За перевалом

  Без Окнч для >  7 -значн слов
Дата: 01-21-2003
Начало обработки в 21:29:33

   
                Влади САВЧЕНКО

                        ЗА ПЕРЕВ 

                 Социал-утопиче роман 

                  Содерж
        Пролог
        ~~~~~~
        1 Гоби. ХХ век.
        2 Промежуто диалоги.
        3 Старт.
        4 Пробужд.
        5 Встреча.
        6 Человек погиб - человек живет.
        7 Пробужд N2.


        Книга первая "Плюс-минус современн"
        ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
        Часть первая "Включаю большой мир"

        1 Сообще о Берне.
        2 Космоце вызыв Ило.
        3 Как ты это делаешь?
        4 "Обрат зрение".
        5 Первое слово.
        6 Люди на крыльях.
        7 Он не самозалечив!
        8 Промежуто диалоги.
        9 Пробужд N3.

        Часть вторая "Гряду озаряет настоя".

        1 Немного звезд экзотики
        2 Промежуто диалог.
        3 Берн, Ли и уверенн.
        4 Второе дополне к проекту.
        5 Берн и эхху.
        6 Спор.
        7 Послед потреби.
        8 Трудное решение.
        9 Ночь в лесу.
        10 Жуткая ночная драма.
        11 Бегство.
        12 Оптимистич полуфи.


        Книга вторая "Перев грядущ"
        ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
        Часть первая "Крутой подъем"

        1 Космоце вызыв Ило.
        2 Космоце вызыв Арно.
        3 Пора прилета птиц.
        4 Ксена.
        5 На летаю острове.
        6 Блужда.
        7 "Какая это планета?"
        8 История для детей.
        9 Прове на разумно (коммент для взрос).
        10 Визит дамы (Подъем).
        11 Девочки играют в "классы".
        12 Эри, Свифт и Кш.
        13 Легенда о Неизвес Астрона.
        14 Ило и Берн.
        15 Холод ночь.
        16 Урок древней педагог.
        17 Агония - рожде.

        Часть вторая "На планете Амёб"

        1 Сообще ИРЦ.
        2 На Одиннадц.
        3 Геологиче летоп.
        4 Мёртвый посёлок.
        5 Ночная охота.
        6 Дома растут на заре.
        7 Высшие Простей.
        8 Перерыв.
        9 Ксена и Амёба.
        10 Пути жизни.
        11 Эра разнообр.
        12 Возвращ к единому.
        13 Атака презрен.
        14 Амёба - "регресси".

        Эпилог.

        1 Арно, Эоли, Астр.
        2 Всё впереди.


 ПРОЛОГ
1. ГОБИ. XX ВЕК 
    Место в запад части пустыни, куда долетел верто, ничем не отлича
 от окрестно: те же волны барха, показыва направл послед
 ветра, гнавш их, такой же серо-желтый песок сухо скрипел под ногами и на
 зубах; солнце, ослепите белое днем и багро к вечеру, так же описы
 в небе почти вертикал дугу. Ни деревца, ни птицы, ни тучки, ни камешка в
 песке. Только алюмини вешка - пирами из потускне за четыре года
 трубок - отмеч засыпан вход в шахту.
    Сняли пласт песка, открыли люк. Внутри все сохрани идеал: дощатый
 сруб, лестн из скоб, кабели от термоэлем, пронизыва доски и
 сходящи внизу к кабине-снаряду.
    Опустил. Отдра крышку иллюмина, пощелк тумблер на внешнем
 пульт. Главным была энергет, термоэлем, превраща геотерма
 поток в грунте в электриче. Они не подвели: шатнувш, останов
 против нужных делений стрелки прибо, загорел лампо в кабине,
 освет мохна тело необы, по-людски вытянувш на пластик ложе
 гориллы, ее лицо, сердито сжатый рот.
    Анализ газовой смеси в кабине: состав, давле, влажно - все в норме.
 Можно откачив, входить, пробужд. По показан биодатч обезьяна
 будто спала нескол часов.
    Горилла-самка Мими выросла в университе виварии, участво во
 многих опытах, знала и не пугал людей. Но сейчас, пробудив, она
 шарахну от двоих исследова с визгом, оскален клыками, защитно
 выставлен когтями; обрывая провода датчи, ринул в дверцу, только
 ветерок пошел по шахте - так она взлет по скобам.
    - Вот это да! - Нимайер высуну, позвал: - Мими!.. Что с ней?
    - Последейс морфина, - сказал Берн. - Я и на себе его чувство.
 Значит, нарко из метод исключа - только самогип. Если через
 восемнад тысячел со мной приключ такое, приве меня в норму
 будет некому.
    Так было сказано главное.

    "Берн Альфред (1910 - 1952), немец, биолог, биофи, действите член
 Швейцар Акаде наук, профес Цюрихск универси. Работы в
 области анаби позвоно. Пастеров премия (1948). Моногра об
 анаби и по палеонтол". (Из энциклоп.)

    "Нимайер Иоганн. Род. в Моравии в 1924 г., оконч. политехнич ин-т в
 1948 г., сотруд кафедры эксперимент биоло Цюрихс
 универси. Женат, двое детей (сын и дочь). Рост 170 см, вес 68 кг,
 сложе нормаль, внеш. вид - см. фото. Особых примет не имеет. В
 предосудите не замечен". (Из картот машинн учета кантона
 полиции.)

    И был некро с фотогра Берна в траур рамке: пряди седых волос над
 обшир лбом, темные глаза под темными бровями, прямой нос, впалые щеки,
 нервный рот - губы в ирониче полуулы. Ректо и деканат биофакул
 с глубоча прискор извещ о гибели професс во время катаст
 при изыскан в пустыне Гоби. Охи, ахи, расспр, оплакив близк,
 толки о том, кто займет кафедру... И был отчет чудом спасшег второго
 участн экспеди инжен Нимай, который показал, что:
    когда в поиске следов третич фауны они перебазиров в глубь
 пустыни, на 80 километ восточ колодца Байрым, в первый рейс, нагрузив
 верто прибор и взрывча для выброса породы, отправи профес;
 он, Нимайер, остался упаковы осталь снаряже;
    когда верто подня метров на двести, он накрени, мотор стал давать
 перебои, заглох; не набрав скоро, машина стала снижат вертика и
 быстро - падать; когда она коснул почвы, в ней разда сильный, в два
 раската, взрыв - видимо, от удара детониро запалы к динамит шашкам;
 верто развали на куски, дело завер взрыв бензоб и пожар, спасти
 Берна было невозмо; сам Нимайер трое суток выбира из раскале
 песков.
    Отчет был убедител, а расстоя до места происшес к тому же было
 столь значител, что комис для расследов решили не посыл. Да и
 координа записи маршр экспеди сгорели в вертол; после осенних
 бурь обнаруж места стоянок с воздуха не было никаких шансов... Словом,
 ухищре Берна и Нимай по тщатель разрабо легенды и подкрепл ее
 тем, что в верто перед взрывом сунули обезглавл труп Мими (чтобы на
 случай прове наличеств обломки костей), оказал лишними.
    Для самого инжен все случивш было немалой неожиданн. Он
 отправи с Берном, чтобы провер самочувс захороне в Гоби крошки
 Мими, в случае успешн оживле ее ликов, поздрав професс и
 вкусить благ от своей (скром, но и весомой: аппарат) доли участия в
 деле. А оказал, что опыт только начинае, до конца его Нимай не
 дожить, а о вкуше благ и говор не стоит.

 2. ПРОМЕЖУТО ДИАЛОГИ 
    Поэтому между ними все дни подгото возник несогла и споры. К ним
 вело все - с чего ни начать, о чем ни говор.
    ...Багро закат высоко распростра в насыщен пылью воздухе.
 Чернеют тени вертол и палаток на его фоне. И они двое - шевелящ
 фигурки из черной бумаги - у расклад столика на полотня стульчи.
 Поглощ опостыле свиную .тушенку с бобами, которая от жары уже начала
 попахив, запив зеленым чаем. Крутят ручки портатив приемн:
 взвизги, морзя, фразы на многих языках, рев глуши, марши - вьюжный,
 недобро напряже эфир начала 50-х годов.
    Серди английс речь. Берн прислушив, крутит ручку - ползет
 темная полоска по светяще шкале. Бравур марш: ухают басы, верещат
 фанфары, гремят литавры.
    - Вот-вот... - кривит губы Берн. - Отбивай шаг, задирай подборо. Ведь
 погиб всегда другие, не "я". Вперед, кандид в мертв!.. - Крутит
 дальше, ползет полоска. Француз речь. - Слуша, слуша! (Берн полиглот
 - и не без того, что ему приятно щегольн этим.) "Наиболь выброс
 радиоакти грунта, как устано профес Дарье, и оптимал зараж
 им местно происхо при внедре плутони бомбы на глубину пятнад
 метров..." Ведь это наука, Иоганн, вершина разум деятельн, как и у
 нас. А!
    - Э, нет. - Инженер положил вилку, зашвыр пустую банку в пески. - Там не
 такая наука. Там нормаль наука, с практиче смыслом. Пусть злове,
 угрожаю одним ради защиты других - но со смыслом все-таки! А какой научный
 смысл в вашей затее? Анабиоз на годы - это можно понять. Но... на
 восемнад тысяч лет!.. Прост, но это же самоубий.
    - Эй, не пугайте меня сейчас! Думаете, устано откажет?
    - Нет, самое стран, что устано может выдерж. Вполне.
 Термоэлем? Они просты, как булыж, и надежны, как булыж. Был бы
 геотермал поток, а им ничего не сделае, ток дадут. Герме
 идеаль, никаких утечек... То есть я допус, что как биологич
 орган вы сохрани. Если мясо ископае мамон с удовольст лопают
 собаки, то... техника может больше. Но все равно: столь категор
 отделе от мира, породив вас, бросок в неизвес среду - безум,
 самоубийств авант, как хотите! Какой смысл?..
    - Научный смысл моего предпри: прове гипот о возникно
 нового человече. Самая суть: орбита Земли не круго, а эллиптиче.
 Солнце в одном из фокусов ее, когда планета ближе к нему, тепла на нее
 попад больше, когда дальше - меньше. Из-за наклона оси эта добавка тепла
 распредел между Север и Южным полушар неравном, сейчас,
 напри, больше перепад Северн. Но ось Земли процесси, описы
 конус - как у игрушеч юлы, только гораздо медлен: один круг за двадцать
 шесть тысяч лет. Понима теперь, почему счет на тысячел? В ходе их
 меняе положе Земли под Солнцем. Сорок тысяч лет назад больше
 согрева Южное полуша, а у нас, на севере, ползли льды...
    - А! - сказал инженер. - Оледене как причина эволю обезьян?
    - Да. Резкое похолод, оскуде растител пищи - и обезьяны
 посмышл стали орудов камнями и палками, познали труд, полюб огонь.
 Так возни племена питекантр. Дальше дело пошло... Весьма вероя, что
 так случал не однажды - не только сорок тысячел назад, но и шестьд
 шесть, и... прибавл по двадц шесть, сами сочтете. То, что в самых
 древних пластах находят останки людей и их предме, а в древних знаниях
 намеки на новей достиже науки и техники, - призн того, что процесс
 повторя, возвраща на круги своя.
    - Любопы. Это ваша гипот?
    - Нет. Одного русск, котор тоже не очень везло в жизни, - Николая
 Мороз-Шлиссельб.
    - Родом из Шлиссельб?
    - Опять не угадали, Иоганн: эта приста к фамилии означ, что он
 провел в Шлиссельбур каторж тюрьме ни мало ни много - двадц лет. И
 чтобы скорот время, напридум там немало интерес гипотез. Эта
 возни у него в самом конце прошл века. По нынеш време она
 выгля нескол наивно, но верна ее суть - идея, которую я распрост
 на все времена: человече породил некий глобаль, космиче процесс.
 Наша цивилиз объекти - проявле его. Но поэтому же в разви мира
 заключ и его гибель. Совсем стемн.
    Лицо Берна освещ снизу шкала приемн. В нем ритми поскули джаз.
 Голос професс звучал с пророче торжественн:
    - Возник, развива, достиг кульмин сущес и коллект,
 которые в силу ограничен придают исключите значе себе, своему
 месту и времени. Потом происхо нечто и они сникают. За материа
 останки былого "разумн" величия принима вода и ветер, мороз и
 корро, пыль, сейсм земной коры. Потом - новое оледене. Толща льдов,
 как губка, стирает с лица матери следы энного человече, энной
 цивилиз - и очищает место для эн плюс первой. Морали в этой басне нет...
 - Он помол. - Следую похолод начне через двенадц-тринад
 тысячел. Южные области, как и прежде, оптимал для развития
 обезьянол. Пять тысяч лет форы на возмож прогр.
    - Но... ведь здесь безжизне пустыня.
    - Сейчас - пустыня. И Сахара сейчас пустыня, и Карак, и Аравия. А
 буйная раститель и живот мир, что были в них, залегли пласт угля и
 нефти. Не упуска из виду счет на десятки тысячел, Иоганн: за это время
 смешаю созвез, одни звезды потускн, другие разгоря ярче -
 измени картина "вечного" неба. Что уж говор об изменен климата!
 Оледене нагонит влагу - и здесь будут леса, луга и реки.
    - О! Я вижу, вы уже на "ты" с вечнос!.. - В голосе Нимай ирония,
 уваже, замешател - все вместе.

    - Допус, вы окажет правы. Но зачем вам эта правота? Ведь знания
 добываю для людей.
    Это уже на следую день, к вечеру, когда все приготовл оконч.
 Крошка Мими, которая двое суток с уханьем метал за бархан, наконец
 оголод, почувство прежнее влече к людям, приблизи, умильно
 вытяги губы трубоч, - тут ее и прихлоп выстре в голову. Солнце
 еще не село. Нимайер один приканчи банку консер. Профе
 прихлебы чаек из пиалы: есть ему ближай 180 веков нельзя.
    - Для людей? Для их блага, да? Много счастья прине людям познание
 атома!.. Хорошо, если вы не поняли то, что я выска вчера в общих
 категор, выскаж прямо. - Берн отста чашку, встал, оперся рукой о
 стол. - Я отрицаю человече. Отрицаю его как разум силу и разумный
 процесс. Его нет - есть лишь стихия, равная с движен вод и воздуха,
 размноже и миграци живот. А над этим есть "я". Мое "я". Нет меня -
 нет ничего. Знания!.. Они прино удовлетво только тому, кто познает
 они образ его мир - мой мир! И в мой мир вошла эта возможн, - он мотнул
 головой в сторону шахты, - возможн стать над време, над жизнью. Моя
 жизнь будет состо не из одного, как у всех, а из двух штрихов на ленте
 времени, разделе тысячелет. А может, и больше, как удастся. Вот, я
 сказал все, хоть вам это, наверно, и неприя.
    - Нет, почему же... - проборм инженер, отстав банку; у него пропал
 аппетит, и вообще он почувств себя как-то неуютно один на один с Берном в
 пустыне. Пришло в голову, что самый надеж способ сохран экспери в
 тайне - это пристук и его, Нимай. От челов, затеявш безумное
 дело, всего можно ждать. - Я понимаю... чтобы решит на такой... м-м...
 необрат бросок через тысячел, надо иметь воист термояде заряд
 индивидуа. И замечате, Альфред, что он у вас есть.
    - А для людей, - продол профес, - для их блага... точнее сказать, для
 потребител пошлят - так это вам, Иоганн, и карты в руки. Когда
 вернет, никто не помеш вам разрабо этот способ для коммерч
 примене: ради жирных многоле процен на вклады, чтобы не сцапала
 полиция до истече срока давно... да мало ли! Не пропад же добру.
    - Я... я не думал об этом, - с облегче сказал инженер (он и в самом
 деле не думал), - но если я и предпр что-либо, то для сохране ваших
 идей, Альфред, вашего научн имени.

 3. СТАРТ 
    В послед ночь обоим трудно было уснуть, хотя выспат следов не
 только Нимай, коему предст трудный путь, но и - как ни парадокса -
 Берну: чтобы успоко взбаламуч хлопот и спорами психику.
    Нимайер - так тот был рад, что сон не идет. Лучше перетер эту ночь, а
 то кто знает: уснешь и не проснеш. После объявле своего замысла и
 особе после "философ излия" почтен ученый, с которым он работал
 и котор почитал (даже любил в кругу знако молвить: "Вот мы с
 професс..."), представл ему вырвавш на волю преступн. "Надо
 же, в какую историю влез. Да если бы знал, то ни за что и никогда!..
 Авантюр оголте, кто бы мог подум! Чего ему не хватало? А ведь это он
 и о себе: что-де жизнь талантл людей несчас... Другим бы такие
 "несчас": его оклад на кафедре, гонор за статьи, премии за
 исследов, его особняк (интере, кому он достане: жене или
 дочери?)... Господи, только бы благопол выбрат из этого дела и из
 пустыни! И молчок-молчок до конца дней. И подал от таких выдающи... Ну
 их!" Он вороча на надув матрас, ощупы положен под него
 писто: бережен и бог бережет.
    Профес, лежа с закрыт глазами, укорял себя за разгов с Нимайе.
 Что ему был этот инженер, его мнение! И возвращ к его сомнен своим
 доводам, мысле подкреп их новыми... и понял, наконец, что убежд не
 инжен - себя. Подбадри. Потому что ему жутко. Тот подъем духа, который
 пробуди в нем, великоле созна превосход над миром, над
 человечес, которое он отторг от себя, уверенн, что он сделает это
 - он, такой отчаян и молодец... все вдруг кончил, Берн почувст
 себя малень и слабым. Понесло в другую крайно.
    ...Для Нимай можно было проще: о том, что разочаров, устал - в духе
 обмол о Мороз, котор тоже в жизни не везло. Тоже. И ему, если мерить
 по таланту и силам, приходи трудно в этой жизни: всего добива с боем -
 и чем серьез цель, тем более изматыв битва за нее. А добивш, часто
 убежда, что цели эти: новая прибавля известн статья или книга,
 дополните звания, связи да и обнаруже в опытах комари узенькие
 знань - мишура, на которую не стоило расходо душу... И о том, что
 рвались одна за другой привязанн: отошли, замкнул, в своих мирках
 друзья молодо, выросла и сделал чужой дочь, опостыл жена.
    Иоганн хорошо сказал о мегатон заряде индивидуа. Ах, если бы так!
 Заряд одиноче, безнадежн.
    Э, нет, так нельзя себя настраи... вернее, расстраи. Для
 укрепле духа надо мыслить глобал, отриц мир, соразме себя с
 вечнос. Ведь была же мысль... Ага, вот даже не мысль - лежащая за
 предел логики уверенн: осущест восемнадцатитыся рывок
 сквозь время, он настол поста себя над жизнью, над всеми ее
 превратно, что... все будет хорошо. Измени небо и климат, исчезнут
 народы, появя другие... может, ухнет в тартар нынеш цивилиз,
 готовящ к мировой свалке, - а с ним все будет отлично. Берн ободри,
 успокои, уснул.

    Оба открыли глаза, едва лучи солнца коснул палатки. Над пустыней
 по-утренн умытое небо. Апельсин диск солнца освещал нежно-розовые
 барханы.
    - Сегодня даже пустыня прекра. Или мне это кажется, а, Иоганн?
    Вместе опуст в шахту термопласти ложе, в котором четыре года
 пролеж Мими; теперь оно было идеал подогн по телу Берна, под каждую
 его косто, мышцу, связку; установ в кабине. Вместе осмотр приборы,
 запасы, каждый уголок - не забыто ли чего, не остал ли ненуж.
    - Все. Проща, Иоганн! - Берн коротко улыбну, пожал инжен руку.
 Тот шевель губами, но ничего не сказал, в глазах был ужас. - В старое
 доброе время немцы на надгроб высек "Auf Wiedersehen" До свида -
 нем. дорогим покойни. А я говорю: проща. Встреча в загроб мире не
 состои. И не смотр на меня так - я переж вас всех!
    Оставш один, Берн наглухо завин герметиче дверь, разде,
 сложил одежду в специал карман, закрыл его. Он держал себя в руках, не
 давал воли мыслям - только хотел, чтобы все скорей остал позади. Опуст
 на ложе. Поерзал, устраив. Лежал так нескол минут, привы, проверял
 покой и удобс каждой точки тела. В кабине было прохла. "Через
 восемнад тысяч лет могу проснут с насмор", - мелькн мысль.
 Прогнал и ее, так тоже не нужно сейчас.
    Прибор щит был над головой, кнопоч пультик у правой руки.
 Располож кнопок он знал на ощупь. "Ну, начнем", - и нажал левую вверху:
 взрыват. Над бархан взметну серая копна песка и пыли. Глухой
 раскат. Копна опала, растекл. Нимайер глядел: шахты больше не было. Жутко
 стало инжен в мертво застыв пустыне. Он приня поспе уклады
 рюкзак, носить лишнее имущес в верто, складыв на динамит шашки в
 кабине.
    А на тридцатимет глубине Берн нажал уже все кнопки. Укладыв руку в
 выемку ложа, расслаб ее, расслабля сам, устремл взгляд на
 блестя шарик в потолке, дышит глубоко и ритми, считает вдохи:
    - Один... два... три...
    Размере стучат насосы газообм, вытесн из кабины, из легких, из
 крови челов воздух, замен его инертно-консервир соста.
    - Восемнад... девятнад... двадц... - все медлен поднима
 и опускае грудь, слабее шелес губы.
    Белым инеем покрыва радиат охладител элемен по углам. Гаснут
 лампо на контрол щите. Смолис бальзамич аромат напол
 кабину. Но вряд ли Берн его ощущает: кровь уже разне газ по всем клеткам
 тела, нервы притупи, мышцы деревен, мысли исчез.
    - Тридц три... тридц четыре...
    А наверху Нимайер поджиг тянущи к вертол бикфор шнур. Рюкзак
 за плечи, палку в руки - и прочь, прочь, не оглядыв. Слишком поспешно
 уходит он от устоявше безмол пустыни. Ботинки для лучшей опоры
 обмот тряпьем.
    - Семьде семь... - беззву считает вдохи Берн. - Семьде восемь...
 семь... десят... де...
    Затих. Глаза закрыва. Грудь застыв на полном вдохе.
    Некото время еще стучат насосы. Затем и они стихают. Вот замедл
 привод шкив последн, уже не проворачив, дерну туда-сюда -
 застыл. Цикл консерв отрабо. Теперь только лепестки
 электростатич реле, непреры заряжае альфа-частиц от радиевой
 пилюли между ними, могут, опав, замкн цепь схемы оживле. Но опадут они
 не раньше, чем количес радия уменьши вчетв.
    Солнце поднима над пусты. Начинае ветер. Порывы его взвихри
 струйки песка у подно насыпан взрывом холма, качают укоротив
 бикфор шнур под брюхом вертол, отдув извергающ из него дымок.
 Песок завивае и вокруг ног Нимай. Он шагает широко и озабоче. Когда
 за спиной раскатыва второй взрыв - останавлив, оглядыва на
 горящие обломки вертол, бормо:
- И черт с тобой! У тебя то ли будет вторая жизнь, то ли нет, а я - вот он. -
    Поправл лямки рюкзака и наддает: надо побол пройти до жары.

    Это произо осенью 1952 года. Семь лет спустя после разгр фашизма в
 Герма, Италии, Японии.
    И семь лет спустя после первых испыта и примене атомных бомб.
    И за пять лет до запуска первого искусстве спутн Земли.
    За девять - непол - лет до полета в космос челов.
    За семнадц лет до высадки людей на Луну.
    За тридц девять лет до распада СССР.
    ...И за разное количес лет до различ кризи, сверше, откры,
 политиче убийств, перевор, конфлик и иных событий. Ветер времени,
 ветер устойчив и перемен, ветер событий, их отрица и повторе гуляет
 по Вселен. Он вьюжно завихри материю в галакт, гонит невесть куда
 светила, вокруг которых - где по эллип, где как - мотаю веществ
 смерч-планеты. Он же - по цепочке преобразо - закручи на планетах
 кругово веществ и энергии, атмосфе вихри - то есть станови просто
 ветром.
    И малая часть его, перего по Гоби бархан стада, начисто сглажи
 следы экспеди Берна. Это место совсем перест отличат от своих
 окрестно. Только иной раз движе воздуха осыплет пласт песка на крутом
 склоне бархана, обнажи покареже лопасть, металличе прут, клок
 брезе. С каждым годом останки все ржавее, ветшее - того и гляди,
 рассыпл в пыль.
    А другие воздуш потоки гонят по планете облака и дым заводов,
 облетев листья, обрывки газет - многие обрывки многих газет, на которых
 что ни день все новое, новое... повторяющ новое, которое не дает нам как
 следует задумат над минув.
    Ветры доносят эти клочки и до пустыни Гоби - то ли сами ветры стали
 сильнее, то ли клочков больше: шелест бумаг может замен шелест листьев, -
 и ветер гонит их вместе с песком, который стал пятнис. От копоти? От
 деятельн новых бакте? От испыта новых видов оружия?
    Совсем нет следов стоянки: рассыпа в прах, смешал с песком обломки
 и обрывки над местом, где на тридцатимет глубине, в темноте и покое, при
 понижен темпера спит одеревен Берн. Подборо его оброс густой
 щетиной - верный признак, что профес не мертв, что с ним все в порядке.

