выпускали НПВ-лучи, "взвешивали" то, что в него попадало. Не
видя - только слышали звучание оболочки, оценивали на приборах величину
возмущения по отклонениям стрелок.
Само собой, что не знали, из вещества или из антивещества захваченный
НПВ-языком объект. Не знают, значит, и неважно, несущественно, не имеет
значения. Главное, взвесить можно.
Они снова обсуждают и спорят. Панкратов, Толюн, Климовв, НетСурьез (автор
метода). Весь вопрос в точности "взвешивания".
- Точность оценки масс планет всюду невелика, с погрешностью до +,-
нескольких триллионов тонн. Это грубо, им захватывать-то надо малые обломки,
астероидные типа - а в них счет на миллиарды тонн.
... Неважно, кто что сказал да какие числа написал на доске, раз они думают
об одном и том же. От одной такой темы и величины чисел все чувствуют себя
небожителями.
- ... куски желательны все-таки МНОГОкилометровых размеров из МВ. Тогда
обойдемся несколькими сотнями. Ловушки это позволят, нужно только побольше
выжать из полей, более крутой режим.
- Но каждый такой подарок МВ потянет на сотни миллиардов тонн. До
триллиона. Перенеся на полигон при К8640, их надо нежно уложить, потом
Ловушами-фрезами дробить, укладывать и компоновать.
- Короче! Точность "взвешивания" до миллиона тонн приемлема или нет?
- По-моему, да. На пределе, но... Главное, почувствовать, что что-то
серьезное уловили. Если чуть-чуть есть, то камешек наш. Если отклонения
больше, отпускаем.
- Як тады. С астероидами.
- Да. Тогда, начав сегодня, управимся в приемлемые строки. Не состаримся.
Под МВ-небом, где сменялись циклы миропроявлений: вещественный,
антивещественный, снова вещественный... - а их заботило, что могут состариться.
Полилог типа Они.
4.
Сорок минут полета Любарского
Внизу плыл город, заброшенный парк на берегу реки; он тоже в тумане, над
водой клубы.
"Господи, боже мой! - думал-маялся Варфоломей Дормидонтович, сжимая штурвал.
- Конечно, они попробовали, получили результаты, обсудили, уточняют методику -
все идет по плану. Потом появится Буров, они расскажут, он одобрит, ну, что-то
подправит, без этого ж нельзя - и приступят к главному опыту. И это все, пока
я плетусь-лечу. Они же все там умеют, могут рассчитать, сделать, измерить...
Иллюзия всезнания и всемогущества, коя сейчас гибельно вспыхнет."
... В дискетах Вэ-Вэ, кои он изучал, были экскурсы в индуизм, в частности,
про майю как всеохватывающее заблуждение и про Авидью-незнание как главную
часть ее. Все это Варфоломей Дормидонтович раньше не без интереса прочел, да
кое-что и сам знал. Но только сейчас, в сумасшедшем своем полете и подъеме -
с ожиданием всеуничтожающей вспышки ОТ НЕЗНАНИЯ - он понял, что такое
незнание-авидья, какая это страшная сила и энергия.
Науки - а еще более сановитые ученые - внушают себе и другим приятную
иллюзию, что мы не знаем пустячки, самую малость. Меньше того, что знаем. Это
не так. Мы не знаем гораздо больше. Неизмеримо. И если даже из наших куцых
открытий возникла энергия цивилизации: электрическая, тепловая, ядерная... -
то в незнании-авидье энергии уничтожения содержится несопоставимо больше.
Любарский сейчас находился в двух мирах: в здешнем, где неумело вел
вертолет, - и в том, где пространство лишь экран с игольчатыми проколами звезд
-точек, через кои только и виден бурлящий за ним ВсеОкеан ядерного огня.
"И всюду на планете так. Миллионы ученых... точнее, узких
специалистов, - преподают, пишут статьи и учебники, участвуют в
конференциях и защитах, принимают экзамены, ставят оценки. Внушают себе и
другим уверенность, что они знают мир, а если и не знают, то малость, а
не свою и нашу погибель. Хотя ведь был звоночек: Чернобыль. Если бы те
ребята, пожарники и летчики, не положили жизни, не сбили огонь, не
засыпали порошками бора - и реактор рванул бы по-настоящему, на все 190
тонн урана... конец человечеству. Планета уцелела бы, да. Но людям и
цивилизации крышка. А теперь и планета не уцелеет..."
... снова припомнился тот жест мэра, "комсомольского вождя": вот где у меня
ваш Шар! - не знающего и не желающего знать ничего кроме своих интересов.
Такие лезут наверх, подличая и выслуживаясь, обманывая направо и налево.
Потом, достигнув высот, они произносят скудоумные "Ага!" или "Ну и что!",
когда им что-то объясняют, - но при всем том распоряжаются деньгами и людьми,
РЕШАЮТ - и всегда с целью удержаться у власти, выделиться.
... как стремились выделиться киевские деятели самого высокого ранга,
добиваясь, чтобы в Чернобыльской АЭС было не 4, а восемь, а еще бы лучше
двенадцать, черт побери, реакторов РБМК. Потому что Киев же ж столица Украины,
так пусть будет и атомной столицей! Не будем спорить.
Как эта французская пословица-то? L`ignorance est moins eloignee de la
verite que le prejudice - невежество не столь удалено от истины, как
заблужденье. Лучше ничего не знать, чем лезть во вселенную с полузнанием.
Сколько еще всего там для таких припасено?.. Чего я спешу, куда лечу: этот мир
приговорен. Не так, так иначе..."
Он даже смежил глаза. Много разных опасностей подстерегало мир - но ни
одна из них не была такой крутой. Ведь сразу все, в сотые доли секунды!..
"Все в масть, сыграно как по нотам: и то, что избрали НИИвцы себе
руководителем мямлю-меня, чтобы каждый делал, что хотел... Да и
НПВ-специфика всегда такова, что нужно действовать, нельзя ждать, масса
времени пропадет. И даже вот то, чтоунесло в Овечье: не оказался на месте
единственный, кто ЗНАЕТ. А пока был там, еще не знал... Вот это и есть
"под видом одного другое" в чистом виде." Как по нотам!"
"Я третий, - понял вдруг Любарский. - Первым понял Вселенскую игру
Корнев - и умер. Потом Пец - и тоже... Я третий. А четвертый будет ли?..
Поэтому мне нельзя умереть. Мошка..."
Представилось: распространяющееся бело-голубое зарево - и в разных
городах, столицах мира, в самых шикарных местах и учреждениях - на
незаконченной уверенной фразе лекторов-ученых, на рассчитанном на
запечатление видеокамерами жесте видных политиков - обрывается все,
поглощается этим огнем. Наравне со всем прочими, на историю не
претендующими... Так что же это, если не пена! И ее спасать?..
Но - встрепенулся, взял себя в руки.
"Успеть, уже немного осталось. Там так уверены, что все удастся. Еще бы -
всегда удавалось. И какие дела!.. Против лома-незнания нет приема... Я -
третий и я знаю. Вот и вперед!"
5.
Под вертолетом Ширма, за ней пустырь
Видны Шар, Институт, башня
- уже близко, можно успеть
... сразу за проходной люди оказывались не на Земле
чем выше, тем космичней. Космично светились обычно темные предметы
Космично звучали искаженные голоса, гудели и лязгали машины
К проходной НИИ подкатил черный лимузин, из него быстро вышел Буров и через
крайнюю левую секцию А-Б-В проследовал в зону. Он сегодня досадовал на свой
принцип: ночевать дома. Конечно, там старенькая мама, она волнуется, когда его
нет, не уснет - и ничего ей не объяснишь. Материнский терроризм, из-за коего
он до сих пор не женат. Надо освобождаться. Поэтому - а не только из-за
"пускового дня" - и прикатил на добрый час раньше. Совесть замучила: там,
наверху вкалывают без него. Об этом помнил все время дома. А если закончили -
ждут опять таки его. Приказал строжайше: без него ни-ни! Так что наверх, мимо
кабинета и координатора, сраз у наверх!..
6.
Место: вертодром
Любарский криво-косо посадил вертолет, ударился шасси о площадку, сбросил
газ и, не дожидаясь, пока остановятся лопасти винта, ринулся вниз; ему чуть
голову не снесло. На проходной Петренко, спасибо, оказался на месте, в своей
комнатке в секции К-Л-М.
- За мной! - на ходу бросил Варфоломей Дормидонтович; комендант рысцой
пошел рядом. - Кто наверху?
- В координаторе Малюта, начплана Документгура...
- На САМОМ верху!
- На крыше Панкратов, Климов, Терещенко... этот, как его ... Имярек. Сейчас
проследовали Виктор Федорович. Сказали, что туда...
"Ох!.."
- Бегом к себе, свяжитесь с крышей. Передайте: я запрещаю начинать и
включать. Категорически!
- Что?
- Они знают. Бегом!
Комендант исчез - тоже рысцой. Любарскй прошел под аркой - успел в нижий
лифт. Там было человек шесть.
- Всем выйти!
Таким его еще не видели.
- А что случилось, Варфоломей Дормидонтович?..
- Следующего ж пять минут ждать...
- Да выходите, о господи! - он выталкивал их в спины.
Нажал кнопку прямого подъема. Голова работала, как компьютер. "Будет еще
средний, потом верхний... паузы там еще более. Время перехода от К2 до К150
умножается лишь вполовину меньше, то есть на 37 с половиной... а если они уже
на вышке, на 50. Все равно много, пройдут верхние К-часы... Они там, и Буров
там... Всего-то и надо сбить настройку трубы, прицел ее в МВ..."
Под эти мысли вышел на 47-м этаже. В долгую минуту ожидания среднего лифта
поколебался: вернуться в координатор, попытаться связаться с крышей?.. Нет,
тоже долго. И Петренко может не успеть, он только еще взял трубку. Вперед.
Этот лифт довез до 120-го. А там верхний только ушел, это показало мелькание
полоски сбоку. И вверху его могут задержать, так часто делают - ведь там он
появляется через часы.
7.
Здесь сотки пикали неспешно, почти как секунды. Меняющаяся Вселенная
развертывала свои Циклы в три-четыре секунды - а это один пролет лестницы.
Даже если шагать через ступеньку. Он так и шагал. Пролет - миропроявление, еще
пролет - еще миропроявление... которое из них вещественное, какое анти-?..
Пролет - миропроявление. Пиканье соток еще замедлилось, 90-й уровень. Сердце
колотилось, но не отказывало. Теперь два пролета - миропроявление. И из
каждого могут взять пробный камень. Камешек из МВ на миллиард тонн (Варфоломей
Дормидонтович не знал, что переиграли на МНОГОмиллиардотонные "камешки")...
Аннигиляция и есть физическое "против лома нет приема". Против ЛОМДа даже -
заглавными, трехступенчатого - тем более...
Вверх, вверх! Пиканья еще реже, теперь на три пролета - миропроявление.
"... Так они и происходят, сверхновые. В тех К-глобулах могут быть
свои режимы Метапульсаций с переходом от вещества к антивеществу, свои
частоты - а уж устроится необходимый контакт пространств одного с другим
от естественных причин или от дури-незнания тамошних разумников, дело
второе. Прокол пространства доставит антивещество из смещенной фазы куда
надо - и...
Вот сейчас здесь и выйдет такой прокол. И Контакт.
А то, что вспыхнет не Солнце, а Земля, так нам от этого не легче.
... И никто ничего не знает. Незнание как космический фактор,
космическая сила. А сразу и не объяснишь. Если бы не вникал полтора
месяца в дискеты Пеца, сам бы не дошел, не знал. А против лома нет
приема. Никто ничего не успеет понять. Придется самому. Я единственный...
Успеть, успеть!.. И без объяснений, без разговоров. Все прервать сразу!"
А на площадке 121-го уровня, оказался очень кстати (или очень некстати) кем
-то забытый лом. Увесистый и ржавый. Верно, еще от ремонтников после
Шаротряса; сбивали куски бетона с рваной арматуры. Любарскй его подхватил - и
опирался, как на палку, прыгая по ступеням, огребался, будто веслом в бурном
НПВ-море. Пер вверх под пиканье соток.
"Они сами там все знают и все сумеют, что им меня ждать!.. Захваченный
в МВ ком запросто "взвесят" по напряженной вибрации НПВ-оболочки. С
точностью до миллиона тонн, точнее и не надо. По мере приближения к
барьеру, к зеву Ловушки ГиМ-3 они смогут и увидеть, если не в цвете, то
хотя бы форму: округлый этот ком-болид или с острыми углами,
продолговатый или шаровой; это важно оценить заранее, чтоб аккуратно
положить его среди других комьев и камней на полигон. Положить! Такой же
среди таких.. Они будут действовать споро, спокойно и уверенно, потому
что все рассчитали наперед и много знают. Кроме одного. Того самого. А
против лома нет приема..."
8.
Уфф... отвлечемся, переведем дух. Поговорим об ином, обычном, о всяком. О
том, что по телику показывают. Или в кино.
Надо сказать, что Варфоломей Дормидонтович как человек уравновешенный и
высокоинтеллигентный, терпеть не мог подобных сцен, когда их показывали по
телевизору. Погони, драки - это было не для его взыскательного взгляда.
Особенное отвращение вызывал у него показ драк, побоищ, даже перестрелки в
научно-техническом антураже: в лабораториях, космических кораблях, заводских
цехах - с порчей сложного оборудования, Он хорошо знал, что в таких местах
утверждают себя и побеждают не кулаком, не пистолетом - знанием, умением,
высокой квалификацией. И как только нарывался на что-то подобное, тотчас
переключал канал.
С особенным презрением он отстранялся от ТВ-триллеров со взрывными
устройствами, на коих было крупное, демонстрационное, явно для зрителей,
"табло времен", отсчитывавшее минуты, секунды и доли их до взрыва. И спасали
положительных героев, ловили или убивали отрицательных тютелька в тютельку в
последнюю секунду. Нет таких "табло" во взрывных устройствах.
... А вот завела человека обстановка, сделанные им самим выводы - верные! -
и поднимается он по этажам руководимого НИИ с ломом в руках, полный решимости.
Лицо раскраснелось, дыхание прерывистое, мышцы напряжены - просто лысый
Шварцнегер или Сталлоне, а не астрофизик и экс-доцент.
Табло Времен на каждом этаже пикали, отщелкивали сотки. Не триллерное у них было назначение,
для удобства работы - и вот, пожалуйста. Отмеряли Шторм-циклы по 5
сотых секунды - последние перед вспышкой.
9.
В Катагани
по-старинке текла 2-я минута 15-я секунда 9-го часа
будет ли за ней 3-я минута, неясно: на уровне К150
пошло 28+50 октября, а от старта Любарского из
Овечьего истекли шестые К-сутки работ с ГиМ-3
подготовки к захвату МВ-астероидов. Даже от посадки
Любарского на вертодром, от начала его подъема
здесь минули семь часов
Миша Панкратов раздал Климову, НетСурьезу и Терещенко принесенные бутерброды.
Открыли большой термос с кофе, разливают по стаканчикам.
Бутерброды эти для всей честной компании Аля приготовила уже в "верхней
квартире".
У каждого свои дела, свои события. У нее их наверху оказалось немало.
Ну, во-первых, кот Мурчик. Он действительно отощал, запаршивел, даже малость
одичал. Мишке было явно не до него. Пришлось кормить, мыть в ванной при
участии Димки, Сашки и Игорька. А поскольку их ликующего визга и стремления
подружиться Мурчик активно пугался, то получились и царапины, и замазывание их
зеленкой, и неизбежное хныканье с переходом в плач. Пришлось пристыдить,
напомнить, что они мужчины.
Во-вторых, уборка. В "люксе" был тихий ужас с разбросанной одеждой, немытой
посудой и засохшими объедками. Два часа - и надо будет еще помыть пол.
В-третьих, осложнились снова отношения близнецов с котом, в результате
чего Димку пришлось поставить в угол, а Сашка сам стал в другой из
солидарности. Так у них было заведено с одного года, никто их этому не учил.
Димка был старший и ведущий, соответственно и проказил больше; сейчас он из
угла обличал семейные порядки, при которых ребенок не имеет права взять кота
за хвост:
- Я только взял и почти не тянул!.. Если бы Мурчику было неприятно, он сам
смог бы за себя постоять! Он умеет царапаться - и еще как! Вот и вот... А раз
он меня снова не поцарапал, ему не было ни больно, ни неприятно. Он тебя не
просил за него заступаться, даже не мяукал. А ты!..
Логика была безукоризненна, почти как у адвоката в суде. Речь тоже - с
правильным выговором звука "р" и всех прочих. (Аля и Миша никогда не сюсюкали
с малышами и не позволяли этого другим.)
Аля смотрела, прислонясь к двери. "Неужто им по два годика, не больше ли?
Я в два года так не могла..."
Наиболее осознал несправедливость содеянного над ним сам Димыч. Дальнейшие
эмоции уже не вмещались в слова, и в "А ты!.." звук "ы" сам по себе растянулся
в "ы-ы-ыыыы!..." и затем перешел в "э-э-эээ!.." К нему присоединил свое такое
же мнение и Сашич из другого угла.
Годовалый шатен Игрек Люсьенович участия в распре не принимал. Зубки у
него уже прорезались, но личность еще нет; права не качал. Сейчас он
поочередно смотрел на всех Панкратовых блестящими глазами и сосал палец.
(- Люсь, а от кого он? - допытывалась Аля у его матери.
- Ко мне все трое наведывались, я никому не отказывала, - лихо созналась
та. - Когда еще так подфартит: одна на всю "открытку" целый год.
- И Дусику Климову?
- А что, он еще вполне. Он мне стихи читал, про звезды рассказывал... А
Игорек, наверно, все-таки от Васеньки. От Шпортька. С ним было лучше всего.
Недаром его Нюська теперь на меня волчицей смотрит...)
Ну, далее было умывание, обед - в компании с привыкшим уже к ним Мурчиком
(но без папы, заработавшимся наверху... так и дети от него отвыкнут). Мертвый
час, приготовление бутербродов и большого термоса с кофе. Выход со всеми
троими на крышу - пообщаться.
Конечно, все им были рады: и Димычу, и Сашичу, и Люсьенычу. Скоро должна
была появиться и его мама для участия в пусковом опыте. Даже Буров, появившись
из люка, задержался около близнецов; он их особенно любил.
Вскоре лифт доставил ГенБио с верным ассистентом Витюшей Статуей командора.
Иорданцев частенько сюда наведывался, особенно после разрушения Аскании; не
скрывал нетерпения: ну, черти, скоро вы что-то смикитите с Материком-то?..
Сейчас они оба нацелились подняться прямо на вышку. Но Виктор Федорович
подошел поприветствовать академика.
10.
N = N0+702145580-й Шторм-цикл над нею
(здесь он длится 6-7 секунд)
Мир внизу болотен: сумрачен, беспомощен и темен
"Чудище обло, озорно и лайяй." (Из Радищева)
Сигнал-запрет от Петренко между тем на площадку пришел. У видеоинвертера
оказался Миша, принял он. Он вызвал у Панкратова недоумение. Белый широкий
ствол Ловушки ГиМ-3 отнивелирован строго по вертикали, прицелен в центр
накаляющегося в МВ очередного Шторма.