 4. ПРОБУЖД 
    Из темноты надвига расплывч зеленый огонек. В уши проник ритми
 перес с дребезж оттен. Созна проясня постепе, как после
 глубок сна: свет и звуки приобр смысл - сигналь лампа и насосы.
 Дребезг - неладно со смазкой.
    Загорел газоразря трубка под потол - одна из трех. Полусо
 взгляд Берна блужд по кабине: шарик в потолке стал тускло-серым, колба
 реле времени в радуж разво. Лепес в ней опали, висят вблизи отметки
 "20".
    Профес приподн на ложе: как - уже? Двадца тысячел?! И все
 мышцы живота и рук, которые участво в резком движе, заныли, закол,
 застрел. Берн лег. Так нельзя. Споко. Провер тело. Глубо плавные
 вдохи и выдохи - одеревен отпуст грудь. Пошевел пальц рук, ног,
 ступн, кистями. Контрол напряже осталь мышц. Пошевел шеей.
 Мимика.
    Что-то стесн лицо. Осторо поднял правую руку, тронул: бородка, усы -
 довол густые.
    Так... осторо сесть. Привыкн. Осторо встать. Пойти. Контрол
 наклоны, повор тела. Уф-ф... Жив и, кажется, здоров!
    Берн раскрыл карман с одеждой и - хоть она выгляд мятой, слежавш, и
 к тому же отдав затхлос (это не учли) - с удовольст оделся. Достал
 из куртки очки, протер стекла, тоже надел: мир стал четок. Огляд
 внимате. И... заметил нечто, от чего внутри сразу похолод: по стеклу
 колбы радиоакти реле времени от верхн зажима до самого низа тянулась
 трещина. "Значит... там воздух и все нарушил? Реле включ кабину на
 пробужд не потому, что прошло сто восемьд веков, - просто вышло из
 строя! Вот тебе на!.. Отчего бы? От сейсмиче толчков? Да, скорее всего.
 За это время их могло произо немало.
    Какой-то особе сильно тряхнул местно и кабину - и единств
 стеклян предмет здесь треснул. Черт, надо было ставить дублиру реле!
 Э, но ведь и оно могло лопнуть... всего не предусмот. За это время - за
 какое?! Больше или меньше прошло ста восьмиде веков? Наскол больше?
 Наскол меньше? Попро теперь угадать!.."
    И он начал цепко всматрива во все, пытаясь понять, сколько же на самом
 деле прошло времени? Внутрен ощуще - как и в двух первых опытах, в
 которых Берн засыпал на шесть и одиннад недель. И бородой да усами тогда
 тоже обрас, хоть и не так сильно. Предм в кабине? Все посер,
 выцвело, в пыльно-блеклых разво; на стыках метал, где сцарап лаки и
 никель, чуточ следы ржавч. Но все это - признак того, что в
 бальзамир смеси была малая доля актив веществ: они могли
 прореагир в первые годы. Приборы? Стрелки вольтме в серед
 запылен шкал, давле и влажно тоже в норме. На ложе четкая граница
 мест, соприкасав с его телом: они светлее. И что?.. Нет, ничего здесь не
 определ - только наверху.
    И вот теперь начинае самое-самое... Берн почувств, как все в нем
 напряга. Он предста тридцатимет (или теперь больше?) толщу грунта
 над ним. А там может быть что-то еще. Кабине-снаряду надо пробура все. А
 если упрется в неодоли, то вверху кабины кумуляти пиропат. А если и
 он не одолеет (сохран ли свойс взрывча?), то... погре заживо. На
 этот случай - писто. Или лезвие для вены, если и порох изменил свойс.
 Или - лучше всего - цикл анаби с финишем в вечно.
    "Ну - подъем? - Он поднес палец к темной кнопке с надпи "Aufstieg"
 "Подъем" (нем ), но спохват - Стоп, аккумуля, как я мог забыть!
 Паникую". Пластмасс коробки с заряжен еще тогда (когда?!) пластин;
 электро в запечата воском канис Залил, завин крышки, соединил
 провода: есть ток! Вот теперь...
    - Aufstieg! - нажал кнопку.
    Вой набираю обороты двигате; пол кабины дерну, заскреже по
 стенам. Берна понесло влево, он схвати за обшивку.
    ...Острие огромн шурупа медле вывинчива из темной почвы,
 разворачи ее, рвет корни дерева. Вот снаряд завяз в них Поворот обратно,
 новый рывок вперед... Это Берн в холод поту переклю двигат, наддает
 обороты - диски шурупа режут корни. Дерево крени, с гулом и треском падает
 и вместе с выверну землей выносит на поверхн снаряд.
    Берн рычагом отвинчи запоры люка. Они не поддаю Уперся ногами,
 приложи плечом, рывок - поддал. Нескол оборо - в щель потянуло
 сырым и свежим. Еще - с грохо откин сталь дверь; профес выходит
 наружу, в ночь.
    Сначала только счастье, что на воле, жив, выпол задуман. "Это
 самоубий", - говорил Нимайер... Ха! Отрезвля мысль - а легкие пьют
 терпкий, настоян на лесной росе, травах, хвое, иве воздух! а ноги попирают
 мягкую почву! - о том, что Нимай давно нет, все вчераш ухнуло в
 пропа веков. А что есть?
    Ущерб луна в ясном небе, над верхушк дерев; ее свет, проникая
 сквозь ветки, пятнит траву и снаряд зелено-пепельн бликами. Деревьев
 много, они толпя вокруг, стволы лосня в лунном свете; дальние тонут в
 зыбкой тьме. На месте пустыни - лес. Устоявш, вековой. "Значит, в самом
 деле?.. Миновал еще леднико период? Все сходи".
    ...И все разбива о живую память недав пережив прилет в пустыню,
 Мими, работа и споры с Нимайе, спуск в шахту... Вот решаю прове:
 звезды! Берн сунул руку в карман куртки, достал листок, осветил фонари. На
 пожелте бумаге - рисунки выразител созвез северн неба: Большой
 Медвед, Лиры, Кассио, Ориона, Лебедя - какими они должны стать через
 18000 лет. Как предусмотри он запасся этими данными у астроно!
 Остае сравн. Небо над ним ограничи кроны дерев. Профес нашел
 ствол с низкими ветвями, стал неумело карабка Сучья царап руки, шум
 спугнул птицу - она крикн, метнул прочь, задев Берна крылом по щеке.
 Наконец подня высоко, устрои на ветке, прислон к стволу, достал
 листок и фонарик. Осветил, поднял голову - сравнив.
    Но сравнив было нечего: над ним расстила обиль звезд, но
 соверше незнако небо. Нет, не совсем незнако - сам Млечный Путь
 наличест, пересек небо размы полосой сверкаю пылинок. Ага, вон в
 стороне Луны (она подсвечи, мешает) ковшик Плеяд; узнать легко, не
 изменил - но от них этого и ждать не следует: компакт группа далеких
 звезд. А где осталь созвез? В плоско эклипт что-то совсем
 немысли. Берн был уверен, что уж созвез Лиры он отыщет, как бы оно ни
 исказил: по Веге, ярчай звезде северн неба; ее он узнавал всегда. И
 насчи в обозри простран по крайней мере десяток столь же, если не
 более, ярких бело-голубых звезд! О других фигурах в обилии новых сочет
 светил на небе не имело смысла и гадать.
    Берн слез с дерева, долго сидел на пороге кабины ошеломле: в какие же
 времена его занесло?
    "Меня проне мимо намечен остано в начале нового цикла прецес,
 когда должны - по гипот - развит новые неандерта? Сколько таких
 циклов минуло, пока я спал? Загляды на один - и то все в тумане
 предполож. А на многие и вовсе бессмысл... Вот лес - значит,
 растител жизнь сохрани. Птицу спугнул - стало быть, живот жизнь
 тоже есть. А люди?.. У птиц и дерев не спрос, какой сейчас год, век,
 эра. У питекантр, буде они окажу, - тоже. Неужели никого?!"
    И понял вдруг Берн, что своим надмен, страст отрицан он был
 привя к человече не слабее, чем другие - соглас. Всякое бывало в
 той жизни: случал, что обманыв, обижали - и он чувство себя одиноко.
 Но то одиноче было ничто против испытывае сейчас, в лесу, под
 незнако звезд, от мысли, что на Земле, может быть, никого уже нет -
 никого-никого, даже тех, кто мог обман и обидеть!.. И как ни сомните
 была цель: заглян в следую цикл прецес - все-таки это была цель,
 ниточка смысла, тянувша из его (его!) мира идей и волне. Ниточка
 оборвал - смысл исчез.
    Ночь прошла в таких размышле. О сне не могло быть и речи. Наконец
 звезды потускн, исчезли в серею небе; между деревь повисли клочья
 тумана. Берн тронул траву под ногами, рассмот: это был мох - но какой
 пышный, гигантс! Постепе проявля краски утра: медная, серая,
 коричне кора стволов, темная и светлая зелень листьев, металличе блеск
 снаряда. Поголуб небо; невиди за лесом, поднял солнце: вершины
 дерев вспыхн зеленым огнем. "Солнце есть - уже легче". Лес оживал:
 прошеле листь ветерок, засвист птичья мелочь, проле, сбивая
 росинки со стеблей мха, жук.
    Он верну в кабину, сунул в карман куртки писто, вышел и двину в
 глубь леса - в сторону солнца. Надо осматрива, определя, искать.
 Лучше какая угодно действитель, чем сводя с ума догадки.
    Ноги путал в длинных стеблях мха и травы, в побегах кустарн. Туфли
 скоро промо от росы. На поляне между деревь Берн увидел солнце.
 Прищур, смотрел на него в упор: солнце было как солнце - нестаре в
 своем блеске светило.
    Треск ветвей и хорка справа - на прогал выско кабан. Профес,
 собстве, толком и не рассмот, кабан ли: коричне щетинис тулов,
 безобра поджа, конусообр голова... Зверь замер и кинулся обратно.
 Запозда реакция: руку в карман, за пистоле. "Эге! Испуга челов!"

 5. ВСТРЕЧА 
    Он двину бодрее, внимате глядя по сторо и под ноги. И не прошел
 и сотни метров - замер, сердце сбилось с ритма: полянка с серой от росы
 травой, а по ней - темные следы босой ступни челов! Берн снял очки, протер
 полой куртки, надел, пригну: след был плоский, широкий, отпеча большого
 пальца отделя от осталь. "Неужели я настол прав?!"
    Профес забыл про все и, пригиба, чтобы лучше видеть, двину по
 следу. Великий Эхху стоял под Великим Дубом, опира на палицу, и думал о
 своём величии. Поднявш, солнце сушило намок за ночь шерсть. Вокруг на
 поляне расположи племя. Большин, как и он, согрева после сырой
 ночи; самки искали друг у друга. Великий Эхху зашарил глазами по поляне и
 увидел, как в дальнем конце ее появи под деревь Безволо!
    Безволо в лесу, опасно! Эхху хотел трево крикн, но сдержал
 себя. Безволо был один.
    А Берн, выйдя на поляну, так и подался вперед, жадно рассматр двуногих
 - покры коричне шерстью обезьянол. Их около сотни - освеще
 солнцем, на фоне темной зелени. Они сидели на корточ, сутуло стояли,
 держась руками за ветки, что-то искали в траве и кустах, жевали. Пятип
 руки, низкие лбы за крутыми дугами надбро, выпячен челюсти, темные носы
 с выверну ноздр. На некото были накидки из шкур. Один в накидке -
 угрюмо-власт, кряжис - стоял под дубом, сжимал в лапе сукова дубину.
    Значит, так и случил. Цикл замкну: то, что было десятки тысячел
 назад, вернул через тысячел будущ. "Ну, ликуй - ты прав. Ты этого
 искал? Этого хотел?.. Хотел что-то доказ миру и себе. И - счастья.
 Необыкнове счастья, достигну необыкнов спосо. Вот и
 получай!" Берн почувств злое, тоскли одиноче.
    Человекообр поверну в его сторону. Дикарь с дубиною косолапо
 шагнул, крикнул хрипло:
    - Эххур-хо-о!
    Может, это была угроза, может, приказ подойти? Берн осознал опасно,
 попяти в кусты.
    ...Это была не угроза, не приказ - пробный звук. И Безволо отсту!
 Великий Эхху воспрял: значит, он - боится?!
    - Эх-хур-хо-о!! - Теперь это была угроза и приказ.
    Вождь, то махая дубиной, то опира на нее, неукл, но быстро двинулся
 через поляну. Прочие дикари ковыл за ним на полусогн ногах, склонясь
 тулови вперед; некото помог себе руками.
    Берн отсту еще. Вспом о пистол, вытащил, откинул предохран.
 "Первый выстрел в воздух, отпугну". Слабый щелчок... осечка! Вторая...
 третья... восьмая. Время испорт порох. Профес бросил ненуж игрушку,
 поверну, побежал по своему следу в росе. Теперь спасе - добеж до
 кабины.
    В редколе преимуще было на его стороне. Но вот деревья сблизил,
 ветви и кусты преграж путь - и шум погони приблиз. Дикари цепля
 руками за ветви, раскачива и делали огром прыжки. Некото резво
 галопиро на четверен. Теперь они орали все.
    Он убегает. Безволо. Значит, виноват. Значит, он их обидел. Оскор,
 обманул - и хочет уйти от наказа. Справедли на их стороне. И они ему
 покажут, уаыа!..

    Ветка смахн очки с лица Берна. Где-то здесь надо поверн на
 прогал, на которой он увидел эти трекля следы, - к кабине, к
 спасе... Но где?! Он водил глазами на бегу: всюду расплыва контуры
 дерев, зеленые, желтые, сизые пятна; солнца просвечи листья. А крики
 позади все громче.
    Великий Эхху и его сопер молодой самец Ди ковыл впереди всех на
 полусогн - настиг Убегающ.
    А Берн уже и не убегал: встал спиной к дереву, смотрел во все глаза на
 приближаю племя, хотел в послед секунды жизни побол увидеть.
    Первым набегал вождь. Берн в упор увидел малень глазки, свире и
 трусли, в красных волоса веках, ощутил злово из клыкаст рта.
    - Ну что ж... здравст, будущее! - И профес от всей души плюнул в
 морду Велик Эхху.
    - Ыауыа! - провыл тот, взмахи палицей.
    Удар. Взметну вверх деревья. И не обращая внима на боль, на новые
 удары, Берн смотрел в небо - в удивите быстро краснею небо. Трепещут
 под ветром красные листья - разве уже осень? Заслон небо красные фигуры
 дикарей.
    Стран красные птицы стремите опускаю с высоты на полупрозр
 крыльях.
    Страш удар по черепу. Мир лопнул, как радуж пузырь. Красная тьма...

 6. ЧЕЛОВЕК ПОГИБ - ЧЕЛОВЕК ЖИВЕТ 
    Он летал, как летают только во сне. Впрочем, были и крылья - прозрач,
 почти невесо. И тело слушал так идеал, что казал невесо.
    Он летел прямо в закат, подоб туннелю из радуг. На выходе из туннеля -
 слепяще белая точка Альта. Под ним - расплавле закатом спокой море
 с клякс остров, утыкан по берегам белыми пальц скал.
    - А острова тоже похожи на амеб! - доноси певучий и счастли женский
 голос, голос Ксены. Вон она - выше и впереди - парит, купае в огнях
 заката. При взгляде на нее теплеет сердце.
    - Ага, похожи! - кричит он ей.
    Не кричит. И от нее - не доноси. Они переговарив через ларинги в
 шлемах. Здесь опасно пьяня избыток кислор, без гермошл нельзя.
 Здесь не так все просто.
    Они послед раз кружат над островк, над "живым" морем. Через два часа
 старт, к своим. С удачей - и с какой!
    - Прощай, закат мир! Сюда мы не верне. Тебя нам долго будет не
 хватать... - поет-импровизи Ксена. И прерыв себя:- Дан, ты что-то
 сказал?
    Он ничего не говорил. Но чувств щемящий озноб опасно, чье-то
 незри присутс. Амебы? Да, они - бесформе прозрач комки в
 воздухе; они заметны только тем, что преломл свет: прогиба закатные
 радуги, пляшет зубча линия остро на горизо. Они не с добром.
    - Ксена, скорей вниз!
    Э, да их много: воздух вокруг колыше, искривля линии и перспек.
 Неспро они, не любящие яркого света, поднял из моря. "Да, неспро, -
 ответл восприни он их мысли. - Тебе пришел конец, млекопита. А ту
 предатель мы уже уничтож. Все наше остане здесь".
    ...И самое бредо, самое подлое, что приходя от них не видишь, не
 слышишь - вспомин, как то, что достове знал, только запамят. Или
 еще хуже: заблужд, а теперь понял. Озарило. Понял, что ему конец, что ту
 уничтож, понял, как решение головол, и чуть ли не рад.
    Подлецы. Подлецы и подлецы! Приходя извне психика сопротивл. А от
 них - будто выношен свое.
    Но он это знает, уже учен. И не думает сдават. "Чепуха, ничего вы мне
 не сдела, Высшие Простей или как там вас! - мыслями отбивае он от
 навязан ему мыслей. - Я знаю, вы не умеете ничего делать в воздухе -
 только в воде. Здесь вы бессил". А сам энергич загреб крыль,
 чтобы вырват из окруже. "О, ты ошибаеш, млекопита! (И он уже
 понял, что ошибае.) Мы не умеем созид в воздуш среде. Нам это ни к
 чему. Но разруш гораздо проще, чем созид. Это мы сумеем..."
    - Разруш проще, чем созид, куда проще! - говорит он Нимай; у того
 мрачно освещен снизу лицо на фоне тьмы. - Один безумец может натво
 столько бед, что и милли умников не попра.
    Над ними тусклые звезды в пыльном небе. Новые звезды? Нет, те ярче,
 обиль. А есть и совсем не такие, немерца, сверк всеми краск в
 пустоте.
    ...И мордо Мими с умильно вытянут, просящ губами освещ закатом
 - не тем, багро, пустын. А какой тот? И какие звезды - те?
    ...И у дикарей, которые настиг его, были морды Мими - только искажены
 яростью, азартом погони.

    - Ксена, вниз! - кричит он, работая крыль. - Они напали на. нас! Сообщи
 на спутник связи, на корабль...
    И с непонят беспечно отзывае в шлеме ее голос:
    - Хорошо, Дан! Хорошо, милый! Здесь так славно...
    "Выше, Дан! Выше, млекопита! - издеваю в мозгу бесцвет мысли. -
 К самым звездам. Вы ведь так стремит к звездам. С высоты удобней падать. И
 не волну за свою сумочку, с ней все будет хорошо".
    Мимолет созна просч: не вверх надо было вырыват, повин
 инстин, а вниз, к почве. Но мускулы уже подчини чужой воле; да не
 чужой, он убежден теперь - вверх надо!.. Остров стоянки виден малым светлым
 пятныш, Ксена, кружа внизу, - многоцве бабочка в лучах заката...

    Но почему - Дан? Он Берн, Альфред Берн, профес биоло, действите
 член акаде, и прочая, и прочая... Почему так душно? Кто водит его руками?
    "Вот и все, млекопита, - поним он, как непрело истину, чужие
 мысли. - Тебе остал жить пятнадц секунд". Руки будто набиты ватой,
 крылья увлек, заламыв их назад. Море, острова, радуги заката,
 фиолето небо в белых полосах облаков - все закручива в ускоряю
 вихре.
    - Ксена! Я падаю. Передай всем, что меня... ох! - Страш боль
 парализо челюсть и язык.
    Барахта крыльев, рук, ног неотвра и точно несет его на "нож-скалу"
 на их острове, она и освещ так, будто кровь уже пролил: одна сторона
 девстве белая, а другая красная. Живая скала...
    И послед: беспеч голос Ксены:
    - Ничего, Дан, ничего, мой милый! Я ведь люблю тебя! И горькая,
 вытесни страх смерти обида: Ксена, как же так? Как ты могла?..

    Острый край скалы: красное с белым. Удар. Режущая и рвущая тело боль
 заполн созна. "Ыуа!" Дикарь заносит дубину. Злово изо рта, пена на
 губах. Удар. Вспышка памяти: он стоит высоко-высоко над морем, держит за руки
 женщину. Ветер лихо расправля с ее пепельн волос, забив пряди в
 рот, мешает сказать нежное. Они смеются - и в синих глубо-глубо глазах
 женщины счастье... Где это было? С кем?
    Удар! Все кружи, смешива. Самой послед искрой созна он
 поним, что это его голова в гермошл легко, как мяч, скачет и
 кувырка по камням. Красная тьма.

    Из тьмы медле, как фотогра в раств, проявля круглое лицо с
 внимате расширен серыми глазами; корот пряди волос, свисая над
 лбом, тоже будто выраж внима и заботу.
    Он встрети с взгля, понял вопрос серых глаз: "Ну, как?"- "Ничего, -
 ответил немо. - Вроде жив". - "Очень хорошо, - сказали глаза. - Над тобой
 пришл здорово потруди". - "Где я? Кто ты?"- напря Берн. "Тебя
 подобр в лесу. Но об этом потом, хотя нам тоже не терпи... (Он читал
 все это в глазах с непостиж легкос.) А теперь спи. Спи!" Лицо
 удалил, Берн закрыл глаза.
    Или и это был бред?
    Так или иначе, но он уснул. Снова видел прозра-зеленое море, звонко
 плескав волнами на белый и легкий, как пена, берег; та женщина с синими
 глазами, только загоре; сложные механи в черном простран; звезды
 под ногами - и чувство не то падения, не то невесом.
    От этого видения вернул к прежн: к полету, закончивш парали,
 к мысленн диалогу с призрак, к обмороч падению на скалу. Но Берн
 напря, стал вырыват из обрекаю на ужасы круга снов, перехо от
 видения к видению, отрицал их, стрем проснут... И наконец, просну -
 весь в поту.

 7. ПРОБУЖД N2 
    Или и это еще был бред?
    Он лежал голый, как и в первое пробужд. Но ложе было не такое, кабина
 не такая. Собстве, это и не кабина: за прозрач куполом небо, кроны
 дерев.
    Мир был непривы четок. Листья дерев освещ низкое солнце, он
 разли в них рисунок прожи. По чуть неулови свеже и ясности красок
 Берн понял, что сейчас утро.
    Если это не бред, почему он так отчетл видит? Вон паучок-путешеств
 на конце зацепивш за ветку паути. Две ласто, малень, как точки,
 играют высоко в небе, - но у каждой видны поджа к белому брюшку лапки,
 хвост из двух клиныш. Очков на лице не было, он чувство... Но в бреду
 ведь, как и во сне, все видно смутно, расплыв!
    Мир был непривы внятен. Звеняще шелест листья под куполом. Трава
 прошурш под чьими-то быстр шагами - и Берн, дивясь себе, по шороху
 опреде: трава росис, пробеж четверон. Волк? Во всяком случае, не
 двуно, не эти... При воспомин о дикарях он почувств страх и
 угрюмую решимо не поддава. Что было? Где он, что с ним?
    Сокращен мышц и осторож движени Берн прове тело. Все было
 цело. Только в голове, в области правого виска, что-то зудело, мозжило - что-
 то зажив там. Странно... дикари должны были его уходить насме. Во
 всяком случае, он цел, не связан, может за себя посто. И постоит!
    Темя ощутило сквозня. Дверь не заперта? Берн приподн. Ложе
 податл спружин.
    - Черт побери! - рассерд на свою нерешитель, вскочил на ноги.
 Замер. Гладкая стена отраз его настороже фигуру.
    Какой-то ячеис шар в углу, какие-то полки, одежда... не его одежда.
 Это, собстве, и одеждой назвать трудно: полупрозр шорты (Берн не
 терпел шорт из-за своих худых и волоса ног), такая же куртка с корот
 рукав. Из чего они - пластик? Ладно, выбора нет. Надел.
    Теперь - разве местно. Надо найти более надеж убежище, чем эта
 пластик халупа. Что ни говори, а приде прятат. Жить, чтобы жить...
 Он подошел к двери, выгля наружу: никого, - вышел.
    Широкое темное отверс - таким мог быть и вход в подвал, и вход в метро
 - бросил в глаза. Это может быть убежи. Туда вела дорожка из графит-
 темных плит впереме с травой.
    Туннель полого, без ступе, шел вниз. Берн осторо ступал по
 подающе под ногами, будто толстое, сукно, полу, всматрив.
 Уменьшающ поток света от входа освещал только гладкий сводча потолок
 да ровные стены.
    Поворот - и за ним соверше тьма. Берн заколеб: не поверн ли
 обратно? Огляну - и сердце упало, тело напрягл: два темных силуэта на
 фоне входа! Они двигал бесшу и осторо, как он сам. Профес не
 тратил времени на рассматри, легкие ноги сами понесли его вглубь.
    Глаза, привык к тьме, различ вдоль стен полосы; они испус
 стран сумереч свет. Такой бывает поздно вечером или в начале рассв,
 когда еще нет красок. Берн тронул рукой: полосы были теплые.
    Еще поворот. Полосы отдалил, исчезли. Берн скорее почувств, чем
 увидел, что находи в обшир помеще. И в нем - он замер в ужасе - тоже
 сидели и стояли сущес! Они были освещ тем же сумереч светом,
 ливши непоня откуда. Он всмотре: странно, ярче всего свети
 места, куда свету трудно попасть. Выделял рты, языки и зубы; теплыми
 кантами на телах тлели места, где рука прижима к тулов, нога была
 полож на ногу... Дикови перелива глаза, будто висящие во тьме
 отдел от лиц. "Они не освещ, - понял профес, чувст, как страх
 стягив кожу, подним волосы на голове, - они светя!" И их глаза,
 многие пары светящи глаз, обращ к нему. Они замет его, объемные
 живые негат. "Морлоки! - вспыхн в уме Берна. - Бежать!"
    Он кинулся обратно, но из туннеля как раз вышли те двое. Они тоже
 светил!.. Нет, не готов был профес Берн ко встрече с будущим: нервы не
 выдерж, он дико вскрик и рухнул на пол.
    - Что такое? Кто? - послыша возгл. Вспых свет.
    - Ой, да это наш Прише!
    - Ило, вызов Ило!
    - Разве можно оставл его одного!
    - Но он спал.
    - Он без созна...
    - Где Ило? Вызов же, наконец, Ило!

КНИГА ПЕРВАЯ
Плюс-минус современ
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВКЛЮЧАЮ БОЛЬШОЙ МИР

1. СООБЩЕ О БЕРНЕ
"Чрезвыча, немедле, по
Гобийск району, повтор!
    Час назад егерс патруль Биоцен обнару в лесной зоне вивария труп
 (в состоя клиниче смерти) неизвест челов. Он подве
 нападе стада гуманои обезьян-эхху. У него - помимо нелетал
 поврежд тела и конечно - разруш значител области черепа и
 мозга.
    Датчики ИРЦ не зафиксиро пребыва этого челов ни в зоне вивария,
 ни в Гобийс районе вообще. Мозг и память ИРЦ не выдают никаких сведе о
 нем. Внима всем! Для спасе этого челов как лично необхо
 сведе о нем. Всмотри в его облик, в необыч одежды: кто видел его?
 Общался с ним непосредст или по ИРЦ? Кто знает что-то о нем от других?
 Сообщ немедле в Биоце Иловиенаа 182".

Через полтора часа:
    "Чрезвыча немедле по Гоби отменяе. В районе происшес найден
 аппарат подземн захорон с анабиотич бальзамир установ.
 Особенн констру и материа позвол установ время захорон:
 серед последн века Земной эры. Одежда неизвест относи к тому же
 времени. Все это позвол сделать вывод: он - прише из прошл, который
 проле в своей примити, но надеж устано не менее двух веков.
 Только неудач встреча с гуманои помеш полному успеху его отваж
 предпри.
    То, что этот человек - из прошл, с понижен против нашего уровня
 жизнеспособ (так называе горожа), осложн задачу возвращ
 его к жизни. В Биоцен организо творчес спасател группа: она
 исслед Пришел и разрабаты проекты его оживле".
    (Это сообще, с дополнен из предыду, было перед по
 общеплане ИРЦ с ретрансля на Космост, Луну, орбитал станции
 Венеры, Юпитера, Сатурна - по всей Солнеч).

Через сутки, общеплане:
    "Восстано Пришел таким, каким он погрузи в анабиоз, оказа
 невозмо: слишком обшир участки его мозга разруш. Для сохране его
 жизни и, в возмож преде, психики и интелле ему были переса
 лобные и части затылоч доли мозга астрона Дана (Эрида, 35),
 погибш в экспеди к Альта. Биозаконсервир голова астрон
 хранил в Гобийс Биоцен. Состоя Пришел после операции
 удовлетворит, восстанов все функции органи; сейчас он спит.
 Ответствен за информаци ущерб, который может быть нанесен
 человече нашим решен, берем на себя.
    Исполни опера: Иловиена 182 Эолинг 38".

  2. КОСМОЦЕ ВЫЗЫВ ИЛО 
    ИРЦ. Соеди Иловиенаа 182, Гоби, Биоце и Линкас 69/124, Луна,
 Космоце.
    АСТР. Добрый день, Ило! Поздрав тебя и Эолинга с блестя операц.
 Вам аплодир Солнеч!
    ИЛО. Здравст. Благод.
    АСТР. Сожалею, но прият часть разгов на этом вся. Далее иная.
 Поскол предмет серьез и мы можем не прийти к единому мнению, разговор
 наш части или полнос будет передан на обсужде человече. Не
 возража?
    ИЛО. Нет.
    АСТР. Так вот, о голове Дана. Эрида 35, увы, далеко не единств
 астрон, сложив голову в дальнем космосе. Но первый и единстве, чья
 биозаконсервир голова доставл на Землю от Альта, за пять
 парсе! Суровая реально дальних полетов такова, что достав бы обратно
 собран информа да уцелев. В памяти людей вечно будут жить те
 экспеди, от которых обратно пришла только информа! Сейчас, после
 откры Трассы, это отходит в прошлое, но, пока летали на синтезиро
 аннигил, было так: все на пределе. И голову Дана астрона Девятнад
 звезд достав, потому что в силу сложивш там, у Альта,
 трагиче обстоятел его мозг оказа единстве носите информ
 об Одиннадц планете той звезды. Замеры, съемки, образцы оказа
 малоинформа. Напарн Дана Алимокс 29... теперь уже 33/65 - была
 снята с планеты невменя, точнее, некоммуникаб. Ничего от нее узнать
 не удалось...
    ИЛО. Ас, извини, перебью, Эоли хочет участво в разгов. Не
 возража?
    АСТР. Нет.
    ЭОЛИ. Здравст, Астр! Ты огорчен и сердит.
    АСТР. Здравст. Продол о том, что вы оба хорошо знаете, но я говорю
 не только для вас - для всех... Голова Дана была перед нами в Гобий
 Биоце в надежде на то, что если не сейчас, то через годы удастся
 установ с его мозгом информаци контакт. Такую надежду внушили нам
 разрабатыв вами методы "обратн зрения", биологиче регенер
 высших организ в машине-матке и другие. И вот мы узнаем... узнаем, что
 мозг Дана использ как зауряд транспла!
    ЭОЛИ. У нас не было выбора: Дан или эхху.
    АСТР. Так почему?..
    ЭОЛИ. Не подсад мозг эхху? Потому что это преврат бы Пришел в
 одного из них. Мы использ матер от гуманои обезьян при опера
 мышц, костей, внутрен органов - но мозг и нервную ткань никогда!
    АСТР. Но почему вы не извест нас о своем намере?
    ЭОЛИ. А что бы вы могли предлож?
    АСТР. Да... хоть свою голову вместо Дановой! Многие бы предлож. Ведь в
 ней была информа ценой в звезд экспеди.
    ЭОЛИ. Ого!
    АСТР. А как вы думали? Остал белое пятно. Главное, планета интерес:
 с кислоро атмосфе, морями, бактери... одна такая из двенадц у
 Альта.
    ЭОЛИ. А почему не произв дополните исследов?
    АСТР. Потому что кончи резерв времени и горюч - в самый обрез
 улететь... Ило улыбае, я вижу: чужую беду руками разведу. Да, у нас тоже
 случаю просч. Коман Девятнадц наказан... Ну, скажи же
 что-нибудь, Ило! Скажи, что еще не все потер.
    ИЛО. Сначала не о том. Ас, ты я уверен, сам понима цену своему
 предлож: отрез голову у одного, чтобы пристав Другому.
    АСТР. Да-да, это я... Ну, а?..
    ИЛО. Думаю, что так же ты оценишь и упреки в наш адрес. Существ шкала
 ценнос, в которой на первом месте стоит человек, а ниже - всякие
 сооруже, угодья, звезд экспеди... Здесь не о чем спорить.
    АСТР. Да, согла. Ну, а?..
    ЭОЛИ. Вот если бы Прише не пережил опера, мы выгляд бы скверно -
 и в собстве глазах, и в чужих.
    ИЛО. Да, но он жив. И поэтому могу сказать: не все еще потер.
    АСТР. Уф... гора с плеч! Значит, когда наш прият очухае, можно его
 кое о чем порасспро?
    ИЛО. Нет!
    ЭОЛИ. Нет? Почему же, Ило? Порасспро об Одиннадц планете,
 потолко о новых веяниях в теории дальн космоса, об обнаруж
 нериман простра... очень мило! Он сегодня утром, Ас, уже, как ты
 говор, очуха. Забрел в наш читаль зал - и упал в обморок, увидев нас
 в тепло лучах. Кто ж знал, что в его время диапа видим света
 оканчив на 0,8 микрона!.. Сейчас его усыпили, пристав гипнопеди
 устано - пусть смягчит первый шквал впечатл, подгото...
    АСТР. Значит, зрение у него теперь дановс?! Это уже хорошо.
    ИЛО. Да, к нему перешло зритель и слухо восприя Дана, частично
 мотор Дана, его речь... Но спрашив ни о чем нельзя! Больше того, не
 следует спешить рассказы ему, что с ним произо. И это мое мнение ИРЦ
 пусть доведет до сведе всех. Я знаю, что и без того можно положит на
 сдержанн и чутко людей - ну, а все-таки. Пусть взрос удержат
 любопыт и свое и особе детей. Пусть каждый поста себя на место
 Пришел: переж все, что довел ему, плюс вжива в новый мир - не
 ребенку, сложивше челов! Если сверх этого навал еще прошлое и драму
 Дана - нагру на психику запредел. Конечно, если он спросит, никто не
 вправе уклонит от истины. Но велика вероятн, что о самом больном и
 страш он не спросит, приятн мало. Ему и без того будет о чем нас
 расспраши. Как и нам его... Обживе, глубоко вникнет в наш мир, в
 нового себя - тогда и знания Дана в себе он осозн как реально - и сам
 их сообщит, без расспро.
    АСТР. Но не исключ возможн, что он не дозреет, не осозн и не
 сообщит?
    ИЛО. Не исключ.
    АСТР. Тогда как?
    ИЛО. Тогда никак. Пошлете новую экспеди.