- Кого еще ждем? - спросил НетСурьез, откусывая и жуя. - Настройка
держится. Буров здесь. Пора начинать.
- Да Бармалеич что-то бузит. Чего-то он невразумительное передал, чтоб без
него не включали... Надо повременить, неудобно, директор же.
... и дождались.
Варфоломей Дормидонтович, одинокая мошка со вселенскими мыслями и увесистым
ломом, выскочил из люка на площадку на крыше, как черт из табакерки. Промчал
мимо дружелюбно шагнувшего навстречу с протянутой рукой Бурова: "О, Варфоломей
Дормидонтович! А что случи..?" - ринулся к вышке. Люлька была поднята, загремел
ногами по железным ступеням.
На пределе сил он поднялся на площадку ГиМ - там были трое: Миша и Климов у
перил, запивали бутерброды кофе из стканчиков, Терещенко склонился над
клавишами скошенного куба пульта, что-то выверял - метнулся к нацеленному в МВ
белому стволу и что есть силы шарахнул по нему ломом. Гул пошел, как из пустой
бочки - и перешел в неутихающую реверберацию. Ствол двуступенчатого ЛОМДа
сместился. Это у Любарского было четко продумано: прежде всего сбить прицел,
тогда НПВ-луч отклонится, не пойдет в МВ, ничего не захватит.
- Растакую мать!.. - только и успел произнести Климов.
Пси-заряд у директора был еще не весь. Он повернулся с поднятым ломом к
пульту - и гахнул им во всю мощь прямо перед лицом ошеломленного бригадира по
индикаторной панели, по рукоятям точной настройки, по табло времен, по каре
клавиш... Тоже гул, звон, что-то лопнуло, заискрило, погасло, загорелось, дало
дым и запах.
После этого Варфоломей Дормидонтович уронил свое орудие спасения мира,
против которого нет приема, опустился на железные листы, рванул на груди
застегнутую еще в Овечьем не на те пуговицы фуфайку, лег на бок. Ему стало
плохо.
Шел день текущий 15.33425 ноя ИЛИ
16 ноября 8 ч 1 мин 22 сек 49 соток Земли
408-й день Шара
89-й день (96-я гал.микросекунда) Дрейфа М31
16 + 50 ноя 3 ч 20 минут при К150 на крыше
16 + 66 ноя 20 часов 16 мин при К200 на площадке ГиМ-3
Над ними сиренево накалялось МВ-небо очередного Шторм-цикла
702145648-го от Таращанской катастрофы
Внизу перечеркнутое эллипсами плането-орбит разгоралось
над полигоном новое 325171-е МВ-солнце из окраинной галактики
Позже установили: 702145648-й действительно был антивещественный цикл. Как и
все четные.
11.
Автор просто не знает, что и сказать.
Это как раньше в общественных банях вывешивали объявления "Администрация не
несет ответственности за содержимое ваших карманов", так, наверно, надо и мне:
"Автор не несет ответственности за поступки своих персонажей". Ну что это
такое!
... будем откровенны: не повезло все-таки НИИ НПВ с новым директором. Видел
ведь обеими глазами: едят люди. Кушают. Не могли они это делать при включенной
вертикальной установке. Не исполняли они Захват.
И депешу его снизу Петренко успел передать. Не поняли, но притормозили. Не
было необходимости крушить ломом труд многих дней. А он...
Но с другой стороны: когда ж ему тут было вникать и разбираться. Надо
успеть спасти, вот и все. И спас - как смог.
И приказ свой нелепый о времени написал, как умел... а тоже надо было.
Потому что понимал то, чего другие не понимали. Криво-косо, с натугой и
сомнениями, но понимал. Чуял. Другие-то ведь совсем ничего.
Глава 30. Первый контрольный
- Чем отличается юридическое лицо от физического?
- Юридическому лицу нельзя набить морду.
Диалог потерпевших
1.
Потом не однажды довелось Варфоломею Дормидонтовичу кривить лицо в
виноватую улыбку при встречах с Климовым. А тот чувствовал - и всякий раз
восклицал:
- Распротакую мать!.. Такая была установка!..
Реальным фактом для всех оскорбленных создателей ГиМ-3, энтузиастов
проекта, оставалось то, что Бармалеич где-то чего-то прочитал - пусть даже и
на дискетах "великого Хрыча", взвился на дыбы и понес. Пеца начитался. И -
железякой по точной технике, как американский жлоб из теле-сериала, это ж
надо! Поэтому наседали на него разгоряченные Панкратов, Буров и другие:
- Бармалеич, что вы себе думали: шарахнуть ломом по предельно заряженной
Ловушке! Там вторая ступень - цистерна со сконцентрированным межпланетным
пространством... Вы же сбили центровку поля! Там же были точно выставленные
электроды под высоким напряжением. Представляете, как мог рвануть
"триллионник". От башни бы ничего не осталось... да не только!
На что Варфоломей Дормидонтович мог ответить одно:
- Ну... в этом случае погибли бы мы. От силы Институт. Самое большее
разрушилась бы Катагань. Но и все.
А Бор Борыч Мендельзон в доверительных разговорах с членами КоордСовета,
то с одним, то с другим, прямо и нелицеприятно поднимал вопрос о немедленном
снятии Любарского:
- Слушайте, нельзя его оставлять директором, опасно! - гудел он. - Уж лучше
Валю Синицу. Так что давайте. Как сказано у классика, чем мы его породили...
голосованием, - то есть, - тем и снимем.
Конечно, он не думал, что вернутся к кандидатуре Вали Синицы. А вот к его
собственной...
2.
Лишь проверочный опыт реабилитировал Варфоломея Дормидонтовича.
День 18 ноября ушел на то, что восстановили установку и перенастроили всю
схему: ЛОМ-"триллионник" на вышке в паре с двумя Ловушками - внизу и на краю
крыши. Теперь эта цепочка должна была действовать в обратном порядке:
пересылать камни с полигона на крышу, чтобы отсюда - в МВ. После того, как
Асканию пустили на распыл, там мало осталось крупных; но подобрали несколько -
тонн по двадцать-тридцать.
... Перед опытом НетСурьез заупрямился, просто шел на скандал:
- Не то делаете, не то! Неграмотно. Вы проверяете сейчас не теорию Пеца, а
обоснованно ли Бармалеич навалил в штаны. Это разные вещи.
Даже Буров поморщился:
- Фу, как грубо!
Такому его поведению предшествовало основательное знакомство Имярека с
теорией Пеца. Еще неясно было, правильна ли идея Антивещества в МВ - но за сам
вселенский размах он ее зауважал.
Почти весь день 19 ноября (то есть, собственно, несколько месяцев) он
приходил в "пецарий-любарий" на 122 уровне, садился за компьютер, читал,
просчитывал все формулы. Находил Варфоломея Дормидонтовича, выспрашивал у него
что непонятно. Попутно выяснилось, что НетСурьез не слушал Монолог-Диалог Пеца
и Корнева предсмертный: даже не знал о нем. Теперь здесь же послушал запись...
Так Любарский выводил и его на высший уровень осознания-различения: что мы
делаем, что с нами делается - и где под видом одного другое.
Впрочем, для Имярека это было не откровение. Он был Четвертый. Но так он
проник глубже и шел дальше. Поэтому директор даже после реплики насчет штанов
стоял и молчал. "Может, в самом деле я опять не то, не так? Главное не форма
выражения."
Дело было на вышке, на площадке возле кабины ГиМ-3, перед первым
контрольным пуском.
- Да нет, я серьезно! - настаивал Имярек. - Вы истину хотите знать или что?
По теории надо установить, действительно ли там, - НетСурьез боднул головой
вверх, - сменяются вещественные и антивещественные циклы. Может, там еще
что-то, откуда мы знаем! А для этого нужно... что? - он оглядел всех.
- Ну, что? - спросил Панкратов.
- Не забрасывать туда наше вещество... оно ТРЕТЬЕ в этом деле! - а взять в
МВ астероид из одного цикла, придержать в Ловушке - и перебросить в следующий
цикл. К чему-то поближе. Чтоб соприкоснулись. Если аннигильнет - все
правильно. А уж после этого опыта можно соваться с нашим валуном. Нет,
серьезно. Так ведь оно по строгой логике-то.
- Нет, не серьезно, - помотал головой Буров. - Брать оттуда что-то в
Ловушку... вы меня извините!
- Не в Ловушку же, не в предмет - в К-пространство. К-вакуум. Ведь в ней, в
"трилионнике", все равно как в космосе, ты же знаешь. Стенок не коснется.
Ничего не будет. Мы уже так брали, когда "взвешивали"! Можно не втягивать в
Ловушку, подержать в пространстве вблизи барьера при меньших К - пока там цикл
сменится. Нет, ну серьезно же!
- Вообще-то идея толковая, - задумчиво сказал Миша. - Как вы, Варфоломей
Дормидонтович?
- Академически - да, - помолчав, сказал тот. - Но любая истина, даже
академическая, подразумевает, что постигающие ее должны уцелеть. А тем самым -
осторожность. Иначе кому ж она понадобится. Когда вы "взвешивали", не знали -
что. Теперь знаем. При альтернативе: вспыхнуть, аннигилировать всей планетой -
невредно и навалить в штаны. Так что сначала проверим с нашим веществом.
- Во! Вот к сему и я присоединяюсь. Впервые! - Буров поднял палец. -
Ребята, у Бармалеича прорезается характер.
3.
Они перешли в кабину. Рядом с ней целилась жерлом в начавший накаляться
вверху Шторм-цикл очередного миропроявления белоствольная Ловушка.
Все действия были подобны тем автоматическим, коими добывали - точнее,
приближали и синхронизовали - светила для Аскании:
Сиренево-голубой туман МВ-неба, расширение Шторм-цикла, приближение
окраинной галактики, выделение в ней звезды с пятью планетами около -
тоже какой поближе.
... и все это не отрываясь от башни, от крыши ее, от мачты с площадкой.
Только чувства были иные: все сознавали, что внедряются в чужую Вселенную, от
коей ох как много сюрпризов, в том числе и смертно опасных - и не только для
них - еще может быть. А то, что прежде входили в Ме=уюся Вс=ую запросто, был
слепой оптимизим летящих на огонь мошек.
Затем пошла специфика: полевое удаление лишнего НПВ-расстояния,
синхронизация: кадр/год, кадр/сутки... Персептронная настройка 1:1 на
самую дальнюю планету. Она величиной с Луну, да и видом похожа:
кратеры-цирки, пустые темные "моря"; явно безжизненна.
- Нет-нет, - запротестовал Любарскй. - Слишком близко. Удалите на дистанцию
Марса. Пятьдесят-сто миллионов километров.
- Да у нас фотоэлементная автоматика, - возразил Буров. - В случае чего
сама отодвинет.
- ... если успеет! Удалите. - Упрямо и внятно повторил директор. У него
после недавних передряг в самом деле окреп характер.
- Снова перенастраивать... - бурчал главинж, склонясь над пультом. - Не так
часто удается, чтоб близко и четко... сразу нужно было...
4.
Опыт удался - применим ли только такой глагол (да и слово "опыт") к тому,
что произошло? Но поскольку других нет, подкрепим эти: удался с первого раза.
Зеленовато-белую горошинку во тьме сначала охватили оболочечным
лучом ЛОМа: она чуть уменьшилась, посветлела - признак, что достали.
Далее проявило себя удобство (тоже вот словцо) того, что система ГиМ-3
не отрывалась от башни; на первой, аэростатной, с вытравливаемыми на
два километра вверх канатами, так бы не смогли,
- осевые НПВ-стержни всей системы Ловушек (скорее, языки, жала,
поскольку боковые поля их отклоняли-изгибали куда надо...) поочередно
взяли и передали наверх трехметровый валун из южной полигонной кучи;
то есть весом тон на тридцать-сорок. Нижняя Ловушка верхней, верхняя
по дуге, с отражением от экрана в ГиМ-3 - и голубая искорка пошла по
вертикали в МВ-небо, к той звезде, а затем и к пятой планете ее. По
собственному физическому времени того мира это длилось долго,
вероятно, многие дни-обороты той планеты, поскольку НПВ-луч выбросил
асканийский валун довольно далеко от нее; лишь бы его объяло и
потянуло ее поле тяготения.
Но для находившихся в сравнительно медленном времени, в кабине ГиМ-3
пятерых все произошло за мгновения: к видимой зеленым серпиком горошинке
устремилась светящаяся - и только поэтому заметная - точка. И вот они сошлись.
Вспышка была такая, что на мгновенье все глядевшие вверх ослепли.
Когда проморгались, планету более не увидели. Ее не стало. В том месте
расплывалось облако зеленовато светящегося тумана; внутри оно было поярче и
клубилось.
Такой вот удачный, в комфортных условиях кабины ГиМ-3, опыт.
В умах у всех было одно: ЭТО могло произойти с Землей.
... и Климов сказал:
- Варик, ты снова гений. А я дурак.
- У нас с тобой это через раз, Дусик, - ответил тот.
Точно установили, что антивещественные Циклы МВ на том штанговом
счетчике - четные.
5.
Только это было не все, методика есть методика.
21 ноября следующий контрольный валун с полигона, примерно той же массы,
приготовили для нечетного Шторм-цикла. Снова собрались в кабине ГиМ,
регулировали полями пространство и время, персептрон нашел подходящий ЗПВ,
звездо-планетный вихрь. Синхронизовались с обращением в нем самой дальней -
холодной, мерзлой, еле видимой в лучах далекого светила - планеты. Режим
"На!" Ловушки-трилионника - валун пошел.
И там вышло нормально. Приблизясь к планете, валун - точечка на фоне
белесой атмосферы с полосами - изменил траекторию на дуговую, вошел в верхние
слои, стал искоркой, световым штрихом... и в том месте, где он упал, что-то на
недолгое время засветилось, заалело; но локально. И все. Так, раскаляясь от
трения о воздух, падают болиды и на Землю-матушку. Вещество соприкоснулось с
веществом, малое небесное тело столкнулось с большим - всего и делов.
4-й феномен теории Пеца был теперь доказан достаточно строго. У них над
головами, над башней, над Катаганью и всем миром была не просто иная
Вселенная, но и самая сильная взрывчатка, какую только могли обеспечить
законы физики; такая, от какой нет ни защиты, ни спасения. Во вселенском
изобилии.
... На той и на другой планетах не было ни цивилизаций, ни жизни. Никто не
выгонял коров за околицу, не шли по шоссе машины, не росли там рощи, не текли
реки. Но все равно впечатление о гибели первой, о гибели целого мира от
пустячка в несколько тонн оказалось настолько сильным, что начисто пропала
охота что-то брать из МВ.
А вторая планета что ж... Ну, уронили на нее болид. Если потом там
возникнет разумная жизнь, это объяснят естественными причинами.
Сам же Варфоломей Дормидонтович потом мучительно думал: что было-то НА
САМОМ ДЕЛЕ? Сидел в кресле перед компьютером на 122-м уровне, прикрыв лицо
ладнонями, вспоминал. Вот он смотрит в телескоп на Вхождение М31, доволен,
даже торжествует, что угадал насчет рентген-источников - они области НПВ! Вот
наблюдает вспышку сверхновой; это напоминание о том, что пространство
предельно заряжено энергией, оно и есть энергия... Вот возвращается в коттедж,
включает компьютер, находит тот файл Пеца, ТУ запись. Постигает. Неумело летит
в Ми-четвертом к Шару... Поднимается лифтом, потом пешком... Тут еще лом
этот... И он, час назад присоединявшийся мыслями и знанием ко Вселенной, как
нетрезвый жлоб лупит ломом по белому корпусу супер-Ловушки, нацеленной в МВ, в
ДРУГУЮ Вселенную.
Что НА САМОМ ДЕЛЕ было-то? Какую он роль сыграл в этой вселенской драме
расширяющегося Контакта?.. Ладно, с ломом действительно вышло не очень чтобы
того, перебор. Но ведь если бы не прилетел во-время, не поднялся, не остановил
- все. Через десяток-другой верхних К-минут (то есть через нижние секунды)
включили бы, запустили в МВ сквозь барьер "язык"... не с первого, так со
второго раза ухватили бы миллиарднотонный ком антивещества - и конец. Их нет,
Земли нет.
И что, это был бы Контакт МВ/Большая Вселенная?
В том-то и дело, что вряд ли: Шар сразу закрылся бы. Закуклился. И полетел
дальше.
"Э, да что я об этом знаю! Может, и про Контакт придумал зря?.. Если бы не
вспомнил о том файле Валерьяна Вениаминовича. Если бы не постиг. Если бы не
прилетел... впрочем, поняв, я уже не мог не прилететь. А вспомнил от
наблюдения той сверхновой, вспышки, уничтожившей свой мир; от подспудной какой
-то тревоги и ассоциации... То есть вроде бы не мог и не вспомнить?!.. Со мной
делалось от самого начала? С нами всеми?.."
"Но этот лом, черт бы его взял, коий нелегкая мне поднесла на каком-то
этаже. И навязавшаяся в уме поговорка "против лома нет приема". Кто-то будто
подстроил эту сцену - и наслаждался ею. Вот, мол, твое место, мыслящая
мошка."
Это наиболее жгло ему память. Поэтому стоически принял от НетСурьеза и
насчет "навалил в штаны". Навалить не навалил, но был весь во власти очень
сильного чувства. Его будто возносила в башне некая пси-волна...
сопротивления, что ли? Ведь ясно же, что рациональней было не переть так
наверх, а с проходной по монитору связаться с крышей самому. Это вышло бы и
куда быстрее того подъема. А если не с проходной, а с пятого-шестого уровня, с
ВнешКольца, где всегда связь и дежурный, так и вовсе. И строго, категорически
запретить. Остановить работу. А потом уж подняться, объяснить: так, мол, и
так.
Нет, понесло. Чувство это и понесло. Так может, оно и было главным, главнее
рациональных соображений? "Не знаю... Может быть, вообще не я спас, а Буров,
привыкший ночевать дома. Если бы он был там - с его умением пришпорить
работу... В какой мере мы существуем? В какой кажемся себе?.."
И снова Варфоломей Дормидонтович чувствовал себя одинокой мошкой со
Вселенскими мыслями. Только теперь без лома.
(И не понимал бедный Бармалеич в академической испорченности своей, что
сама Мать-Первичка далеко не бесстрастна, что чувства в мировых процессах весят не
менее законов природы, выражаемых формулами.
Это вообще наилучше разумеют политические и религиозные демагоги.
Отсюда их речи с разжиганием страстей, факельные шествия, молебенные
завывания, публичные процессы и шоу перед телекамерами. Чтоб со взрыдом
матерным, с "Ыы!..", как при совокуплениях... и вообще чав-чав и хрясь вдрызь
всей эмоциональной ряшкой. Заодно и промежностью, и задницей. Счастьишко,
главное, за всем этим светит. Фальшивой субстанции "счастья" сколько было,
столько и останется, зато мировые процессы - в частности, понятые Корневым
- исполнятся.
А с ломом, конечно, было смачнее, чем без него.)
9.
С этого дня в Табло времен "верхних" включили еще одну отсчетную дату:
Момент-0 текущий 15.3347 ноя Или
16 ноября 8 часов 2 минуты
... со всеми дополнительными К-причиндалами по уровням -
- как дату Вероятного Конца мира
Если точнее, то планеты Земля и, возможно, Солнечной системы; но для нас
это все равно. И отсчетик пошел; каждый мог нажать кнопочку на ЧЛВ и увидеть
на экранчике, что прожил дней и часов после - можно по земному, можно в
К-усреднении... Но главное, столько дней, часов и минут их уже могло не быть,
а раз есть, ДАРОВАНЫ, то спасибо Вселенной, случаю и Любарскому с ломом.
С секундами не уточняли, но что вторую минуту могли не пережить - опоздай
Любарский на эту единственную, длящуюся наверху два с половиной часа. Начали
бы опыт - и не с первой, так со второй-третьей попытки схватили в Меняющейся
Вселенной не то.
Наиболее выразительно выглядел этот момент именно с десятичной дробью, "по
-любарски". Привыкли и к ним, что они наращиваются до нескольких девяток после
запятой, потом с нулей начинается следующий день текущий; а этот мог на этой
дроби, на первой трети суток оборваться - как на незаконченной фразе лектора,
на вздернутой в церемониальном парадном шаге ноге - и далее не было бы н и ч е
г о. Оборванное "ноя" тоже несло в себе этот оттенок.
- Раз такое дело, - сказал Толюня, - давайте впишем еще один Момент-0.
Предыдущий.
- Какой это? - повернулись к нему.
- 26 апреля 1986 года, 2 часа 50 минут, когда вышел из режима 4-й реактор
Чернобыльской АЭС. Если бы 190 тонн урана в нем рванули по-настоящему, тоже
все кончилось бы на Земле.
- А что, - поддержал Иерихонский, - и ту дату легко пересчитать, будет
"Момент-0: 25,118 апре"... а?
- Если на то пошло, - вступил полковник Волков, оказавшийся здесь, - тогда
надо и от Карибского кризиса 63 года. Там тоже были моменты-0.
- Нет, не надо, - сказал Буров, - в тех мы не участвовали.
Эта дата, повторю, появилась только на часах "верхних"; в табло времен
массового обозрения на этажах и в помещениях она не попала. И в информсети
Института об этом происшествии также ничего не сообщалось. Тоже был небольшой
спор, который также погасила реплика Бурова:
- Сообщить такое это то же самое, что самим обрезать канаты и отпустить Шар
с миром. Или даже помочь ему удалиться за атмосферу, в космос. Нам же житья не
будет. Вы этого хотите?
Этого не хотели. Невзирая ни на что.
Крупны, даже громадны были действия НИИвцев в эти два месяца. И Земля
оказалась для них мала и тесна, поэтому естественно, что они вышли в космос:
сначала в околосолнечный за астероидами, потом в МВ в Шаре. Была в их размахе
некоторая соразмерность вселенским событиям, Дрейфу М31, например. Но открытие
Пеца-Любарского было неизмеримо крупнее, огромнее, в с е л е н с к е е.
Наверху была не "МВ", залежь "НПВ" и "МВ-светил", откуда это можно черпать
для всяких интересных дел, - Вселенная. Еще более мощная и страшная в своей
изменчивости, с размахом от вещества до антивещества, чем та, что окрест.
Громадность этого факта спускала их кувырком вниз.
... и получалось, что МВ-солнца светят зря, что вся гигантская работа по
проекту К-Атлантиды была напрасна. "Тема исчерпана и закрыта".
Часть Y. СОТВОРЕНИЕ, ОНО ЖЕ СОУЧАСТИЕ
(... поскольку назревают претензии, что автор мало уделяет внимания
личной жизни и особенно лирическим пережива своих героев, то мы сейчас не
просто восполним недостаток этого дела в романе, но эпиграфами к главам
этой части ахнем по любовной лирике в галактическом масштабе. Так сказать,
по площадям. Для выполне плана.
Побоку надоевшего К.Пруткова-инженера с его сентенциями! За основу берем
знаменитые стихи раннего Евтушенко:
"Со мною вот что происходит:
Совсем не та ко мне приходит,
Мне руки на плечи кладет
И у другой меня крадет..." и т.д.
Даже если кто и не читал стихов, то все равно знает их по фильму "Ирония
судьбы или с легким паром", где они исполняются под гитару. (Главное, они
созвучны душам большинства мужчин: он-то тот, а вот она не та... охо-хо.
Особенно, если не глядеться в зеркало.)
В связи с развитием Межзвездной Интернет и стихи эти, и фильм приобрели
галактическую известность. Сейчас будут даны их инозвездные вариации в
обратном переводе на русский, но с сохранением местной специфики; каждая
последующая глава будет увенчана одним лирическим вариантом для иномирян.
Автора удовлетворит, если у читача после этого возникнет обобщенный,
космичный взгляд на лирические пережива.)
Глава 31. Второй контрольный: овладение или самозащита?
"Со мною вот что происходит:
Совсем не та ко мне подходит,
Мне хобот на спину кладет
И у другой меня крадет..."
(Цивилизация слоноподобных, седьмая планета Антареса)
0.
Нина Николаевна, секретарша, после смерти Пеца и Корнева как-то все не могла
найти себя. Она старательно и квалифицированно исполняла обязанности в
приемной, выручала и подменяла порой заматеревшую Нюсеньку - но все было не
то. Точнее, люди, коим она служила, были не те; далеко им было даже до
Александра Ивановича, не говоря уже о Валерьяне Вениаминовиче. Даже новому
директору.
... Любарский как-то застал ее убирающей могилы Пеца и Корнева на мысу
над рекой. У него была потребность после вникания в дискеты, в теорию Вэ-Вэ
постоять там, мысленно пообщаться. Но на сей раз, завидев издали склоненную
фигурку, он сконфуженно развернулся - и назад. Вспомнил свои записи в
дневнике - неоднократные! - насчет памятника. И что ничего не сделал, дела
отнимали время и мысли. Вспомнил, что и вдова Пеца, в квартире которой он
все еще обитал - по той же причине, сверхзагруженности - стала с ним как-то
более холодна. "И поделом мне!.."
Наконец, Нина нашла - если не себя, то предмет привязанности, предмет
души. Поднялась как-то в нижнюю квартиру НетСурьеза (бывший кабинет
Корнева) - и застала его там. Тот лежал на раскладушке, глядел в потолок. Она и
раньше наведывалась сюда, в прежнее место своей работы у Валерьяна Вениаминовичва
- но больше к Але и ее детишкам; а сейчас свернула из бывшей приемной в другую
дверь - решилась.
Сказала без обиняков:
- Давайте мне, что там у вас есть постирать, подшить, погладить... И если
позволите, приберу я у вас. А то глядеть на ваши хоромы тяжело.
Тот растерянно поднялся. Но быстро овладел собой:
- Да: пожалуйста, там в шкафу, что-то в ванной. Только я импотент.
Нина рассмеялась, зарумянилась:
- Вот тебе на, имя свое не открываете, а такие интимные тайны сразу... В
краску меня вогнали. Ничего, обойдемся. Можно, я буду звать вас... ну, хоть
Иваном Ивановичем? У нас здесь нет ни одного Ивана Ивановича. А то Имяреком
как-то... неблагозвучно.
Тот смотрел на нее. Коротко усмехнулся:
- Называйте. Я в самом деле бываю Иван-дурак - и довольно часто. Только
не из сказки, настоящий, высшей пробы. Вы уже, наверно, заметили.
- Ничего... ничего, Иван Иваныч... - она запнулась, - Ваня. Вы можете позволить себе это. И
гораздо чаще, чем другие.
Так они поняли, почувствовали друг друга.
1.
... и 6.0639 суток от Момента-0, вероятного конца мира
... огненное острие башни
вонзалось в тьму Шара
в нем мощно жила иная Вселенная
рядом - и недостижимо далеко
в их власти - и властвовала над ними
Возможно, эти личные перемены прибавили ему сил и упорства - но, идя
против всех, НетСурьез не считал, что четвертый феномен Пеца доказан. Он все
возвращался к идее "обслужить МВ из материала заказчика" - так он это называл.
Тем более собирались же, хотели. Он все напоминал - а прочие уклонялись. До
Бурова и Панкратова, до прочих "верхних" медленно, но все более полно
доходило, какой ужас мог выйти из непродуманной игры с Меняющейся Вселенной.
Ну его!.. Хватит.
- Слушайте, но это даже проще того, что мы делали! Не нужно ничего брать с
"корыта", кидать на крышу, а оттуда в ГиМ и МВ. Все есть там, нам надо только
поиграть НПВ-пальчиками...
- Иди, гуляй! И так наигрались чуть не до смерти.
- Хуже. До возможного уничтожения планеты. А то и Солнечной.
- Есть дела поактуальней.
- Засранцы вы!.. - коротко резюмировал Имярек и уходил в "пецарий-любарий"
вникать далее в теорию Пеца. Любарский дал ему вторые ключи.
А поднахватавшись, дозрев до новых идей, поднимался на 144-й уровень и,
если заставал там кого-то в трензале, в бассейне, в сауне, начинал снова. В
бане он даже не считал нужным раздеться, сидел на средней полке среди розовых,
нахлеставшихся вениками, разнежившихся от жара-пара в куртке и брюках - и уже
этим портил им настроение.
- Но нечетные-то Циклы все наши! Что же мы, единицу от двойки отличить не
сможем, орла от решки? Нет, серьезно.
- При таких числах сбиться недолго, - возражал Иерихонский. - Главное,
подумай: ЧТО мы в этом случае доверяем электронному счетчику?!
- Дело не только в этом. Мало знаем. - вступал Панкратов. - Ладно, попадаем
в "нечет", берем вещество... а потом обнаружится, что опять чего-то не знали и
не учли...
- ... в последний момент, когда будет поздно, - завершил Буров. Помотал
головой. - Нет, нельзя. Чужая душа и то потемки, а уж чужая Вселенная...
Имярек Имярекович поднимался, уходил, от дверей произносил прежний вердикт:
- Засранцы!
Если зрелым мужикам не раз и не два повторять такой "довод", он рано или
поздно подействует - сильнее логики и расчетов. Или побьют, или согласятся.
2.
когда минуло 7.417 суток от Момента-0
и вверху разворачивался и накалялся
N = N0 + 714963622-й Шторм-цикл МВ
- НетСуроез попытался подбить на это дела Мишу Панкратова.
Они вдвоем заправляли впрок, заряжали крутым НПВ обоймы уменьшенных в
первой ступени цистерны для ЛОМов. Имярек предложил, мотнув головой в сторону
кабины ГиМ:
- Не хочешь исполнить со мной Второй Контрольный? На ура.
- Это как?
- Ну, как-как! Что вы все какаете... Очень же просто, я объяснял. И у нас
все под рукой: ГиМ-3, НПВ, время при К200, когда никто не остановит, просто
потому что не успеет. Еще не опомнились, а мы уже сделали. Без пустых
разговоров. А?
- А зачем - так?
- Да хоть для своего удовольствия. Зажечь не просто звезду - сверхновую.
Какие не каждый век в Галактике вспыхивают - и затмевают все остальные. И это
сделаем мы вдвоем, Вселенские мошки. Может, они вообще так и взрываются -
кто-то им помогает. Ну?..
Миша молча выслушал, плотно завинтил, где нужно, все вентили, вывел
регуляторы напряжений на нули; отключил схему. Потом взял НетСурьеза за
грудки, приблизил к себе. Он был выше ростом, тому пришлось подняться на
цыпочки.
- Вот что. Я тебя уважаю больше, чем подвыпивший Дуся Климов собутыльников.
Больше того, я преклоняюсь пред твоим интеллектом; он у тебя, по-моему, чем-то
даже сверхчеловеческий... А теперь запомни: если я тебя одного здесь застану -
даже не в кабине ГиМ, не возле, а просто на вышке, на зарядочной площадке, -
сразу убью. Не выясняя, зачем ты здесь. Никого еще не убивал, но, думаю, что
смогу. От тебя, гада, больше опасности, чем... - он дернул головой вверх, - от
четных циклов. Ты уже забыл, кто нас втравил в эксперимент Захвата из МВ - НЕ
ЗНАЯ!.. А теперь просветился, кое-что разок получилось, так уже все знаешь и
снова понес!?..
Он перевел дух. НетСурьез смотрел на него снизу, но так, будто и не снизу,
с затаенной усмешкой.
- Я понимаю, - продолжил Миша, - что тебя, психа... тем более Психа с большой
буквы, по кличке - угроза смерти может и не остановить. Но подумай вот о чем:
ты лишишься жизни - и дальнейшие интересные дела и события здесь произойдут
без тебя.
Он отпустил НетСурьеза. Тот оправил куртку и брюки. Потом сказал:
- А что, это довод.
Позже, когда отдыхали, зашел к Панкратову в "люкс". Тот лежал, читал. Сел
напротив.
- Знаешь, в том ядерном гадючнике "п/я N1", где я начинал... и где плохо
кончил, деятели, которые проектировали сверхреакторы, понимали, какую услугу
они оказывают отечеству, да и человечеству в целом, продвигая ядерную
энергетику. Да и как не понять, не дураки: та же цепная реакция, коя взрывает
бомбы, - и пустить ее в массовую долговременную эксплуатацию. Но - с ядерными
бомбами уже тогда исчерпались, сверх тех страшил, что, подвешенные к спутнику,
могут испепелить полушарие, ничего не придумаешь, не предложишь... а, стало
быть, не подсуетишься ни на Героя Соцтруда, ни на Ленинку. А им не хотелось
уходить из первого ряда.
Миша отложил книжку, слушал. НетСурьез помолчал, невесело усмехнулся:
- И вообще: оседлать цепную реакцию!.. Научное честолюбие это как зараза. И
я в этом отношении малость псих... а может, и не малость, как они. Правильно
ты меня одернул. Хорошо, что ты не такой. Но только я исцеляюсь, раз от них
отошел и понимаю. Так что если и окажусь ненароком возле ГиМ, ты меня не
убивай, пожалуйста: не полезу я дуриком в МВ. Буду дальше всех убеждать.
- Ладно, - сказал Миша.
3.
- НетСурьез напрямую вышел на Любарского. Ждал его в "пецарии" на 122-м
уровне, потом, не дождавшись, заявился в кабинет. Сел на край длинного стола.
- Так я все о том же, насчет опыта "из материала заказчика". Будем делать?
- А как?
- Да почти так, как прошлый раз. Только берем ЛОМДом на вышке тело не с
полигона, а из нечетной пульсации МВ - и зашвыриваем его в четную. К тому что
поближе. Поувесистей, не в десяток тонн, в миллиарды. Чтоб было хорошо видно,
что получится при столкновении. Или наоборот, из четной - антивещественное, то
есть, по-нашему, - в нечетную. Не имеет значения. Нет, серьезно. Так как?
- Я все-таки не понимаю: зачем?
- Да просто потому, что мы этого не делали. Освоить. И еще потому, что это
будет именно МЫ СДЕЛАЛИ, а не с нами.
- Почему?
НетСурьез помолчал, сделал попытку улыбнуться.
- Что вы все райкинские интермедии разыгрываете: зачем да почему! Как
сговорились... Нет, я понимаю, что после высказывания, что вы навалили в штаны, мне особенно
рассчитывать на взаимопонимание не следует. Но нельзя же, извините, снова с
того самого начинать. Почему? Очень просто: ежели что сделано с умом и умело,
то это Я СДЕЛАЛ - и никто другой.
Он был невелик мастер убеждать.
- Ведь мы с вами первичники. Не то чтобы совсем, но все-таки больше других.
Смотрите: первая ГиМ была чисто наблюдательной да еще с аэростатным подъемом.
ГиМ-2 такая же, но уже без отрыва от вышки плюс НПВ-зарядка Ловушек. То есть
Контакт уже шире и ближе, и с креном в действие... но поскольку ради выгод, то
явно С НАМИ ДЕЛАЕТСЯ... А теперь мы сделаем. Хоть и пользы отечеству никакой, но
жахнем по МВ как следует. Нет, серьезно. Вы же сами понимаете, какая она
опасность. Потому и таимся. А в этом случае лучшая защита - нападение.
Активность. Нет, я серьезно!
Примечательно, что оба друг друга никак не называли. Варфоломей
Дормидонтович избегал "Имярекства", не хотел участвовать в игре, которая ему
не нравилась; а НетСурьез вообще никого никак не называл. Раз у него нет имен,
другим они тем более ни к чему.
"У него есть то, чего маловато у меня, - думал Любарский, - гнев сильного
человека. Пожалуй, даже слишком. На все и вся. И понимает: мы с вами, говорит,
первичники... а?"
- Нападение на что? На кого? - добивался ясности директор. - И следует
ли?.. А если сдачу получим? От Вселенной-то. Не шутка.
- Не примитивничайте вы, не виляйте. Смотреть тошно. Мы оба все-таки
знаем... про Контакт. И что он через нас. С одной стороны, не хочется, чтоб
даже вселенные нами... подтирались, а с другой, вы вот опять: следует ли?..
Контакт все более переходит из умозрительности в область событий и действий,
это же ясно. А действовать надо уметь. Единственной альтернативой "с нами
делается", "под видом одного другое" и так далее - это действовать сами.
Крупно и ново. Нет, серьезно. Иначе в самом деле надо отпустить Шар в космос с
миром. От греха и опасности подальше. Потому что - не мы, так нас... а!
НетСурьез слез со стола, повернулся к окну; но смотреть там было не на что,
синеватая мгла.
Нелицеприятный разговор с неприятным человеком, думал Варфоломей
Дормидонтович. И ведь это от НетСурьеза, от Имярек Имерековича, чтоб ему
неладно, пошла идея брать вещество для К-Атлантиды из Шара. Вот теперь он
снова. Все не успокоится.
"А с другой стороны, я, пожалуй, в самом деле слишком того... трушу. После
полета из Овечьего и ломика. И этим опытом вроде как боюсь прогневить...
вселенные? Бога? Просто зарваться?.. Ведь действительно очень уж сильно. Но
бояться-то, милый Бармалеич, имеет смысл лишь того, кто нас замечает. И сдачи
ждать тоже. А пока что в расширении Контакта этого нет: явно используют нас
как некую слепо-активную среду. Что ж, пусть заметят, что и мы не слепы..."
- Хорошо. Изложите подробности опыта, - сухо сказал директор.
4.
через 9.035 суток от Момента-0 (дарованных этому
миру Вселенными, случаем и Любарским с ломом)
в 717759697-й и 717759698-й Шторм-циклы МВ от
Таращанской катастрофы
- поставили этот опыт: из 717759697-го Шторм-цикла переместили в 717759698-й
небесное тело. Планету. Маленькую и даже не очень круглую.
Опыт в самом деле вышел проще и безопаснее затеи с захватом МВ-тел. Безумие
его заключалось в самой идее; поэтому ее так долго не хотели принять.