  3. КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? 
    И вот он среди них. На лужайке между деревь и домик, в
 кресле-качалке возле листвен сосны. И другие вокруг - кто в кресле, кто
 сидит на траве, скрес ноги, кто лежит, подперш, - смотрят на него. Ночь
 сверк звезд, шумит листвой, навев из леса терпкую хвойную прохл.
 Стены ближних домов посыл на лица мягкий ненавязч свет.
    Людей здесь не так и много. Посреди лужайки вытяну из травы на ножке
 ячеис шар; в центре его трепе, меняет очерта, притяги взгляд
 малино язычок. Это - сферода ИРЦ.
    Он уже кое-что знает... И что яркие звезды над ним - не только звезды, но
 и станции, ангары, заводы Космосс - заполни стациона орбиту
 вокруг Земли зоны космичес строитель, производ, сборки, заправки
 и загру планетол и звездол; там же космовок, станции связи по
 Солнеч, места трениро астрона и многое, многое другое. Эти тела и
 сбили его с толку, когда он пытался по звездам определи во времени.
    И что занесло его не на геологиче эру, не на цикл прецес даже - на
 два века. Теперь иное летосчисл, от первого полета челов в космос; на
 счетч 205 лет с месяц. 2166 год по-старому - всего-навсего. Двадцать
 второй век...
    И что ИРЦ, чьи шары-датчики и здесь, и в коттед, повсюду,
 расшифровыв как Информаци Регулиру Центр. Это общеплан
 система электро машин с многоступен иерарх: планета, матер,
 зоны, районы, коллект - с ответвлен на Космосс и Луну; в введении
 ИРЦ связь, нетворче информа, производ и распредел нужного
 людям по их потребно.
    Он, как и все, облад теперь индексо именем, которое являе и
 именем, и краткой характерис, и адресом для связи и обслужив через
 ИРЦ - докумен. Оно составля из индек событий, занятий, дел, в
 которых человек оставил след. Имя его Альдоб 42/256. Аль - от Альфр,
 осталь: биолог, специал по анаби; в числит дроби биологич
 возраст, в знамена календа.
    В обиходе он был уже просто Аль - как и первые знако его, носители
 длинных индексо комбина, были для всех просто Ило, Тан, Эоли.
    И он владел языком этих людей, даже знал, как новая речь выража
 письме. Прине ему из читальн зала, где он так глупо грохну в
 обморок, книги с разноцв светящи текст: смысл передав знаки,
 более близкие к линейча спект, чем к буквам.
    И он знал, почему так много поним и помнит, почему видит тепло лучи:
 ему сделали трансплан особо поврежде части мозга. Пересад от кого
 -то погибш. Удивлят здесь нечему, переса тканей осуществ и в XX
 веке, Берн сам участво в таких опытах. Правда, на мозг тогда не покуша
 - но должна же была медиц продвину! Словом, с ним все обошл. И с
 человечес тоже.
    Вот они сидят, потомки десят колена по роду человечес, смотрят на
 него с таким же интере, как он на них. Сегодня день первый как опекуны Ило
 и Эоли решил пустить его ко всем, день ярких и сумбур впечатл.
 Сначала все они были для него какие-то одинако. "В Китае все люди китайцы
 и даже сам импера китаец". Здесь было что-то в этом роде: общее,
 объединя всех, что бросал в глаза более индивидуа разли.
 Только что оно, общее?
    Профес всматрив. Нет, все они - несхо. Вот напро сидит под
 деревом, обняв колени, мужчина: рельеф выпукло мышц, лицо с мягкими
 чертами негра (хотя и светло), большие губы, обритая голова с покатым лбом
 и - неожида синие глаза, ясные и удивлен: это Тан. Что у него общего с
 покойно устроивш в кресле рядом темновол худоща женщи? Она
 похожа на испанку классиче четкой женственн всех линий тела,
 разле бровей, страстн чертами удлинен лица; в карих глазах -
 умудренн немало пережив челов, какая-то неженс твердо.
    Вон Ило, главный человек в его жизни, да, похоже, и не только в его, -
 тоже в кресле-качалке. У него тело спортсм, лицо молодое, круглое,
 простец; здесь есть люди, которые выгля старше. А он самый старший - и
 не только по возра, но своего рода старейш, аксакал, человек
 выдающи. По нему это не скажешь - это заметно по отноше других к нему.
 Лицо Ило сейчас в тени, он такти избег смотр на професс, но тот
 помнит: его серые глаза смотрят сразу и на челов, и "за него", на весь
 мир, с каким-то требовате вопро. Почему? О чем вопрос?
    Левее, в плете кресле, - Ли. Индексо имя ее Лио 18, но
 дополните информа оно почти не несет. Она сама - информа о себе,
 вся как на тарело, золотистово юная лаборан Ило.
    Берн уже знает ее, любитель прият сюрпри, имел случай.
    ...Апельс, гроздья виногр, груши, бананы, рубино, желтые,
 фиолето, янтар, радуж соки в тонких чашах, распростран душистые
 ароматы; подвиж ленты несут их, плете с теплым хлебом, блюда, от
 которых текут умопомрачит - особе для проголодавш после осмотра
 Биоцен професс - запахи. И вся атмосф этого зала в зелени, с цветами
 на столах, в солнеч полосах, зала, где говорят, смеются и, главное,
 поглощ отмен разнообра еду и напитки, обещает простое плотское
 счастье.
    И Ли, отворач негодую носик, прино професс, жаждущ такого
 счастья, на прекрас, едва ли не золотом блюде... свиную тушенку с бобами:
    - Вот, кушай. Автопо не смог, это мы сами... - и садится рядом -
 сопережи, радоват гастрономич утехам Пришел Аля.
    Берн подце вилкой клок темно-бурого с белыми вкраплен месива,
 смотрел с негодова: опять свиная тушенка, будь она неладна! Потянул
 носом: лежалая. Осторо взял в рот, пожевал - на зубах захрус песок.
 "Ну, это уж слишком. Издевател какое!" Он бросил вилку.
    - Не понрави? - У Ли вытянул лицо. - А мы думали, что угадали твое
 любимое блюдо...
    И профес, все поняв, хлопнул себя по бокам, расхохот так, что
 многие прибеж погляд, как смеял века назад. "Ну конечно, пищевые
 остатки! В моем желудке не обнаружи ничего, кроме этой трекля тушенки.
 Они проанализир и точно воспроиз. Даже с песком и запахом".
    ...И вот она сидит, Ли. Лицо у нее смуглое, в веснуш - и по нему ясно,
 что все на свете должно быть хорошо, и всем на свете тоже; и что ее недавно
 только допуст в круг взрос, хочется выгляд солидно, но не сидится; и
 что ей понятно, почему рядом устрои Эоли - это смешно и здорово, только
 пусть он не думает: весну из-за него она вывод не станет.
    Берн улыбну ей, а она - на все ровные зубки - ему. Потупил, ерзнула
 в кресле. И конечно, нельзя было не обрат внима на смутные и от этого
 еще более притягате линии ее девичь тела под полупрозр одеждой.
    (Одежды, приме Берн, имели не совсем прежнее назначе. Ткани, из
 которых состо блузы, шорты, накидки, куртки, были легки, красивы, защищали
 тело от холода и жары, от влаги и веток, от чего угодно... только не от
 чужого глаза. Они не скрыв тело и не украш его. Так считал краси.
 Так и было красиво). Для него, впрочем, добыли кремо халат и брюки,
 которые раньше сочли бы пижамн; к его бородке, усам и
 потрепа-интеллиген виду одежда эта по-домашн шла.
    Эоли сидит в траве подле кресла девушки, скрес ноги. Он худощав,
 долго, вьющи черные волосы, нос с горбин, темные, влажно блест
 глаза, мелкова подборо. Краси его не назов. Ли, пожалуй,
 преувелич: сегодня в центре внима первого помощн Ило не она, а
 Берн. Оливко глаза его устремл на професс с открове, прямо
 неприли - по меркам двадцат века - любопытс.
    Нет, все они - разные. И вместе с тем близки друг к другу несрав
 больше, чем он к ним; являют единое впечатл... чего? Красоты?
 Выразитель? Верно, никогда Берн не видел вместе столько чистых умных
 лиц, хорошо сложен тел, которые действите незачем приукраш
 тканями и фасон, столько гармони точных движе и жестов, столько
 хороших улыбок. В красоте людей не было ни станда, ни кинематограф
 подмалеван - все естестве, свое.
    И еще объедин их прост. Простод? Простоват? Простод
 людей не недале - о нет! - а таких, которым не надо быть себе на уме; не
 было и нет в том нужды.
    Никто не спешил начать разго - и Берну это было на руку. Он сейчас не
 просто смотрел, набира новых впечатл, но и, как опытный лектор,
 вжива в аудито. И напряже обдумы страте поведе. Момент был
 важный, это он понимал: от того, какое впечатл он произве сейчас,
 могло завис его место в новом мире. Сенсацио драмат его появле -
 в его пользу. Первенс в анаби, отмечен в индексо имени, тоже.
 Теперь важно и дальше не ударить в грязь лицом, показ, что он, хоть и из
 прошл, но по уму, и духу близок к ним.
    Наконец Тан, тот сидев под деревом светлок негр, задал вопрос,
 который у всех был на уме:
    - Так зачем ты пожало? Какая цель у тебя?
    Берн почувств некото замешател: вопрос Иоганна Нимай -
 только задан не на старте, а на финише. На финише бега. И так прямо... Что
 ответ? Я отрицаю человече? Что более рассчит на встречу с
 дикар, чем с разумн потомк? Да, все это было тогда в его усталом,
 озлобивш уме, но... профес с сомнен посмот на сидев: нет,
 она, истина - не для простых душ.
    - Видите ли, я... - он откашля (эти звуки вызвали изумлен "О!" у
 кого-то), - я был неудовлет... м-м... общест своего времени,
 примитив и жесток отношен людей. Я верил, что в будущем все
 сложи лучше. Кроме того... кроме того, - Берн заметил, как Ли смотрит на
 него во все глаза, будто впитыв, почувств себя в ударе, - когда имеешь
 на руках идею и способ огром значимо, естеств стремле вырва
 из узких рамок своей эпохи, раздвин тесные пределы биологиче жизни,
 соразме ее с планетн процессо. Вот я и...
    Он все-таки тянул на героя. И был среди собравш человек, который
 смотрел на него как на героя - вроде тех, кто приви себе пандемич
 болезни, чтобы провер свои вакцины, или в изобрете аппара впервые
 поднима в воздух, опуска под воду, входил в огонь. И он, Аль, такой. У
 некото из тех Ли на портре видела похожие усы и бородки. И вообще, вот
 разве она смогла бы вырвать себя из своего времени, из окруже близких
 людей - Ило, Тана, Эоли, всех, - уйти от жизни, где так хорошо, и кинуться
 через века в неизвестн? Да никогда и ни за что! А он смог. И все, что он
 сегодня делал, было поэтому необыкнов, чудес. Вот и это...
    - Ой, - сказала Ли, - как ты это сделал?
    - Как? М-м... Это способ прижизнен бальзамиро, - с облегче
 ("Проне!") начал объясн профес, - путем вдыха консервир
 газа, с последу охлажде тела до...
    - Да нет, это-то ясно. - Ли тряхн волос. - Как тебе удается думать
 одно, а говор другое?
    - В самом деле, - поддер Тан, - ведь в твоих мыслях созре иной
 ответ?
    - То есть... позвол! - Профес с достоинс откину в кресле. -
 Что вы этим хотите сказать?! Вы не смеете!..
    Сейчас это был целиком, без приме, человек своего времени, человек, для
 котор боязнь лжи сводил к опасе быть уличен в ней. Он гневно
 поднял голову - и осекся: на него глядели без осужде, насме, просто с
 любопытс к казусу, который сейчас разъясн. Только Ило нахмури.
 Обеспокое Эоли подня, подошел, взял Берна за руку жестом одновре
 и дружес, и медицин:
    - Мы поторопи, Ил, психиче осложне. Может, на сегодня хватит?
    - Это не осложне. - Ило тоже встал, подошел. - Другое: целесообр
 выдача правдопод, но не истин информа.
    - Не хотите ли вы сказать, что я... - поднял голову Берн, - что я...
 э-.э... произ... э-э... die Luge(*)?!
    - "Ди люге"? - озадаче повто Эоли.
    И Берн понял все, опустил голову. Богат, гибок, выразит был язык людей
 XXII века но обиход понятий для обознач его посту в нем не было.
 Только косве, многими словами - как описыв нечто диковин,
 уникаль. Что ж, проиг надо платить.
    - Успоко, Эоли, я здоров. - Он поднял глаза, слабо улыбну. - Во
 всяком случае, в наше время это болез не считал...
    - Внима! Не заслоня Альдоби, - прозву на поляне чистый,
 отчетл артикулиров голос из сферодат. - Помните о других. Идет
 прямая трансля.
    Ило и его ассист отступ в стороны. Берна будто оглуш:
    - Что?! Прямая трансля - и не предупре меня?! Да это... это...
 schuftig(**) с вашей стороны!
    ----------
 *)Ложь (нем.).
**)Подло (нем.).
    ----------
    Это снова была ложь - чувств, хорошо разыгра возмуще. Не мог
 Берн не поним, почему собрал именно у шара-датчика ИРЦ. Понимал и был
 не против - пока шло гладко. А теперь созна, что оказа вралем перед
 человечес - и каким: расшири пределы по всей Солнеч (и радиов
 сейчас разно всюду скандал о нем)! - просто плющило его в кресле.
    Люди - первая Ли - опуст глаза: на Альдоби было трудно смотр.
 Лишь Эоли упива открыти в психике челов из прошл. Во-первых,
 Пришел огорч не то, что он исказил истину, а что об этом узнали,
 во-вторых, какие эмоции выражаю него на лице сейчас - растерянн и
 вызов, испуг и стыд, отрица стыда, мучител и бессиль вспышки
 ярости... Интере!
    - Послуша, - в отчая показал профес на шар, - выключ эту штуку
 или я... разобью ее!
    - Зачем же - разобью? - хмуро молвил Ило. - Как эхху... Достат
 сказать.

    Алый огонек в сферодат угас. Секунду спустя весь шар освети, стал
 многостор экраном. ИРЦ с серед включил вечер сообще. Белая
 точка среди обиль звезд тьмы. Она станови ярче, объем,
 приближа, будто фара поезда; разделя на ядро и три вложен друг в
 друга искрящи кольца... Сатурн! Он приближа еще, в сферода
 вмещае только покатый бок планеты да часть внутрен кольца. Но это лишь
 образ адрес - он уплыв в сторону. Теперь мельте возле планеты какие-
 то огоньки в черном простран; прожект выдел там из небытия
 веретенообр блестя тела, ощетине щупальц-манипулят,
 фигурки в скафанд около и среди звезд. Паутин сплете блестя тяжей
 - ими монтажн сводят громад, заслоня созвез лепес. Когда лучи
 прожект касаю их, они сияют черным блеском.
    - Заканчива монтаж нейтрид рефлект первого АИСа -
 аннигилято искусстве солнца - у Сатурна, - сообщил автоматич
 голос. - Для экономич освеще и обогр планеты потребу шесть
 таких "солнц", горящих в согласова ритме. Если испыта пройдут успешно
 и констру оправд себя, будет создано 70 АИСов для оснаще всех
 дальних планет и их крупных спутни по проекту Колониз...
    Ах, как интере было бы Берну видеть и слушать это в иной ситуа! Но
 сейчас ему было не до Сатурна, не до АИСов - передава только еще больше
 уничтож его. Он плави от стыда в своем кресле. Все рухнуло. Как
 посты он ударил лицом в грязь! И винить некого: эту незри грязь он
 прита с собой.
    Ило понял его состоя, тронул за плечо:
    - Ладно, пойдем...
    Они направи к котте Берна ночным парком. Ило положил теплую ладонь
 ему на плечо:
    - Ничего. Дело и время, время и дело - все образуе.
    Берн почувств себя мальчиш.

 4. "ОБРАТ ЗРЕНИЕ" 
    Может, иной раз это было не по-товарищ, некорре, но Эоли ничего не
 мог с собой подел: каждый человек был для него объек наблюде.
    К тридц восьми годам он немало узнал, немало попробо занятий, бродил
 по всем матери Земли, работал на энергоспу Космосс, на
 виноградн Камча, проектир коралло дамбы и водоразде
 хребты: девятый год он в Биоцен. Но везде и всегда его увлек одно:
 чувства, мысли и посту людей, их характ, спектры ощуще и поведе в
 разных состоян, мечта, прошлое... все от прост до сложн, от низин
 до высот.
    Мир прочей живой природы, как и мир техники, был проще, скучнее. Там все -
 от поведе электр или бакте до работы вычислите систем и до
 жизни зверей - подчиня. - естестве законам, укладыва в несло
 цепочки причин связей; зная начала, предска концы. Иное дело -
 человек. И нельзя сказать, чтобы он не был подвлас законам природы, -
 подчи им, да сверх того наложил на себя законы социаль, экономиче,
 нравстве. А при всем том свобод любой твари!.. Он реализ законы с
 точнос до плюс-минус воли, плюс-минус мысли, творчес дерзо и усилий
 - и неясным оказыва в конеч счете, что более повли на резуль:
 законы или эти, складываю по годам, по людям и коллект "плюс-минус
 погрешн"?
    Во всяком случае, это было интере. Дело на всю жизнь.
    Правда, пока больше приходи занимат другим: проектом
 Биоколони, полигон испытан. Это тоже надо. Во-первых, Ило есть
 Ило; другой такой человек, от котор черпа и знания, и умение, и ясное,
 беспоща честное мышле исследова... и который все равно остается
 недосяг богатым по идеям по глубине мышле, - не встрети, может
 быть, за всю жизнь Во-вторых, надо накоп побол биджей - залога
 самостоятел.
    "Может быть, для меня в моем положе это главное? Проект Ило в этом
 смысле басносл перспект. Честно говоря, сама идея Биоколони меня
 не воспламе, странно даже, что Ило меня избрал первым помощни. Ведь
 есть люди способ меня. Или я способ? Лестно, если так".
    То что во время облета леса группа Эоли замет распр эхху с Берном,
 было случайно. Но дальней - нет: это Эоли убедил Ило пожертво ради
 спасе пришел из прошл мозгом Дана, прерв опыты, испол
 сложней опера... сделать его, короче говоря, тем, кем он сейчас
 являе. Получил интере - но это еще далеко не все!
    Сейчас, с утра поран, Эоли спешил к Берну - завлек, приобщ. План
 был тонкий: сначала заинтерес Аля "обрат зрением", продемонстр
 его на эхху, а потом предлож и у него считать глубин память. Увидеть
 картины прошл двухвек давно - и то интере, а если еще
 приоткро память Дана!.. "Хитрый я все-таки человек", - с удовольс
 думал Эоли.
    Вот он, "объект" Аль: вышел из дома, стоит, хмуро глядя перед собой
 Серебристо волосы всклоко, лицо обрюзг и помятое, под глазами
 мешки... Интере! Трет щеки, подборо, ежится. И вдруг - оля-ля! -
 раскрыл до предела рот, будто собира кричать, откинул голову, зажмури,
 застыл. Изо рта вырва стон, в уголках глаз показал влага.
    - Ой, как ты это делаешь?
    Профес захлоп рот, оберну: Эоли стоял в тени орехов дерева.
 Опять тот же вопрос! И без того омрачен утрен неврасте настро
 Берна упало при напомин о вчераш сканд.
    - Не видал, как зевают? - непривет осведом он.
    - В том-то и дело! - Эоли приблиз легким шагом. - Не покаж ли еще?
    Берн хмыкнул:
    - По заказу не получи. Это непроизво реакция органи.
    - На что?
    - На многое: сонливо, устало, однообр впечатл или, напро,
 на избыток их.
    - А... какие еще были реакции? Только не сердись на мое любопыт, ты
 ведь сам был исследова. Берн не серди, разго развлек его.
    - Еще? Много. От воздейс сквозн или сырости люди чихали, кашляли,
 сморкал. Перегрузи едой, отрыгив, икали, плевал. Иногда у них
 бурчало в животе. Во сне храпе сопели... Чесал. В минуту задумчив иные
 чистили ноздри, пальцем - от наслое. Неужели у вас этого нет?
- Нет. Утрат.
- И не жалейте.
    - А не мог бы ты... когда с тобой приключ одна из таких реакций
 поблизо от сферодат, сказать ИРЦ: "Для Эолинга 38"? Для знания. Его-то
 ни в коем случае не стоит утрачив!
    Берн пообе.
    - А теперь, - не терял времени Эоли, - не желаешь ли встрети с одним
 своим знако?
    Профес удивле поднял брови: какие у него могут быть здесь знако!
    - Это сюрприз для тебя, но еще больший - для него. Пошли.
    По дорож из матовых плит, мимо домиков и туннеля к читальн залу они
 направи к большой поляне, где высился первый лаборато корпус
 Биоцен, корпус Ило. Здание это удивите сочет в себе наклон линии
 и изгибы буддийс тибетск монаст (их Берн видывал в этой местн
 прежде) со взлетом прибой волны. Оно и выгляд стометр волной из
 пласт, стекла и металла, взметнувш над лесом. Эоли по пути перевар
 первую порцию наблюде:
    - Странно. Таких реакций и у живот, как правило, нет. То, что
 человече тело - орган, который пережив удовольс и неудоволь,
 прият и неприят, было извес за тысячи лет до твоего времени. В наше
 время вырабатыв другой, тоже не плохой, взгляд: тело - универса
 чуткий прибор позна мира. Так ли, иначе ли - но при твоей, с позвол
 сказать, "регулир" этого инструм и удовольс можно ощутить только
 самые грубые, и вместо позна выйдет одно заблужд: помехи все забьют!
Берн отмалчив. После вчерашн он решил без крайней необходим не
высказыва.

    Великий Эхху сидел на гладком, блестя дереве. Побеги его оплели лапы.
 Он зажмури от яркого света и с бессиль яростью наблю за Безвол
 вдали, на возвыше. Тот указы на него кому-то невидим. Видно, что-то
 замышл...
    У, эти Безволо, ненавис сущес с силой без силы! Племя эхху
 побежд всех, загон в болото даже могучих кабанов. Он сам, Великий Эхху,
 ломал им хребты дубиной, тащил дымящу от крови тушу в стойб. Но с
 Безволо, Умеющ летать - они ничего не могли сделать.
    Безволо уводили время от времени соплеменн: самцов, самок,
 детены - но не убивали, боялись! Те возвраща невреди, но злые,
 напуган. И никогда не умели объясн, что с ними было. И его они не раз
 заманив в свои блестя западни с ярким светом. Но он, Великий Эхху,
 благод хитро и силе своей всегда освобожд. Уйдет и теперь! Он знает
 это, верит в себя, не боится их. Пусть они его боятся, уаыа!
    Вождь рвану, завиз: прокля дерево держало крепко!
    - Узнаешь?
    Они находил на галерее лаборатор зала: Эоли у перил, Берн в
 глубине. Здесь были приборы, экраны, клавиш пульты. Берн зачаров
 смотрел вниз, на дикаря в кресле: как было не узнать эти разбух на
 пол-лица челюсти, зарос шерстью нос с выверну ноздр, глазки в
 кровя белках. Как было забыть эти лапы, мускулист которых не скрывала
 рыжая шерсть, - лапы, занес над ним дубину! Сейчас они покоил в зажимах
 -подлокотн.
    - Что вы собирае с ним делать?
    - Проник в душу и читать мысли. А если проще, то наблю
 представл, которые возник в его мозгу от сильных впечатл, выделять
 из них что поинтере. Вот, скажем, раздражи номер один - "Гроза в
 лесу"... - Эоли нажал клавишу на пульсе.

    В "пещере" Безволо вдруг наступ ночь. Или это налет туча?
 Впереди, во тьме, теплил красная точка. Уголек? Глаз зверя?.. Она
 притяги внима Эхху. Безволо не видно, но он здесь.
    Вдруг полых голубой Небес Огонь, зарычал Небес Гнев. Снова Огонь
 и еще громче Гнев. Вождь съежи. Налетел ветер, понес листья, пыль, ветки.
 Застон и ухнуло сломан дерево. Хлынула струями вода. Красная точка
 вспыхив в такт Небесн Огню и грохоту Гнева.
    ...Гроза была на славу, Берн забыл, что он в лаборат: дождь полос
 отсек с дикарем, струи серебри в свете молний.
    Оваль экран возле пульта показы зыбкие, пляшу картины: кроны
 дерев, синие тучи, ветвис разряды раскалы их, освещ мокрые
 стволы, скорчивш дикарей.
    В лесу Великий Эхху боялся бы Небесн Гнева по-настоящ и спаса бы
 по-настоящ. Но здесь не то, это не Небо.
    Картины на экране сменил беспорядо бликами.

    - Нет, не то. - Эоли выклю имита. - К этому он привык, не впервой...
    "Обрат зрение", - ответил он на немой вопрос Берна. - Наши каналы
 информа - зрение, в частно, - не целиком однонаправ; какая-то
 часть ее течет по ним и обратно. За выражен типа "Он прочел ответ в ее
 глазах" всегда что-то есть. Мысли, пережив и ощуще незритель плана
 выдают нервные импул, пусть очень слабые, и в зритель участ мозга.
 Оттуда они попад в сетча и слегка, чуть-чуть возбужд ее в далекой
 инфракра области. Мы посыл красный блик, приковыва внима, затем
 импул выразител впечатл - и можем, усилив и очистив от помех,
 проче ассоциати ответ в чужих глазах. Вот ты и увидел, что творил в
 мозгу эхху от нашей "грозы". Ничего особенн там не творил... - Эоли
 вздох.
    - А что ты рассчит увидеть особен?
    - Что?.. Что-то, позволя уяснить, почему они стали иными. Эхху
 меняю в послед поколен. В общих чертах понятно: измене климата,
 потепле и увлажне, из-за чего гуманои обезь распростран в
 новых местах, межвидо скрещив горилл, шимпа и орангута... да и
 наши био- и психологич исследов - все это влияет, расшаты их
 наследствен. Но в какую сторону они меняю? Раньше это были веселые и
 покор твари, для них высшим счаст было получ от челов лаком
 за правил выполне тест. А в послед десятил отноше между эхху
 и нами что-то портя. В лесу около их стойбищ стало опасно показат в
 одино, да и для лаборато исследов их так пелен, - биолог указал
 вниз, - прежде не приходи.
    Долговя фигура Эоли мотал вдоль барьера. С одной стороны на него
 смотрел Берн, с другой, снизу, - настороже Великий Эхху, от шкуры
 котор шел пар. Он ждал, что после "грозы" гладкое дерево отпус его в
 запутан норы Безволо - выбират на свободу.
    - "Обрат зрением" человек может, сосредото на глазок считыва, и
 без ассоциати понука выдав, что пожел: реаль информа,
 выдуман образы, воспомин... даже идеи. Все, что и так может выраз.
 Иное дело - эхху. Им надо расколы психику, взволно болото подсозн
 до глубин. Надо сильное потрясе. Но... какие у нашего мохнат приятеля
 возмо движе души, какие потрясе? Грозы не боится, привык. Лишить
 самки? У него их Много. Как я ни мудрил, приду только одно...
    Он замолк, вопросите глянул на Берна.
    - Хм! - Тот понял. - Что ж, правил. Я бы и сам такое приду! - и
 подня с места.
    - Подожди, переоде в это, -Эоли протя професс его брюки и куртку
 с пятнами засох крови.

 5. ПЕРВОЕ СЛОВО 
    В пещере Безволо снова наступ ночь. Только красный зрачок тлел
 впереди. Великий Эхху затаи, напря: что они теперь задум?
    И вдруг из тьмы ясно, будто в солнеч полдень, возник... Тот Безволо.
 Тот Что Убегал! Котор Убили!.. Великий вождь заску от удивле и
 страха, стал рваться из объятий державш его дерева. Как же так?! Он сам
 первый догнал его. Разбил дубиной череп. Бил, потому что тот убегал. Все
 били. После такого не живут - превраща в мясо, в падаль. А Белогол
 Безволо жив! И он приближа, смотрит, аыуа! А вот другой рядом - такой
 же! Тоже он?! А за ними еще, еще!..
    Засверк голубые зарницы, зарычал гром - Небес Гнев. Эоли,
 манипул клавиш на пульте, нагне страсти.
    ...Они все подхо, подступ, смотрят! Они... они сейчас сделают с ним
 то, что он сделал с Этим. Зачем?! Нельзя! Другие - это другие, а он - это он!
 Его нельзя! И - он больше не будет!.. Не надо! Не на-адо!!!
    - Мыа-мыа-аа!!! - в ужасе завыл дикарь.

    Берн не без облегче удали от дергавше вождя.
    - Слушай, - ликующе сказал ему Эоли, когда он подня наверх, - он ведь
 слово произ! "Мама". На каком языке?
    - Мама - на многих языках мама.
    - Замечате! - Биолог ткнул пальцем клавишу: зажимы кресла раскрыл.
    Великий Эхху плюхну на четвере и, не поднима, ринулся в темный
 лаз в углу.
    - Будь здоров, голуб, до встречи! Ты нам здорово помог.
    - В лабир? - спросил Берн.
    - В прямой туннель, на волю, на травку. Он и так хорошо порабо.
    ...Вождь стремг проне длинной, тускло освещен "пещерой", ударяясь
 на поворо и от этого еще больше распаля. Как они его унизили,
 Безволо, как оскорб! Ну ничего, он им покажет. Он всех их, всех!..
 Вырвавш на поляну, он катался, кусал траву, корни, ломал ветки. Потом
 прибе в стойб, пинками расшвы самок, детены, с дубиной ринулся на
 молод Ди. Тот уверну, взобра на Великий Дуб, занял там удобную
 позицию, звал к себе вождя - сразит.
    И долго они обменива один наверху, другой внизу - боевыми возглас:
    - Эххур-рхоо!!

    И этот день был для Берна щедр на впечатл. Главным для него был не
 успех опыта, он принадл Эоли. Он участво в исследов, в
 продвинув на два века науке - и понимал, мог! И похоже, что тема Эоли,
 тема, которой Берн сейчас был готов посвят жизнь, - не исключе: вокруг
 не суетил ассисте и лабора. Многие здесь, наверно, разрабаты не
 менее интерес идеи.
    Было далеко за полночь. Берн лежал в домике, глядел на звезды и спутники
 над куполом, переби в уме впечатл, строил догадки, ставил вопросы, не
 мог уснуть. Да и зачем отклады на завтра то, что можно узнать сейчас! Вот
 датчик ИРЦ, надо назвать полное имя, четко ставить вопросы и получ ответ
 на любые.
    Но раньше, чем он раскрыл рот, шар у стены сам освети, произ:
    - Иловиена 182 просит связи.
    - Да, конечно! - Берн сел на ложе. - Прошу.
    Ило возник на фоне полупрозр стены: за и над ней металличе мачты,
 с них лился водопад зелен пламени.
    - Не спишь, - он смотрел доброду-укоризн, - возбуж, хочется
 узнав еще и еще!.. А еще нескол немедле впечатл и твоя психика
 взорве. Пропала моя работа... - Он проше вдоль стены; эффект
 присутс, обеспечив ИРЦ, был настол полным, что Берну казал,
 будто Ило прохажив в домике. - Я весь день на Полиг, упустил тебя из
 виду, извини. Эоли рано приня тебя тормош. Я ему попенял.
    Ило снова проше, качнул головой, сказал будто про себя:
    - Страс, жаден... к хорош жаден, к знаниям - а все не в меру. Себя
 не пожал и других... - Он поднял на Берна серые глаза: - Не давай никому
 на себя влиять. Никому! И мне тоже. Спокой ночи!
    Шар погас.

    Эоли тоже долго не мог уснуть в эту ночь. Он лежал на траве, закинув руки
 за голову, смотрел на небо, на кроны дерев, колдов освещен ущербной
 луной. Он любил - особе под хорошее, побед настрое - засып на
 лужайке или в лесу, целиком отдава на милость природы. Сыро так сыро,
 жестко, муравьи... ничего! Не нуждае он в комфо, пальцем не шевел
 ради благ и комфо.
    А настрое было самое побед. Правда, получил от Ило выволо за Аля
 - ну, так что? Тянуть было нельзя, у эхху корот память. Выветри бы
 облик убитого - и все.
    (Альдоб заинтересо. И был так возбуж опытом, что Эоли едва
 удержа, чтобы не посад и его в кресло - считыва. Но это было бы
 бестак. Ничего, все еще впереди).
    "Постой, я не о том. Вожак эхху не визжал, не выл от страха - позвал маму.
 Стресс исторг из глубин его темной психики первое слово младе. Слово!
 Значит, через поколе и младе-эхху пролепе его... а затем другие?!
 Так ведь это же..." Эоли сел. У него перехва дыхание. Нет, как угодно, но
 ему надо немедле с кем-то поделит. Иначе он просто лопнет. С кем? Он
 огляде: городок спал. Ну, что за безобра!.. Разбуд Ли? Она вспле
 руками и скажет: "Ой!.." Но она намаял на Полиг, жаль тревож. Аля?
 Тоже нехор, бессове. Тогда... никого другого не остае.
    - Эолинг 38 требует связи с Иловиенаа 182! - сказал он сферодат в
 котте. - Сигнал пробужд, если спит.
    Через полмин запрокин лицо в шаре приоткр один глаз.
    - Ило, послу, Ило! Они эволюцион!

 6. ЛЮДИ НА КРЫЛЬЯХ 

Кто не достиг значитель в делах, в позна, в
творчес - да будет значите в добрых чувст к
людям и миру. Это досту всем.
                 КОДЕКС XXII ВЕКА

    Башня выраст над деревь, как беззвуч взрыв. Каждый ее отрезок
 перемещ относите предыду одинак быстро - и площа, по
 окружно которой выстрои люди, уносил в голубое небо так
 стремите, что Берн, следя за ней, только и успел задрать голову. В
 секунду - сотня метров.
    Как только телескопич ствол, алюмини блеснув в лучах восходя
 солнца, застыл, люди все вместе кинул с площа, описы в воздухе
 одинако дуги падения. И - профес не успел крикн, у него перехва
 дыхание - у каждого от тулов разверну сажен крылья. Они
 просвечи на солнце, показыв ветвис, как у листьев, рисунок тяжей.
 Люди вираж собрал в косяк. Крылья их махали мерно и сильно,
 пожуравли. Стая людей понесл над лесом на восток.
    Башня опала, сложил мгнове и беззву - как не было. Но пару минут
 спустя снова взвил в небо, выплесн на пределе высоты и скоро новую
 дюжину крыла людей. Эти разбил на две стаи: четверо полет к северу,
 осталь опять на восток. Берн следил из-под ладони: так вот каких "птиц" с
 прозрач крыль увидел он за миг до того, как ему разбили голову!
    - Это они на Полигон полет, - услышал он несме голосок. - А те
 четверо - егерс патруль...
    Профес оберну: рядом стояла Ли. Золотис волосы ее были собраны в
 жгут. Глаза смотр на Берна улыбч и смуще.
    ...Ли чувство себя винова перед Алем; выскоч тогда, как
 глупень: "Ой, как ты это сделал?" - не понимая, хорошо это или плохо.
 Осрам его перед всеми. Вполне могла бы подожд, пока спросят люди
 поста - у них бы это лучше получил. Застав его страд... Но ей все
 казал таким чудес! Но, кажется, Аль не серди, даже рад - улыбн
 ей. И она улыбнул вовсю, подошла.
    - Здорово! - вздох Берн, следя за новым стартом с башни.
    Никто вокруг не глядел на башню. Поднявш солнце объяв побудку в
 поселке. Из домика напро вышел заспан Тан, потяну, приветст
 махнул им рукой. В это время к нему сзади подкра смуглый светлово
 парень, незнако Берну, что есть силы пнул ствол склонивш над Таном
 ивы: с листьев сорва серебри ливень росы. Тот ахнул, броси догонять
 светловол. Ли засмеял.
    Профес неодобрит глянул на ребячью беготню, поднял голову к башне.
 У новой группы прыжок был затяж, крылья они разверн почти над
 деревь.
    - Ах, молодцы!
    - Кто? - спрос Ли.
    - Как кто - вон те! - Берн показал на улетаю. - Ты-то ведь так не
 умеешь?
    - Почему? Умею, - просто сказала Ли. - Все умеют. Дети сейчас учатся
 ходить, плавать и летать почти одноврем.
    Эоли сегодня был нужен на Полиг. Ило послал ее присматри за Алем.
 "За ним пока нужен глаз да глаз", - сказал он. Ли чувство себя неловко:
 не объявл же прямо, что присл присматри за таким взрос! А теперь
 наметил тема общения - она ободрил.
    - Хочешь, я и тебе все объясню? Ничего хитрого.
    - Конечно!
    - Пойдем.
    В котте Ли было так же обескуражи мало вещей, как и во всех
 других. Стены в опало, желтых, оранже, разво, которые складыва в
 образую перспек узоры - и вся роскошь. Коснувш стены. Ли раскрыла
 нишу, извле продолгов сверток длиной в свой рост, нескол ампул с
 золотис жидкос; щелкн застежк на краях свертка, он раскры -
 это и были крылья.
    - Нет ничего проще, - сказала девушка. - Это, - она показ ампулу, -
 АТМа, аденозинтетраме, концент мышеч энергии. Да ты, наверно,
 знаешь, ведь его давно синтезиро...
    - М-м... - промям Берн.
    - И искусстве мышеч волокна тоже, вот такие. - Она пощелк по
 синева свивам под шелкови кожей крыльев. - Смотри: берем ампулу,
 откусыв острие, вылив содержи сюда...
    Она нашла незамет отверс у верхней кромки крыла, встав и выжала
 ампулу. По крылу прошел трепет, оно напрягл, разверну во всю ширину,
 опало. Другой ампулой Ли заправ левое крыло.
    - Заряда хватает на три часа полета. Если АТМа иссякла, а приземл
 нельзя или не хочется, то этими тяжами надо закреп предпле, бедра и
 голени... вот так... так... и вот так - и можно лететь еще час. Хотя скорость
 будет не та. Очень просто, правда?
    - М-м... а управл как?
    - Нет ничего проще. Эти бугорки на тяжах - искусстве нейрореце.
 Когда надева крылья, они примык к твоим плече, спинным и
 тазобедре мышцам, восприни их сокраще и биотоки. Тебе остается
 делать легкие летател движе, и все.
    - Ага!.. - Берну очень не хотел показат непонятл этой
 огненново и во всех движен похожей на колышущ пламя девушке.
    А Ли все больше увлекал. Она живо надела крылья, закреп тяжи,
 развернуласв - Берн только успел отмет, что крылья были совсем как
 живые: сизые переплет мышц, белые тяжи-сухожи, ветвле желтых
 сосудов, каркас тонких костей.
    - Пойдем, я тебе покажу! - И она балет шагом, будто на пуантах,
 выпорхн из домика.

    Лиха беда начало. Полчаса спустя Берн стоял на крыше, на краю нижнего
 уступа лаборатор корпуса Ило, на высоте восьми этажей, одетый в крылья
 своего размера; их Ли взяла в сосед домике. И домики эти, и кроны деревьев
 были глубоко внизу. Профес не видел себя со стороны, но не без основ
 подозре, что выраже лица у него самое дурац.
    Ли на своих оранж-перламутр крыльях, гармониру с цветом волос и
 кожи, то снимал с крыши, плавно набир высоту, то стремите - так,
 что свистел воздух, - снижал, опускал на крышу, ждала.
    Отсюда открыва краси вид: в трех местах из волнист темно-зеленого
 моря поднима такими же, как у корпуса Ило, уступ другие корпуса
 Биоцен; крыши у них, как и эта, были матово-серые. Лес наиск рассе
 просека; далеко-далеко можно было замет ее щель в подернувш дымкой у
 горизо зелени. По просеке шла темная лента дороги; ответвл ее вели к
 домам. Небо было безобла, солнце набир высоту и накал. Старт
 вышка, обслу всех желаю улететь, застыла между корпус стометр
 белой иглой в синеве.
    На крыше было не жарко. Темно-серые квадр с алюмини окантов,
 выстила ее, не нагрева от солнца. И Берн знал, почему: это была не
 череп, а фототермоэл с высоким кпд; они обеспечи током
 лаборат и поселок. Такими были крыши всех зданий - и вообще эти серые
 слоис пласт были основой энергет.
    Берн узнал, что автотранс - белые вагонч, верениц или по одному
 несши по шоссе, между здани и деревь, - это не издре знако ему
 автомобил трансп, а автоматич, без водите. Электром
 вагончи питаю прямо от дорог, которые представ собой сплошной
 фотоэле. Об автомоб же, двигате внутрен сгора Ли ничего не
 знала.
    Профес узнал, почему в коттед исследова так мало вещей, - после
 того как растолк Ли суть своего недоуме. Не существо вещей для
 облада - со всем комплек произво понятий: возвыше посредс
 облада их, привлекател... Были только вещи для пользов. Датчики
 ИРЦ могли продемонстри наборы одежд, обстано, утвари, мелочей
 туалета, равно как и прибора, машин, материа, тканей, полуфабри.
 Достато назвать нужное или просто ткнуть пальцем: "Это!" - и это
 доставля. Параме изделий ИРЦ подбир по индек заказч. Когда
 минов надобно, все возвращ в циркуляци систему ИРЦ; там
 имущес сортирова, чинил, пополня новым. Благод циркуля и
 насыщен использов для 23 миллиар землян изделий производи едва
 ли не меньше, чем во времена Берна для трех миллиар.
    Ли не так давно сама отработ обязател год контрол на станции
 бытовых автома. Чувствова, что она вспомин об этом без удоволь
 - да и весь разго о вещах ей скучен.
    Словом, Берн изрядно обогати здесь, на краю крыши, - оттяги момент и
 заговар Ли зубы.
    ...Сначала он пытался взлет с земли. Но - и тут Берн понял, почему Ли
 не раздел его восхище стартовав с вышки, - это-то как раз и был
 высший класс: не то положе тела, нет скоро, не размахн крыль в
 полный взмах. У Ли это выход после больш разбега, а у него никак:
 разгоня, подпрыг, по-лягуше дергая конечнос (движе в полете
 напомин плава брассом, это он усвоил), - и чуть ли не бровями входил в
 траву. Собрал глазею, посыпал советы - он окончате потеря.
    - Так, может, с вышки? - предлож Ли. - Тебе главное нескол секунд
 побыть в воздухе - ты все поймешь и усвоишь. Телом поймешь.
    Она целиком пленил идеей научить Аля летать, была почти уверена в
 успехе. Ведь у него мотор Дана! И что здесь мудрен, все летают, это так
 хорошо. Аль будет благода. Даже малень тщеслав мысль мельк в ее
 уме: что она первая сообраз о мотор Дана. Вот вечером верну Ило и
 Эоли, а Аль уже летает. Они удивя и будут хвалить. А то у всех есть
 творчес дела, а у нее нет. Теперь будет.
    Берн покоси на вышку - У него все сжалось внутри. "Нет, недоста
 высоко, чтобы я успел научит, раньше чем долечу до земли, но достат
 высоко, чтобы потом уже не вернут к занят". Но и отказат у всех на
 виду он не мог: раз осрами - хватит!
    - М-м... лучше поближе где-нибудь, - сказал он. - С этого здания, пожалуй.
    В глубине души он рассчит на балкон второго, самое большее третьего
 этажа. Но Ли, видимо, не хотела обидеть его такими "детск" высот.
 Девушка, красиво спланир, стала на край крыши.
    - Да ты не бойся, Аль! - Она погляд на професс с улыбкой и полным
 пониман. - Тебе главное - нескол секунд продержа в воздухе. Это
 ведь как плава: надо хотеть летать и убедит, что воздух держит. После
 таких слов из уст краси девушки мужчине полагае сигать с крыши даже без
 крыльев.
    - Ну, давай вместе. Делай, как я: слегка присе, крылья в стороны и
 назад - и! - И Ли, оттолкнув от кромки, взмыла бумаж голубем.
    Берн, помол в душе, кинулся за ней, как в бассейн с тумбы. "Брасс,
 лягуше движе!" - лихорад вспом он и приня исполн их с той
 энерг, с какой это стоило бы делать только в воде. Крыльям от его мышц
 требова управля сигналы, а не судор; на них они ответ тем же,
 судорож автоколеба - Задерга, захлоп с небыва энерг и
 разма, будто у петуха перед "кукар". Он болта между ними, как
 дергун, утратив представл, где верх, где низ. Ли кружила вокруг,
 что-то крича; деревья приближа с пугаю быстро. Берн, чтобы усмирить
 крылья, стал сосредоточи поочере то на правом то на левом - на оба
 вместе его не хватало; они заверте мельни. Профес вошел в штопор.
 Зеленая крона летела навстр. Берн закрыл лицо руками. Ли ласто
 спикиро к нему, намерев подхват, хоть как-то смягч падение. Но
 промахну - Берн в послед момент вильнул. Его понесло вбок, и он шумно
 вошел в верху старой листвен. Ветки сорвали крылья, одежду, прядь
 волос на макушке, исцарап тело. Он с размаху обнял шерша, пахнущий
 смолой ствол, приник к нему грудью и лбом. В глазах брызнул радуж фонтан.
 "Жив!" Не сработ мотор Дана.

 7. ОН НЕ САМОЗАЛЕЧИВ! 
    Перепуга Ли внизу снимала крылья. Она тоже чиркнул телом по ветвям
 дуба; они остав длинные ссадины на ее руках и левом бедре. Берн неуклюже
 слезал с дерева. Лик его был ужасен. Руки, ноги, все тулов в ссади,
 ушибах, крови; ребра под левой рукой подозрите похрусты. От крыльев
 на нем остал тяжи и две косто за плечами.
    - Ничего... ничего, - встревож лепет Ли, усажи Берна под дерево.
 - Главное, нет перело, осталь пустяки, сейчас пройдет... - Она пучками
 травы принял стирать кровь с кожи професс, приговари: - Вот...
 очистим... теперь сосредото на тех местах, где болит, пока не переста.
 А потом еще сильней, до чувства уверенн владе телом. Или, может быть,
 тебя отвести в бассейн - там это легче?
    - Какой бассейн, сосредото - что за вздор?! - рявкнул осатане от
 боли профес. - Тащи сюда быстрее аптечку. Вату, йод, бинты,
 противостолб набор... Ну!
    - Но... это же пройдет быстрее, чем я сумею отыск то, что ты назвал.
    - Какой черт, быстрее? Поворачив, делай, что тебе говорят. В гроб меня
 загонит сегодня эта девчо!
    Ли выпрями, губы у нее сложил подков, глаза наполни слезами.
    - А ты... ты не кричи на меня. Сам ничего не умеет, а сам кричит! Такие
 царап самозалечив, не из-за чего подним панику. Вот смотри!
    Она вытян вперед правую руку, которой особе достал: ссадина на
 предпле поход на длинную рваную рану, из разры кожи сочил кровь,
 - сосредото замолч. Капли крови сразу загуст, свернул. И далее
 Берн, как в сверхускор фильме, увидел за считан минуты все стадии
 заживле раны, на которое обычно уходят дни и недели. По розово-красным
 краям разорва кожи выделил прозрач плазма; загуст; края ссадины
 в течение минуты воспали, покрасн, набухли, опали, посветл,
 подсо; их стянула красно-коричне корочка, которая тотчас растреска,
 свернул, осыпал, обнажив синева рубец, а он опал, стал синим следом.
 Через три-четыре минуты место ссадины отмеч лишь исчезаю сине-розовая
 полоса на коже.
    - Уф-ф!.. - изумлен профес даже забыл о своих страдан. - Вот это
 да!
    - Видишь! - Ли опуст руку. - Человече тело само справля. Ой, ну
 почему у тебя ничего не прохо?!
    Ей было от чего прийти в отчая: у Аля не только "не проход", из ран
 и ссадин сочил кровь, но ушиблен места начали зловеще напух и
 синеть, а на лбу вызрев буро-лиловая шишка.
    - Ну, попро же сосредоточ, управл телом изнутри! -
 умолялаприч Ли. - В тебе ведь все есть, все вещес, гормоны... напряги
 волю, собер. Ой, ну почему ты такой!
    Ило, котор дали знать, серым коршу низверг к ним с высоты. Ли
 при виде его сжалась; просто удивите, как мало остал в ней от недавней
 летаю красав и смелой наставн - сейчас это была нашкоди,
 перетруси девчо. Ей поруч присматри!..
    - Так... - Ило снимал крылья, рассматр растерзан Берна, потом Ли,
 снова Берна. - Хорошо, что пополам.
    - Что - пополам? - поднял на него глаза Берн.
    - Эм вэ квадрат пополам, кинетиче энергия, с которой ты вреза в
 дерево. Я надея, что из вас двоих хоть кто-то окаже зрелым челове!
    Берн снова почувств себя мальчиш.

 8. ПРОМЕЖУТО ДИАЛОГИ 
    - Решила, если это есть у тебя, значит, было всегда? Я сам в молодо не
 обладал свойст самозалечи... Взялась учить летать! Да ты бы прямо без
 крыльев столкн его с крыши - с тем же результ.
    - Но я думала... раз у него мотор Дана... Правда, Эоли?
    - У него психика Берна, тело Берна - что против этого мото-невроны Дана! И
 потом: советова, спрашив меня - уже не надо?
    - Ладно, Ил, она осозн. Она больше не будет, правда, малень?
    - Да уж что нет, то нет. Другого случая ей больше не представ.
    - Тем более. Давай о другом: Ли эксперимент доказ (давай
 рассматри это так), что при нынеш своих качест Аль в нашем мире не
 жилец. Не говоря даже о том, что он на каждом шагу будет чувство свою
 неполноцен, он может запро погибн -от пустяко травмы, из-за
 замедле реакции, понижен чувствитель... мало ли! Не оставл же
 его всю жизнь под присмот.
    - Что бывает опасней прочего!
    - Ладно, Ил, хватит!.. Ли, ты куда? Вот обидел...
    - Утешишь, для того и сказал.
    - О... поклон тебе, мудрый старец! Все-то ты замет.
    - Я не знал, что нельзя.
    - Можно, отчего же! Можно. Я бы и сам хотел что-то замет... Так о деле:
 как ты?
    - А как он?
    - Противи не станет. Он ведь все поним. Вот это самое
 замечател: все поним, умом и чувств - почти как мы. А тело, нервная
 система, внутрен секре... бог мой! О чем они тогда думали, не знаешь?
    - Об успехе в делах, в основ... Мало, чтобы он не противи, надо,
 чтобы хотел - только тогда преобразо в машине-матке будут удачны.
    - Захочет. Убедим. Кстати, преобразо Аля надо согласо с
 Космоцен. Затрон их интер.