На этот раз на площадку кроме необходимых участников дела: Бурова, Толюна,
НетСурьеза, Миши... ну, и, понятно, надзиравшего за ними Варфоломея
Дормидонтовича - поднялись и те, без кого здесь вполне могли обойтись:
Мендельзон, полковник Волков, Иерихонский и даже, что было особенно
поразительно, Иорданцев. Его не посвящали в последние дела и открытия в
Меняющейся Вселенной, это не относилось к его специальности; более того, после
разрушения Аскании 2 он снова обитал дома, а сюда лишь иногда наведывался - не
каждый день на часок-другой. А сейчас на тебе, явился, не запылился. Хорошо
хоть без подруг и Витюши Статуи Командора. Со всеми душевно поприветствовался,
а далее ничего не спрашивал, только смотрел, слушал переговоры, блестя очками
и глазами.
"Почуял, что ли? - глядел на него Любарский. - Кроме путей земных, какие
прошел и он, и НетСурьез, и я, и все другие - каждый свой, есть и другие.
Кроме физического Контакта МВ/БВ возможен и иной, куда более обширный, только
не чувствуемый нами. Он себя обнаруживает нацеленным сюда лучом Фантома М31.
Но коли так, то и ГенБио, как и Имярек... вполне могут быть полпредами
Вселенных. Каждый на свой лад. Какой именно: той? Этой?.."
Впрочем кабина третьего варианта системы ГиМ была достаточно просторна,
кресел хватило всем.
Поднялись в 717759697-й Шторм-цикл - наш, вещественный, - не отрываясь от
крыши. Как и прошлый раз, снова приблизили полями к куполу кабины ГиМ-3
окраинную - из тех, что обеспечивали солнцами "полигон-корыто" (а они
обеспечивали его и сейчас) - галактику. Снова подобрали персептроном в ней
подходящий ЗПВ, Звездо-планетный вихрь на стадии формирования планет, то есть
с обильными комьями свертывающегося вещества.
НПВ-лучем из ЛОМДа-трилионника взяли один такой ком; небольшой, размером
чуть поменьше астероида Цереры, то есть километров на 400 в поперечнике...
Все это делалось на удалениях в сотни миллиардов километров в глубинах МВ
за барьером. Теперь и такие дистанции им были доступны.
(Это ввел в методику опыта Варфоломей Дормидонтович: чтоб манипулировать
все-таки веществом; поэтому и начальный Шторм-цикл был нечетный.)
... и даже не втянули в Ловушку, в этом не было необходимости, а лишь
оттянули в барьер, к меньшим К - и придержали до следующего Шторм-цикла. На
той, физически тысячекилометровой, дистанции не было уже ни галактик, ни звезд
- рукой подать. НПВ-рукой.
(А эту особенность опыта: не втягивать взятый ком в Ловушку - отстоял
Имярек. С далеким прицелом, ибо так можно на весу в космическом вакууме взять
и держать и ком антивещества. Планетку, астероид. Мало ли для чего, в
хозяйстве сгодится...)
Сбросили поля и К, МВ-небо отпрыгнуло и съежилось в яркий кулачок. Ждали.
Сотые доли секунды мелькали внизу, в Катагани; десятки секунд прошли на
крыше и на площадке ГиМ; десятки минут в кабине - и многие немерянные
миллиарды лет в Меняющейся Вселенной, пока взыграл новый Шторм. Вселенская
пульсация шарахнулась в другую крайность: было вещество, стало антивещество -
но и из него точно так сформировались-вспенились галактики, а в них звезды и
планеты.
Далее прицельный поиск, персептронная наводка - и "На!"-транспортировка в
найденный ЗПВ. Это было еще дальше, на самом пределе - так что и не разобрали,
куда пошел ком: в планету или в звезду. Но там, в опасной близости от них,
вспыхнула сверхновая!
Впрочем, фотоэлементная аварийная схема Бурова в самом деле сработала
четко: сразу исказила ближнее пространство, будто закрыла шторкой барьер -
вспышка ушла в сторону. Ослепнуть не успели.
... Потом просматривали, прокручивали в проекторном зале лаборатории МВ
молниеносные видеокадры. На них различили, что ком попал именно в светило,
желто-белый карлик класса G, типа нашего Солнца; оно сразу разбухло, засияло
электросварочно, потом и вовсе шаровой молнией; и планеты, кои до этого были
неразличимы, стали хорошо заметны - точечные вспышки. Те, что дальше, позже
ближних. Их насчитали двенадцать.
Этот ЗПВ был молод, прожил только первый миллиард лет; вряд ли на тех
планетах успела развиться жизнь.
5.
... сразу за проходной люди оказывались не на Земле
чем выше, тем космичней. Космично светились обычно темные предметы
Космично звучали искаженные голоса, гудели и лязгали машины
- осмысливали, думали, приходили в себя. В трензале и около бассейна. Не
спеша и со вкусом. Обычный трензал и обычный бассейн - только на стене светило
меняющимися на глазах числами Шторм-циклов, К-времен по главным уровням, Дней
Шара и Дрейфа М31 большое табло; внизу его были указаны и девятые с дробью
сутки от Момента-0, только без пояснений словами, чтоб не вызывать лишние
вопросы у посещающих это хорошее место непосвященных: что за момент такой?
Они были у себя - и они были во Вселенных. Двух сразу.
Полилог типа Они (не попавший в Информсеть)
- ... Безумие опыта в том, что мы запросто нарушили ход естественных ход
процессов на немыслимом прежде уровне: звездном. И просто так, попробовать.
- Это все Имярек. Не нужно было его с Катагани-товарной забирать. Пусть
бы сцеплял вагоны.
- А то бы вы сами не дозрели! До всего того же, а то и больше. Смешно
слушать. Нет, серьезно.
На сей раз и Имярек был здесь в плавках, сидел на краю бассейна, спустив
ноги в воду. Он был блекл и худ, лопатки торчали.
.........
- Мы зажгли сверхновую. Так ли они возникают, а, Бармалеич? От аннигиляций?
- Не знаю. Этого никто не знает и не узнает...
- А кто узнает, тот не скажет. Не успеет.
- Слушайте, мы же исполнили то, чего никакие вселенные никогда не делают:
переместили вещество из одного миропроявления в другое! Через десятки
миллиардов лет.
- Не делают, потому что вселенным это не нужно. Что им те вещества!
.............
- Ведь двенадцать же планет. Система побольше Солнечной.
- Да на них еще ничего не было. И вообще, там все прочие миры давно
кончились, сменились уже сотни Шторм-циклов. Вон видишь..
- Так то без нас.
- Помните, месяц назад мы гутарили здесь о возможности захвата власти на
Земле. Теми еще Ловушками, слабенькими. И о том, на кой черт она нам нужна.
Так теперь ведь мы можем покорять и иные миры. Даже не только в Солнечной, где
и покорять нечего, по всей ближне-звездной окрестности. То есть все, что видим
как яркие звезды, - наше...
- Ого!
- Не ого, а точно, он прав. Ты разве не понял: раз можем так держать в НПВ-
луче ком вещества, то ведь и антивещества тоже. А раз так, то и некасаемо к
стенкам Ловушек вывести его из МВ в нашу Вселенную. И направить куда хотим,
как на ту звезду с планетами. Шару теперь мы это сделать не дадим, раз поняли,
- но сами-то можем. Такой вспышкой, уничтожив один ЗПВ, можно
привести в ужас и покорность целую звездную область Галактики.
Это говорил Миша Панкратов, сидя на велостанке; качал ноги. НетСурьез
глядел на него с интересом и большой симпатией:
- Ты сказал.
- Ну, и на кой черт, скажите на милость, нам это надо? - вступил Буров,
вылезая из бассейна и обтирая свое несколько полноватое тело полотенцем. -
Воевать с аль-де-баранами из-за прекрасных аль-де-баранок, сиречь аль-де-овец?
- Аль-де-баранесс!.. - вставил кто-то.
- Да не один черт, ведь их нет, скорее всего, ни тех, ни других. Мы же
обыкновенные люди. Вот у меня старенькая мама, она очень не любит, если я дома
не ночую, сама не уснет до утра. У Мишки здесь дети - и они важней для него
любой власти, разве нет? Бармалеича вот из доцентов расстригли...
- ... нам в директора!
- Зачем нам такая благодать! Лично мне не нужна власть не только в
Галактике, но и в пределах нашего района Катагани. А никуда не денешься:
есть.
-... бессмысленное могущество. Ненужное могущество.
- Нелепое могущество...
- Вы напрасно считаете, что первые в таком интересном положении, - вмешался
полковник (ныне шеф безопасности Института) Волков; он несмотря на седины не
только на голове, но и на груди был мускулист, поджар, широкоплеч; упражнялся
на коне, а теперь сел на него. - Нет. Ведь так и накопили с двух сторон, в
Штатах и блаженной памяти Советском Союзе, ядерных зарядов на ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
уничтожений всего живого на планете! Вот такие же обыкновенные люди: тот
семьей озабочен, тот карьерой, тот заработком... Те знали, что мы производим,
мы знали, что те производят - и гнали. Понимали, что нескольких сотен
боеголовок с такой начинкой вполне достаточно, - а делали тысячи. Смысла
никакого, гатили в это многие миллиарды... И ни у кого не хватило ума и
смелости сказать: вы что, очумели? Куда столько, зачем? Хватит!
- Н-да-с, сравненьице! Обыкновенными-то, значит, быть не очень чтобы
того... - высказался Климов, лежа на краю бассейна.
- И вот этот ваш тезис "Нам это не надо, значит, ерунда, значит, никому не
надо", - продолжил Волков. - Явно это не сказано, но подтекст такой. Да, вам
это не надо. Вы даровитые ребята, делаете интереснейшее - ваша жизнь полна.
Но есть страшное количество серяков, чья жизнь без власти или без денег...
или, на худой конец, известности - пуста. Им все это ох как надо. Так что эти
знания необходимо беречь от чужого глаза. Чтоб нигде и никому!.. Иначе те
серяки подомнут, отнимут - и таких бед "во имя неважно чего" наворотят!..
Полковник помолчал, оглядел всех.
- Я в последний день жизни Валерьяна Вениаминовича даже поругался с ним,
настаивал: мол, надо сообщить о свойствах НПВ по начальству, засекретить...
мол, пространственная бомба может быть, так далее. Это перед Шаротрясом и еще
до Ловушек Михаила Аркадьевича. Такой верноподданный дурак был.
Верноподданный предателям. Пец, спасибо ему, меня крепко осадил. Понимал,
чуял. Вот и нам так надо. Чтоб нигде никому.
Помолчали, обдумывая - и в память о Вэ-Вэ, Папе Пеце, Великом Хрыче, чье
знание продолжало жить здесь.
...........
- Бессмысленного могущества не бывает - бывает бессмысленное использование
его. Нет, серьезно. Мы овладели возможностью - соразмерной объектам. Режим
знаем, теперь во всеоружии.
- Для чего?
- А хотя бы на случай вторжения. Оттуда. Мало ли что. Нет, серьезно. Этот
Контакт... откуда мы знаем: с добром или напротив? А выбросом антивещества из
одного цикла МВ в другой можно уничтожить не только звезду, но и галактику.
- Вот-вот... двадцать пять раз. - покачал головой Волков. - Опять двадцать
пять!
.............
- А что? Если б у нас были Ловушки такого уровня до 16 сентября, - вдумчиво
сказал Виктор Федорович, - и эта методика, не допустили бы мы ту звезду к
НПВ-барьеру. Пых - и нет. И никакого Шаротряса.
- Витя, так до Шаротряса мы вообще знать не знали о Ловушках.
.............
- Понимаете, mon cheries amies, - вступил Иорданцев; он плавал медленым
брассом, слушал всех - а теперь стал на дно, чтоб жестикулировать. - Этим
могуществом Вселенные бросают... швыряют, если точнее - нам какой-то вызов.
Перчатку. Вызов в форме Вселенских возможностей. Своего уровня, не нашей
мелочевки. Мол, вы строите из себя умных - так вот нате. А?
- Ты сказал. - теперь НетСурьез смотрел тепло на ГенБио.
"Два полпреда..." - снова подумал Варфоломей Дормидонтович.
6.
Важен был уровень. Теперь они могли орудовать в Меняющейся Вселенной; не
только наблюдать. А стало быть, со временем и в Большой тоже. Не на уровне
кражи астероидов, даже межпланетных путешествий. Крупнее, гораздо крупне.
Важен был уровень и важен был гнев.
Глава 32. Нет-Сурьез принимает вызов
"Со мною вот как пребывает:
Не та хвостом моим играет,
На лапы задние встает -
И у другой меня крадет.
А той, скажите, Хропта ради,
Каким хвостом и с кем играть?.."
(Цивилизация диплодоков Зикры, Плеяды)
1.
- Мне нравится ваш образ пены, - говорил Любарскому НетСурьез, окончив в
N+1-й раз вдумчивое чтение дискет Пеца в "пецарии-любарии"; они стимулировали
его мысли. - Пена возникает во взбаламученной воде. Недаром и в МВ наблюдаем
Шторм-Циклы. Шторм!.. Вот и надо взбаламутить как следует. Покруче, чем там.
После 2-го Контрольного НетСурьез почувствовал: это место для него во
Вселенной. Утвердился.
- НетСурьез создал новую лабораторию - внешним размером с гараж на одну
легковушку. Он расположил ее на краю крыши под прицелом тех самых
Ловушек-Монстров, коими хотели
передавать взятые из МВ обновленной "деятельной" системой ГиМ-3 вещества из
Меняющейся Вселенной на полигон... и коими потом вместо этого наоборот
забрасывали пробные комья в нее, а оттуда в глубины МВ - для проверки и
выделения Антивещественых фаз.
Есть такие, четные. Увы, есть.
Да почему "увы"? Здорово, что есть: миропроявления в полном диапазоне
веществ и энергий. От края к краю.
Но хорошо, что во время заметили.
Ему и теперь следовало страховаться. Даже пере. Мало ли что. И не от четных
циклов. От своей новой идеи. Нет, серьезно. Уж больно крута.
Поэтому бетонный параллелепипед, к которому ответвились гриллианды
фарфоровых изоляторов от генераторов Ван-дер-Граафа, был вынесен за стену
Башни на выдвижных штангах, как раз под зевы тех НПВ-Монстров. Чтоб в случае
чего сразу туда - и в пыль. Со всем, что там есть, и всеми, кто там есть. "В
случае чего" это если спрессованное до триллионых К пространство-время со
стенда начнет неконтролируемо высвобождаться; оно распространится не только по
НИИ, но и на славный город Катагань. Последствия понятны.
... А антивещество что ж. Брать это К-триллионное из нечетных циклов - и
Вася. Нет, серьезно. (Хотя при ТАКОМ замысле - кто знает, кто знает; могло на
стенде возникнуть и оно. Впрочем, вряд ли. По Теории Пеца не должно.)
Поэтому НетСурьез решил работать там сначала один.
Деликатным моментом было то, что Имярек Имярекович снова никого не поставил
в известность ни о замысле своем, ни о намерении, ни даже о созданной
лаборатории. В какой-то мере эта "свобода нравов" в Институте допускалась;
во-первых, она соответствовала свободному обращению посредством НПВ-Ловушек с
чужим имуществом - чего ж тут, в самом деле, крохоборствовать со своим -
заявки всякие, накладные, сметы... слава богу, не бедные, хватает и знаем где
взять. Во-вторых, в "пустыне времен и пространств" на поиск нужных начальников
и согласование с ними можно было потратить куда больше нижнего времени, чем на
исполнение самого дела наверху.
Так что в мастерских - и общих экспериментальных, и Ловушечных - заказы
НетСурьеза приняли, не задавая лишних вопросов. И монтажники наверху все
обустроили ему как надо. Мол, для того мы и есть; а за К-часы платят, как за
нижние.
Вообще при Любарском НИИ НПВ стало не НИИ, а какая-то интеллектуальная
Запорожская сечь.
Внешне лаборатория НетСурьеза была размером с гараж для легковушки, а
внутри ого-го: несколько залов с тепловозное депо каждый. Эта техника: большое
в малом - также была хорошо освоена в тех мастерских и монтажниками.
Но всему должен быть предел, такой замысел следовало обсудить и
согласовать. Здесь сработала повышенная мнительность НетСурьеза; не напрасно
за ним укрепилась кличка Псих.
2.
- страховку себя (и Института?) НетСурьез организовал тоже по партизански:
попросил Панкратова, которого легче всего было найти наверху, быть у пульта
Ловушек, нацеленных на бетонный бункер, пока он в нем работает.
- Я там подолгу не буду, в нем дополнительное К нарастает к центру... И в
случае чего сразу поглощай и передавай в ГиМ-3.
- Что поглощать-передавать?
- Ну, бункер.
- Вместе с тобой?
- Ага. Но меня уже не будет.
- А в случае ч е г о? - все пытался уточнить задачу Миша.
- Деформирования. Свечения. Пожара. Взрыва, может быть... откуда я знаю!
Сам увидишь. Если будет. А может, ничего и не будет. Скорей всего. Так что не
бздо.
- Да я-то не бздо... А что ты будешь там делать?
("А расскажи ему, снова за грудки возьмет... Нет, серьезно.")
(За себя он не слишком боялся. Он уже познакомился с тем предсмертным
монологом Корнева: все так, Имярек это в понятиях не озвучивал, но чувствовал.
Все так, и нечего делать из этого драму. Нормальный вселенский процесс,
ВсеЖизнь, в коей наша обычная лишь индикация ее.
И если с ним что-то случится в первых опытах, это тоже индикация того, что
Вселенная не разрешила; она против реализации этой идеи.
Идейка-то в самом деле выходит за все рамки, нет, серьезно. И тиресно: а
может, и позволит? Перетаскивать комья "пены" из Цикла в Цикл позволила же...)
- Потом расскажу. Когда что-то окажется. Сейчас это на уровне мычания. Нет,
серьезно... Ну, если уклоняешься, я могу и фотэлементную систему заказать и
поставить. Она автоматику включит в случае чего. Но человек надежней. А то...
ворона на мой бункер сядет - и автоматика сработает. Так как?
Миша задумался на минуту.
... Они соседствовали в "нижних квартирах" и здесь, в гостинице, немало
вместе потрудились (даже одно полезное открытие сделали, наблюдая с ВнешКольца
за сияющей Асканией 2 - ДСА, Дистанционный Спектральный Анализ) - и вообще
были родственны по судьбам, "пленники Надземелья". Но если у третьего такого,
у Дусика Климова была, что называется, душа нараспашку, то у этого нет.
Замкнут, немногословен, всегда только по делу и на дистанции. Сейчас он
впервые о чем-то просил.
После успеха Второго Контрольного Панкратов смотрел на Имярека снизу вверх.
И сотрудничать с ним хотелось. Пусть хоть так, раз он хочет.
- Ладно. Начальство, я так понимаю, не в курсе?
- Ага. До него далеко, а до всего прочего близко. Успеется. Ну, начали: я
туда, а ты к пульту.
3.
... Как сказано выше, после того подтверждения предсказанного В.В.Пецем
чередования фаз вещества и антивещества в Меняющейся Вселенной, Имярек
Имярекович сильно зауважал его теорию. Просиживал многие К-дни в своем номере
у компьютера, снова и снова проверял расчетами все формулы Пеца.