    ИРЦ. Соеди Линкас 69/124, Луна, Космоце, и Иловиенаа 182,
 Гоби, Биоце. По настоя Линкас и с согла Иловиенаа разговор
 откры. Трансля через каждый двадца шар-датчик. Тема разгов:
 Альдоб 42/256, пробл, связан с необходим его
 информационновеще преобразо. По ходу беседы наблюда могут
 высказы свое мнение. Дельные сужде будут сообщ беседую. Для
 исключе и саморедактир опрометч высказыв трансля идет с
 пятимину сдвигом.
    АСТР. Я прибег к открыт разгов, потому что пробл касае всех.
 Как и многим, мне довел наблюд отвратите сцену, когда спасен -
 дорогой, кстати, ценой - человек из прошл начал новую жизнь с того, что
 без колеба солгал. Легко и непринужд. Ответа на вопрос - что привело
 его в наш мир? - мы не получ, это стоит отмет. Теперь наши надежды
 узнать от Альдоби информа Эрида, астрона Девятнадц звезд,
 что так щедро и, как теперь ясно, опромет обещал нам Иловиена, -
 рухнули. Плакала теперь эта драгоце информа!
    ИЛО. Не думаю.
    АСТР. О нет, Ило, я все помню: он дозреет и расска. Только какая цена
 тому, что он расска? "Раз совравш веры нет". Этот тезис еще
 злободн. Боюсь, что не все хорошо представ, наскол он злободн.
 Технико-энергетич могущес человече небыв выросло, взаимос
 - через общедосту датчики ИРЦ, в частно, - тоже. И все в нашем мире:
 обеспеч, информа, циркуля ценнос, транспорти людей,
 исполне на планете и за ее предел грандио сложней дел,
 регулиров климата и состоя биосф - держи в прямом смысле на
 честном слове. Случаю, правда, и ошибки - но вес их и последс от них
 ничто в сравне с тем, что может произо от внедре в наш мир даже
 малой дозы яда, который мы назыв целесообр выдавае неисти
 информа и которую Альдоб посвой именует "ди люге"!
    ИЛО. Хорошо сказал, Ас!
    АСТР. Благод. Но я еще не все сказал. Посреди этих тревож (уверен,
 что не только для меня) размышл я узнаю, что в том же Гобийс Биоце
 тот же Иловиена со своим ассисте Эолин планир новую операцию
 над Альдоби. Цель ее дать этому незрел и с опасн наклоннос уму
 новое тело - с нашей жизнеспособ, высокоорганизов,
 чувствитель... Иначе сказать, дать ему полную возможн свободно
 действо в нашем мире. Ну, знаете!..
    ИЛО. Прини упрек в опрометчи. Мы, не познакоми как следует с
 Алем сами, предста его человече - и осрамил вместе с ним. Его "ди
 люге" мы не предвид. Но, зная теперь Альдоби, откло со всей
 ответственн подозре, что за его неискре ответом крылся злой
 умысел. Так получил от растерянн, возмо, от стыда за что-то в своей
 прежней жизни - а в общем, это ему не свойств... Поэтому же решите
 протес против твоей, Астр, тракто Аля как чуждого и опасн сущес и
 против твоего пренебрежите тона. Он человек и наш товарищ.
    АСТР. Хорош товарищ, котор нельзя верить! А не слишком ли ты, учитель,
 нетребова в выборе товари?.. Я имею в виду не только этого Аля, но и
 твоего помощн Эоли, который проявил столько усердия в той злополу
 опера. Извини, что я вмешива и в это, но восьмой отпрыск скандал
 должн, сам к сорока без малого годам не заработа право на
 самостояте творчес - и правая рука знамени Ило, участ его
 проек, опытов, опера! Надо ли удивлят твоим прома? Возмо ли не
 ждать их в дальней?
    ИЛО. Категорич высказыв на основе недостато информа -
 почти такой же грех, как и "ди люге", Ас.
    АСТР. Не понял.
    ИЛО. Эолинг не имеет формаль права на творчес самостоятел
 лишь потому, что взял на себя долги отца. Ты хочешь пропуст это в эфир?
    АСТР. М-м... нет. ИРЦ, снять все об Эолинге 38!
    ИРЦ. Принято.
    АСТР. Верне к нашему прият Берну. Скажи, при преобразов в
 машинем возмо считыв информа мозга, тела... памяти, одним
 словом?
    ИЛО. В принц, да. Но только в принц. Этого никто не делал по простой
 причине: слишком велика вероятн таким спосо убить лично. Человек не
 машина, Ас. Ты не представл, наскол в нем все тонко, сложно, интимно.
 Зондо сканиров - штука грубая.
    АСТР. Но ведь в конце-то концов... в любом деле не исключ потери и
 несчас.
    ИРЦ. Даю справку. Вас слушают и наблюд двенадц миллиар, пятьд
 четыре проце населе Земли. Загру не каждый двадца, а каждый
 шестой сферода. Удовлетво запросы о транспл на Луну и орбитал
 компле.
    АСТР. О! Значит, пробл затраги всех.
    ИЛО. На Земле слишком давно не возник подоб проблем.
    АСТР. Можем заверш наш спор голосова.
    ИЛО. Я не сделаю того, чего ты добивае, даже если к тебе присоеди
 все двадц три миллиа жителей Земли!
    АСТР. Хороший же урок препод людям ты, учитель!
    ИРЦ. Даю врез характе реплик - без перечисл имен, которое отняло
 бы много времени.
    - Он не человек, он лжец!
    - А я тоже умею это "ди люге", целесообр искаж истину! Думаю, что
 каждый, покопав в душе, смог бы признат в том же. Мы не делаем так не
 потому, что начисто лишены этих психиче потен, а потому, что не хотим.
 Прекра обходи без этого. Но если ставить вопрос так: он это может, - то
 надо осужд и тебя, и меня... всех!
    - Да! Правосу должно судить только за содеян. С осужде-наказ
 за возможн соверш просту начинал все тирании.
    - Речь не о том. Много ли весит жизнь этого Аля против скрытых в нем
 знаний Девятнадц звезд? Ведь звезд экспеди - это то, на что
 многими людьми потрач десятил их жизни, а многие жизни и целиком, то,
 во что вложен труд миллио!
    АСТР. ИРЦ, достато! Вот, сказано главное. Ило, ты назвал его товари,
 сравнял с собой, с нами... Тебе виднее. Скажи: если прямо объясн ему, что
 и экспеди-то этих было всего двадц и как выкладыва на них и в них,
 - он согласи на сканиров?
    ИЛО. Не знаю. Возмо, нет.
    АСТР. А ты - привед такое тебе - согласи бы?
    ИЛО. Да.
    АСТР. И я согласи бы - тоже без колеба. И любой другой. Вот
 видишь... а ты говор!
    ИЛО (после молча). Ты жесток... Ох, как ты жесток, Ас! Жесток без
 необходим... Согласи или не согласи Аль? Возмо, что и
 согласи. Но ты сначала спроси, а кто пойдет и скажет ему это? Скажет:
 Прише, дай считать с себя важную нам информа - и погибни. Да, я бы дал
 считать и погиб, и ты, и многие - потому что это наш мир, наша жизнь. Каждый
 ее изрядно отведал, знает, что она продли тысячел и без него. А для
 Аля она - начавше исполне мечты. Даже больше, о многом нынеш он и
 мечтать не мог... Ты храбрый человек, Астр, все знают о твоих подви в
 Тризвез и на Трассе. Больше того, ты не побоя затеять спор перед лицом
 человече, встрево людей страх и подозрен, чтобы постав на
 своем. Так пойди, храбрый, скажи Алю, что ты хотел. Убей его на пороге мечты!
 Или пусть другие пойдут и скажут ему это, глядя в глаза.
    - Ты напира на ценно космиче дел для человече. Да, это так.
 Но давай помнить о самом первом, извечно первом, извечно первом условии
 освое и Солнеч, и дальн космоса, и для любых, грандио дел: при
 исполне их мы ничего не должны утрат из накопле ранее богат духа
 и ума человечес. Ничего! Только обогати, поднят выше. А если
 космиче дела начнут теснить в нас человече, то зачем он, космос?
 Простран, Ас, имеет лишь три измере, в челов их тысячи.
   - И не случи, я уверен, бед, котор ты, стрем постав на своем -
 да, только для этого! - нас пугаешь. Мы дадим Алю просто так больше, чем он
 взял бы любой хитрос, - и он это поймет. Зачем же ему ловчить! Да и чего
 бы стоила организов мощь нашего мира, наше знание жизни, умудрен
 пятитысячел истор, если один человек смог бы все наруш?.. Так что,
 Астр, я скажу тебе то, что и в прошлый раз: пусть живет, пусть входит в наш
 мир и будет таким, каким будет. Поможет раскр загадку Одиннадц планеты
 и Дана - хорошо, а нет - значит, нет. И послед: ты, Ас, знамен
 астрон, талантл исследова космоса, но от должнос и занятий, где
 решаю судьбы человече, тебе, по-моему, надо держат подал. Или
 другим удержив тебя от этого, как угодно. Ты жесток, непроница,
 подвер элитарн чванс и, самое серьез, на слишком многое идешь,
 чтобы постав на своем... ИРЦ, мнение учителя Иловиенаа 182 о Линка
 69/124 не для эфира, только для Совета Космоце.
    ИРЦ. Принято.
    ИЛО. Теперь, если счита нужным, ставь вопрос на голосов. Прощай!

 9. ПРОБУЖД N3 
    Проснув утром, Берн не сразу понял, отчего его перепол - ну,
 просто плещет через край! - бодрая, светлая радость. Он вскочил с ложа,
 выбежал на поляну. Городок еще спал. Красный сплюсну диск солнца выбир
 из-за горизо между медными ствол. Было тихо, свежо, туманно. Крепко
 пахло росой и хвоей, опавш листь. Что-то в мире было не так, что-то
 надо вспомн!
    "Хорошо!" Берн засмея солнцу. Веселая, озорная сила наполн его
 мышцы, каждую клетку тела. Захотел пройт колесом, трава просто манила
 кувыркну. А что? Он так и сделал. Ледяная трава обожгла ладони. Колесо
 вышло на славу: четыре оборота из конца в конец поляны. Он даже не
 задохну. Неподал высил веерная пальма с шерохов стволом в темных
 и серых кольцах. Берн азартно попле на руки и полез, смеясь своей прыти,
 полез, как папуас - не карабка, а будто взбегая ногами и руками. Он
 добра до чуть-чуть подрагива вееров без переды. Внизу были
 малень домики, из них выход малень люди. Солнце из красн стало
 оранже. Легкие шеренги облаков плыли над корпус-волнами Биоцен.
    - Эге-геееей! - закри профес: просто так, попробо голос.
    "...еей!" - отдал в дерев.
    - "Мяу-у!" - передра внизу кто-то из биоло. Это отрезв Берна:
 что это он, действите, как кот? Он полез вниз. "Что со мной твори?" И
 вспом: тело! Он чувств новое тело.
    ... Нет, оно не новое - его. Вот коричне родинка у ключицы, пятна от
 приви оспы ниже левого плеча; вот старый, довоен времен, шрам на боку,
 память о студенче демонстр, потасо с полиц - врезал один
 кованым ботин по ребрам. Но дело не в том: под кожей с метин жило не
 прежнее тело сорокалет мужчины, поношен и деформиров нездор
 жизнью, а крепкое, налитое гибкой силой тело двадцатиле атлета Оно-то и
 было настоя, его!
    Нет-нет, надо точно вспомн: в каком, собстве, смысле оно - его? Ведь
 и в двадц лет он был не такой - сутулый анемич юноша. А сейчас -
 ого-го, оля-ля! Берн напряг бицепсы. высоко подпрыг, схвати за
 горизонта ветку клена, подтяну, метнул тело вперед, перекувыр в
 воздухе, стал на ноги "Вот это да! Я никогда не умел так делать".
    От толчка желтые листья клена сброс на него дождь росинок Он засме
 от щекотн наслажд и изуми еще одному откры: кожа умела коротко и
 резко подергива, чтобы сброс каплю влаги, как у молодых лошадей.
 Минуту он забавля: клал на бедро трави, веточки - и сбрасы их
 движен кожи.
    Так поэтому оно и его: владе всем в себе? Нет, вспом Берн, есть и
 сверх того еще, самое главное: он выбирал. Полураствор в биологич
 жидко, когда к нему сходил щетины зондов и электро, он необыкно
 много знал - чувство (или это жидко знала?) о себе, о телах
 человече и иных. Он знал не слова, не числа - что-то большее: чувстве
 суть каждого органа, мышцы, жилки, взаимодей всего этого, телес идею
 себя. Он прони в это сначала неувере, с тайной жутью, но чем далее, тем
 спокой. И, постиг возможн, стал выбир - собир, конструир
 свой биологиче образ: чтобы не слишком могуч, это лишне, но и не
 тщеду, чтобы и по характ, и по внешно, и главное - по миру сему было
 в самый раз. Поэтому и получил его тело, в большей степени его, чем данное
 при рожде.
    Берн осмотре. Ива у домика Тана была в ржаной охре, клены сияли чистой
 желтиз, кусты вдоль фотодор пылали багряно. Все это странно
 выгляд в темно-зеленом обрамле листвен, кипари, пальм, плюща, но
 все равно - призн поздней осени. "Долгон же надо мной трудил. И вот
 он - я!"
    На него снова накат ощуще безмятеж счастья - того простого
 счастья, что не связано ни с событ, ни с удачей. Радост песня жизни:
 вот солнце взошло, начинае день, тело полно сил, движе точны, голова
 ясна, ноздри жадно пьют лесной воздух... мир прекра и все нипочем! Берн,
 не зная, куда себя девать, помчал сломя голову в глубину леса. Трава хлестала
 по икрам, встреч ветви налеп на лицо и плечи красную мокрую листву -
 это только весел его. Наткну на дикую яблоню с некрупн янтар
 плодами: сорвал нескол, раску, причмок с удовольс: с детства он
 так не лакоми!

    Потом он летал. В домике Эоли (того не было) взял крылья, подня на
 место своего позора, первый уступ лаборатор корпуса, снаряди,
 попробо, как слушаю крылья, стоя у края на прохлад плитках. И - с
 отвагой в сердце, но с замиран в желудке - ринулся навстр солнцу.
    И получил. Не могло не получит, пришло само то, что раньше не
 давал. По простым и точным коман нервов крылья расправля, забирали
 под себя упругий воздух, взмахив, несли его. А он и не думал о нервах и
 коман - плыл в воздухе легкими брассов движени. Сначала только
 прямо, потом повор, вираж с потерей высоты, вираж с набором ее... Сердце
 замир и крылья начин трепыха неровно, когда созна, как ужасно
 далеки внизу крохот домики, деревца, фигурки. Но - преодо.
    ...Вспоми после свой полет, Берн понял, почему Ли не смогла ничего
 толком объясн, научить его полету. Для нее, как и для него теперь, это
 было естестве самоочеви дейст - как ходьба. Попро растол ее
 неходив.
    Но это пришло позднее, а сейчас Берн летал, и ему казал, что за спиной
 выросли свои крылья, что это его могучие мышцы толкают тело вперед и вверх.
 Лесной голубь-сизяк пересе путь. Професс показал, что он с юмором
 покосил на него круглым глазом в розовом ободке - он ринулся наперех,
 выясн отноше. Бедная птаха улепеты изо всех сил, но летающий
 человек догонял ее с ужасным смехом, протяги руки. Голубь ринулся вниз,
 под защиту дерев. Увлекши Берн едва не вреза в вершину
 пирамидал тополя.
    За деревь голуб озеро - оваль, в песча берегах. Берн полетел
 над ним, попал в восходя воздуш поток, стал кружить, приноравлив.
 Это было искусс - поднима в нем: все время сносило, он соскальз в
 стороны. Но освоил и парил величеств и безмяте, описы вольные
 круги.
    Солнце поднял над лесом. Небо очистил от облаков, стало синим и
 поосенн прозрач. И как далеко, необыкнов далеко было видно во все
 стороны с высоты! Неважно было, что видеть: здания Биоцен, котте, лес,
 просеки с фотодоро, озера, вышки среди дерев, снова какие-то строения
 вдали, решетча стены с мачтами в дымке у горизо ("Там Полигон", -
 вспом Берн), снова лес, его правиль ряды дерев, река в каскадах
 запруд... Все это была Земля, планета людей, умное величие мира - и он был к
 нему причас. "Как они должны быть сильны духовно, - думал Берн, - эти
 летаю люди, чей обзор не стиснут домами и квартал, а развертыв вот
 так, на десятки километ!.. Нет, - испуга он, - все это слишком чудесно,
 чтобы быть на самом деле. Я сплю, я, конечно же, сплю. Разве не доводи
 мне летать во снах!.."
    Он что есть силы куснул себя за мякоть кисти. Кровь была алой, боль
 реаль. Реаль! Профес расхохот, скольз на крыло, стал полого
 планиро к Биоцен.
    Воздух свистел в крыльях и в волосах. Было легко, торжеств и чуть
 грустно. Не хотел опускат на землю. "Может, я выхлес сейчас залпом
 всю радость преображ, дальше ничего такого не будет?.. Нет, вздор, вот
 оно - тело!" И вспомни ему, и стали понятны слова Эоли, что тело - и
 прибор позна, если его хорошо настро, и орган утончен удовольс.
 Да, теперь его "прибор" хорошо отрегулир - и на радость жизни, и на
 позна ее!
    ...На поляне Берна ждал, задрав голову, Ило.
    - Ну, - сказал он, с удовольст мастера огляды приземливш, -
 огурчик! - и помог ему снять крылья.
    - Скажи, мастер, - попал в тон Берн, - скажи, творец: и надолго мне хватит
 этого "чуда дня шестого", чуда, которое и у тебя вышло весьма хорошо?
    Ило, морща лоб, нескол секунд вспоми, откуда цитаты:
    - А, книга первая... Лет на сто, если не приши метео.
    - Сто лет?! - Берн отсту в замешател: так далеко его планы не
 распростран. - И что же мне делать эти сто лет?!
    - Что делать? Живи... - Ило надел на сверну крылья чехол, засте
 его, улыбну Берну своей простец улыбкой. - Все живут - и ты живи!


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГРЯДУ ОЗАРЯЕТ НАСТО

1. НЕМНОГО ЗВЕЗД ЭКЗОТИКИ
    - Внима! Смотр все! Наблюдате автомат НА-129 запланет пояса
 зафиксир прохожд по Трассе "Омега Эридана - Солнеч" первого
 транспо антивеще. Смотр все!
    Звезд простран, каким оно видно за атмосфе: чернота с обилием
 немерца звезд. Самая яркая из них - Ахернар. Левее и ниже ее плывет
 компакт группа оранже пульсиру точек. Яркость их нараст,
 скоро увеличива. Какой-то миг видно, как точки разбух в раскале
 шары. В следую секунду они проскаки мимо огненн полос и вдали
 снова съежива в десяток светлых точек. Теперь ниже их пылает, подавляя
 окрест звезды, почти точеч бело-желтое Солнце.
    Зрелище прокручив замедле: видны расплавле шары; впереди
 каждого на расстоя пяти диамет - темный, замет только на фоне других
 шаров и звезд сыпи конус. Что-то исходит из обращен к шару острия его:
 с этой стороны в расплавле массе периодич возник голубые сваро
 вспышки; каждая чуть сплющив громад-каплю, распростр по ней
 огнен рябь.
    - Каждая "капел" несет от восьми до двенадц тысяч тонн
 грани-базальто антивеще из Залежи в Тризвез, - коммент
 сдержа ликую голос. - Сто тысяч тонн в одном транспо, подумать
 только! Втрое больше, чем произве антивеще искусств за всю
 историю... Шары раскал и расплав - это резуль разгона
 микровзры. Скоро 0,2 от свето, с которой они идут, конечно, велика.
 В экономиче режиме будем гнать транспо со скорос восемь тысяч
 километ в секунду. Но хотел, чтобы первый пришел в Солнеч поско:
 ведь его ждут столько лет - и как ждут! Итак, Трасса открыта. Вековая эпопея
 освое Залежи антивеще, так трагиче начавша, заверш. Отныне
 человече владеет неисчерпа запасом предел концентриро
 энергии. Поздрав всех - и приним поздравл от всех!
    Ило остано видеоза, вернул к началу, к выплыва левее Ахернара
 светляч, приня задумч покачива в кресле. Кресло-качалка в
 домике, такое же в лаборат, такое на Полиг... такое предлаг ему
 всюду. Это станови стариков привыч. Сейчас он находи в
 лаборат, в своей комнате. Полки с магнитофил, книгами,
 инструмен; непреме шар ИРЦ, экран, эбонито доска; многосл
 портрет Инда - стрижен добродуш бенгал; бактериологи шкаф с
 манипулят в просте между широк окнами, затенен кроной дуба.
   И пять белых автокла точной регулир - с прибора контр, клавиш
 пульт - наглухо загерметизиро. О содержи этих автокла тоже
 могло бы выйти сообще с ликующ интонац, не хуже, чем о Трассе. Но
 не будет.
   - Почему?
   - Потому что это не энергия. Энергию не создают, ее находят и добыв.
 Посредс ее делае все осталь. Без нее любые измышле ума так и
 остаю измышлен. Мираж. Они - втори.
   - А в автокла - измышле?
   - Реализова измышле.
   - Реализова в масшт одной стомиллиа от возмож велич. То
 есть почти что и не...
   - Осталь 99 999 999 999 долей даст энергия.
    - Но... если все от энергии, то не есть ли и все создан нами лишь какое
 -то распредел потоков энергии?
    - То есть не есть ли все содеян людьми...
    - ...и тобой...
    - ...мираж?
    Усталые мысли старого челов.
    Светит с экрана Ахернар; около него, если пригляде, можно разли
 звезд "нить Ариадны" - созвез Эридана. Залежи Тризвез у
 Омега-Эридана, на самом кончике нити.
   ...Были идеи, а потом и строгие теории, предсказыв наличие во
 Вселен скопле антивеще - равнопра с обычным вещест формы
 материи. И несмо на знания, на теоретиче подгото экипажа и
 специал приборы - звездо "Тризвез" напоро на Залежь, на
 астерои пояс у Омега-Эридана, как средневек корвет на рифы. Так и
 остал неизвес, как все вышло, но ясно было: не ждали.
   Все это случил давно. Он сам прини участие дежур диспетч
 Орбиты Энергет, перехват ту пустую ракету. ИРЦ после откры Трассы
 уведо, что "фонд" Ило возрос на 470 мегабид... нужны они ему! Главное -
 дожил. Нетерпе человек, нетерпе люди: такой проект исполн в
 преде одной, пусть и долгой, жизни!
   ...И паралле с исполне его множил замыслы, идеи, уовые проекты.
 Все они начинал с одного тезиса: предпол, что у нас достато энергии
 для...

    ВНУТРЕН ЭПИГРАФ
            Солнеч система устро, с точки зрения человече
         существов, крайне нерациона. Почти вся энергия
         Солнца, которой хватило бы для пробужд, разви и
         поддерж жизни на миллиар таких планет, как Земля, без
         пользы рассеива в простран. На двух самых близких к
         светилу плане невынос жарко, и с этим ничего пока
         нельзя подел, Солнце не отодвин. Но кроме них и Земли,
         есть еще десяток шаров вещес, на которых могла бы
         развит высокоорганиз жизнь, если бы и перепа
         достато света и тепла: это планеты от Марса до Плутона, а
         также наибо крупные спутн их, включая и Луну.
         Исключе составл Юпитер - остыв звезда, которую
         раньше приним за планету, газовый шар, окруже
         смертоно радиацио поясом. С ним нам пока тоже не
         совлад. Но освет, обогр, а затем и колониз
         осталь миры в Солнеч после откры Трассы будет
         целиком во власти людей.
            Поток тепла и света мощнос в 200 миллио гигав,
         получае Землей от Солнца и поддержив на ней биосферу
         и разум жизнь 23 миллиар людей, может быть получен и
         от ежесекунд сжига двух килогра аннигил в
         рефлект АИСов, то есть расход одного килогр
         антивеще в секунду. Для других шаров, в зависим от
         их места под Солнцем, своя норма. Для маленьк Марса,
         который к тому же перехваты немного от централ
         светила, достато добавка в двести граммов антивеще в
         секунду. Для Урана и Нептуна понадоб по два килогра,
         для Сатурна и Титании ~ по килогра. Для Луны ничего не
         нужно, только энергия на преобразоват проце.
            В целом потребу для Солнеч сжигать в помощь
         светилу около двухсот килогра антивеще в секунду,
         или трехсот тысяч тонн его в год. Цифра фантастич, если
         сравн ее с количес синтезиров антирт. Цифра
         ничтож, если сопоста ее с ежегод убылью массы
         Солнца на излуче и помнить, что эта энергия заменит
         Солнце десяти мирам. Но главное: цифра реаль. Мощность
         Трассы в первые же годы после откры может быть доведена
         до полумилл тонн в год - с накопле, избытка для
         других дел. Какие преобразоват проце возбу эта
         энергия на холод чужих мирах, чтобы, минуя долгий
         бестолк путь естестве эволю, приве их в
         нормаль квазизе с стояние? Ясно, что процесс всюду
         будет один: труд и творчес многих миллио людей.
                     Из доклада
                    "Перепроектир Солнеч системы"

   И вот слово "будет" можно замен на "есть". Уже готовы, сформир
 миллион отряды переселе на каждую планету.
   Испыта АИСов у Сатурна прошли блест, констру себя оправд,
 десятки таких устрой, "помощни" Солнца, скоро займут свои места. И
 энергия для них есть.
   ...Но все же, все же, все же - чем эта растянувш на четыре парсека
 Трасса, в одну сторону тянется верен пустых роботов-гонщи, в
 противопол "груже", с шарами, у Тризвез загру, здесь разгру,
 - чем отличае она от старых, ныне музей эскалато лент, которыми
 уголек из карье на-гора выдав? Только масштаб. Вот то-то и есть.
 Потому что энергия - первич реально.
   Но вело к ней знание. Освоили, познав. И у тебя знание.
   То первич, нужнее.
   - Но ведь здесь о жизни. О жизни по-крупн. Куда же первич!
   - Нет той нужды. Живое субъект, оно стреми к истине о себе, только
 когда совсем зарез. В осталь случаях его заним истины о другом и других
 - объекти истины. В этом разница откры у Тризвез и моего, в
 автокла. Значит... ложь умолчан?
   - Нет. Истина умолчан. Я не знаю до конца. Тот случай, когда молчание
 честнее слов.
   Кожа на внутрен стороне рук зудела. Ило взгля: так и есть, сыпь. Он
 сосредото. За минуту сыпь и покрасн исчезли, кожа стала гладкой,
 упругой - молодой. Так каждый раз: как погло глубо мысль, сильное
 пережив, вегетати нервы выходят из-под контр. Да оно и пора.
 "Творчес человек должен жить столько, сколько ему надо для исполне всех
 замыс" - гордый тезис Ило. Жить - не просто существо, превосх
 других в работоспосо, понима мира. Гореть ярче. Он, биолог, знал и
 умел это.
   - Вот ты и дожил до заверше самого крупн замысла.
   - А не лучше ли было - не дожить?
   - Если на то пошло, это в твоей власти.
   - И пусть дальней решают другие? Трусли мысль...
   "Э!.." Ило с досадой дернул головой, развер кресло к сферодат:
   - Иловиена 182 просит Эолинга 38, где бы он ни находи, прибыть к
 нему в лаборат!
   "Лучше спорить с ним, чем с собой".
   ...И его замысел начина с допуще, что энергии вдоволь. И еще с
 одного: жизнь штука крупномасшт, наилуч лаборат для созда ее -
 планета, где ее еще нет.
   Поэтому у них на Полиг вся площадь под гермети шатром, десятки
 квадрат километ, и была засып глыбами и осколк минера с
 Сатурна и Луны, Марса и Титании, с Ио и Нептуна. Хоть и мало этот фунда
 отлича от имеющег в литосф Земли, но - для чистоты опыта. Берем
 самое первозда, от началь "домен" процес образов планет,
 засосав в расплавле окислы весь кисло, самое безжизне,
 вымороже космиче холодом и метанов вьюгами. И атмосф такую же,
 от диких планет - из летучей, вонючей мерзо, которую не приняла твердь:
 метан, аммиак, серовод, хлор, угарный газ, чуть-чуть азота. Скопл
 воды на тех плане не имелось - и у них на Полиг тоже. Воду еще
 требова доказ.
   И атмосф надо было доказ - возможн получ из первич
 газокамен безобра в изоби кисло, углекис, азот - весь набор.
   А хорошо бы еще - почву... Воздух, вода, почва - три древних начала жизни.
 И четвер - огонь.
   Самое первое - огонь. Энергия.

   Движе воздуха от двери. Эоли быстро вошел, повер спинкой вперед стул,
 оседлал. Он был разгоря полетом.
   - С Полиг? - спросил Ило. - Ли там?
   - Нет. Улетела с Алем.
   - Куда?
   Пожат плеч молодой биолог выразил не только, что он не знает, куда эти
 двое полет, но и что ему до этого соверше нет дела. Ило сочувст
 сощурил глаза, но сразу отвел их в сторону, чтобы этим непроше сочувст
 не задеть самолю помощн. Переме тему.
   - Ну, как наши зверу?
   - Плодя, едят и умирают. И снова плодя, снова едят. Сильные хватают
 слабых, те боятся. И в глазах у всех вечный вопрос живого: зачем мы? А
 кстати, зачем?
   - Не знаешь?
   - Можно подум, что ты знаешь!
   - Знаю: просто так.
   Эоли внимате взгля на своего наставн. Ило никогда ничего не
 говорил просто так: любая реплика, любое слово отраж зреющую в нем мысль
 или новое решение.

  2. ПРОМЕЖУТО ДИАЛОГ
   ИРЦ. Соеди Альдоби 42/256 с Этосом 53 и Ремин из Инсти
 Челов на Кубе, по их вызову.
   ЭТ. Здравст, Аль. Инн и я исслед природу "атавистиче рефлекса
 перех" у детей. Что-то у нас не ладно. Решили обратит к тебе за
 консульта.
   БЕРН. Рад буду помочь.
   ИНН. Этот рефлекс наблюда приме у полов детей. Когда ребенок
 перехо дорогу, то сначала поворачи голову одну сторону, а за серед
 дороги - в противопол: влево, потом вправо. Нейроизме показыв,
 что дитя вертит гол вой в инстинкти ожида опасно. Какой? В какое
 время она проявл себя как устойч повторяющ раздражи? В твое
 время у детей был такой рефлекс?
   БЕРН. Хм... Рефле не было, но как раз существо причина его
 возникнов: правила движе по улицам и дорогам. Они и закрепи.
 Исследу вами младе - потомки горожан или жителей пригоро. И тем, и
 другим приходи, пересек дороги или улицы, смотр в оба: то влево, то
 вправо - чтобы не оказат под колес.
   ИНН и ЭТ. Как, разве машины тогда не уступ дорогу людям?!
   ИНН. Что-то очень уж просто. Не путаешь ли ты? Ведь у части детей мы
 наблюд и "аномаль рефлекс перех": поворот головы сначала вправо, а
 за середи дороги - влево...
   ЭТ. Да ведь отворачив от Опасно - от машин, по-твоему, - не
 уцеле! Такое поведе не могло закрепи рефлек у потом,
 закрепля способств выжива.
   БЕРН (с улыбкой). По теории - правил. Но историче практ была
 такова, что в одних странах было правостор движе, а в других - в
 Британс содруже наций, напри, - левосторо... Знаете что:
 провер реакции детей с "рефлек перех" на зеленый и красный свет.
 Смысл его во всех странах был одина. Если реакции у тех и других детей
 совпа, то и спору конец!
   ЭТ. Хорошо, прове. Спасибо, Аль.
   ИНН. Спасибо, Аль, прощай!

  3. БЕРН, ЛИ И УВЕРЕНН 
   Это было утром. А сейчас, во второй полов дня, Берн и Ли летели к месту,
 где в пустыне, а затем в лесу находил его шахта и кабина-снаряд, где
 состоял встреча професс с будущим, Берн - показ, а Ли - посмот
 на место подвига и страда своего любим. Потому что да - теперь Аль ее
 любимый. Навсе-навсе!
   Все получил так неожида. Она все настраи себя полюб Эоли,
 только хотела его еще помороч - уж очень было занятно, как он, сильный,
 интерес, всеми уважае, теряе перед ней до искательн.
 Настраиваланаст - а потом появи Аль. И было жаль его,
 искалечен, и страшно, что не спасут. А потом очень интере было
 узнав и поним, хотел, чтобы ему было хорошо и не одиноко. И наломала
 таких дров, самонадея девчо!
   Прибави чувство вины, огорче, что несоверш, и радость, когда Аля
 удачно преобразо в машине-матке. Радовал больше, чем чему-либо. И
 поняла, что прикип сердцем, что дорог. Влюбил, втюрил по самые уши.
 Навсе-навсе.
   Для Берна все получил не менее неожида. Не то чтобы он не был влюблен
 в Ли - был. Почти так же, как и в Ис, Ан: как чувство сердеч влечение
 едва ли не к каждой женщине здесь.
   А Ли по юной неопытн приняла его общее влече за влече именно к
 ней - и взяла инициат в свои руки. Но и в этом она была права: уж ею-то
 профес любова более других. Только считал, что шансов на взаимно у
 него не более, чем на взаимно со звездой.
   ...Да, он измени за минув месяцы, Альфред Берн. Осмотре, обжился в
 новом мире. Стал спокой, солид.
   Вот они летят невыс над лесом при попут ветре. Ли резви, вьется
 ласточ, подтруни над его манерой степе взмахив крыль: "Ты
 будто буксиру целый состав!" А он просто летит - споко и экономи.
   Поэтиче отноше к полетам у него давно минуло: непло способ
 передвиж, но... за рулем автомоб он чувство себя не хуже. И, паря
 на крыльях, Берн с удовлетвор думает (как думал бы за рулем своего
 автомоб), что между Кубой, откуда с ним связыва эти двое, и Гоби, что
 ни говори, полный диаметр планеты: ближе не нашли челов, который внес бы
 ясность; и что если его мнение подтверд (а так и будет), то им придется
 прекрат бесперспект изыска, а ему ИРЦ начис еще некую толику
 биджей.
   Берну крупно повезло со спосо анаби: подоб, с использов
 бальзамиру газа, примен в астронав для эконо времени жизни при
 дальних полетах. Факт его появле красноре утвер его пионе этого
 дела; получил, что Берн внес вклад, который наибо ценили в этом мире, -
 вклад творчес. Да еще в такую важную область деятельн. ИРЦ, подсч
 эконо, начис в "фонд" Берна изряд количес мегабид.
   ... Денег не было - но счет был. Да и странно, чтобы в мире, где считали
 тонны, ватты, парсеки, штуки, гектары, не измер бы количес труда и
 творчес и не имели для этого единиц. Такая единица была отлич от
 прежних стихийноме, сделоч: она шла от понятий "антиэнтропи",
 "расшире возможно". Поскол такое расшире своди в конечном
 счете к овладе все больш знани и все большей энерг (или, что то
 же, к уменьше расхода ее и к устране заблужд), то и название
 единицы совмещ меру того и другого - "бит-джоуль". Сокраще - бидж. Сам
 этот квант человече деятельн был мал, практиче счет шел в кило-,
 мега- и даже гигобид.
   Не так и важен был для Берна мегабидж фонд, не пропал бы он и без него.
 Пробл добыва житейс благ, так много сил и нервов отнимав у него
 прежде, здесь не существо. "Ущемле" не имевших или имевших малый
 творчес и трудо вклад касал более сторон мораль: счита
 неприли жить в кредит после тридц лет, неприли было и, живя в
 кредит, завод детей; не стоило таким "должни" и претендо на участие
 в интерес сложных работах... И в этих немалова призна Берн
 оказыва в более выигрыш положе, чем многие другие, особе молодые.
 Он мог даже, взяв на себя недостаточ вклада Ли, завести с ней семью. Вот
 только следует ли? Пара ли она ему?
   Конечно, ему хорошо с ней, он за многое ей благода. Именно Ли - а не
 консульт и не бидже фонд - сообщ ему уверенн, ту главную
 уверенн в себе, которую черпает мужчина в любви женщины. Все эти дни он
 обнимал ее с чувст покоя и владыче, как Вселен. С ней Берн
 почувств, что обеими ногами стоит на этой земле. Но... хорошо сейчас не
 значит хорошо всегда.
   Нет, жить в этом мире было можно. Вполне. Берн на лету вспоми мысль, с
 которой начинал свой опыт: если он удастся, то тем самым он, Берн, так высоко
 поста себя над време и бурлен житейс, что для него все оконч
 хорошо. А что - так и вышло: ведь чего только не творил на Земле в эти
 века, а с ним все в порядке, даже выгля лучше прежн.
   "Эй, не спеши самообольщ! - одернул он себя. - Этот мир не так прост".
   ... За эти месяцы Берн освои в Биоцен, побывал во многих окрес
 местах - и всюду всматрив в людей: в чем они прежние и в чем изменил?
 Вроде все было похоже. Работ - может, более искусно, напори, красиво.
 Гуляли, отдых. Даже, случал, пиров с вином и песнями - разве что
 пили меньше, пели больше. Так же, разве что веселей и ловчей танцев. Так
 же целовал. Женщины все так же были разговорч мужчин - за счет бесед 2
 -го порядка: "Я ему сказала", "Он мне сказал"... Будущие мамы так же
 важнич с оттен мечты.
   Похоже играли в мяч, в шахматы - и даже новые, с примене биокрыл,
 игры все были играми: в них радовал победе, болели, огорчал поражен.
 Но в житейс занят исчезла завихренн, сник прежний судоро
 оттенок, что вот-де в этом - все. Вещи, дела, развлеч, общения, близо,
 успех, победы и пораже - все было. Но это было не все - самая малость
 разум жизни, ее обыденн.
   Над всем будто парила невысказа мысль.
   Мир был цивилиз, мир был сложен. Взять этот ИРЦ... Однажды Берн заказал
 ему воспроизв видеоза того своего "интер" перед человечес.
 Первый раз смотрел, сгорая от стыда. Потом, заинтересов, воспроиз
 еще и еще, чтобы разобра: в чем фокус?
   В сферодат эффекти воссе в плете кресле, упива общим
 вниман и опаса его, говорил, обдумы, жестикули он, Берн, но
 вместе как бы и не он - гениаль актер, исполни его роль с беспоща,
 точной, обнажаю выразительн. Облик, интона, мимика, слова - все
 было его; но во всем так искусно стушев случай, лишнее, а тем и
 выпяч существе, создаю образ, что... какое уж там было пытаться
 обман! Все тайные, как он считал, соображ, тщеслав беспокой -
 поэффек, повыгод подать себя, психиче трусо - настол были- у
 всех перед глазами, что, видя это в шаре, Берн стонал, кряхтел и хвата за
 голову. "Ой, как ты это сделал?!" Если бы Ли не задала этот вопрос, секунду
 спустя он пришел бы откуда-нибудь из Антаркт.
   А сама Ли - в этом он убежда неоднокр - выгляд в сферодат
 такой, какая она и есть, без доигрыв ее образа кристаллич мозгом. И
 Ило тоже. Но не все так: Эоли по ИРЦ всегда получа, к примеру, более
 эолис, чем в натуре.
   Но замечате было то, что это свойс ИРЦ - выдел глубин суть,
 обобщ до гениаль выразитель образ информа - не имело, как
 понял Берн, ничего общего с актерс искусст. Это было техниче,
 равноду к добру и злу свойс информаци контрастн, чем-то
 близкое к спосо получе контрас изображ на пленке, экранах
 телевиз или нечеловеч сильной речи в динами. Такие эффекты в
 живоп и ритор целиком относ к высок искусс - пока не научи
 достиг их поворот ручек в электро устройс. Вот и здесь нашли,
 какие ручки надо вертеть.
   "
Мир - театр, люди - актеры". Только раньше они были, как правило,
 бездар актеры - и приходи им покуп билеты на спекта и фильмы,
 чтобы погляд, как надо по-настоящ играть в жизнь. Нынеш театр был ни
 к чему. "В этом все и дело, - думал Берн, - все отличае на понима и
 выразитель. На понима благод выразитель - и на
 выразитель, возника из глубок понима мира и себя. В этом и мне
 надо не плошать".
   ...Что и говор, многое отлич летящ сейчас в паре с красивой
 девуш хорошо сложенн мужчину, обладат фонда, умника и душку, от
 найденн в этих местах бедол с разлома черепом. Многое, сообща
 уверенн. Но не спешит ли он чувство себя хозяи жизни?
   Что есть лично, где она пряче в челов? Вот ему траспланти
 важные части мозга, глубоко преобразо тело, а все равно он Альфред Берн
 из XX века, гость и чужак в этом мире, хоть и не прочь стать своим,
 преусп. Лично есть отноше - ко всему в себе и вне себя. Отнош
 формир восприя, представл, реакции - жизнен позицию. Где оно
 сосредото, это отноше, в каких тканях, клетках, нейро? Оно везде,
 оно нигде.
   Возмо просп века в анабиотич устано, но преодол так
 историче дистан к новым людям нельзя. Эти люди дали Берну щедрой мерой
 все, чтобы приблиз его к себе, - девять десятых пути проне его, можно
 сказать, на закор. Но одну десятую он должен пройти сам. И это тоже
 немало.
   Что есть время? Время ничто - измене все.

 4. ВТОРОЕ ДОПОЛНЕ К ПРОЕКТУ 
   - Скажи: что было самое трудное в нашей работе?
   - То, что и у всех эксперимент: чисто постав опыт.
   - Да, - кивнул Ило, - чисто постав опыт. Задать условия дикой мертвой
 планеты, не отрыва от Земли.
   Но не как у всех. Вспомни: труднее всего удавал эксперим здесь, в
 лаборат. В автокла и бассе. Хотя, казал бы, чего нам желать: все
 контролир, регулиру, широкий спектр режимов, мгновен анализы,
 любые приса - лаборато рай! И чего же мы дости в этом "раю"?
   - Кругово веществ на бактериал уровне в газовой среде и на уровне
 сине-зеленых водорос в воде. Микрон битум почвы на камнях, от
 дейст флорис бакте.
   - Да. Ничтож пробиро круговор, который в первые часы выходил на
 насыще. Далее. Перешли в камер сорокагект ангар. Хлопот, по идее,
 должно бы прибави, а их, если помнишь, убавил...
   - Ну, еще бы! - оживи Эоли. - О контр в каждой точке там не могло
 быть и речи. Выбороч анализы, а в осталь - проду атмос, смены
 фундаме, регулир давле, темпера, полей. И наблюде общей
 картины. Мы тогда посвеж, поправи.
   - И дости гораздо больш. В ангар воду не подав - выдел ее из
 камней с помощью оксибакт. И метаноамми атмосф сдвиг к
 живител кислор-углеки-азотной. И размножа в ней не только
 вирусы да бакте, но и споры. А от них в азотистокрем почвах уже
 толщи в миллиме! - выраст лишайн, бархат мхи. А в лужах -
 тина, ряска, жирный ил...
   - Ну, ясно, - тряхнул волос молодой биолог. - На Полиг, где мы
 вытесн все живое на площади семь на восемь километ да на полкило
 ввысь, затраты труда и вовсе были несравн с масштаб опыта, ни с его
 результа. Только изолирова от среды да управл энергет...
   - Вот, - поднял палец Ило, - энергет...
   - ...и от началь дичи и хаоса посредс пяти видов бакте и обилия
 энергии пришли к почве, влаге, атмосф...
   - За недели!
   - ...к травяни раститель, к насеко...
   - За месяцы.
   - К травояд живот величи с жука-рогача, но позвоно, и к
 кровожа хищни таких же разме...
   - За два года. Три каскада биологиче регуля: расте - травояд -
 хищники, - подыто Ило. - Гомеос, который не так просто вывести из
 равнове.
   - А на плане, хочешь ты сказать, тем более?..
   - Вот именно.
   Оба замол. Им не надо много говор друг другу.
   "У природы нет ни станков, ни двигате, ни прибо. Она только смеши
 раств, осажд, испар, нагрев, охлажд их. Так и получил все
 живое".
   Програм изрече Инда, Индиотерри 120, создат матери. Если
 нажать кнопку под его многосло портре - вторую в верхнем ряду, - он и
 сейчас произне его, кивая в такт словам, тенор и с кроткой улыбкой. Ило
 - это школа Инда.
   У Инда, кстати, тоже в лаборат не шибко получа направле рост
 корал. В морях куда лучше.
   ... И вот, похоже, они вышли на магистрал путь природ который вел от
 протоплане хаоса к устойчи биосф: энергет плюс микробиол.
 Только преобразо природы противоре, неокончат и бесцел. А
 если повести дело целенаправ, грамо, с напором, то на эволюцию
 тонюсен кожуры планет вовсе не надобны миллиа лет. И века не надо, и
 десятил.

   Еще в начале века, после созда и обжива новых матери, на Земле
 стала ощущат нехва проблем - особе серьез и обшир, требу
 напряже ума и сил. А над крайне необход, чтобы не замшеть, чтобы
 впереди маячило что-то; пусть будешь играть в этом не первую роль, пусть не
 дожив до конечн результ даже - все равно созна, что трудом и
 идеями причас к дальней движе человече, наполн жизнь больше
 благопол.
   Вот откры Залежи и созда Трассы и наполн смутное томление
 миллиар душ конкрет смыслом. Идея Колониз постепе преврати в
 массо стихи-творчес движе. Главным в нем был отбор и подгот
 переселе, формиров отрядов; менее главным, но более массо -
 созда устрой, машин, спосо, систем связи, материа... всего, что
 помогло бы жить и распростран на далеких плане, преобразов там
 природу.
   Эоли принадл к тому большин людей, которые участво в движении
 Колониз, что называе, от сих до сих: он делал трудо и творче
 вклад, но сам покид Землю и мыслях не имел. Не то чтобы он был меньше
 романти в душе, чем будущие пересел, - нет, просто свою романт он
 видел ином. Дай ему бог здесь, в комфорт услов, управит с
 одолеваю мозг замысл.
   Поэтому и над Биологиче Колониза, темой Ило, он труди хоть и
 добросове, но споко, душу не вклады - идеи здесь принадле не
 ему. Перспек примене ее рисовал ему в виде тех же шатров-полиго,
 посредс которых пересел будут отхваты на диких плане участки,
 обжив их, строить новые полиг, потом еще и еще. Даже в таком виде этот
 способ явно превосх другие.

    Но сейчас мысль-затра Ило стала кристаллиз в воображ молодого
 биолога, как в перенасыщ раств, иные яркие, почти зримые - картины.
    Уран, вымороже, оледене, в оспинах метеор крате на волни
 плато (он был Уране, брал там минер для Полиг). Малень негре
 Солнце среди звезд. Шесть рефлект АИСов на орбите - пятны на фоне
 Млечн Пути. Вот они вспыхив вместе. Кольцо голуб ядерн огня
 обжиг планету. Побол сейчас его туда, пожарче, поярче - пусть
 растека, обращаю в клубя туман аммиач вековые льды, лопаю от
 переп темпера скалы; пусть даже от неумерен нагрева пойдет
 тектониче трещин кора планеты, рухнут или полезут друг на друга
 горные хребты... Это как раз то, что нужно: пробуд, встряхн планету,
 взбаламу ее поверхн. Вернуть к началу времен.
    Планета разбух, растет на глазах за счет многокиломе мути
 первич атмосф. АИСы меняют режим: макси жара и яркости перех
 теперь от одного "солнца" к другому по стациона орбите. Тепло фронт
 движе по каменис, пусты Урана, гонит перед собой волну давле -
 закручи вокруг экват и всех широт ветер, едкий пыльный ураган.
 Атмосфе вихрь - первый аккумул энергии. В нем уже грохо, озаряют
 синими вспышк облака первые безвод грозы. Потоки ионов включаю в
 вихрь, создают магнит поле планеты необход ингреди будущей
 биосф.
    Только без жизни все это попусту. Переключ АИСы на спокой режим -
 прекрат ветры, утихнут грозы, осядет пыль; планета верне в спячку.
 Изменят они режим на противопо - все послу взбаламут в другую
 сторону. Гомеост нет.
    Основ идея Ило: биосф во всех ее проявле есть признак
 закручен вокруг планеты устойчи, идеал гладк энергетич
 вихря. (Нам он не кажется идеал гладким только потому, что мы не
 представ, что бы творил на планете без биосф от самых малых
 измене космиче или солнеч "погоды"). Самое тонкое регулиро
 энергии осуществл через обмен веществ в живом.
    И вот теперь их очередь. Малень ракета, управля им, Эоли, кружит
 над Ураном у самой границы дымяще атмосф, сеет в нее ампулы с культ
 N1 - из первого автокл - нитрофтори бактери. Ампулы лопаю в
 горячих облаках метана-аммиака-сероводо. Бакте начин питат и
 делит в родной среде; счет жизни у них на секунды.
    В первый день ничего не будет заметно. На второй в атмосф появятся
 завихре, вороноч провалы - и она исчез, выпадет на поверхн
 планеты серожел хлопь! Многометр слой их покроет все хребты,
 долины и ущелья Урана.
    Человек в ракете снова кружит над желтыми боками планеты. Поворо
 рукоя гасит "солнца" над собой. Высев на культ N2, оксибакт -
 деликат, не терпя ультрафио и жестких лучей продукт. Вот они
 впитал в "снег" из первых мертвых бакте. Полный накал АИСов - "снег"
 начин таять, стекать в низины.
    Потоки активизиров живого состава въедаю в литосф, раство
 камни, пыль, песок - делают из них почву. Даже почвы: глинозе,
 краснозе, железис, лессо - в зависим от того, какая подверн
 порода.
    Новые круги в ракете над пятнис, меняю цвета поверхно - высеяна
 культ N3. Подог АИСами - и заброд, запенил живая жижа! Новая
 атмосф поднима над скалами и болот: еще с вонью и смрадом броже,
 но уже и с голубов дымкой от присутс кислор и воды... После
 два высева стимули выход углекис, азота, влаги - побол влаги,
 главное! Пусть выбродя болота, уйдет в атмосф вода, рассее горячим
 паром по всем просто. Теперь, если уменьш накал "солнц", он собере в
 сплош тучи, под котор снова скрое поверхн Урана.
    ...И отверзн хляби небес, и хлынет на рождающ землю ливень, и
 будет он идти много дней и ночей, и омоет новый лик планеты. И налью моря
 и озера, начну реки, закишит в них живно - пока еще мелкая,
 планкто. И распростра она на сушу спорами, микроб, плесе. Если
 подожд, то из всего этого образуе многоклет, долгожив - во
 многих переплете и связях. Но если не терпи, можно не ждать: запус
 в воду мальков и икру, высев на почвах злаки, развод птицу, скотину,
 зверей. Теперь и это все впише в мощный гладкий кругово веществ и
 энергии.
    Принима, люди, планету! Газовый состав и влажно атмосф в норме.
 Средняя темпера и отклоне от нее - почти как на Земле. Ассорти и
 качес почв соответст техничес заданию; соотнош водое и суши
 - тоже. Живите! Вам не приде блужд здесь в скафанд среди аммиа
 бурь, погиб от голода, жажды, удушья при переб в снабже, тоско
 под герметиче шатрами о вольных просто. Вам незачем творить мир из
 хаоса - за вас это сделали бакте и энергия.
    Эоли повер голову к Ило. Лицо его было бледным, темные глаза сверк.
    - Послу, это же прекра!

 5. БЕРН И ЭХХУ 
    Они опозд - снаряда на месте не оказал. Только выверну при
 подъеме дерево - увядшее, высыхаю. Неподал торчал на высокой ножке
 сферода; раньше его не было. К нему и обратил с вопрос. ИРЦ
 сообщил, что снаряд Берна увезен в Музей астронав в Астрогр, помещен
 там в отделе анаби - как образец самой древней устано такого рода. Шар
 показал зал в музее: посреди его стоял почищен и украшен табли
 снаряд, вокруг толпил посетит, ко входу в кабину выстрои очередь.
 Сферода изъявил автоматич готовно рассказ и показ историю
 пришел из XX века - для того он здесь и постав.
    Но конечно же, Ли предпо, чтобы Аль расска ей все это сам.
    ...Подле сюда, Берн сделал над лесом широкий круг, чтобы убедит, что
 эхху поблизо нет. Ли уверяла, что на двоих они ни за что не нападут, но
 для покоя души ему хотел знать, что и напад некому. И все равно, когда
 он описы Ли их лагерь, какая здесь была пустыня, как просну, как
 вывинти из грунта его снаряд, как вышел в лес и в ночь, шел по просеке,
 встре кабана, убегал от стада эхху, и показы все места, - то полному
 удовольс от ее взволнова внима мешало зудев в уме: "А они где-
 то здесь, дикари. Их стойб близко..."
    Конечно, как мужчина и рыцарь, он не торопил Ли, но и не давал ей повода
 задержа, увел после осмотра места его драмы подал. Просека вывела их
 на обшир поляну. Здесь на пологом холме громозди скалы и валуны с
 черной матовой поверхно, выдавав их искусстве происхожд, в
 траве валял много цветных мелков.
- А, - сказала Ли, - новый экспери Эоли!
    Пустоте эбонито "скалы" и "валуны" были доставл сюда вскоре после
 опыта "обратн зрения" с участ Берна - чтобы провер, не проявля
 ли у гуманои склонно к наскаль живоп. И верно, прореза у них
 такая склонно: матовые бока скал на высоте роста украш рисунк.
    Берн и Ли ходили, рассматри. Примити, часто незаверше фигурки
 птиц, диких кабанов, косуль. Вот сутулые челове (видимо, сами эхху)
 заносят палицы над трудно опознава зубробиз. По характ рисун и
 по степени их удачно можно было угадать разных авторов-дикарей. Были и
 упрощен почти до схем рисунки летаю людей: крылья из двух линий,
 ласточки серпик.
    А вот - это уже было интерес! - сложный, запутан рисунок во весь
 гладкий бок валуна: понять можно только, что Летуны поверж, сутулые
 победит заносят над ними караю дубины. На сосед скале фигура Летуна
 с распросте крыль вся усеяна метин и щербин; трава у подножия
 засып камнями, осколк мелков. "Эге, - подумал Берн, - метали камни
 фигуру, "убивали" изображ. Тренирова?.." У него пропал академич
 интерес, захотел быть подал отсюда. И когда они, забравш на
 эбонито скалы, надели биокры и стартов в обрат путь, Берн
 вздох с облегче.
    Увы, ненадо: улетая из городка, они не заправ крылья АТМой, не
 захват ампул. И после первых километ в воздухе те движе, которые
 испол биоэнергети концент, пришл со все больш усилиями
 делать самим.
    Первая запыхал Ли.
    - Да ну его! - сказала она. - Пойдем пешком, здесь близко.

 6. СПОР 
    Ило хорошо понял, какие видения мелькн в уме молод биолога: сам так
 грезил.
    - Что - прекра? Что мы отнимем у десят... нет, теперь уже у сотен
 миллио людей, - прогово он,сухим рассудо голосом, - долго
 вынашива мечту? О том, чтобы именно в скафанд. Сквозь рев студеных
 метано ветров, через бурные и едкие потоки. Чтобы карабка по скалам,
 перекиды через ущелья мосты - и приход на выручку попав в беду. О
 том, чтобы слабые отступ а сильные выдержи, преодоле и знали себе
 цену. И чтобы у них рождал сильные дети. Чтобы трудами и опаснос
 проверя дружба и любовь. Чтобы не в комфортабе занятьи, не в
 необязате исследова и спорах, а в полном напряже сил и ума
 проверя: кто человек, а кто прикидыва. О том, чтобы сделать свою
 планету обетова... сделать, - а не перебра с одной на другую такую
 же!
    - А чем сделать-то? Чем?! - взвился Эоли. - Этим?.. - подско к
 проект, вставил в паз новый диск, нажал кнопку.
    Экран показал, как среди покры мохна инеем бугров
 ползет-перевалив, скребет по камням гусенич траками конусообр
 снаряд. За широкой коркой-зевом остае темная рыхлая полоса. По сторонам
 находил люди в скафанд.
    - Вы наблюда за испытан в естестве услов электрохими
 планетопроход комба "Нептун-1", - сообщил автомат-информа. - Он
 разрабо инженер из 4-го отряда по колониз Нептуна для прямой
 перераб каменис грунта аммиач атмосф планеты в азотосодер,
 богатую влагой почву. Конструк обещают, что комбайн сможет перерабат
 до тысячи тонн грунта в сутки...
    - Так чем сделать: огородн комбайн типа "Нептун"? - Эоли выключил
 проек. - Тысячи тонн почвы в сутки, подум только! Один гектар за пять
 дней. Да планете это - как слону дробина!
    - И комбайн "Нептун". И обогатите Аспера. И электролиз серии
 "Т". И стратег комплек колониз. И даже примене зажима Арта в
 переход отсеках гермопал... Всем понемн, что наприду за век
 освое Трассы, век мечта и проек. И тем, что готов себя.
 Соверше мотор, вынослив, самозалечи - зачем они на Земле?
 Здесь и без них неплохо. - Ило встал с кресла, проше по кабин, сел на
 подокон. - Мы больше отнимем, чем дадим, понима? Отнимем цели, к
 которым десятки миллио переселе готов себя, а взамен подсунем
 благопол. Являе ли благопол целью человече деятельн? Пока
 его нет, кажется, что да, - но это только пока его нет.
    - Подожди-подожди! - Эоли поднял ладони. - Почему - отнимем? Разве мы кого
 -то принужд действо нашими метод? Мы через ИРЦ доводим до сведения
 человече о наших результ, о перспект Биоколони. Это
 включае в арсенал возможно наряду с другими. Кто желает, использ, а
 нет - пусть катае на комба "Нептун" и пристеги зажимом Арта хоть
 правое ухо к левой ноге. Их дело.
    - Ах, как ты не понима! - Ило в отчая хлопнул себя по бедрам. - Не
 наряду с другими наш способ делать биосф планет, совсем не наряду. Каждый,
 узнав о нем, поймет: дураком надо быть, чтобы теперь придержив иных -
 мелких и трудных - методов. Просто крети. А раз так, то побоку и они, и
 мечты, и планы, инициати группы, переселенч отряды, в которых уже
 распреде обязанн... все. И все будут чувство себя дурак,
 обобран. Можешь ты постав себя на их место?
    Ило в самом деле испыты отчая. Он позвал Эоли, чтобы тот силой
 своего ума, логики, таланта (богат был этим его помощ, он знал) разрушил
 его доводы. А тот высказы пустые, дешевен соображ, какие Ило давно
 развен в мыслен спорах с собой.
    - Могу. Но не хочу, - сказал Эоли. - С какой стати! Почему бы им всем
 теперь, с учетом нашей новинки, не намет себе иные цели на
 биоколонизо плане?
    - Какие, не мог бы ты сказать?
    - Ну... такие, как и на Земле. Мало ли!
    - Вот именно: такие, как и на Земле... - Ило горес усмехну. - Тогда
 зачем улетать? Здесь места хватает. Теперь ты понима, на что мы покуша
 этим? - Он показал на авток На тысячел героиче истории. Без
 биосф нельзя, а без истории, думаешь, можно?!
- История пота, нужды и скреж зубовн... сказка про белого бычка!
    - Не говори так, это то, в чем проверя человек. Мы клянем войны, с
 ужасом вспомин о граждан междоусоб и крова бунтах. С теми же,
 только более свежими чувств помин Потепле... Но за каждым падением
 следо взлет. И нынеш мир, нынеш мы - следст всех тех причин. Всех
 - а они и есть история! И если лишить людей на новых плане...
 необязате того же, что было здесь, пусть чего-то своего - но непрем
 требующ напряже ума и сил, риска, жертв, сильных пережив, свирепой
 радости побед... и даже горя утрат, да! И если лишить их всего этого, то
 вырас ли там из переселенч отрядов, хоть и миллион, такое, как на
 Земле, человече? Или выродя все?.. Теперь ты осозн
 ответствен? Но пробр Эоли было нелегко. Он пересел в кресло Ило,
 закинул ногу на ногу, качну, посмот на наставн с прищу:
    - Слушай, Ил, если ты так сетуешь о героике, счита, что она ныне
 дефицит, то... давай взорвем ИРЦ-главный. И еще Евразиат да
 Северо-Американ, которые могут взять на себя его функции. А? Вот тогда
 будет навалом героики, романт, жертв, напряже сил... всем хватит. Пару
 аннигеля зарядов в туннель - и... А какие об этой поре станут слагать
 песни!
    Лицо Ило сделал усталым, старым. Он подошел к Эоли, треснул его по
 затылку так, что тот, вылетев из кресла, упал на руки, сел на его место и
 долго молчал. Эоли подня, с удивлен, глядя на него: так с ним никто
 никогда не обраща, он даже не предста, чтобы с ним могли так обойт;
 и при всем том он чувство себя винова.
    - Не понима... - горько сказал Ило. - Настол не понима, что
 счита свой довод остроум, просто неотраз. Чего стоит твой талант и
 умение работ, если ты не понима! Так, стихия в форме челов. Не тем я
 с тобой занима... Что ж, лучше позже, чем никогда: объясню, почему
 внедре нашего способа равно, с точнос, так сказать, до знака, взрыву
 ИРЦ-главн. Потому что за чрезме резким подъе следует спад с такой же
 неизбежно, как за спадом подъем. Человече есть система - планет,
 космиче, но, главное, инерцио. С естестве, соответст
 масшта постоян времени. Резкое переключ - в сторону подъема или
 спада, все равно - вызыв колеба. Умерен гаснут, а чрезмер,
 глобаль могут развит в генера, неуправля разнос; тому примеров
 было немало. Мелкие способы и устройс для освое планет - умере
 возмуще системы; наша Биоколони - глобаль разнос... Не
 понима, - грустно подыто Ило. - Значит, нельзя остав эту работу на
 тебя. А жаль!
    - Да, не понимаю, не пойму и не докаж: как это то, что мы сделали
 хорошо, оказыва сделан плохо!
    - Не плохо, а... - начал Ило, но его перебил голос из сферодат.
    - И 82, он же Мигель Андре фон Фердига ибн Сидоров 405/812 плюс-минус
 бесконечн, - объявил этот голос с бесстрастн, на которую способны
 только автом, - требует связи с Эолин 38!