Толковый был мужик этот Пец, даром, что с такой фамилией; жаль, не
довелось познакомиться.
... Идея же, что во Вселенной царит h-Хаос, h-бардак - вообще была созвучна
душе Имярека Имярековича. Ясно, откуда все это в нас берется. Нет, серьезно.
Вообще-то у него было легкое отношение к теориям и гипотезам. Мир не такой,
это ясно; а раз так, то приемлем любой НЕ ТАКОЙ взгляд на него. Отрицание
важнее утверждения - из него могут вылупиться НЕ ТАКИЕ эксперименты и НЕ ТАКИЕ
результаты. А последние сами утвердят новую правоту. Вот и.
И заискрило.
(Другим фактом, вдохновившим НетСурьеза, было нашумевшее в 80-х годах
открыие "холодного термояда" Флейшманом и Понсом. В самом-то деле: нормальный -
ТАКОЙ - подход к проблеме включает в себя работу крупнейших институтов с
сверхускорителями, "токамаками", многомиллиардные ассигнова, конфере, симпо,
сотни дутых светил, даже с Нобелевками - и за полвека ни хрена. А у этих -
игольчатые электроды опустить в электролит, дать точок... и дело пошло.)
И ему надо начать с подобных электродиков. Только вместо электролита под
ними очень крутое НПВ с К от триллиона и выше. Поля в миллионы вольт; а чтоб
они не ушли в пустой разряд, в молнии - чистейший межзвездный вакуум из той же
МВ. Даже межгалактический, чище не бывает.
И непременно из начальное стадии Шторм-цикла. Молодое время.
А под остриями будут комочки материалов. Всяких. По клеткам таблицы
Менделеева: легкие, средние, тяжелые. Какие-нибудь да отзовутся на НЕ ТАКОЕ.
Надо чтоб не какие-то, а ВСЕ.
Теоретическая идея была проста. Сумасшедше проста. Такую и высказывать
опасно, могут упрятать. Рвать ядра во времени. Еще короче: рвать ядра
временем. Три слова. Выскажи - и психушка обеспечена. Отделение для особо
опасных. Со спецодеждой и уколами. Было дело, было.
Нет, серьезно. Главное, все известно, рядом, близко - только надо иначе
смотреть.
... Тот открытый еще до него, в эпопею создания системы ГиМ эффект-фокус:
если швырнуть предмет в крутой НПВ-барьер, его разнесет в пыль. А пыль на
атомы. Позже он и проявило себя в Ловушках как эффект "остричь-обрить" (ОО);
даже с расширением "раздеть-разуть-остричь-обрить" (РРОО). Метания попавших
туда приближали к барьерному слою - и он дробил, разделял на атомы все
непроводящее и малопроводящее: от штанов до волос; даже неподстриженные ногти.
"Почему так дробить туфли и волосинки можно, а атомы нельзя? Но атомы - на
что?.. Вот то-то: на что?"
Крутое НПВ-дробит. НПВ-дробление, вот слово. И не доказано, что оно
ограничится атомами.
Это в пространстве. А во времени? Ведь отдельно нет ни того, ни другого; а
в единстве и время не совсем время, и пространство не совсем пространство.
Пространство временно - время пространственно.
Нет, серьезно: по тому же Пецу атомы довольно обширны в пространстве, но
суть мгновенные образы-события во времени. А ядра их (кои математицки то же
самое, /-уклонения) напротив: насколько меньше в пространстве, настолько
более вытянуты во времени. В этом и основа прочности такого образования:
миллионы оболочек-событий ("электронных орбит") нанизаны на длинное и плотное
ядро-событие, как жемчужинки на нить.
Отсюда, кстати, распады-деления, когда нити рвутся. Где тонко, там и
рвется. И размахриваются. В оборванный конец иголку не вставишь... Нет,
серьезно.
По Пецевой теории каждое ядро-событие и нуклоны-события имеют
длительность по 10^16 секунды; это очень мало, одна десятимиллионная
одной миллиардной. Но в то же время и очень много, потому что в сей
интервал укладываются десятки миллионов h-квантов-событий, из которых
и состоит ядро, - мгновенных /, "дельт". Десятки миллионов! Т.е. в
принципе ядерную "нить", вытянутое во времени событие, можно
разделить на много-много обрывков-событий. h-фактов.
Иллюзия же бесконечности таких нитей - длительного, на века и
миллиарды лет существования ядер, их "частиц", а тем и атомов, и всего
вещественного - в том, что от напора Времени к каждому ядерному
/-событию в следующий интервал пристраивается такое же. К нему в
следующий еще, затем еще... Исходное состояние Вселенной h-газ,
h-Хаос - тьму этих "дельт" нужной величины всегда обеспечивает.
... А раз так, то ежели разделить ядерную ниточку-событие на много
обрывков, каждое окажется /-затравкой (в h-Турбуленции по
Бармалеичу, тоже занятная идея), к коей в потоке материи-действия
присоединятся последующие; h-Хаос их тоже обеспечит, а Время куда
надо направит. Главное, чтоб выполнился критерий Рейнольдса; для него
и будет К-триллионный барьер.
Аналогично и событиями "электронными оболочками"; это вообще
пустяк, говорить не о чем.
Из одного атома получится много. Из каждого так размахренного. Так
они когда-то, наверно, и завелись-развелись. Размножились из
Непроявленного, из ламинара. (Гита вообще сильнее всех физических
теорий!)
А если потом еще и те так порвать во времени, то и от них будет
много в квадрате. А ежели и те, так и вовсе много в кубе, атомов
девать будет некуда. Потому что в вакууме - по Дираку ли, по Пецу, в
пракрите Гиты... - всего этого хватает. Активный плотнейший h-Хаос.
Важно уметь взять. Выделить.
А законы сохранения? А!.. Зачем они мне, Знающему Начала: откуда что
берется и откуда что взять. Нет, серьезно...
Полагаю, что читатель с посоловевшими от прочтения этих абзацев глазами
поймет, почему Имярек Имярекович никому ничего не объяснял.
"... Идея Дробления-умножения вещества, а тем более в таких количествах,
чтобы образовать Материк, конечно, безумна, - запишет в своем
компьютерном дневнике в очередное посещение пецария-любария Варфоломей
Дормидонтович, когда узнает об этой затее; разумеется, с таким опозданием,
что отменять уже поздно, нужно со вздохом соглашаться. - Хуже того,
она плохо предсказуема: невозможно предвидеть всех осложнений,
турбулентных поворотов темы. Сам Бог далеко не все предвидел, ко-
да создавал мир. Наверно, Ему просто было интересно. Тиресно, как говорят
мальчишки.
Но мы сплошь и рядом выбираем не между разумием и безумием, а
между двумя безумиями. Между безумием обывателей, сексо-баксовым (у не-
которых и власто-сексо-баксовым) - и безумием вселенским. Последнее явно
предпочтительней: от него происходит любое творчество."
Глава 33. Работа в ЛабДробДриб
"Мне вовсе в жизни не везется:
Совсем не та со мной пасется -
Рогами в бок наподдает
И у другой меня крадет.
А той, скажите, сена ради,
Кому рогом наподдавать?
Та, у которой я украден,
Вполне другому может дать..."
(Цивилизация ГовЖивов, 4-й роман сериала)
1.
Поэтому же только
- когда у него стало получаться, Имярек пригласил Панкратова.
... И еще потому, что тот их способ Дистанционного Спектрального Анализа
сейчас был нужен. Оба ценили, чтоб в экспериментах все было зримо или слышно
(школа супругов Кюри). А куда уж зримее, когда образец светится, будучи смещен
в большие К1, - нетронутый холодный испускает те же лучи, которые обычно
выдает при сжигании в вольтовой дуге и по которым определяют его состав.
Состав ясен, примеси известны и материал цел - и сжигать ничего не пришлось.
Так они с ВнешКольца анализировали состав глыб "открытки". Еще до
Оживления ее.
В начальных опытах Имярека и состав-то был не важен. Весило иное: исходно
под остриями и лезвиями электродов ("НПВ-молотов") за толстым стеклом
вакуумного колпака лежит и светится немного вещества, крупинка - неважно даже
какого. Твердого. Затем полевой удар в миллионы вольт, на всю катушку -
верхний предел: метровый молниевый разряд через все изоляторы в гриллиандах и
штырях, ясно, что больше не выжмешь.
И потом, после возврата в нормальное для крыши К150, в интервал зримого
свечения... там сияет уже не крупица, а кучка; во много раз больше. Или лужица
- в неудачных опытах, где Дробление давало настолько сильную радиоактивность,
что от ее тепла сами вещества плавились. Вот эту кучку Нового вещества
требовалось дистанционно анализировать.
("Неудачные" - по взыскательному определению того же НетСурьеза. Сколь
многие физики душу бы черту продали за такие "неудачи".)
Дробление с большой буквы - он так назвал процесс. ("А то у них, видите ли,
Сауна с большой, Столовая, где вкусно, много накладывают и платить не надо, с
большой... хе!")
Соответственно и бетонный ящик под прицелом ЛОМов - Лаборатория Дробления.
А если короче и в духе Свифта, то ЛабДробДриб. Заглядывал Гулливер куда-то в
похожее. Нет, серьезно.
2.
К этому времени НетСурьеза понял, что опасения преувеличены, страховать
опыты в бункере нацеленными Ловушками не было нужды. А тем более держать там
человека. Вселенная не против: валяйте.
Первые результаты он и показал освобожденному от "стремы" Панкратову.
- Ну? - сказал тот.
- Гну, - ответил НетСурьез. - Ты еще вякни: ну и что?
У него теперь выработался такой стиль общения. Он стал гордый.
- Объясни, - сказал Миша.
- Что объяснять! Кладем мало, получаем много. И не надо будет в МВ лезть за
веществами, или за Марс, или в горы, сами наделаем.
- А законы сохранения?
- Чего?
- Да всего: энергии, вещества, импульсов...
- ... носорогов во Вселенной... - НетСурьез сощурил голубые глазки.
- Может, и их. Вселенная велика. Так как с ними?
- Да-да, конечно! Как говорил великий помор Ломоносов: ежели где чего ковды
прибудет, товды в другом месте стольки прибавится. Академическое "держать и не
пущать".
- Вот именно. И наоборот.
НетСурьез постучал ладонью у локтя выразительно согнутой руки, показав, что
для него все эти "ковды"-"товды".
- Хватит выпендриваться, расскажи толком.
- Понимаешь, главное дело, мы воспринимаем мир неправильно. Пространство -
не пустота. Настолько не, что там всего куда больше, чем в зримом мире. И
частиц, и атомов. Дирак доказал 80 лет назад, а до сих пор не дошло. Важно
уметь взять. Взять можно всяко: можно по Дираку, можно по Пецу...
И рассказал, как рвать "ядерные нити" на многие кусочки трилионным
сверхкрутым НПВ.
Пока рассказывал, это были словеса. Но затем подвел к стенду, показал.
Извлекли образцы, смотрели, взвешивали. Впечатляло.
Хоть и впечатлило, но Панкратов вида не подал; критически осмотрел стенд.
- Электродная система многоступенчатой, до триллионных К, концентраций
пространства-времени... моя, от ЛОМов, от ГиМ-3?
- Ага.
- А ты меня на шухера ставил.
Теперь НетСурьез сказал:
- Ну и что?
- Да нет, ничего. Используешь мои идеи, а меня на шухера...
- Вспомнил, спохватился! Весь Институт эти идеи гонит, пора привыкнуть.
Миша поднес к кучке под электродами счетчик Гейгера: тот сильно затрещал.
- Радиоактивны, куда они годны! Создашь - и распадутся.
- А ты хотел сразу стабильность, тишь да гладь после такого НПВ-удара! Надо
искать режим. Взялись!
3.
- они четыре К-месяца искали этот режим.
... Клали под колпак все новые образцы. Обеспечили вакуум (с ним, самым
идеальным, межзвездным из МВ было просто: все рядом). От К100 к триллионным -
яркая точка сникала в ничто. НПВ-удар полевым "молотом" - возврат к К100:
светится изрядная кучка. Проверили и ее - снова радиоактивна.
В исходной крупице была глина. В финальной кучке смешались спектры многих
веществ, от углерода (больше всего) до ванадия. И все никуда не годилось,
только в свинцовый контейнер. Даже в канализацию спустить нельзя.
- Слушай, теперь важна количественность, - сказал Панкратов. - Режимы с
числами. Все фиксировать, все считать. Иначе стабильные не выделим.
- Компьютер нужен.
- Конечно. Даже два. Это мы мигом. Считать будем отдельно, на совпадение.
... они в ЛабДробДриб ходили голые и медленно, с экран-очками на глазах.
Настолько круты барьеры на стенде с "НПВ-молотом", что, невзирая на экраны,
даже малые просачивания К-триллионного пространства оттуда, "К-утечки" могли
скрутить в бараний рог. Носить одежду, даже плавки, просто не имело смысла:
все рвалось в клочья от каждого чуть ускоренного движения тела; даже от
перемещения рядом металлического - то есть проводящего и тем искажающиего поля
- предмета.
"Эдак одежд не напасешься!" - решили оба, снимая с себя очередные клочья.
Наиболее чутка к просачиваниям была область глаз: в них начинало давить,
двоиться, возникала расплывчатая радужная окантовка предметов. Поэтому и
наскоро сочинили и нацепили довольно громоздкие очки с электронными
приставками.
В лаборатории было холодновато, об отоплении не позаботились, как
включенные приборы нагреют воздух, так и ладно. Но и это их бодрило.
Тот, кто удалялся от края бункера в центр, к стенду с нависающими остриями
электродов, уменьшался; движения его становились суетно-быстрыми.
И понятно, постоянно оба они, Миша и Имярек, были начисто "выбриты", без
бровей и ресниц, без волосинки на груди, подмышками и внизу. Младенцы
неопределенного возраста.
Но Але Миша был дорог и такой; может, даже более.
... И ему не надо вниз, в ту квартиру. Спуститься на 144-й в гостиницу, в
свой люкс, поесть, поспать, потрахать жену (она, спасибо ей, всегда
подгадывала в нужное время), обсудить и проверить дела семейные, - и отослать
вниз. К детям. Нечего здесь расходовать зря жизнь.
- А через часок снова сюда? - Звонким, чуть вибрирующим голосом уточняет
Аля; она снова распышнела, груди торчком. - Или не надо?
- Еще и как надо! Чтоб была здесь как штык. Пока!..
И опять на крышу с харчами и термосом для НетСурьеза, который вообще забыл
о всех иных территориях НИИ и мира. Миша чуть не силком водил его в
профилакторий на 144-й уровень: поплавать в бассейне, покачать мускулы на
тренажерах, попотеть в сауне - с пивком или чаем.
- А то ж загнешься раньше времени, раньше, чем сделаем. От тебя и так
половина осталась.
- Слушай, отвяжись! - наконец, не выдержал тот. - Тебе, благополучному
поросенку, это не понять: после всего, что было, я работаю. И могу.
- Это я-то благополучный поросенок?! - опешил Миша. - Ничего себе.
А потом раздумался: если он, вышвырнутый из обычной жизни в НПВ-мир, как в
ссылку или эмиграцию, выглядит в глазах Имярека благополучным поросенком,
то... какова же у него-то была жизнь? Даже имя свое сообщить не желает - все
равно как саньясин.
... Миша не воспринимал НетСурьеза по внешности, ни по голосу даже. Ему это
было как-то неинтересно, как тот выглядит, неважно. Глыба мысли. Это
ощущалось, было и обликом, и сутью.
Но после этого обмена репликами как-то более присмотрелся.
... Затюканный славянский гений, гений в народе, тысячи лет живущем по
принципу: каждый должен быть таким дерьмом, как все. Не умеешь - научим, не
желаешь - заставим. И учат, и заставляют. В школе, в армии, в Академии наук -
везде.
Cлавянский гений, довольный уже, если его идеи и знания не оборачиваются
для него тюрьмой или психушкой; а в прежние времена, бывало, что и казнью.
И все равно он не мог быть иным.
4.
Сами опыты на стенде были мгновенны и ненаблюдаемы. Все съеживалось до
сверкающей искры, до математической точки - и возникало. С прибытком: из
образца в граммы - коническая кучка в сотни грамм; из кучки целая куча. Можно
было и по второму разу, тоже получалось.
Проблему стабильности решили неожиданно просто: надо забирать системой ГиМ
в глубинах Меняющейся Вселенной то самое "молодое время". Из начала циклов
миропроявления. И в нем работать. И все. Даже естественно радиоактивные на
Земле вещества и изотопы: торий, уран, калий-40, - возникая на стенде под
ударами "НПВ-молота", первое время не обнаруживали признаков распада. Лишь
потом, через К-дни и К-недели, счетчики около этих образцов начинали
потрескивать."Приходили в себя", по выражению НетСурьеза.
Но эффекты "молодого t" этим отнюдь не исчерпались. Работали без сна и
отдыха десятки часов кряду (точно не фиксировали, не до того было) - и не
чувствовали ни усталости, ни сонливости. Питались в эти интервалы мало, но не
были голодны. Более того, их тела как-то подтянулись, стали выразительнее,
мышцы налились силлой. И самое интересное: оба заметили (сначала у напарника,
потом и у себя, что у них набухют и торчат члены. И не вожделенно, а как-то
иначе, просто от наполненности жизненной силой.
Панкратов совсем разгулялся; когда заставал Алю в люксе, валил ее на пол
прямо в прихожей. Он первый и завел разговор об этом в ЛабДробДриб.
- Слушай, что это у нас с тобой так торчит? Ну, у тебя еще понятно - но я
только отпустил Алю. После трех раз. Я ее, бедную, совсем заездил...
- По ней не скажешь, что бедная и что заездил. Между прочим, у африканских
бушменов всю жизнь торчит. С малых лет. Даже после соития не опадает. Нет,
серьезно.
- Знаешь, давай и тебе кого-то организуем. Снизу лаборанточку. Или
крановщицу, монтажницу. Это ж просто. За удовольствие и честь сочтут с тобой в
в сауне попариться на 144-м. Чего ж монашествовать, раз торчит! А то мне даже
как-то неудобно.
- Тебе не потому неудобно, что я не трахаюсь. Тебе неудобно, что ты так
раскобеляжничался. Нет, серьезно.
- Ну, почему - я же с женой...
- Так и что что с женой. У всех живых тварей это для зачатия, продолжения
рода. Только люди да их братья по происхождению обезьяны так жируют. Даже
на собак я зря, на кобелей - хотя и они около человека развратились. А нам с
тобой тем более есть на что тратить эту силу... нет, я серьезно.
- Ага... сублимировать, значит?
- Вот именно. Возгонять. Ближе к голове. И рукам...
- Ба! - перебил его Панкратов. - Зачем крановщицы - поимей тетю Нину, Нину
Николаевну. Она хоть и под сорок, но еще вполне.
Обрадуй ее, она же к тебе неровно дышит... - и тут он увидел направленный на
него кинжальный какой-то взгляд Имярека, сбился с тона, отступил, даже поднял
руки. - Все-все, ни слова больше. Не буду. Забыли.
- И чтоб кобелиных разговоров здесь у нас больше не было, - очень внятно
закрыл тему тот.