 7. ПОСЛЕД ПОТРЕБИ 
    - Ой, это па!.. - Лицо Эоли стало растеря.
    - Да, похоже. - Ило подня. - Я вас оставлю.
    - Нет, не остав. Будь здесь, пожалуй!
    - Нет-нет, зачем же? - разда в комнате третий голос, хорошо
 поставле и с произноше чуть в нос. В датчике ИРЦ возник владе его:
 если лишить лицо и тело брюзг упитанн, а волосы седин, то это был
 вылитый Эолинг. - Илови прав, не желая мешать общению двух родстве
 душ, ты напра удержив его, сын. Будь здоров, Ило, рад был застать тебя
 живым!
    Ило молча вышел.
    - Малень месть за неудачи своей жизни, не так ли, па? - Эоли справ
 с растерянн, начал злиться. - Или ты ревну? Если так, то справед:
 он не в меньшей степени мой отец, чем ты! А может, и в большей.
    - Ну-ну... - Мужчина из шара с удовольст смотрел на биолога. - Будем
 считать, что ты сквитал мой выпад - и хватит. Ибо никто не может быть в
 большей степени твоим отцом, нежели я! Вот ты смотр на меня, я на тебя - и
 между нами устанавлив прочное, не нуждающ в подкрепл словами
 единс. Единс иррациона, взаимопони молчали - не имеющее
 ничего общего с деловым, научным, даже любов, неподвлас мораль и
 ценност критер. Оно было и будет, пока есть ты и есть я, - и как бы мы
 ни изменил, друг для друга мы все те же! "Самое удивител, что так и
 есть", - подумал Эоли.
    - Вот, сын, а ты говор... Ты прекра выгляд, младшен.
    - Ты тоже, па.
    - Я так и сказал шару: "Ну-ка, ИРЦуня, ты знаешь, кто я! Соедини-ка меня с
 моим младшен". Я не признаю вашу индексо абракад. Как тебе
 понрави мое новое имя?
    - Потряса, па. Я чуть не упал.
    (А настоя имя его состо из одного звука "И". Других не было и не
 предвид. "И" - иждиве. В таком положе лучше не придума, чем
 пренебре "индексо абракада"...)
                ВНУТРЕН ЭПИГРАФ
            Равенс в пользов благами цивилиз принадл
         каждому челов так же естеств и категор, как
         равенс в пользов благами природы. В пище, одежде,
         бытовых вещах, жилище, в энергии, в перемещ по планете
         всеми видами транспо в связи со всеми (в преде Земли),
         в получе любой информа от ИРЦ - никто не может быть
         ущемлен и не облад преимущес.
            Примеча А: право перемещ и связи в освоен части
         Солнеч за предел Земли принадл всем, кто не живет
         в кредит.
            Примеча Б: право исполне крупных по затра труда
         и материа замыс принадл тем, кто обладает
         достато для компенс возмож неудачи предпри
         бидже фондом.
                                           КОДЕКС XXII ВЕКА

    Вот они и стояли друг против друга: один - попадаю под действие
 примеча А, другой - под дейст примеча Б, разделе тысячами
 километ и близкие благод электро технике и кровн родству.
    ...Эоли никогда не мог узнать у своего па, с чего, с какого жизнен
 пораже у него все пошло напере. Сикось-накось. А ведь, наверно, было:
 хотел выделят, превосхо, а таланта, умения, усердия недоста.
 Работ же просто, удовлетвор скром причастно к большим делам и
 идеям других было не по натуре. А раз не дается фортуна, то - нате! - буду
 выделят в оголте принципиа потребител. Благо таких мало,
 позиция (поза) выгля небудни и смачно. "Не могу" превращ в "я и не
 хотел". Можно держат тона превосход со всеми (дела-то с ними все равно
 не будет), напропа вкушать блага, наслажда, вояжиро, вращат и
 блист в компа себе подоб... И не примен к себе ни старое слово
 "тунея" , ни его совреме эквивал.
    Поправ главную этичес норму, можно не стеснят и с остальн.
 "Младшен" Эоли был у И восьмым, хотя тот не имел моральн права и на
 одного потомка.
    Для Эоли, как и для его старших братьев и сестриц, в этом не было драмы.
 Ко времени его появле на свет господств принцип: "Чужих детей не
 бывает". Он помнил себя с интернат "малышо" в Запад Карпа;
 потом, как полож, три года блуждал со сверстни и воспитат по
 планете, узнавал ее. И с первых лет жизни он знал, что не существ на Земле
 взросл, который не принял бы живое участие в нем (или в них, если их было
 много), не накор бы, не вымыл, не уложил бы спать - даже со сказкой, не
 защитил бы от опасно, не ответил бы на все вопросы - даже шалея от шквала
 детских "как-что-почему-аэто?", не поиграл бы с ним... а за просту и не
 наказал бы. Исключите чувство ребенка к родите вытек из того, что
 похож, и из гордели детских разгово: "А вот мой па...", "А моя ма!.."
 Разгово, от которых Эоли приходи убегать со слезами на глазах.
    - Ты сейчас в Ницце, па?
    - В Неаполе, сын. Видишь? - Он показал на колонны и декорати склоны
 гор за собой.
    Неаполь, Ницца, Гонол, Сочи, Майами, Венеция - эти места мало
 отличал от других, а от многих (Север Норве, напри, или Камча)
 даже и не в лучшую сторону. Но сами назва сохран притягатель -
 особе, если их произно чуть в нос: "Когда я приплыл в Гонол",
 "Когда я вернусь из Майами-Бич"...
    - Но что обо мне, скажи лучше о себе, сын: как твои дела, твои идеи? Как с
 "обрат зрением"?
    - Помален, па. То получае, то нет. Но это небидже работа, па, там
 нет нового - только хорошо забытое старое.
    - Ну, сын мой, ну... почему ты сразу сводишь к биджам! Неужели ты не
 допуска, что я просто болею за тебя, хочу порадова твоим удачам,
 погорди тобой? Я ведь знаю, что мой младшен - самый лучший,
 незауря и далеко пойдет. И конечно, никогда не отмежуе от своего
 старого незадачли па. Не так, как другие...
    - А что другие?
    - О-о! - Па прикрыл полной рукой глаза. - Я в горе, сын, я просто в
 отчая. Ты знаешь, Метан и Метан сейчас на Орбите энергет. Когда
 они готовил в рейс, я просил, чтобы они, как долетят, связал со мной,
 дали знать о себе: как дела, здоро, то-се... Они и сами уже отцы, должны
 поним. Но скоро полгода, а ни звука. Каково?
    (Ага, вон что. Метан и Метан, близн, старшие братья Эоли,
 специал по антивещес; сейчас на орбите приним первый трансп из
 Тризвез, работы хватает. Но дело не в том, не в них - орбита энергет!
 Если па нельзя общат с людьми там - ИРЦ просто не соеди, - то пусть они
 оттуда свяжу с ним. "Вот вчера, когда я разговар с орбитой
 энергет... Боже, как хлопо разговари с орбитой энергет! Нужно
 выклады все сразу, с запасом на паузы. Никак тебе живого диалога!.." И
 па выраст в глазах знаком, как старто вышка.
    Класс потребител: добыть то, что досту не всем. Общедосту,
 будь это даже все богатс Земли, - не то. Этим не переплю А и не
 посрам Б. А вот рвануть межплане разго! Отхват рейс в систему
 Юпитера!.. Не для дела, зачем все летят, а - "вот когда я был на Ганим!".)
 "И зачем я так его понимаю?" - с отвраще подумал Эоли.
    - Они меня чуждаю! - разгоряч от своих слов па. - Они считают, что
 мне не следов завод столько детей. Хорошен дело! Скажи, разве
 плохо, что я дал тебе жизнь?
    - Нет, па, конечно. Я рад и благода. ("Хотя мне ее мог бы дать и более
 толко отец".)
    - Э, сын, я знаю, что бы подумал. Не думай так, ты не прав. Таким, какой
 ты есть: талантл, темпераме, с острым умом... я уже не говорю о
 внешно, хотя и она входит в состав твоей лично, - ты мог произ
 только от меня. Ни от кого другого!
    - Ты льстишь мне, па. И себе немно.
    - Нет, именно так. И если ты достигн высот, то потому, что в тебе
 воплоти мои неисполнив мечта. Какие они были, бог мой! На них не
 хватило бы милли мегабид, десятка жизней. Не стану уверять, что ты
 унаслед от меня упорс в работе, возмо, это больше от матери -
 где-то она сейчас! - но я дал тебе то, что пробужд способн, что многих
 сделало велик: компл неполноцен.
    - Вот как! И ты говор об этом с гордос?
    - А почему нет? Компл неполноцен - это даже больше, чем талант. Ты
 бы порази, если бы знал, сколь многих людей в прошлом - полити,
 финанси, военных, писате, даже ученых - это свойс психики толкало
 доказыв все новыми предприят, что чего-то стоишь, что лучше других...
 Назва неудач: не неполноцен это, что-то иное, возвыша. И ты
 возвыси, сын, переплю своего кумира Илови!
    - Если дело в том, чтобы переплю... ("Кумира. Все-таки ревнует".)
    - И раз уж зашла о нем речь: то работа, которую вы вместе ведете...
 Биоколони, кажется, - как у вас с ней? Получае?
    - В общем-то да.
    - И отлично, сынок. Я всегда верил в тебя! Это ведь бидже тема, очень
 бидже, а?
    - Да... ("Что и говор, по экономиче эффекту она сравн разве что
 с Трассой, будет не только освобожд от примеча Б, но и большой личный
 фонд. Только... Ило ведь доказыв, что нельзя внедр?..")
    - И теперь, когда Илови сходит на нет, - возбужд продол па, - ты
 в ней первый человек. Да и прежде - что бы он мог без тебя! И
 следовате...
    - Хорошо, па, я все понял. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня
 рассчиты.
    - Ну, сын! Так я жду и надеюсь.
    Прощаль, патрициа величеств взмах рук - колонны обязыв; шар
 погас. Эоли мог сутками работ, не уставая, идти, лететь, не опуск
 отдохн. Но сейчас, после десяти минут разгов, он устал до отупе.

 8. ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ 
    Ило, вернувш, с одного взгляда понял состоя помощн и, чтобы дать
 ему время успокои, подошел к автокла, смотрел на приборы, вертел ручки
 - прове режим.
    А Эоли искоса следил за ним и думал, что и вправду этот человек не в
 меньшей мере его отец, чем па, - а то и в большей. И не только его - многих.
 И вообще, если человече и уцелело после всех перед, то лишь потому,
 что многие отпры, войдя в возраст, присоеди к скром наследств
 качест идеи, знания и взгляды на жизнь таких, как Ило, - станови
 духовно и интеллекту их детьми, развив и умнож их - теперь свое! -
 насле, тем небиологи порож новых себе подоб. Именно это, а не
 то, что подсчиты демогр, было и есть истин ростом человече.
    "Сейчас и спрос неудо: есть ли у него свои дети? Столько времени не
 интересов. Конечно, есть... а может, уже и нет. Ведь обзавод ими он в
 молодо и, понят дело, в преде этичес нормы: двое-трое - чтобы не
 теснить других. А ведь многие женщины с радос стали бы матер его детей,
 многие мальцы гордо говор бы: "А вот мой па!.." - радовал бы всякой
 встрече с ним. Но где ему, совестли!.. Да, вот слово: совестлив. И
 терза в связи с блест сделан работой от нее же - чтобы не потес
 и не ущемить других, которых он считает во всем равными, себя не хуже".
    - Так вот, - поверну к нему Ило; чувствова, что он напря, - в
 какое бы трудное положе ни поста тебя твой па, я сейчас поста в еще
 более трудное: нашу работу сдавать нельзя.
    - Первое, - споко сказал Эоли, - категорич откло подход: в
 трудное или легкое положе поста меня решение по работе. Разве в этом
 дело! ("Нет у меня компле неполноцен, па, нет и не будет!") Второе.
 Согла, что предлаг идею в полной мере глобаль Биоколони -
 значит, подав ею движе переселенч. Это нельзя. Но с ним стыку
 Биоколони Полигон, для которых у нас и вся метод отработ. Это
 сделать можно и нужно.
    - И это нельзя. Сдать так - значит, предоста возможн другим самим
 дозреть до глобаль идеи. Что мы, одни с тобой такие умные? А надо ли
 говор, что своя идея привлекате чужой, что появя сторонн,
 оппоне, начну споры, посредс которых она неотвра овладеет
 умами... Словом, сдав Полиг, мы еще основател внедрим глобаль идею,
 чем объявив о ней прямо. Всю работу, все это знание нельзя сейчас предла
 людям. А поскол мои дни кончаю, я чувст, а ты еще, прости, незрел,
 остае одно... - У Ило недост сил сказать что.
    Эоли почувств озноб.
    - Послу, - сказал он, - но... поскол не мы одни такие умные - другие
 сделают это. К тому же придут, это неотвра. Какой смысл?..
    - Вот другие, которые пройдут по теме от начала до конца, пройдут через
 годы, труды, ошибки, - те пусть решают ее судьбу, как мы сейчас. Тем можно,
 это их право. Предостав его пенкоснима, скользя по поверхн, -
 нельзя.
    "Все-то у него продум", - хмуро подумал Эоли.
    - Ладно, я незрел, не все понимаю. Но есть и еще участн работы. Давай
 обсудим с ними.
    - Они участво в работе на техниче уровне. В полном объеме знаем
 дело только мы двое. Обсужд с ними - значит, начать публика работы,
 внедр в умы глобаль Биоколони.
    Это тоже было верно. Неотраз верно.
    - Что ж... как знаешь. Не согла я с тобой, чувств не согла - но
 возраз не могу. В конце концов, это твоя идея и твоя работа. Моего в ней
 мало, душу не вклады... - Эоли прикрыл глаза - но, осенен догад,
 открыл их, глянул на Ило прямо и зло. - Послу, ты, шахмат,
 рассчитыв на двадц ходов вперед! Может, и меня ты сделал фигурой в
 Биоколони именно за спокой отноше к делу? Отверг энтузиа, для
 которых в этой теме было все. Их-то никакие доводы не убедили бы!
    - Не только поэтому, - Ило приблиз к нему, положил руки на плечи, - не
 только. Ты - сильный. Другие были слабее. Я понимаю, что крушу твои планы.
 Если хочешь - ведь и ликвида этой темы мой фонд далеко не исчерп, а мне
 он ни к чему... В конце концов, это примеча Б, которое подрез твои
 крылья, пережи трудных времен. А они минули.
    - Нет... - Эоли тоже положил ему руки на плечи, притя к себе. Они
 стояли, прижавш лбами. - Не надо ничего. Все правил, не пережи это:
 жизнеспособ идеи начинае с жизнеспособ ее автора. И не думай об
 этом - ничего ты не нарушил, не отнял. Ты мне дал гораздо больше, чем можно
 отнять.
    Они сейчас были близки друг другу, как никогда.
    - Только... ты уже как о решен, мимохо: ликвида темы. Неско
 опера - самых простых в нашей работе, и кончено. Не будет голубых планет,
 обиль жизнью... то есть, возмо, и будут - но когда! А я вот, только
 поняв о них, прики душой к этой теме. И мне больно, понима?
    - Не надо, перест! - Ило оттолк помощн, отошел к окну,
 отверну.
    - Нет, надо. Давай говор еще.
    - Говори.
    - Ну... давай с общих позиций. Общеприн взгляд: целым является
 Вселен, Вселен - процесс. Часть его - наша меняюща Галакт. Часть
 части - Солнеч система, частью треть порядка являе Земля, частью ее
 - биосф, частью биосф - человече. А так ли это послед? Чего
 стоит позна, все его плоды, если мы такая же часть биосф, как иные
 твари! Человек над биосфе, подчиненн ей - пройден этап. А раз так,
 то...
    - ...как ее ни образуй на иных плане - все равно?
    - Да.
    - Не все равно в одном отноше: люди, которые там будут жить, должны
 чувство себя хозяев. Они - а не мы двое! А это достига трудом и
 творчес.
    - Но... если мы отступ перед стремлен людей двигать
 ручками-ножками, то мы отступ перед человече мелкос. Ни перед чем
 другим! Нам эти шевеле кажутся значитель, необходи - потому что мы
 иного не знаем, извека так. А погляд бы разум жители иных миров -
 наверно, смеял бы. Ведь выходит, что человек с его полуживо мелко
 и ограниченн оказыва препятст на пути самых крупных идей и
 проек, грандио движе мысли!
    - Ясно! - Ило поверну. - Человек - это то, что надо превзо, так?
    - Да...
    - Ты и не подозрев, наскол стара эта мысль, не знаешь о массовых
 преступле - гнусней, постыдне в истории человече, - которые
 творил под прикрыт ее. Альдоб мог бы об этом порасска: о
 сверхчело, о белоку бестиях, метив поработ и истре
 "неполноце" народы... Нет-нет, - он поднял руку на протесту движение
 Эоли, - я понимаю, что твои помыслы не имеют с этим ничего общего. Больше
 того, сама мысль о челов как этапе, ступени в бесконе разви жизни и
 мысли, этапе, который смени когда-то иными, высшими, - не вздор. Но не
 когда-то и где-то, а сейчас и здесь: ведь обидим и унизим людей. Да не
 немно - милли! Никакая научная идея не заслужи поддер и
 внедре, если она может прине такое... И все, хватит умствов, нет у
 тебя доводов в защиту, как нет их и у меня. Другие пусть решают по-своему или
 как иномир подска... могущий вмест да вместит. А я не могу.

    И все было кончено в пять минут. Пять поворо терморегуля на
 автокла - к высоким, смертел для бакте температ. Набран на
 пульте команда автома Полиг:
    вытесн атмосф горячим фторо-хлорис газом.
    И послед: сунуть между полюс электрома кассету с магнитофи
 -отчетом, включ и выключ ток.
    Потом Ило вставил эту кассету в записыва устройс, продикт:
    - По причине, объяв которую не считаю возмож, я, Иловиена 182,
 учитель, уничто отчет, выход препар и опытный Полигон
 исследовате работы по теме "Биоколони". Считаю, что попытка заново
 исследо тему может быть допущ только при условии определ
 человечес перспек своего разви не на ближай века, как сейчас, а
 на сотни тысячел... - Голос его хрипел.
    Эоли в оцепене смотрел на сферода. Там, за прозрач стенами
 Полиг, в клубах ядовито-желтого газа бурели и съежива листья, никла,
 рассыпа в прах трава, метал, не зная, куда убежать, зверу: кидались
 на кусты, лезли на стены, опрокидыв, предсме сучили лапками - дохли.
 Умирала создан ими жизнь.
    ...Запутан многовариа пути. Их блестя нити возник из тьмы
 бесконеч прошл, уходят во тьму бесконеч будущ; из
 всевозмож через реально во всевозмож. Лязг перевод стрелок -
 и огнедыш поезд человече истории с грохо промчал мимо них... не
 туда. Они, жалкие стрелоч, измен путь Истории! Эоли казал, что он
 видит эти пути, слышит лязг и грохот.
    - А предст, что кто-то так попыта уничтож другую составл
 всех проек: Залежь антивеще в Тризвез-дии, - сказал из-за плеча Ило;
 голос его все так же похрипы. - Ничего бы не вышло, там загорел бы
 четвер звезда, возбуди бы космиче процесс на милли лет. Энергия
 - реально, которую не перечерк. А здесь раз-раз... и как не было. Тоже
 есть над чем подум.
    Эоли оберну - и не сдержал возглас изумле: старый биолог будто
 покры паршой. Кожа ног, рук, груди, шеи была в сыпи, прыщи, язвоч;
 из них кое-где выступ кровь.
    - Что с тобой?!
    - А... сейчас пройдет.
    Ило опустил голову, постоял споко - и вернул телу нормаль вид. Но в
 памяти Эоли увиден запечатле навсе.
    - И как же ты теперь, Ил?
    - Никак теперь. Все. Улетаю в Лхасс интер исполн послед дело в
 жизни.
    - Когда?
    - Сейчас. Именно сейчас, ни с кем не проща. Еще проводы мне устро,
 похорош меня помнить будете. Не надо, не за что меня теперь вспоми
 по-хорош! Если так кончать работу - зачем начин?!
    - А кстати, зачем? Ты, видящий на двадц ходов, не мог не предвид и
 глобаль вариант.
    Ило вместо ответа коротко мотнул головой в сторону портр Инда. "Ах,
 да... "Не говор мне о вещах, возмож в принц", - вспом Эоли. -
 Третья кнопка во втором ряду... Хотел убедит".
    От портр взгляд его скольз за окно: там была фиолето тьма.
    - Уже ночь, куда ты полет!
    - И хорошо, что ночь. Никого и ничего не хочу видеть.
    - И Ли? Она будет плакать.
    - И Ли... Слушай, не добивай ты меня - отпусти!
    - Разве я держу? Прощай без слов... Ило! - оклик он биолога уже в
 дверях. - Ты забыл нажать еще одну кнопку.
    - ?.. - Тот останов.
    - Ту, которая отключ бы меня. Я ведь могу повтор ра(
    - Не сомнева в этом, - помол, сказал Ило. - Как том, что ты не
 сдела этого... до тех пор, по крайней мере, пока не ответ себе - не
 другим! - на все вопросы. На твою "кнопку" я давил девять лет и сегодня
 полдня. Прощай! Не ищи меня без нужды.
    ... Теперь ему остал одно: лететь во тьме под звезд над тихой Землей,
 лететь и лететь, а когда кончи заряд в биокрыл, гнать их своей силой -
 до полного изнемож, чтобы потом упасть где приде, уснуть мертво, а
 потом снова лететь, или идти, или ехать... Чтобы все поско осталось
 позади.

 9. НОЧЬ В ЛЕСУ 
    - Ли, а почему Ило назыв "учитель"? И еще с таким пиете. В каком
 смысле - учитель?
    - В самом прямом: он может воспиты детей.
    - Помилуй, кто этого не может!
    - О-о! В твое время так считали? Тогда все ясно...
    Человек не знает своего будущ - и это, может быть, даже к лучшему. Вот
 Ли: неотвра близя часы, когда она пережи горе и будет - прав Эоли -
 плакать. А сейчас ее голова лежит на плече любим; она счастл.
    ... Тогда, опустив, они сверн крылья, шли лесными тропами, не спеша
 и отвлека. Серо-белый венец корпуса Ило маячил над деревь далеко
 впереди. Вечер был тихий и теплый, хотя темнело по-январ рано. Ли
 споткну о корень, ушибла палец. Пришл сделать привал на продолго
 пятне мягкого мха под дубом.
    В лесу стояла та глубо тишина, которая бывает при перех к ночи -
 когда земля будто сама к себе прислушив. Шелестн листки на ветке - и
 замерли. Стрекот в траве насеко - тоже стихло. В просве между
 деревь драгоце сверк звезды.
    Ночь надвига темная, новолун. Они видели только звезды да друг
 друга - слабо светящи силуэты на примя мху. Какая-то птица со светлыми
 глазами и зобом утроил на ветке над ними на ночлег.
    У Берна было приподн настрое, впору заговор стихами. "Вечны
 звезды над нами... вечен шелест листьев... вечна и ты, любовь!" Он тихо
 засмея.
    - Тс-с... - Ли полож пальцы на его губы, приподня. - Слушай.
 Слышишь? Сначала он не понял, что надо слушать. Притих, затаил дыхание - и
 услышал нараста со всех сторон шорох. Ему стало не по себе. Шорох был
 похож на движе множес насеко в сухой листве, но какое-то спонтан,
 крадуще. Прошур - и прекрат. Справа, слева, вблизи, вдали...
    - Это трава растет, - удивле-увере заявила Ли. - Ну конечно! Она
 ведь под прошлогод листь. Каждый стебе растет-растет,
 выпираетвып, набирае сил... потом как наподд плечи - и сдвинул
 с себя лист. Они и шуршат.
    И она показ как - плечи. Лицо ее фосфоресцир, казал похожим
 на негатив: светлые губы, мягко сияющие, будто струя свет глаза, тепло
 рдеющие щеки. Когда-то Берн пугался такого - а сейчас ее лицо было для него
 только необыча краси и дорогим.
    - С чего бы сейчас росла трава? Еще зима.
    - Зим не бывает, только в горах и у полюсов. Уже давно весна И вообще
 времен года три: весна, лето, осень. Вы отстали от жизни. герр профес!
    - Не называй меня так!
    - Хочу - и буду. Погов со мной на своем старом языке, а?
    - А... так из-за того ты и влюбил в меня, как в дикови?
- Чудачок! Я просто полюб тебя, понима? Какой ты есть. Со всем, что в
тебе есть. Даже с... даже с твоей "ди люге". Ой, как ты это делаешь!
    - Перест, пожалуй! - Берн рассерд: Ли в стремле поддразн
 иногда заход слишком далеко. - Во мне нет никакой "ди люге". С этим
 поконч. Да и тогда я так сказал не с умыслом. Понима, истина для вас
 была бы слишком сложна, вы не поняли бы...
    - Истина не бывает сложна. Это ты сам запута.
    - Нет, но понима...
    - Я все понимаю. Все-все-все! Гораздо больше, чем можно сказать. Вот... и
 вот...
    Ее теплые губы коснул его правого глаза, потом левого. Берн покорно и
 блаже закрыл их. Ну конечно же, она все поним и во всем права. Сейчас
 весна, волна жизни гонит из почвы траву, трави сдвиг листья - плечи.
 И Ли - как весна: бесконе более наивная, чем он, и бесконе более
 мудрая. Цельная натура, которую ИРЦ перед без попра.
    Вдруг он почувств какую-то перем. Открыл глаза: девушка
 насторож смотр в глубь леса. Хотел спрос - но Ли прикр ему рот
 ладонью. Тогда и он приподн, повер голову: невдал, не далее сотни
 метров, между дерев сновали серо светящи сутулые фигуры с руками до
 колен. "Эхху?!"
    Их было много - целая толпа сумереч безобра силуэ. Из леса
 прибыв новые. Некото брели, перевалив на полусогн ногах,
 опустив руки почти до земли; другие цеплял за ветки, опирал на
 невиди дубины; третьи и вовсе, не выдер искуса ходьбы, опускал на
 четвере. Берн оцепе, по спине и рукам разли холод. "Что делать?
 Бежать? Догонят, уже было. Забрат на дерево? Они лазают не хуже..."
    Из толпы скрючен привиде выдвину один, указу махнул. В его
 фигуре и движен было что-то знако. "Вождь! - понял Берн. - Тот, что
 убивал меня.., а потом видел живого в лаборат, спелена в кресле. Не
 приведи господи встрети еще!" Племя дикарей поковыл за вожаком в
 сторону Биоцен. В сторону... уф! Берн облегче расслаб.
    - Они нас не замет, они не видят в тепло лучах, - прошеп он Ли. -
 Лежи споко, не бойся.
    - Они идут к Биоцен!..

    Только к двоим Эоли не относи, как к объек наблюде: к Ило и Ли. И
 обоих он потерял. Да не только их - все. Рухнули замыслы, сгорели в хлорном
 дыму достиже. Жизнь надо начин с нуля, имея только опыт ошибок и
 пораже. Опыт неудачн.
    Он лежал на траве лицом вниз. Не нужен ему ни комфорт, ни звезд небо.
 Тошно и глядеть на звезды, далекие огнен громад, подтверж
 человечес ничтоже.
    ...Но Ило, Ило! Все доказал, поста на своем (не то, не на своем... а на
 чем? На страхе будущ?..) - и все же нельзя было так. Не прав он, за
 предел логики не прав. Но - сделано.
    (И как он покры в тот миг сыпью! От нервных мыслей, от чувства
 пораже? Вот это да! Выходит, он давно держи на самоконт, на
 биологиче знаниях - гальваниз ими дряхлею тело. Проще было бы
 омолоди в машине-матке, в его власти... но это не для него, совестли!
 Не надо, не надо о нем так - я просто злюсь.)
    ...И "обрат зрение" не сладил. А какие были надежды! Восхищ
 своим умением использо обстоятел: пугнул эхху убитым Алем. Ну, вышло
 что-то разок... так ведь обстоятел-то уникаль, другое подоб и
 через тысячу лет не появи. На таких науку не сдела. И в подсозн
 Альдоби таким спосо не проник.
    ...Чем он пленил Ли? Что он знает о нынеш отношен мужчин и женщин!
 Не будет у них ладу, не будет.
    - Потому что ты этого не хочешь? Ли подни, возвы его. Она нашего
 времени.
    - Ли еще малышка.
    - В том-то и дело, что нет. В этом ошибка: я считал ее наивной, опекал. А
 она - сильная, сама хочет опекать и заботит. И нашла себе Аля. Ах, Ли!..
    - "Ах, Ли"! И этим ты не прав: ищешь ошибки, умству там, где надо
 просто любить. Как она. Она не нашла Аля - она полюб.
    Эоли подня на локтях, погля влево, на коттедж Ли, потом вправо, на
 жилище Аля. И там, и там было темно. Они в парке? Где бы ни были, но они
 теперь вместе. И счастл.
    "Это черт знает что! - Он сел, обхва колени руками. - Аль из Земной
 эры, коекак доведен до человече конди, - и счаст, счастл
 сопер: А я, зная, умея, понимая несравн больше, в большей степени
 владея возможнос этого мира, - несчаст. Чепуха какая-то! Что же мне:
 опрости: поглуп для душевн благопол? Да гори оно синим огнем,
 не надо мне такого! Пусть на мою долю выпадет побол другого счастья
 творчес, счастья Ило. А звезды?.."
    И он растяну в траве успокое, закинул руки за голову, смежил веки.
 Спать. Завтра трудный день, ему отдуват за решение Ило.
    Эоли не знал, что в этот момент и Берн уже был несчас.