"Вот гад, как он меня!.. - думал потом Миша. - То я ему поросенок, то кобель.
А как поглядел, когда я про Нину-то... Во псих, никого в душу не пустит. Но
ведь если по крупному - он прав, а?.. Здесь явная добавка жизненной силы от
"молодого времени", кое черпаем из начал Шторм-циклов в МВ. Из начала творения
миров! Что же, Меняющаяся Вселенная мне это дарует, чтобы я на бабе сопел?.."
- в следующий визит Али снизу Миша не отправился с ней в "люкс", а прямо на
крыше взял сумку с харчами, сказал:
- Все, мотай вниз. Вывези детей на природу. И не появляйся, пока не позову.
- Миш, ты не заболел? - обеспокоилась та; она приготовила себя к иному и
вообще была эти дни как в любовном чаду - привыкла. ("Ну, и что, что он груб
со мной, валит на пол. Значит, желанная. И он мой желанный - Миша, Мишечка,
Мишаня...")
- Не заболел, не заболел! - он крепко тиснул ее, от души шлепнул всей
пятерней по надлежащему месту - чтоб усвоила, что не заболел, - и
направил той же дланью к люку. - Как в той песне, знаешь: "мени с жинкой
не возыться..." А еще в народе говорят: "у молодки розсвербылося". Так что -
брысь!
- Ну, и пожалуйста! - Аля отстраняюще повела сперва головой, потом плечом,
потом бедром, повела так, что Миша едва не устремился за ней. Но сдержался.
И далее было строго: пост, одиночество, сублимация, никаких утех. Аскеты
древнеиндийские, безволосые вселенские йогины. И немного саламандры Чапека.
В этом была какая-то странноватая естественность: что почти не надо им
пищи, что голые среди сложной аппаратуры - и что работают без устали. Все это
не имело значения. Главное, тиресно и получается. Наполненность "молодым
временем" - точнее, таким пространством-временем, творящем вверху, в Шаре,
миры, - была упругой, одухотворенно-чувственной и САМОУДОВЛЕТВОРЯЮЩЕЙ.
Не было странности. Они прикоснулись к Первичному, все отпавшее было просто
лишним, вторичным.
Главное же - такая работа: Дробление. Многократное умножение вещества! В
сущности сотворение его. Постепенно и Миша дозрел до значимости ее - даже,
выходя из бункера на Крышу, на Меняющуюся Вселенную над головой посматривал
несколько спесиво: похоже, мы додумались до того, чего ТАМ еще нет; вообще нет
в природе. Ну, не совсем "мы", в основном Имярек НетСурьез - но и я при этом
деле. Там Шторм-цикл за Шторм-циклом одно и то же - а мы м н о ж и м. А?1..
Вот вам и "товды-ковды", законы сохранения.
5.
Поиски режимов в ЛабДробДрибе длились долго. Но для них времени почти
нисколько не прошло - биологического; если и вовсе не наоборот. А по
наработанному, по понятому и даже по чувству Первички - ого!
... Поморочиться пришлось еще с выделением энергии, с ее избытком, кой
непонятно откуда возникал при Дроблении-2. А поскольку на этой ступени под НПВ
-молотами на площадке стенда возникали из кучек к у ч и, да еще раскаленные,
то в ЛабДробДрибе теперь было жарко и голым. Приходилось продувать бункер.
Целью было так создать Материк - и ясно, что это никуда не годилось. Там,
под ВнешКольцом, даже небольшая холодная "открытка" пышила огненно.
Режим нашли почти идеальный, когда вспомнили о ядерном магнитном резонансе.
Электроды снабдили надлежащими катушками-соленоидами.С ними полевой НПВ-молот
Дробил, рвал во времени во времени "ядерные нити" на 1700-1800 "обрывков" - и
каждый становился затравкой для новых нуклонов, новых ядер, новых атомов.
Теперь не только стабильных, но и даже очень холодных. Ядерный резонанс
забирал лишнюю энергию Дробления настолько, что финальные кучки оказывались
при температуре около абсолютного нуля.
- поиск режимов был завершен.
... огненное острие башни
вонзалось в тьму Шара
в нем мощно жила иная Вселенная
рядом - и недостижимо далеко
в их власти - и властвовала над ними
- Теперь там нужно строить что-то такое же, - НетСурьез мотнул головой в
сторону стенда, электроджов, изоляторов. - Соразмерно.
"Там" и "Соразмерно" - значило: под ВнешКольцом и для Материка.
Глава 34. Ночь Сотворения
"Со мною вот что верепует:
Совсем не та мне трансгрессует -
Контакты в мой разъем введет
И у другой меня крадет..."
(Электронные кристаллоиды Проксимы Центавра)
1.
- то есть, собственно, в новогоднюю ночь текущую - на Капитанском Мосте
ВнешКольца находилось необычно много людей. Гораздо больше, чем надо, по
мнению НетСурьеза. Любарский, Буров, Мендельзон, Васюк-Басистов, Волков,
Климов, Шпортько-младший... и еще другие из верхушки намеревались прийти.
В то же время ни одного лишнего человека не оставалось ни в Башне, ни в
Зоне. Даже Алю с близнецами Панкратов сопровадил к Васюкам - встречать Новый
год; благо малыши, которым пошел пятый год, сравнялись с их Мишкой. Туда же
Людмила Сергеевна Малюта отправила с ними своего Игорька, который по вазрасту
и развимтию догонял Сашича и Димыча. Сама она была в Координаторе. Анатолий
Андреевич во встрече Нового года также не участвовал.
Потому, собственно, и выбрали для эксперимента время новогодия.
Люди, для которых не существует Вселенная, не существуют сами по себе.
Они только часть мировых процессов, микроскопическая их часть. Для
НИИвцев Вселенная существовала, жила; даже не одна. В Большой, в Небе
галактик перемещалась бывшая Туманность Андромеды, посылая сюда свой
образ-фантом. В малой, Меняющейся, чередовались Турбуленция и Ламинар,
Штормы и Паузы-штили, Дни и Ночи циклов миропроявления. Из них светили на
полигон МВ-солнца, каждые десять секунд новое.
Оставшиеся в эту ночь в Институте (одни делать, другие страховать,
третьи наблюдать и сопереживать) находились и в той, и в другой; точнее,
между той и другой. А тем самым в двух вселенных сразу. И сейчас они
исполняли особо первичное: во Вселенной делали вселенское.
Они создавали Материк.
2.
Теперь ВНИЗУ были свет и быстрота
Вверху тоже - а они посередине
Главным устройством теперь стала система подвесных подвижных электродов в
центральной части ВнешКольца, над серединой полигона: электроды Дробления.
Управляли ими дистанционно, перемещая по штангам от стены Башни до внешней
дуги и вместе со штангами по дуге, с Капитанского мостика, опуская и поднимая.
Напряжение к ним подводилось самое что ни есть высочайшее, от генераторов Ван
дер Граафа, перемещенных для этого случая на Кольцо с крыши башни.
... При всем том с полигоном, созданном три земных месяца назад под замысел
К-Атлантиды, так и соседствовали до сих пор земные предметы:
- ржавая изгородь из колючей проволоки с дырами в ней, проделанными работниками
НИИ, жившими на Ширме, для удобства прохода в родной Институт (а то и для
выноса кое-чего не через проходную);
- пустырь с коровьими тропками (но и высоковольтной линией, несшей в НИИ НПВ
нужную энергию);
- а справа, если глядеть с КапМоста, и вовсе - два железных контейнера для
сбора и сжинания мусора, хозяйство Петренко.
Михаила Аркадьевича эти контейнеры особенно раздражали. Он добивался и от
коменданта, и от главинжа Бурова, чтоб их убрали, переместили. Оба разводили
руками: некуда! Особенно обидная, даже оскорбительная для их замысла картина
сложилась в последние дни перед опытом: они монтируют свои устройства - а
рядом палят весь собранный в зоне мусор. От него дым и вонь. А что вы хотите:
на носу Новый год, не оставлять же хлам. У каждого свои дела.
НетСурьез же, напротив, относился к ситуации терпимо, смирял Мишу:
- Странно, что ты не чувствуешь смак контраста. Нет, серьезно. Мы с тобой -
да и не только мы - тоже для многих, для большинства, мусор, который невредно
бы для спокойной жизни сжечь. Бывало, что и сжигали. Или превращали в лагерную
пыль. Но идеи-то осеняют наши головы. Самые крупные дела в мире начинаются от
них... И вообще это по-нашему, по-славянски. Среди разорения и нищеты после
страшной войны первыми вышли в космос. И еще, и еще... Мы, восточные славяне,
ваньки-встаньки: нас кладут - мы поднимаемся. И сами кладем - или кого-то, или
на кого-то. Нет, серьезно. Так что воспринимай мир со всеми его ароматами.
Редкая для него длинная речь.
Внизу, на "корыте", под лезвиями электродов рсположили собранную в коническую,
наподобии вулкана кучу весь каменный фундамент бывшей Аскании 2. Ничего к ней
не прибавили ни из гор, ни с астероидных орбит, ни, понятно, из МВ. По
расчетам НетСурьеза того, что есть, для двух Дроблений должно хватить.
Виктор Федорович и здесь остался верен себе: во всех местах ВнешКольца и
под ним около новых устройств (кои все будут так или иначе колебать и искажать
неоднородное пространство и все, что в нем) расположил датчики своих свето-,
вибро-, пневмо-, полевых и каких-то еще преобразователей - в звуки. И вывел
динамики, стереопары их на Капитанский Мост. Даже укорил НетСурьеза и Мишу,
что они не сделали это около стенда в лаборатории:
- Чудмлы, у вас бы быстрей дело пошло, и веселей. Уши-то у вас не работали.
- Нет, почему: мы ими как раз это дело и прохлопали, - отшутился Панкратов.
- Вот именно!
Буров несколько досадовал, что они и от него таились, даже чувствовал
обиду. Ну, от Бармалеича и прочих Мендельзонов понятно... но от него! Разве он
не поддержал бы. Впрочем, ладно, главное такое дело своротили, как гору.
Теперь вышло бы в окончательном замысле!..
3.
Аля Панкратова и жена Васюка Александра Филипповна сдружились в эту ночь.
Проводили старый год с малышами, встретили новый у елки (для Сашича, Димича и
Игорька первой в их жизни), потом уложили детей, сами перебрались на кухню - и
разговаривали обо всем. Для Саши была не слишком понятна, но крайне интересна
семейная жизнь Панкратовых в башне; Толюн-молчун мало ей об этом рассказывал.
Дети Надземелья тоже сблизились с ровесником Мишкой Васюком. Он,
собственно, был постарше и ростом повыше, сначала показывал свое превосходство
и снисходительность к малявкам. Но когда дело дошло до компьютерных игр, его
превзошли все трое; и наиболее самый младший Игрек Люсьенович - по понятной
причине. Далее было взаимное уважение и согласие, перешедшее в дружбу. Даже
спали потом в обнимку.
И на Александру Филипповну произвели впечатление трое малышей из Шара:
- Ох, Аля, какие они у вас развитые! Не со всяким взрослым так интересно
поговорить, как с ними.
(Забегая вперед, сообщим, что Анатолий Андреевич впоследствии, используя
интерес и новые симпатии жены, своего сына тоже перепасует в НПВ-мир. Будет
брать с собой на работу - и Мишкино время жизни потечет почти так, как у
близнецов, у Игорька и у самого Толюна, вообще у "верхних", со средним К12.
Когда же Александра Филипповна спохватится, будет поздно.)
Но вернемся в НИИ, на Капитанский Мост.
4.
На ВнешКольце под ним орудовали Толюн, бригадир Терещенко, техники Олег и
Микола из его команды (предупрежденные об опасности и согласившиеся быть
добровольцами); в зоне оставался Петренко; даже охрану удалили. В Координаторе
за всем по экранам следили Люся Малюта и Иерихонский.
Впрочем, Шурик в половине двенадцатого убедил свою "зверь-бабу Малюту
Скуратовну", что она справится сама, - и тоже прибыл на Мостик. Он же все это
первый рассчитал и предложил, как же без него!
Через четверть часа после полуночи (ее, хоть и новогоднюю, пропустили без
внимания, было не до того) неожиданно заявился ГенБио с верным ассистентом
Витюшей.
- С Новым годом! В Аскании мы с вами их несколько встречали, а вот здесь
еще ни одного.
Но все понимали, что это сказано, чтоб что-то сказать. Дело было не в
Новогодии.
Любарский счел необходимым все-таки напомнить ему об опасности, коей не
стоит себя подвергать без нужды.
- Это мне-то в мои почти девяносто еще чего-то бояться! - улыбнулся ему
Геннадий Борисович. - А если понадобится медпомощь, я вам первый пригожусь.
5.
- отключили солнцепровод. Впервые со времени пуска в октябре.
Над полигоном погасло МВ-солнце, 717270-е по счету. Светила были необходимы
для тех, кто высаживался с баржи на "открытку"; они никомиу не мешали, когда
сияли попусту, для наработки срока надежной службы системы. Но теперь они
занимали канал, по которому на полигон пойдет из Меняющейся Вселенной "молодое
время". Вообще энергетика Башни, все ее высокие напряжения и мощности должны
работать только на Дробление.
А ночь текла и вправду новогодняя: умеренный морозец, снежинки порхали в
свете прожекторов; внешний край Зоны и пустырь за ней были белы. Но полигону,
который держали при К8640, от внешней природы не перепадало ничего. Под
штангами ВнешКольца серо-туманно светился расплывчатый выгнутый многоугольник
- полтора гектара, стадион, футбольное поле с дорожками и периферией. В центре
его сияло овальное пятнышко.
6.
Главными на Мостике, как и в ЛабДробДрибе, были снова Имярек и Миша.
Сейчас оба были не голые и гораздо ближе к Земле, чем в бункере на крыше; но
заряд "молодого t" в них сохранился. Действовали споро и точно.
НетСурьез был в той самой серой замасленной фуфайке, в какой прибыл в НИИ
с Катагани-товарной после операции с радиоактивным эшелоном. Это отметил про
себя Панкратов, да не он один; Любарский тоже. В башне не было проблем с
одеждой, а когда и возникали, то знали, где и как взять; так что и курток -
удобных, красивых, на молниях и с фигурными застежками - было предостаточно,
всех размеров. Но в "пусковые дни" Имярек был всегда в своей фуфайке: в
Овечьем, когда ловили астероиды, на крыше при Втором Контрольном, во всех иных
опытах. И вот сейчас.
ГенБио приблизился к ним, стоял над душами:
- Старайтесь, хлопцы, mon cheries amies, выкладывайтесь, черти! Чтоб до
донышка. Без этого и молодое время не сработает. Как сделали из космического
хлама Асканию-обетованную, так должны сейчас: лучше, чем стихии, лучше, чем
природа. Иначе и смысла нет.
- Мы и то стараемся... - оба смотрели на экраны и шкалы, поворачивали
рукоятки.
- Геннадий Борисович, вы их отвлекаете, - попытался вмешаться Буров, - они
же настраивают систему.
- Ничего, ничего, они систему, а я их. Тоже надо. Мой идеал знаете какой,
хлопцы? Ни за что не догадаетесь!
- Ну, какой?
- Проволока. Обыкновенная проволока. Можно в эмали, можно в оплетке, какую
выпускает "Катаганькабель", - и чем тоньше, тем идеальнее. Знаете, почему?
- Ну, почему?
- Потому что природа так сделать не может. Не умеет. В ней самые длинные
нити это водоросли или паутина. Несколько метров, от силы десяток - и все. А
"Катаганькабель" выпускает такую километрами, может и сотнями километрв - без
обрывов и даже утолщений. А?
Разговор действительно был на пользу, прибавил уверенности. Верно, подумал
Миша, раз уж действуем во Вселенной - так надо лучше Ее. Ему до сих пор это
как-то в голову не приходило. Он с симпатией взглянул на красивого старика с
вдохновенными глазами и покрасневшим от холода крупным носом над седыми усами-
стрелками.
- А что? - молвил НетСурьез. - У нас ядерно-магнитный резонанс в
К-триллионных НПВ-барьерах. Природа так тоже не умеет. Не хуже проволоки.
- Во-от! Вы все поняли. Время, которое в нас, - время творцов и работников.
Оно всегда молодое. На то мы и люди, чтоб превзойти. Так что вперед!
Все-все-все!.. - защитительно поднял академик руки в направлении
приблизившегося с решительным лицом и сжатыми губами Бурова. - Я их завел.
Теперь у них все получится.
Он отошел.
Время разговоров действительно кончилось.
7.
Все было как в лаборатории. Той же формы заостренные электроды нависали над
пятнышком Аскании 2, исходной кучей веществ. Только гораздо крупнее, чем на
стенде. Те же напряжения подавались на них. Только еще выше. В автоматику, в
компьютерные программы был записан найденный режим Дробления.
Все было так да не так - из-за иных количеств. Количества имеют склонность
по известному закону переходить в качества, причем, далеко не всегда в те,
какие хотелось бы иметь; чаще наоборот.
Опасностей было три; все знакомые, с ними работали - но теперь они
многократно усилились. Внизу был не стенд, а полигон, пространство под
тысячекилометровый Материк - и на нем должен Дроблением по НетСурьезу
образоваться Материк. Седьмой для этой планеты.
1-я
Одну сторону экспериментального риска: что возникший Материк вдруг
неконтролируемо распространится на все свои 1200 физических километров с
запада на восток и 950 с севера на юг, сотрет с лица земли все, что находится
на этих пространствах сейчас, начав с самого Института и города Катагани, -
они предумотрели и отработали. Ради этого пожертвовали Асканией-2.
С четырех краев ВнешКольца на полигон целились плоскозевные
ЛОМы-миллионники, растерзавшие "открытку" монстры; при первых признаках такого
расползания они автоматически выпустят плоские НПВ-языки с высоким К, захватят
каждая свою четверть всего, что будет на полигоне, - и нету. Потом их поднимут
на Крышу, где и выплюнут с содержимым через систему ГиМ в Шар, в МВ. Как на
свалку. Теперь они были заряжены К-пространством под верхний предел.
О том, что в этой операции НПВ-искажения теперь не пощадят и сектор Кольца,
и Мостик над ним, находящиеся там старались не думать.
2-я
Опасались и неконтролируемого выброса энергии. Ведь твориться будет то, что
содержит ее, можно сказать, под завязку, Мс^2. ("Если уж точно, то не Мс^2, а
Мс^2, поделенное на 8640^3! - возражал, осаживал всех НетСурьез, который очень
ревниво воспринимал и скепсис, и преувеличенные опасения. - Это почти в
триллион раз меньше!" Но ведь и этого, если честно, хватало для загробной
жизни. Вполне.
Решение было то же: Ловушки-монстры. Мир они спасут, экспериментаторов нет.
3-я
Не исключали, что Д-Материк (теперь его стали именовать так) из-за
отклонений в режиме если не первого, то второго Дробления, окажется сильно
радиоактивным; такой тоже никому не нужен. Да, в лаборатории подобное одолели
...а здесь кто знает.
На этот случай угловые Ловушки-монстры были запрограммированы на
автоматическое включение по датчикам радиации. Автоматическое - должны
сработать, даже если не уцелеют экспериментаторы.
- Имерек Имярекович НетСурьез (Любарскому вдруг пришло в голову, что
это, ей-богу, неплохое противопоставление иностранным именам, пред которыми
любит склоняться научный обыватель: всяким Ландау-Лифшицам, Фихтенгольцам,
Ребиндерам, Бернардосам... это как-то действительно более по-славянски;
мудрые у нас, как и у индусов, немного муни, молчальники, на глаза не лезут) -
включил на пульте свою автоматику. Миша ассистировал у контроольной панели.
Всем остальным на мостике и до того делать было нечего, только болеть,
сопереживать; а сейчас из соображений безопасности лучше было убраться
подальше, в укрытие; но как это уйти - от такого! Стояли, смотрели, затаив
дыхание.
... Хоть на КапМосте время было ускорено в 6 раз против земного, все равно
на уловление нужной - чтобы взять системой ГиМ-3 и верхними Ловушками "молодое
время", из первого миллиарда лет Шторм-цикла, в распоряжении людей, приборов и
автоматов было две десятых секунды. И нужно было попасть в эти две десятых да
ещеще не любого Шторм-цикла, какой начнется там, в немыслимых физических килои
мегапарсеках отсюда, над их головами, - а из нечетного. Ясно, что справиться
стакой задачей могла только электронная автоматика. Людям оставалось следить,
чтобы она была включена и защищена от внешних неожиданностей.
А над тем, что произойдет в этом К-триллионном пространстве-времени по
электродами НетСурьеза на полигоне, уже не была властна и автоматика. Просто
должен был произойти сам собою многократно исследованный и проверенный
процесс. Правда, соотносящийся с тем, как он протекал на стенде, как горение
спички с пожаром бензохранилиша.
И все это - только первая ступень.
Рациональное безумие исследователей: не делать задуманное - будешь
чувствовать себя серяком и слабаком, исполнить - можешь пропасть сам и
погубить других. Впервые чувства, которые сейчас охватили собравшихся на
мостике, пережили летом 1946 года в пустыне Аламогордо наблюдавшие первый
атомный взрыв: не было уверенности, что пробудившаяся цепная реакция не пожрет
все вещества Земли.
8.
Продвинувшийся по каналу из кольцевых электродов К-триллионный объем
из МВ сверкнул молниеподобно, сине-бело озарил сверху и справа все
предметы и лица людей. И - вместе с ним из буровских динамиков прозвучал
гром! Даже вроде чуть раньше и даже не гром, во всяком случае не тот, что
мы слышим за тучами в грозу - музыкальней. Для знатоков музыки это было
бы что-то подобное началу фортепианного концерта Грига: нарастаюший
крещендо грохот литавр и барабанов - и над ними возносится звонкий вскрик
фортепьяно. Но по громкости звук был ближе к грозе, чем к концерту;
децибел на 60.
Пятачок кучи веществ на полигоне, бывшей Аскании 2 уменьшился,
одновременно голубея и накаляясь ослепительно, в точку. И нет его; от
точки и света более нет, только воспринимаемый кристаллическими
детекторами рентген - все излучение сместилось в него. Сначала мягкий,
потом, судя по резкому треску, и жесткий. Они готовы к этому, знают, что
не облучатся, не успеют.
И... из динамиков, но более из тех, что по периметру ВнешКольца, а не
верхних, снова пошла музыка. Высокая, даже торопливая скрипичная вязь
мелодий, ритмы скрипичных же альтов - что-то моцартовское, от его Ночной
Серенады, и мендельсоновское.
Этого не ждали. Они слышали, как звучит Меняющаяся Вселенная, именовали
это "музыкой сфер", хотя там было куда больше шумов и тресков в перемешку с
редким невнятным пиликаньем, чем мелодий и ритмов. А теперь звучала подлинная
музыка - едва ли не более гармоничная, чем у великих композиторов.
К скрипкам присоединились какие-то голоса, тоже высокие, дисканты;
настолько высокие и проникающие в душу, что непонятно даже, человеческие
ли, птичьм... или ангельские?
Далее прибавились и звуки фортепьянные, тоже в самом высоком регистре
- дробно-рассыпчатые трели. Все на высоких тонах.
Концерт Творения-Дробления для Голосов с ВсеОркестром!
Варфоломей Дормидонтович, который более других размышлял об этом, первый
и понял, что все означает. Не они делают. Но и не с ними теперь, под видом
одного другое. Они допущены, участвуют.
... Они могли приписать себе, своим умам, трудам, знаниям и смекалке
многое: создание Ловушек и К-полигона, добычу астероидов в ЗаМарсьи и идею
Дробления, даже перенос комьев вещества из Цикла в Цикл, в антивещественную
фазу. И еще, и еще: мы-ста!.. И Буров, коий своим нововведением в эксперимент
оказался причинеее других к этой музыке, мог приписать себе и только себе все
свето-звуковые преобразователи (а как из-за них в свое время претерпел, Пец
грозился выгнать в 24 часа!). Но ЭТО звучание, эту музыку творения мира ни он,
ни все другие себе приписать никак не могли. Любители серьезной музыки среди
них были, но композиторов - нет. Это ВсеЗвучание, аккомпанемент Творения
Дроблением могли создать лишь композиторы сильнее Моцарта, Бетховена и
Чайковского.
... Да и те, как и все другие великие, просто переводили в нотные
знаки, в звуки инструментов звучавшую в них (в некоторых, как в Моцарте,
с малолетства) Речь Вселенной. Позже, в 20-м веке, когда человечество
начало возвращаться на четвереньки, оно стало глухо к первичному смыслу
музыки; от той Речи воспринимало только простые обезьяньи ритмы.
А в этом эксперименте, понимал Любарский, не просто так зазвучала
Вселенная - она направляла его. Она делала, формировала что-то глубинное -
может, структуры, может, судьбы; они лишь соучаствовали. Как мелодии или,
скорее, аккомпанемент.
Да, это была Речь Вселенной - музыка, относимая ветром, порывистая, в
чем-то скрипичная, местами фортепьянная в верхних регистрах, с высокими
голосами - торопливая, в ритме происходящих внизу процессов, и невнятная,
как они же. И понятная еще более, чем они. Сразу и Чайковский, и Моцарт,
и шопеновская нежная боль жизни... Ее нельзя было перевести в
слова, да и незачем. Главное, что она б ы л а - непридуманная никем,
несочиненная, неожиданная и прекрасная. Это весило страшно много, больше
всех их дел и открытий, вместе взятых.
... Даже цифры на пультовом табло, на всех Табло башни мелькали в
ритм с Музыкой Сотворения.
Виктор Федорович подошел к дублирующей панели, где стоял Панкратов, буркнул
ему: "Извини," - нажал красную клавишу на краю ее.
- Ты чего? - встревожился Миша, но увидел там надпись "Запись". - А... ну,
правильно.
- Такой симфонии цены нет, - молвил главный инженер, отходя.
9.
Но сверх Музыки - произошло?.. Не получилось?
- Что-то ничего не видно, - сказал Любарский.
- И хорошо, и не должно быть видно, - сипло молвил НетСурьез. - Ни света,
ни цвета, ни звука, значит, в самый раз. Теперь туда светить надо. Миш,
направь.
Панкратов общей рукоятью повернул и направил вниз прожекторы по краям
мостика. Прожекторы были с фильтрами, инфракрасные - но уже в нескольких
метрах под ВнешКольцом дали внедрившиеся в К-пространство водопадно яркие
голубые снопы света.
Да, теперь было видно. На экранах и под ногами, за оградой Мостика,
штангами и градусной сеткой. Холм и груды чего-то с резкими изломами и тенями
от них.
Подробности воспримутся потом. Главным было то, что холм заполнил место
куда большее прежнего, для "открытки"; и даже стал как-то ближе, т.е. выше.
Подрос. От него на ВнешКольцо потянул такой лютый холод, что новогодний мороз
окрест показался теплом.
- В яблочко, а! - повернулся Миша к Имяреку.
Он лучше других понимал, насколько первое Дробление вышло "в яблочко": раз
нет свечения при К8640, то там не испускаются даже далекие инфракрасные лучи.
Нечему их там испускать, почти абсолютный нуль температур. И радиации тоже
нет, раз нет радиогенного тепла.
Произошло. Раздробленные умело ядерные h-"затравки" дали долго длящиеся во
времени стабильные вещества!
- исполнили первую ступень Дробления. Скрипично-фортепьянную.
- Давай сразу второе, это же идеальная удача. - предложил Панкратов.
- Да... хотя... - НетСурьез стоял в задумчивости; он колебался. - Впрочем,
что ж...
И включил автоматику на второй заход.
10.
Настолько было глубоко резонансное охлаждение созданных Дроблением
атомов, что только съежившись опять в малое пятнышко в центре полигона,
это скопление новорожденного вещества замерцало - сперва алым и желтым,
потом голубым светом. И снова все там снова исчезло, собравшись в яркую точку
под заострившимися в незримые НПВ-иглы электродами.
Начало второй ступени узнали по тому, что все гриллианды
высоковольтных изоляторов от самого верха Башни снова окутали голубые
нити перегрузочных разрядов - ярче и обильнее, чем первый раз; от них
пошло яростное шипение, трески, грозовой запах озона.
Но это означало, собственно, что 2-й акт Дробления завершился, там
внизу все произошло: НПВ-молоты-электроды своим сверх-полем и сверхкрутым
К-триллионным барьером во времени раздробили, порвали "ядерные
нити-события" всех атомов там, в центре полигона - всех до единого,
сколько их было в К-точке, - на тысячи событий-обрывков. Процесс этот был
еще в тысячи раз короче той определенной Пецем длины-длительности
ядра-события в 10^16 секунды; мгновеннее не бывает.
Время рвало ядра. Три лихих слова, кои Имярек так и не сказал никому,
опытный псих, колотый, вязаный и битый, - опасался. Тот поток времени,
который несет все плавно, обеспечивает устойчивое бытие, он же, будучи
сейчас переведен в крайнюю неоднородность, круче тысячи Ниагар, - делал
противоположное. Рвал все и вся на события-флюктуации...
... И НетСурьез в это кратчайшее мгновение на свой манер постиг, почему
первой ступени
сопутствовала музыка. Не самому Дроблению, грубому акту насилия над материей,
она сопутствовала, а тому что после него:
- от каждого раздробившегося обрывка, от затравочной флюктуации
потянется новая "нить во времени". Новое долго существующее ядро и
электронные оболочки вокруг: новый атом. И они все должны, как это и в
обычной природе есть, взаимодействовать, образовать или не образовать
молекулы, цепочечные или циклические связи, кристаллы... и так до
монолитов, до скоплений глыб, до залежей чего-то. Образовывать
структуры.
- вот это и звучало. Потому что не просто кучей, не холмом был
результат 1-го Дробления, а сложной, выразительной, во многом гармоничной
структурой.
"Музыка будет, если второе Дробление удалось. А если нет - шумы, трески,
грохот. А то и хуже. Что - хуже-то?"
По первым признакам это Дробление прошло не столь гладко; да и не мудрено:
от него возникал не холм, а большое место на картах мира, космически значимое
образование - Материк.
Сбросили поле... внизу сначала электросварочно запылала звезда -
- Берегите глаза! - крикнул Панкратов, прикрылся рукой.
... стала расплываться-растекаться, утрачивать яркость -
... теперь снизу - прямо и через динамики - пошли и звуки; сперва
высокие, скрежещущие, как давимые сталью осколки стекла, потом все ниже,
с переходом в шум прибойной волны по гальке, в грохочущий рокот. Он
перешел в раскаты грома - и завершился первым титаническим аккордом
ВсеМузыки! Иной, мощной. То был Первый концерт Дробления-Формирования,
сейчас пошел Второй.
Теперь звучал не Григ, скорее, Бетховен; что-то близкое к началу
Девятой. Только по мощи и высокой сложности музыки этой хватило бы на
десяток тех вступлений, на десяток Бетховенов.
... был и низкий ритмичный гул барабанов, переходящий в инфразвуки, от
которых захолонуло в душах, и гром гигантских, как облака, литавр в руках
гороподобных великанов; к ним присоединились низким ревом струны
контрабасов и виолончелей. Подхватили ликующие ноты мелодии валторны,
тубы, рожки; взяли верх над ними скрипки; покрыл все нарастающий по
высоте октавами звон фортепьяно. И затем вступили голоса.
Ах, какие это были звуки, какие голоса лились из динамиков на стоявши
на Капитанском Мосте! Ода Радости в перемешку с Реквиемом Моцарта, с его
Лакримозой, вселенским вздохом полной грудью; и еще что-то незнакомое, но
не менее гениальное. Да и неважно, на что похоже или непохоже было это -
главное, ВсеМузыка б ы л а. Она означала: не они сделали, не с ними - они
СОУЧАСТВОВАЛИ. ПОСТИГЛИ. И ПОЛУЧИЛОСЬ.
Скрипичные мелодии и стакатто вперемешку с напевами высоких голосов
вызвали у находившихся на ВнешКольце воспоминания о быстро менявшихся
звездных небесах, которые
наблюдали ночами в Аскании-2. Не было сейчас над полигоном такого неба,
отключили и заняли канал под другое; но каждая нота музыки была как
звезда летящая, каждая мелодия или аккорд - ее путь и жизнь в небе
Меняющейся Вселенной.
Между тем внизу, под ВнешКольцом с градусной сеткой, передвижными штангами
и рейками с кабинами, прочей техникой - ярко-голубая точка расширилась в
пятно, сдвинулась по свечению к белой желтизне - от этого стала еще ярче.
Там тоже в ритме и согласии со ВсеМузыкой переливались, менялись тона и
оттенки цвета.
Вместе со свечением сюда хлынул жар от полигона, как от доменной печи.
Одни надели защитные очки, другие смотрели на экраны, кои передавали
отфильтрованное; но и там менялся в очертаниях, разрастался какой-то
раскаленный негатив.
Музыка и согласованные колебания света подтверждали: внизу не просто снова
образовались вещества - там возникают структуры, от мельчайших до
географического рельефа.
... Мелодиями и светом звучали русла будущих рек на Материке, линии
горных хребтов; протяжными хоровыми речетативами разворачивались,
расстилались внизу долины и плато.
Мелькание цифр в хвостах длинных чисел на табло времен - здесь, на
КапМосте и в иных местах - тоже вписывалось во ВсеМузыку. И это прочищало
мозги собравшихся на ВнешКольце: да, важнее их действий и событий были эти
числа, сменяющиеся в четких ритмах счета. Музыка сродни математике, тем и
мысли, к высоким МыслеЧувствам... к простому, как дыхание, Творящему миры
Мышлению-Чувствованию.
Его частью они теперь были. А до сего были слепы. Активно слепы.
Активны, как роющиеся кроты, и слепы, как они.
11.
... Вселенная лишь слегка приоткрылась в этом эксперименте; чуть-чуть
и осторожно, чтоб не зашибить своим откровением микроразумников до
смерти. Они еще будут нужны.
... И еще они почувствовали-поняли другое, яснее музыки: Вселенная-мать
любила и жалела их, несмышленышей-микроразумников, коим бы жить да жить
своей малой жизнью, добиваться малых успехов и малого счастья. Не хуже они
других, многое так могли бы достичь в своих полуживотных жизнишках.
А вот встали дыбки и тянутся к Ней, к подлинной Матери мира. Как таких
не любить и не жалеть, даже не приголубить осторожненько - музыкой этой
хотя бы, она Язык Вселенной (один из них постиг это), язык Ее чувств.
... Жалеть их стоит хотя бы за то, что, отринув иллюзорное счастье
обычной жизни, они надеются обрести что-то подобное здесь. Где уж им:
Вселенское счастье не греет - испепеляет. Некоторые из них к нему уже
прикоснулись - гибельно. И этих ждут трудно переносимые, непосильные для
малых существ драмы.
И пожалела Мишу Панкратова, кой вдруг почуял - смутно, размыто - что
скоро он останется один, лишится Сашича, Димыча и Али. А потом снова
обретет... кого? их? не их?.. И ВсеМузыка будто гладила его, мальчика в
горе, по взъерошенной голове (хотя нечего было сейчас там ерошить, не
осталось волос из-за работы с НПВ), утешала просто, как в детстве когда-то
реальная мама: "Давай подую, вава пройдет." Вава не пройдет оттого, что на
нее подуют - а все равно легче.
И Геннадию Борисовичу Иорданцеву, ГенБио, старому, все повидавшему и
пережившему, битому жизнью сильному умнику - и поэтому неизбежно скептику и
цинику, - вдруг захотелось уткнуться в теплый мамкин подол и под поглаживание
и уговаривание выреветь обиду на непонимания этим окаянным миром величия
порывов его мальчишеской души. Во всяком случае глаза у него покраснели,
губы дергались; и сморкался он явно не от холода.
"Дай подую на пальчик, вава пройдет."
... и хоть недавно они по-патрициански, у бассейна и термы, патякали о
возможности своего всевластия на Земле и в Галактике, - сейчас все они были
как малые дети. Малые дети Вселенной, вставшие дыбки, тянущиеся к огонькам
звезд несмысленыши.
Вселенная жалела их всех; но совсем не за то, за что люди жалеют себя и
других, скорее, напротив: что они в слепой тяге к счастью придают значение
тому, что его вовсе не имеет; и что нельзя их утешить, не соврав: мол, все
будет хорошо. По-вселенски да, конечно, только так и не иначе, а вот для
них... нет, не будет хорошо. Слишком все крупно. Но все равно жалела и
любила - каждой нотой, каждой мелодией музыки своей необъятной души.
Никто из них, даже наблюдавший вспышку той сверхновой Любарский, не знал
и не мог знать об одарианах, сгоревших в космолетах, в которых они сначала улетали от
взорвавшегося светила, а потом согласованно развернулись и пошли к нему... мировая драма в
далекой искорке, что Варфоломей Дормидонтович видел в телескоп в Овечьем ущельи в ночь на 16
ноября. Но в умах и в душе каждого стоящего на КапМостике сейчас повторялся тот их последний
мотив:
- Ты! Только Ты есть! И мы - Ты!..
12.
... и вот ЭТО заполнило полигон до краев. Все титановое "корыто" в полтора
гектара. Стадион. Футбольное поле с периферией. Седьмой материк Земли.
Впрочем, когда отшипели последние разряды, погасли индикаторы на пульте
НетСурьезовой автоматики, увидели: свечение внизу по накалу и спектру ничуть
не сильнее того, что посылала сгинувшая в Дроблениях Аскания-Нова 2. Даже,
пожалуй, слабее, тусклее - при том же К8640. Просто его стало гораздо больше;
не пятачок, а вся площадь полигона сияла, заполненная новорожденным -
сотворенным, созданным людьми! - веществом.
- Думаешь, радиоактивность? - негромко спросил Панкратов НетСурьеза.
Тот поднял и опустил брови:
- Вряд ли. Если и есть, то на уровне земных пород. От нее радиогенное
тепло, от него и свечение.
От прямого глядения (а глядеть хотелось непременно прямо, в упор) у всех
слезились глаза. Перешли на экраны, кои давали изображения каждый в своей
части спектра.
И так увидели гораздо больше:
- горная область в центре с ветвящимися хребтами и ущельями;
- высокое плато кольцом вокруг нее;
- холмистые равнины, нисходящие к краям полигона.
Все в дымке первозданной атмосферы. Из чего она? Это узнают потом.
Подобное они видывали только в Меняющейся Вселенной из кабины ГиМ: начала
жизни планет.
... даже по времени Материк исполнился как симфония или фортепьянный
концерт с оркестром: за 48 минут. Только не в четырех и не в трех частях,
а в двух, по ступеням Дробления. Дробления, возникновения и нового
образования.
Глава 35. Утро, день первый
"Меня раздвоенность терзает:
Совсем не та ко мне вползает,
Мне лапки на хитин кладет
И у другой меня крадет.
А той, скажите, Стрепта ради,
Пред кем покровы раскрывать?
Та, у которой я украден,
В отместку яйца станет класть."
(Цивилизация жукокрылых кремнийоргаников Оберона-2)
1.
И было 4 часа утра, день первый. Не только нового года. Нового Материка.
Седьмого материка Земли.
Снова включили солнцепровод. Иерихонский отрегулировал компьютерный
К-календарь (Д-календарь?) с учетом паузы. Календарь Атлантиды?.. Атлантиды
8640?.. Теперь было плевое дело - подобрать названия. Путь в К-Атлантиду,
начатый в октябре, 73 дня назад (восемнадцать К-веков полигона, включая семь
веков Аскании 2), был завершен.
Или еще только начнался?..
1 + 1 января 0 ч 18 мин на уровне К6
через 42.606 суток, дарованных Вселенной и
Любарским этому миру, от Момента-0
- зажгли 717271-е МВ-солнце над полигоном. Пошел 1-й год Материка, 19-е
января-пеценя по календарю Иерихонского.
Теперь и эти строки надлежало включать в Табло времен. Хотя - какие там
пока могли быть сезоны, какие месяцы!
Имярек Имярекович сидел в своей замасленной фуфайке на полу из листового
железа у перил, опустив голову в колени и закрыв лицо руками. Миша подошел,
осторожно отнял руки. Тот поднял на него худое, в темной щетине лицо; оно было
залито слезами.
- Ты чего? - спросил Панкратов. - Радоваться же надо, все получилось.
- Слушай, отвали. - НетСурьез крепко прижмурил глаза, согнал с них слезы. -
Отвали, говорю. Я же псих, ты знаешь: это я так радуюсь. Отвали, а то укушу.
Миша пожал ему руки, мягко вернул их на место, к его лицу; отошел. У него вдруг тоже
перехватило горло. Вот только теперь он понял смысл одеваемой Имяреком на главную работу
фуфайки: второе, после уклонения сообщать свое имя, выражение позиции: да пошли
вы все!
Иорданцев тряс за плечо главного инженера:
- Где ж ты был раньше, Витюша Два (для ГенБио Витюшей-1 был его
престарелый лаборант, Статуя Командора: Буров уже махнул рукой, не обижался,
равно как и на тыканье - за то, что он молод и румян), где ж ты был раньше
со своим озвучиванием! Ведь Оживление Аскании тоже могло так звучать. Вот
когда за Материк возьмемся - чтоб было!
Старик все гнул свою линию.
- Хорошо, Геннадий Борисович, хорошо.
2.
... На мостике при К6 прошли сутки - но не было усталости. Только опустошенность:
выложились.
У ГенБио в чемоданчике оказались две бутылки шампанского и три коньяка -
Асканийского, из винограда, зревшего под МВ-солнцами, давнего разлива; и
стаканы из тонкого стекла.
- После увиденного, услышанного и пережитого сейчас нами это немножко
пошло, - сказал он, - но и от традиции отступать грех. Даже костюм новый
обмывают, чтоб хорошо носился, или ботинки. А тут новый Материк... Знаете,
cheries amies, я предлагаю сразу тост - за Оживление. Вот тогда - и только тогда! - эта terra
incognita будет хорошо "носиться". Жить да поживать.
- Нет, - вступил Буров, взял бутылку, - сперва за него. За них обоих, но
больше все-таки за него. - Он указал на сидевшего на своей фуфайке, облокотясь
на край пульта, серого, без кровинки в лице НетСурьеза. - Не хочешь объявлять
имя свое для истории, дело твое, но все равно теперь ты для меня не НетСурьез,
а Да-Серьез! Только так!
Выпили за него (все равно даже сейчас уклонившегося сказать свое имя, как к
нему не приставали); за Мишу тоже; за Оживление Материка - пусть и на нем
вырастут виноградники не хуже Асканийских! Не забыли и про Новый год.
Опустошили бутылки.
- Счастье и проклятие разумной жизни, - сказал Варфоломей Дормидонтович,
допив шампанское, - в том, что, решая проблемы, мы порождаем новые проблемы.
Ведь его же, черта, теперь исследовать надо. А это все-таки материк, terra
incognita, Австралия на полигоне, К-Атлантида... без атлантов. С ВнешКольца
там немного разглядишь, это
ясно. Экспедиции придется посылать. Требуются Магелланы и Прежевальские!
- Ну, с этим не спешите. Сначала его, черта, оживить надо! - в тон ему
снова произнес ГенБио; но в глазах было больше мечты, чем озабоченности. - И
чтоб лучше, обетованнее, чем земные места. Музыкальнее! На том стоял и стоять
буду!
- Может, солнцепровод отрегулировать, чтоб поярче-пожарче? - деловито сказал
Буров. - Пусть прогревается, освещается. Какие-то природные процессы пойдут...
Посмотрим, а что не так, то и поправим, направим.
- И вместо часов там солнца тикать, - добавил Климов. - Солнце-маятник на
Атлантиде-Австралии. Десять секунд - и сутки, еще десять - еще сутки... и в
каждые новое солнце. Земля о такой роскоши и мечтать не может. Конечно, на том
Материке должно быть все лучше.
... И еще вот что было. Час назад Буров, практичный человек, не упускающий
своего, включил запись ВсеМузыки. А теперь подошел к панели, перемотал пленку,
включил на воспроизведение: послушать снова. Посмаковать почсле шампанского.
И - ничего. Не записалось!
Тот "эффект привидений": видеть можно, снять нельзя.
Может, она и не из динамиков звучала, ВсеМузыка - в душах?..
3.
Панкратова так обеспокоило то предчувствие... предначертание? - под
ВсеМузыку, второй концерт, что он раньше других ушел с Капитанского Мостика,
вышел за проходную, достал мобильник (под Шаром он не работал), набрал номер
квартиры Васюков, где встречало Новый год его семейство. После многих гудков
ответил протяжно, почти зевком сонный женский голос:
- Да-а-а... ну, что ты, Анатолий, в такую рань!
- Это не Анатолий, это Панкратов. С Новым годом, Александра Филипповна. -
Они были знакомы только чуть, виделись раз или два. - Ну, как вы там, как там
мои?
- Спят... - голос оживился. - Гуляли, проводили, встретили, плясали, хоровод водили,
теперь спим без задних ног. Разбудить Алю?
- М-м... не надо. ("Все в порядке, чего я паниковал.")
- А вы там как? Управились?..
- Да. И тоже выпили.
- Михаил Аркадьевич, - голос Саши стал приглушеннее, интимнее, - ваши парни
это что-то. Я тоже хочу таких. Согласна на двойню.
"Мне Аля голову открутит. И не только..." - чуть не ответил Миша, но сразу
спохватился; ответ "Но мы же ей не скажем." - можно было предвидеть. Сказал:
- Ну... я расскажу Анатолию Андреевичу, как это делается. Поделюсь опытом.
- Да-а? И все?.. - в дальней трубке звучало сплошное разочарование.
"Во бабы пошли! - крутил головой Панкратов, возвращаясь в зону, в башню,
домой. - Но что же это было?.."
- Ты что невесел? - спросил Миша НетСурьеза, когда они вдвоем поднимались в
лифте к себе уровень 7,5; отсыпаться. - Такое дело удалось, а ты не ликуешь.
Даже не улыбнулся ни разу, я наблюдал.
- Сразу удалось, потому и не ликую. Не доверяй успеху, приходящему сразу -
тем более такому громадному. Не обнаружились слабины, темные места. Потом еще
всплывут...
- Всплывут, так разберемся. - Миша обнял его за худые плечи; к нему снова вернулось
состояние счастливого изнеможения, будто после хорошей любви; в голове звонко и пусто,
хотелось смеяться и плакать. - После такого дела мы с чем хошь разберемся.
Слушай, это же поболе того, что делается во Вселенной: Творение Вещества!..
- Она его творит каждый цикл. Наверно, так же.
- Так ведь не в начале цикла и не где-то там и ковды, а в заданном месте в
заданное время! Где мы захотели. Ты бога когда-нибудь видел?
- Не пришлось.
- Придешь к себе, посмотри в зеркало.
НетСурьез, наконец, слабо усмехнулся:
- Ну, это завтра, когда бриться буду. Сегодня я до ванной и не доберусь.
- Ничего, - проницательно заметил Миша. - Подопрет плечом, доведет до ванной,
искупает и спать уложит...
- Кто?
- Ладно придуриваться-то - "кто". А то сам не знаешь. Наверняка ждет тебя
сейчас Нина Николаевна. И стол накрыт, и свечи горят... на что спорим?
Тот промолчал. Хорошо бы, если б в пустой комнате, бывшем кабинете, его
ждала та, для которой он просто Ваня.
И Мишк очень хотелось, чтоб у него вышло так.
4.
Варфоломей Дормидонтович трясся в первом утреннем троллейбусе, пустом и
холодном, к себе - верней, в квартиру Пеца - на Пушкинскую. Перед этим он
все-таки сгулял в полумраке на речной мыс к занесенному снегом холмику с двумя
пирамидками, постоял там, мысленно отчитался перед Вэ-Вэ и Корневым.
"Вот и произошел Контакт. Даже не то слово, он произошел еще в Таращанске.
И не в том дело, что теперь область Контакта Вселенных расширилась, не
считая в башни и Овечьего ущелья, только на полигоне она теперь -
миллион с лихвой физических квадратных километров; и вещественных. Но он
отныне - настоящий. Разумный."
Мутнел за замерзшими окнами поздний январский рассвет; вирисовывались в нем
домики окраины и бетонные столбы.
"А ВсеМузыка означает, что мы замечены. Неразличимый Контакт был и до сей
поры - обширней и мощнее различимого. Именно от него пришли сюда Иорданцев и Имярек
Имярекович, Дусик Климов... да, пожалуй, и я - раньше их всех. Зашел к Валерьян
Вениаминычу попить чайку. Люди с земными судьбами, но глобальными, а то и
вселенскими идеями и знаниями. Да и Миша Панкратов с его Ловушками тоже, ведь
с них все пошло. Но коли так... коли так!.. - у Любарского вдруг дух
перехватило от блистательного завершения этой мысли. - Коли так, раз все
ОТТУДА, то наши дела и действия равновелики с Дрейом М31! А!.. Рубите мне
голову, равновелики. Да может быть, и тот мой сумесшедший полет из Овечьего,
обезьяньи прыжки по этажам с ломом наперевес - тоже.
... тот страшный Контакт, коий я, как сумел, предотвратил, мог исполниться. Мог.
Вполне. По-дурному. Допуская Вселенский Ум, мы тем самым допускаем и возможную
ВсеДурь, Вселенскую Глупость - в заглавных буквах в силу ее масштабов. Как и у
людей. Одно без другого не бывает, это как свет и тень.
... далее во Вселенной в этом месте все образовалось бы. Конструктивно,
по-умному "дыра с Шаром" наполнилась бы новым содержанием. Но только без нас.
Без Земли и без Солнца. Обошлись бы как-то две Вселенные без "незаменимых"
людишек... Но нынешний Контакт, как хотите, того гораздо НАСТОЯЩЕЕ. Контакт не
в разрушении и уничтожении, а в созидании. Да еще и настолько гармоничном, что
в музыку творение Материка выплеснулось!.. Как хотите, но это выше. И мы есть
и дальше будем. Теперь-то уж точно, мадам, вы без нас не обойдетесь!.."
И он подмигнул вверх. Давно Любарскому не было так покойно и уютно, как
сейчас - в промерзшем и тряском троллейбусе.
"От смерти Корнева и Пеца, от разрушительного Шаротряса, от начала моего
директорства минуло три с половиной месяца, 15 недель. Это по земному счету.
Даже по счету для "верхних" НИИвцев со средним К12 тоже не так и много, три
годика. А произошло... мы сделали? - столько, сколько не втиснешь и в
геологическую эру. Мы сделали? Ой ли! С такой легкостью все давалось. А если
что и не выходило, ошибались - то именно так, чтобы раззадориться на еще более
крупное. Вот и Дробление это - после моего жуткого открытия на дискете и
полета. Как-то оно все волново: то вниз, то вверх. Как в старой песне:
Судьба играет человеком,
она изменщица всегда:
то вознесет его высоко,
то бросит в бездну без стыда.
А ведь тут не человеком играет Вселенная-судьба, мирами..."
Любарский откинулся к спинке сиденья. "Ясно, что далее развернутся еще
более крупные дела и события. И драматические - для нас, малых. При таком
ВсеРазмахе от этого не увернешься... Жаль, конечно, обидно. Постой, но почему
- обидно? Почему не обидно быть крохотными тельцами на глиняном шарике в
космической пустоте - а вот быть частью чего-то... или Кого-то? - несравнимо
более мощного, огромно-мудрого, цельного, ему, понимаете ли, обидно! Мы-ста.
Я-ста. Пусть даже обдирая себе бока местными драмами. "
Варфоломей Дормидонтович улыбнулся. Он с удовольствием чувствовал, что
освобождается. Утратил для него драматизм и философский накал вопрос: мы это
делаем, или с нами делается? Ясно стало, что и то, и другое, и так, и эдак.
Так было и будет. Главное, делать свое, делать крупно - и чтоб получалось.
"Если пространство - разумно-одухотворенное тело Вселенной, если время
разумное действие Ее, то что в нем разумные мы? Неужто мошки!.."
5.
А что же Вселенная, о которой все помыслы: верхних НИИвцев, галактик,
К-глобул... и даже автора? Из-за которой все страсти и драмы.
Она танцует вальс.
В нем даже вспышки сверхновых - а где-то и квазаров, столкновения
галактик - это литавровый удар tutti, после которого мелодия оркестра
взмывает в небо, и хочется только кружиться, кружиться.
- Я не обеспокоил вас, дорогая?
- Ах, нет, что вы!..
Вселенная танцует вальс.
... где-то это шопеновский вальс тонкой души, вальс для фортепиано в
исполнении великих мастеров; где-то немецкий медноголосый примитив с
тявком альтов и похрюкиваньем тубы, где-то под аккордеон, под трехрядку
из звездных клавиш - но все равно: вальс! вальс! вальс!.. Танец, в коем
все кружится, все кружатся, грациозно покачиваются... В нем все
иррационально, беспечно и мудро.
- Ис-та-та!.. Ис-та-та!.. Раз-два-три!...
- Вы так милы.
- Не отвлекайтесь, прошу вас! Ис-та-та!..
Вселенная танцует вальс.
И кружат соразмерно своим ритмам галактики (тур за многие миллионы лет),
шаровые скопления звезд, кружат звезды (одни за дни, иные за века),
планеты возле них и вокруг себя... ис-та-та, ис-та-та! - и так до
циклонов, смерчей и торнадо на них, до кружащих в синеве ласточек, до
ловящего хвост свой котенка, до разумных существ в помещениях с
выпивкой... ис-та-та, иста-та! - до электрогенераторов и турбин,
пропеллеров и вентиляторов, до молекул в кристаллах и атомов в молекулах.
Между прочим, помянутые выше знаменитые стихи тоже можно переложить на
вальс, на три такта:
- Со мною вот что происходит -
ах, происходит!
да, происходит! -
совсем не та ко мне приходит,
опять приходит,
увы, приходит!..
Это у классика. А у нас... то бишь, в иных мирах еще кудрявей:
- Со мною вот что протекает,
ах, протекает,
да, протекает:
опять не та все подплывает,
блин, подплывает, дрын, подплывает;
мне ласты на плавник кладет,
опять кладет,
еще кладет -
и у другой меня крадет,
едрит, крадет,
тудыть, крадет!..
(Цивилиза дельфинов на планете где-то там, на планете, коя
тоже вальсирует по орбите вокруг своего светила)
Почему мы вообще поем, граждане? Ведь проку никакого.
Как писал классик: с одной стороны, пользы отечеству никакой; а с другой...
но и с другой нет пользы. А все равно - наяриваем. И чувствуем себя ого-го.
Какая-то близость к истине. Может, и не к Истине, а к ЫЫ-ыстынэ, - но все
равно в этом что-то есть.
Вселенная танцует вальс.
Ис-та-та!..Ис-та-та!.. - главное соблюдать ритм. Точно. Иначе фальш в
музыке и в движениях. Знает ли почтенный читатель точные числа частот
семи нот? А терций и частей их? А ведь они точны до СОТЫХ долей герца -
иначе фальш, ошибка: танца не получится.
Вот так-то-с. Ис-та-та, ис-та-та!..
Слева от запятой это 45-миллардный 27-миллионный 518 тысяч 12-й Цикл;
затем 41 знак после запятой обозначают долю его с точностью до кванта h.
И она все растет.
Цикл Текущий - вальс текущий. Каждая цифра справа вкладывается в
предыдущую, подобно матрешкам. Каждая означает свой такт и свой оборот.
Малое кружится в большом, а то еще в большем - теория вихрей Декарта и
турбуленция по-любарски, время по-любарски, Вселенная по-любарски.
Незримые шестеренки-орбиты согласно его Приказу 12 зацепляются, маятники
космических вспышек и катаклизмов тикают - все на три такта:
- Ис-та-та! Ис-та-та!..
Вселенная танцует вальс - увлеченно и наполненно. С кем? Может быть, с
господом-богом, может, сама с собой. Такой, с мириадами круговращений,
можно и самой.
И конечно же, посторонни, окраинны, мелки против этого всякие там
проявления целесообразной суеты. Даже вихре-целевые движения М31 к той
странной микроглобуле в ничтожной звездо-планетной системке всего лишь
пирует длиной в какие-то семьсот килопарсек. Два миллиона световых лет -
подумаешь!
- Ис-та-та! Ис-та-та!..
Ведь что главное в танце?
Что, уважаемый читатель? Подумайте, напрягитесь.
"Ни за что не догадаетесь", как говорил тот Райкинский персонаж (и как
любит повторять академик Иорданцев).
Станцевать хорошо.
Иного смысла нет и не предвидится.
6.
Вселенные танцуют вальс. Каждая свой. Каждая по-своему - но в полном
размахе кружений и колыханий. Свободно, плавно и прекрасно. В этом Их
Индивидуальность.
Что-то может быть далеко, что-то близко - но Вселенная всегда здесь.
Она всегда с нами. Она всегда в нас.
КОНЕЦ ВТОРОГО РОМАНА
декабрь 1994, Полтава - март 2002, Киев (3-я редакция)