    - Они идут к Биоцен! - повтор Ли горячим шепотом. - Надо
 предупре.
    Она попытал поднят, но Берн с силой прижал ее:
    - Лежи! - Он зачаров следил за серым пятном удаляюще во тьму
 стада.
    - Ты что? - удивле спрос девушка. - Нужно предупре, там сейчас
 все спят! Почему у тебя дрожат руки?
    - Пусть их предупр датчики ИРЦ! - прошеп Берн. - Для чего-то ведь
 они натык везде. А мы не обойде, заметят... Да не подни ты голову! -
 зашипел он, навалив на Ли.
    Она все поняла.
    - Пусти-и! - яростно выверну, вскоч - и светлой тенью понес
 между стволов и кустов к городку.
    И раньше, чем ее силуэт затеря в ночи, Берн осознал, что потерял Ли
 навсе. И вообще все рухнуло.
    ...Сплохо Альфред Берн, он же Альдоб 42/256, ох, сплохо! А он-то
 думал, что не боится смерти. Он и не боялся ее, когда, разуверив в своей
 эпохе, готовил самоубийств восемнадцатитыся экспери; не
 боялся, даже хотел, когда столкну с обезьянопод и принял их за
 остатки человече. А сейчас, когда обрел вторую молодо (лучше первой),
 любовь, счастье, захотел - на миг, только на миг! - держат за жизнь
 любой ценой. Миг, в который соверш предатель.
    Исчезли серые пятна эхху и огибав их левой сторо Ли. Восстанов
 глубо тишина в лесу - с тем же подчеркив ее шорохом сухой листвы над
 расту травой. А Берн сидел, опустив голову, тоскл сообра, что делать
 дальше. Вернут в городок? Там сейчас битва, свалка, погром. Чем он
 поможет? Да и совес. Ох, совес!..
    Рядом блест в свете звезд накидка Ли, а за ней у корней дуба биокры.
 Но все это теперь было ни к чему.

 10. ЖУТКАЯ НОЧНАЯ ДРАМА 
    Великий Эхху, сжимая дубину, вышел на поляну. За спиной густо дышали
 сород. Скудн света звезд было достато, чтобы различ контур
 Большой Халупы Безволо, выступа над Деревь. В той стороне и их
 хижины.
    Сейчас они без крыльев, он знает. Ночью они спят, как все твари. Хоть и
 строят из себя. Они не лучше других, Безволо. Даже у кабана на теле есть
 волосы, а у них... тьфу! Сейчас ночь, и они прячу по хижинам. Ничего не
 подозре, не ждут. Великий вождь едва не загыгы от сладкого
 предвкуш: как ворву, как будут хруст кости Безволо под ударами
 их дубин. Они будут кричать, молить о пощаде - и не будет пощады! Будет
 смерть, надругател, разруше.
    Он отпла им за все страхи, униже, беды - прошлые и будущие. Он,
 Великий Эхху, докажет силой то, что они никогда не докажут своими хитрост:
 превосход. Страшно докажет, уаыа! Корот власт жестом он разделил
 племя: часть под водител молод Ди двинул к городку правым краем
 поляны, осталь левым.

    Запыхавш Ли едва не наступ на спящего в траве Эоли. Растолк его,
 выпуст пулемет очере:
    - Племяэххудвижетсясюдауженаподходеяихобогн! - и
 только после этого перев дыхание.
    Биолог смотрел на ее светяще - ярче обычн от разгорячив в беге
 крови - тело. Это было слишком прекра для сегодня действитель.
    - А... ты мне не снишься? - спросил он. - Тогда я не буду просыпа.
    - Какое - снишься, какой сон! Через десять минут они будут здесь!
    - Ага!.. - Эоли, не вставая с травы, впал в глубо задумчив; почесал
 макушку. - Эхху питают к нам враждеб чувства, даже собираю напасть...
 замечате! Почему? Чего им не живется споко, как прежде?.. Это акт
 самоутверж, понима! Он поднял голову. - Постой, а где Аль?
    - Он... он испуга, - девушка беспомо развела руками остался в лесу.
    - Вот как! - Эоли усмехну. - Старая истина: кто любит ласку, тот любит
 себя. Надо же... храбрец!
    - Ты... ты не должен так о нем, не смеешь! - гневно и горько зазвенел
 голосок Ли. - Это я была... такой. А он - потому что я хотела. И он... они
 ведь его уже убивали! Ты бы, может, тоже испуга...
    - Ну-ну, извини. - Эоли подня на ноги, взял ее за вздрагива плечи.
    "Любит. И сейчас любит. Сама оскорбл его малодуш, а кто другой, так
 и слова не скажи". - Ты-то уж во всяком случае молодч. Теперь слушай:
 сейчас я дам общий сигнал пробужд, сообщу об опасных - хм! - гостях,
 изложу всем план дейст. А ты пробеги между домик: не спит ли кто еще в
 траве. И высматр, откуда появя эхху. Замет - тихо ко мне. Все, одна
 нога здесь, другая там!
    Девушка исчезла.
    - Та-ак! - Биолог удовлетво потер руки. - Вот теперь-то у нас
 получи стресс, общее возбужд, "обрат зрение" и чтение в душах.
 Добро пожалов, эхху!

    Через минуту музыкал сигналы пробуд биоло во всех домиках. Из
 сферодатч на всех смотр удлинен лицо Эоли.
    - Внима всем! Через нескол минут на нас нападет племя эхху. Не теряя
 ни секунды, одевайт, заряжа свои биокры, снаряжай под речь,
 которую я сейчас произн, и не забыва вникать в нее... Да, это уже
 племя, а не стадо. Потому что эхху больше не обезь - люди. Все анома их
 поведе объясня этим. Мы... точнее, наши предки, соверш подобный
 переход от обезьян к людям, выход в люди, можно сказать, добрый миллион
 лет. Нынче время другое, темп измене мира и разви гуманои в нем
 задает цивилиз - вот и имеем новых коллег... да-да, партне по жизни на
 Земле, а в дальней, вполне возмо, и в освое новых миров. Нас не
 должно смущать, что пробудивш достоин и рассу эхху выраж себя
 пока что по дурному: в стремле видеть в себе подоб конкуре и
 противн, которых надо поверг, обманыв, истребл. Так было и у
 наших предков... да, как вы знаете, и не только в камен веке. Будем
 рассматри это наравне с агрессивн наших подрост, каприз детей.
 Итак, пусть подкрадыв, пусть напад. Запасай аппара
 звукоза, инфракра съемкой, различн датчик - и все в воздух! Ни
 от чего не отгон, не отпугив: пусть проявят себя, ломая "игрушки". Наше
 дело - наблюде. Только оно!
    - Эоли, почему команду ты? Это Ило поручил тебе опера с эхху? Где он
 сам? - понесл вопросы со сферодатч.
    - Нет, - вздох, ответил биолог после паузы. - Ило нас покинул.
 Навсе. Да, покинул сегодня, четыре часа назад... А насчет эхху это я сам
 разобра - и решил, что так будет правил. Все за дело!
    У Гобийск Биоцен появи новый руководи.

    Великий Эхху подбира к крайн домику. Так и есть, темно, тихо, все
 спят. Ну, сейчас!.. В эту минуту возле входа появи силуэт Безволо.
 Судя по спокой движен, он ничего не подозре. Вождь поднял дубинку и
 с боевым кличем "Эххур-рхо!", на который тотчас отозвал сород, опустил
 ее... на пустое место: в послед миг Безволо легко взвился в воздух. Во
 тьме с шелес разверну его крылья.
    Смутное беспокой шевельну в мозгу вождя - но ярость и злоба
 вытесн все. "Ах, так, значит, они не спят, пошли на обман, уаыа! Дурачить
 нас!" Всюду появил Безволо - летаю обманщ, трусы. Дикари выли,
 вращали дубин, но никого пока не задели. Самки эхху вбегали в домики,
 громили и рвали там все, хватали яркие вещицы,ткани.
    Безволо вели себя странно: не защищ имущес, не падали, не бежали.
 Они приближа к дикарям, делали непонят движе, отпрыги, убегали
 и улетали; некото взлет к самым верши дерев и оттуда бесшумно
 пикиров, проноси над голов нападаю. Раззадоре эхху
 подпрыги, кидали в них дубин; другие громили хижины, но от гулких
 ударов стены их не развалива, даже не трескал.
    Великий Эхху с рычан гонялся за Безволо, жаждал и крови. Он ничего
 не понимал. Вот один Летун-Нетоп проле совсем близко. Вождь следил
 красн от .злобы глазами и, когда тот разверн над ним, что есть силы
 швырнул в него дубину. Попал! Но как-то не так: Безволо подер дубину в
 руках, кинул ему обратно, полетел дальше.
    И тут Великий Эхху все понял, завыл от обиды. Безволо не напад и не
 защищал - они дразнил! Потешал над ними, могуч эхху, забавля,
 не приним их всерьез. Не приним их всерьез, ыауыа-а-а! Истерич
 буйство охват всех дикарей: они кидал друг на друга, прыгали, катались
 по траве, выли, кусал. Вой и гам стоял над поляной.
    - Ли, достато. Включай! - звонко скоманд Эоли.
    На поляне стало светло. Послыша ровный шум. Эхху затихли, прислуш
 - и дружно кинул в лес. Шум воды - все сметаю страш стихии! А вот и
 первые потоки ее, длинные языки, расстилаю над травой. Сейчас догонит,
 зальет, погло, уаыа!
    Инфракра луч выделил в удираю стаде Велик Эхху. Он почувст
 черный страх, какого не испыты даже в грозу. Опасно была неотврат,
 гибель. Он завиз, прикрыл голову лапами, упал, потом на четвере
 быстро-быстро пополз в сторону от сороди. Он спасе один!

11. БЕГСТВО
    Заслы вой и визг возвращающ племени, Берн выломил дубину - для
 самозащ. Но когда звуки приблизи, его нервы не выдерж. Профе
 помчал на молодых ногах в глубину темного леса. По полугол телу, по лицу и
 рукам встреч ветви размазы росу, лепили на кожу листья. Между ног
 паниче фурхн птица. Опомни Берн на полянке, когда вопли эхху утихли
 в стороне.
    И тогда он, стоя в обнимку с деревом, успокаи колотящ сердце,
 понял: дикари сами спасал! Лицу стало так жарко, что тепло свет от него
 озарил изломы на коре дерева. "Трус!.. Лжец, предат и трус". Берн ткнулся
 лбом в ствол: что теперь делать, как жить?
    ...А он еще считал себя ровней им, самооболь успехом консульт,
 любов победой, бидже фондом. Все было гладко в комфорт услов - а
 как только они посуров, сразу обнаружи, что и трансплан мало, и
 обновлен тела мало, что побужде и посту, естестве для них, для
 него - хожде по тонкой провол. И сорва с первых шагов. Чего теперь
 стоят его "приобрет"!
    Если он верне, никто его не упрек. Старате не подадут вида - как
 тогда, после вранья на всю планету. Что с него в конце концов возьм: он
 ведь из Земной эры, а возможн машины-матки не безгран, психику она не
 изменит... Ах, как было бы хорошо, если бы по возвращ кто-нибудь (Ило,
 напри) отчитал его. Или пусть бы неделю в Биоцен расспраши с
 поднач, прохажива на его счет. Это было бы просто здорово, значило бы,
 что его призн своим. Они ведь не спуск друг другу и куда более скромных
 проступ.
    Но этого не будет. И Ли внушат, что она не должна сердит на него,
 потому что... и так далее; и она даже обрадов всплес ладон: "Ой, я
 так беспокои!" Но постепе и она, и другие отдаля от него. Станут
 избег молчал понятую неисцел второсорт челов, который в
 трудную минуту может подве,
    Нет. Он не верне - за опекой, за подачк. Что произо, то
 произо. Но куда идти? "А если снова нарвусь на эхху? Или на зверей? - Берн
 стиснул зубы. - Ну-и пусть растерз, так мне и надо! Вперед, куда глаза
 глядят - только не обратно".
    И он быстрым шагом двину по прогал. Было прохла. Шелест трава
 под ногами. Вверху пылали звезды и огни Космосс.
    Прогал сошла на нет. Берн брел напря, продира сквозь частый
 кустар, даже если и замечал, что можно обойти, - чтобы хоть так отвле
 от мрачных мыслей. Но постепе хлестав и царапав ветки пробуд в
 нем злость.
    Ну, разве он виноват? Ведь только и того, что по разику солгал, струсил,
 предал - в дозах самых микроскопич, в его время никто и внима бы не
 обратил! Так почему в этом мире он отщепе, почему изгон себя? Не потому
 что он так уж плох - это они, черт бы их побрал, они все... строят из себя!
    Слева что-то неярко засвети. Берн шарахну за дерево, защитно поднял
 дубину. Пригляд: сферода ИРЦ на увитой плющем ножке. Датчик опознал
 челов, подал сигнал: находяще в такое время в лесу могла понадоб
 связь, информа, помощь.
    Но Берн только предста, каким его запечат сейчас для общего
 удовольс ИРЦ: в растерза виде, расстрое чувст и склочных
 мыслях - и от этого, от напрасн испуга взъяри окончате:
    - Настав кристаллич согляда - подсматри, подслуши...
 У, сгинь, трекля! - И от всей души опустил на шар дубину. В датчике
 пробеж огнен трещина. Он погас.
    Не полегч. Профес рассчит, что звонко во все стороны брызнут
 осколки.
    ...Его занесло совсем в чащобу: кустар, оплетен лианами деревья,
 бурелом и корни под ногами. Берн продира из послед сил. Помрачивш
 созна пригрези: вот он преодол все и выбере из леса... прямо в
 нормаль расчуде жизнь XX века. Вон то тлеющее над деревь зарево
 впереди - от огонь спящей деревни или от фонарей окраин улицы какого-то
 города. И он пойдет по этой улице: среди нормаль домов, оград, магази с
 прикрыт жалюзи витрин, встре запозда прохо. Пусть даже пьяных,
 хрипло исполня "Jch hatte einen Kameraden" "Был у меня товарищ" (нем.).
 - песню, от которой его всегда передерги. Ей-богу, он кинется им на шею!
    И ему страс, чуть не до слез захотел обратно - в то время, где он
 был "о, герр профес!", "многоуваж коллега", "наш извест биофи д
 -р Берн", был в первом ряду жизни, а не за ее послед рядом. "Не надо мне
 ни ста лет вашей жизни, ни молодо этой, ни инфразр - ничего!" Берну
 представи: он возвраща вечером из универси в свой особняк в
 пригор, медле ведет черный "оппель" по тихой улице, кивает
 ракланиваю, очень уважаю его соседям; поднима наверх, включает
 настоль лампу в кабин; служа Марта прино почту, вечер газеты,
 бутылку темного пива...
    А то, что он пережил здесь, пусть окаже сном захватыв интерес,
 прекрас сном. Было великол и радос его увидеть, приятно будет
 вспомин... Приятно будет по-прежн часок-другой в неделю осозна
 несоверше и заблужд современн, прикиды, как их можно
 преодол, мечтать о времени, когда это случи и как тогда будет хорошо...
 И тем поднима над людьми, которые размышл о таких предме раз в
 месяц, а то и реже... Приятно будет и беседов о таких возвыша душу
 пробле и перспект с близк по взгля знаком, пережи
 благост созву душ... Но жить в таком времени, жить постоя - слуга
 покор!
    Впереди над черными деревь все шире разлива молочно-серое зарево. У
 професс гулко забил сердце: вот оно, вот!.. Он выбежал из леса. Перед
 ним разверну в обе стороны полотно нагревающ за день и
 люминесцир от избытка энергии фотодор. По ней с тонким пением
 моторчи пробег освещен снизу автоматич вагонч.
    Дорога выход из леса и уносил в степь.
    Она сияла, как река в лунную ночь.

  12. ОПТИМИСТИЧ ПОЛУФ 
    Ило встре восход солнца позже товари по Биоцен. За ночь он
 проле и проехал более тысячи километ на юго-запад - и еще чувство в
 себе силы.
    Подле к больш озеру, один край котор был обрам хвойным лесом,
 а на другом среди пестр от скопле горных маков в траве - луга высились
 в окруже коттед покатые стены буддийс монаст (ныне самого
 приметн и экзотичес здания интерн), он издали услышал щебеч
 шум. Вблизи он понял его происхожд: здесь хозяйни, пела, ссорил,
 играла в индей и во множес иных игр, загор, училась летать, лазать
 по дерев, кувырка в траве, купал и исполн еще тысячи важных дел
 детвора. Республ Малышо. Воспита присматри за всеми с верхних
 этажей, иные парили над лугом и озером, возил с детьми. Вид у них был
 довол замороче.
    Ило ждали. Общий гомон прекрат, тысячи глаз смотр, как он
 спланир и сядет на площа у озера. Пока он снимал крылья, к нему раньше
 воспитат приблиз один - в выцвет, почти не выделяющ на
 загоре теле шортах. Светло-рыжие волосы над крутым лбом и около шеи
 слипл в косички от неумерен купанья, корот нос слегка лупился, губы
 были сложены властно.
    "Завод", - подумал биолог.
    Мальчи останов в трех шагах, заложил руки за спину, расста ноги,
 посмот снизу вверх, но будто и не снизу:
    - Это ты, что ли, будешь нашим Дедом?
    - Могу и вашим, а что? - Ило чувство себя неловко под пристал
 оценива взгля.
    - Назов.
    Ило назва полным именем.
    - О-о... - после корот паузы, расшифр все в уме, сказало дитя, -
 ничего! Это нам подхо. А то присыл... какие в прошлом веке родил и
 дальше Космосс не бывали! - Малыш протя руку: - Эри 7. Пойдем, я тебя
 познако с нашими. У нас своя команда "орлов". "Орлы из инкубат",
 ничего, а? Только девчо не возьмем, ладно?
    Биолог осторо пожал шерша ладошку, отпус.
    - Это почему?
    - Да ну, с ними одни хлопоты: хнычут, кокетни, ябеднич. А то еще
 это... влюбляю.
    "Эге, - подумал Ило, - взрос за значител дела в мире взрослых
 почтили меня званием учителя. Но похоже, что экзамен на учителя я держу
 сейчас".
    - Ну что ж, - раздумч сказал он, - может, и в самом деле не возьмем...
 Но тогда и приве не возьмем, согла?
    - Каких это? - насторож Эри.
    - Да таких, знаешь... которым все не так да не этак, не по ним: те плачут,
 те влюбляю, те не рыжего цвета... В каком мире эти люди собираю жить,
 ты не знаешь?
    - Хм... - Мальчи опустил голову, поковы босой ногой землю, поднял на
 Ило чудес дикова глаза. - Намек понят. Тебе, я гляжу, палец в рот не
 клади!
    - Хочешь попробо? - Ило присел, хищно раскрыл рот.
    Малыш со смехом спрятал руки за спину.
    Через минуту они уже были свои в доску. Эри за руку повел нового Деда к
 "орлам из инкубат".
    ... И впервые за прошед сутки незри рука, стискива все внутри
 настол, что не давала глубоко вздохн, расслаби. Ило очень хотел
 оказат нужным Эри и другим детиш; они-то уж, во всяком случае, были ему
 необход.




                   КНИГА ВТОРАЯ
                Перев гряду
                ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КРУТОЙ ПОДЪЕМ

1. КОСМОЦЕ ВЫЗЫВ ИЛО
    АСТР. Строго говоря, я не должен больше беспоко тебя по тому делу, Ил.
 Состоя Совет Космоце, на нем к твоему мнению обо мне присовокуп и
 другие, тоже нелест. И... словом, через три дня я улетаю на Трассу,
 контрол роботов-гонщи.
    ИЛО. Что ж... надеюсь, ты не воспри это как жизнен пораже? В
 конце концов, мы ищем себя всю жизнь. Если на Трассе ты поймешь то, что не
 понял в Солнеч...
    АСТР. Да-да. Я тоже старый, Ило, не надо философ пропи. Тем более,
 что если в отноше меня ты оказа во многом прав, то в деле о прише
 Але - нет. Наш спор не окончен!
    ИЛО. Спор?
    АСТР. М-м... да, я опять не так сказал, извини. Не спор, не в твоей или
 моей правоте здесь дело. Но ты понима: пробл Берна-Дана не решена. И
 пока она не решена, я себя отстране от нее не считаю. Сейчас мы дальше от
 решения, чем были раньше. Я в курсе того, как повел себя Аль в критиче
 ситуа. Не буду высказы чувства, они понятны. Но ты не можешь оспорить
 теперь, что не пробуд вы в нем своими преобразова высокое
 человече созна, не пробуд! Ни для жизни, ни для осозна в себе
 памяти Дана. А раз так, то и ты, Ил, отстрани от этого не вправе. Ты от
 всего отход, я знаю. Но это из долгов, которые не погашаю даже смертью.
    ИЛО. Что ты предлаг?
    АСТР. Сейчас он блужд, может попасть в опасную ситуа, погибн. Или
 - пусть тебя не шокир такое предполож - одичать. Надо бы его найти,
 ненавяз держать под контро. Не пора ли пробужд память в нужном
 направл? На месте тебе видней. Но... делай же что-нибудь, делай! Если не
 ты, так кто?
    ИЛО. Что ж, пожалуй, ты прав.
    АСТР. Со своей стороны обещаю до отлета все, что смогу, чтобы Космоце и
 далее держал эту пробл под контро. Раз уж на тебя, как выясняе,
 надежда слабов. Уж не обесс! Прощай.

  2. КОСМОЦЕ ВЫЗЫВ АРНО 
    ИРЦ. Соеди Линкас 69/124 и Арнол 54/88. Земля, Таймыр,
 испытател отряд завода автоматиче транспо.
    АСТР. Привет, Ари! О, парень, ты хорошо выгляд, что значит работа на
 свежем воздухе! Рыжий-красный, человек опасный, хе!
    АРНО. Здравст.
    АСТР. Ну, как вы там, как Ксена? Все лихач?..
    АРНО. ИРЦ, передав только существе!
    ИРЦ. Принято.
    АСТР. ИРЦ, как старший отменяю приказ Арнол! Тысячу чертей и сто
 пробоин в корпусе, я лучше знаю, что существ, а что нет! Если я начал
 разго в маразматич ключе, значит, так и надо, этим я пресл
 определе цель!.. Ну, народ, ну, люди: то им не скажи, так не сделай! К
 черту, в космос, в тартар, на Трассу - звезды все примут, роботы все
 простят!
    АРНО. Теперь поката по полу для успокое.
    АСТР. Что - помог? Покажи как.
    АРНО. Обойдеш. Так какую цель ты преслед речью в маразмати
 ключе?
    АСТР, А ту, что старых надо жалеть. И так мне достае со всех сторон.
 Думал, может, Арно, мой выуче, меня пощадит.
    АРНО. Ты много меня щадил?
    АСТР. А ты не в порядке сделки - бескоры, от благород души.
 Знакомо тебе такое понятие: благород - или перед по звукам? Буря...
 Лес... Аргон...
    АРНО. Ух, Астр, ну... замечател у тебя умение наход общий язык,
 просто потряса! А разговари так со мной - куда как благоро, да?
    АСТР. Да... да-да... Ну, прости. Я ведь потому, что не знаю, как
 подступи. А попытат должен. И видимся в послед раз... Улетаю на
 Трассу, знаешь?
    АРНО. Нет. Не интерес. Не перех на жалостл ключ, подступ, к
 чему наметил.
    АСТР. Понима, мы тут прикиды, спорили... Все ваши в разгоне - из
 Девятнадц. Трое канули в космос навсе. Другие верну через годы. А
 дело не терпит.
    АРНО. Какое?
    АСТР. Да с этим Альдоби. Пришель. Берном с приме Дана. Он дурит
 и дуреет, информа может пропа. Кстати, Ар, как Ксена отнесл к этой
 истории?
    АРНО. Почему бы тебе не спрос это у нее самой?
    АСТР. А... уже можно?
    АРНО. И это узнай у нее самой.
    АСТР. Хм, да... значит, вы до сих пор этих тем не касает. Но как.
 по-твоему, она знает?
    АРНО. Кто в Солнеч об этом не знает!
    АСТР. Понима, она бы лучше всего... лучше всех вас смогла бы пробу
 в Але Дана. Ну, хоть на время считыва по новой метод Биоцен. А?
    АРНО. И сама верне в прежнее состоя?! Ну, знаешь... Ты видел, какой
 мы ее приве? Но ты не видел, какой мы ее сняли с Одиннадц. Вот что,
 Ас: улетай. Улетай на Трассу, выкинь это дело из головы. Ты напра раздул
 пробл Дана, пробл Одиннадц. Никакой особой загадки там не было,
 чрезвыча информа в мозгу Дана нет. Комис все правил установ и
 решила. Улетай. Того, чего ты хочешь не будет.
    АСТР. Я хочу - а ты?! Ведь это же твоя экспеди, твоя! Выходит, и о тебе
 все правил?
    АРНО. Выходит, да. Прощай!

 3. ПОРА ПРИЛЕТА ПТИЦ 
                       Человек, из-за дейст или решений котор погиб
                     другой человек, если доказ, что было возможно
                     избеж этого, лишае права самостоят
                     работы навсе.
                                       КОДЕКС XXII века
    "Космоце вызыв Арнол!" "Арно, Ари, это тебя, скорей!" - окликали
 товар. Это его, его!.. Какая буря надежд и разочаров прошум в душе
 за минуты! Надежд - потому что он, бывший коман Девятнадц звезд,
 осужден на пожизне несамостоятел, вычеркн из списков,
 "сослан" на Землю, - оказа вдруг нужен космосу. И разочаров - когда
 понял, для чего нужен: в качес подсад утки. Даже нет, это Ксена должна
 прояв себя в таком качес, а он - лишь воздейств на нее.
    Арно шагал по кромке берега, по гальке и песку, перемешав с низкой
 травой. Холод поляр ветер гнал крупную волну с барашк пены. Высоко в
 белесом небе тянулся в Сторону Новой Земли клин гусей. Порывы ветра нарушали
 их строй; они подравнив, негро делов гогот - будто обменив
 впечатлен. Он прово клин глазами, подумал: как живая природа
 корректи наши представл о вечном. Были здесь, в Север океане,
 "вечные" льды - и нет. Была "вечная мерзл", тундра - тоже нету, хвойные и
 листвен леса выросли на согре, богатой влагой почве. А весен прилет
 птиц как был, так и остался.
    Подумал об этом с усилием, хотел отвлеч. Не получил, мысли верну
 к диалогу с Астром. "Мой выуче"... уж прямо! Техника полетов и манипул
 в невесом в ранце скафанд - азы, самая малость, любой
 космосстр ныне сдает два таких зачета. А что, может, в том и дело, что
 азы - все равно как учиться ходить? Ведь только после этого возник чувство
 принадлеж Вселен, а не Земле. "Эх, лучше бы мне это не чувство!"
    ... Именно Астр задал на следстве комис вопрос, решив его судьбу:
    - Почему ты не разде их? Зачем отпра на одну планету?
    Это и была та самая доказан возможн избеж - подлая штуков,
 которая всплыв, когда ничего уже не избеж и не поправ.
    В скудных фактах, собран на Одиннадц с немалым опозда
 ("Альтаир" как раз находи за Альтаи и пока вышли из зоны
 радионеслыш, пока поняли, что сигна нет потому, что их не посыл,
 пока он долетел...), получал, будто Дан разби из-за того, что на
 максимал высоте вышли из повинов биокры. А из повинов они
 вышли в богатой кислоро и углекисло атмосф планеты от
 неоптимал сгора в них АТМы, возникаю при этом "кислоро
 опьяне" искусстве биомышц, их дрожа и судорог; это потом
 подтвер лаборат.
    Но главное было то, что Дан, получал, погиб в результ собстве
 неосторож, легкомы, непростител для астрона-исследова.
 Объясн это можно было, в свою очередь, только его ненормал психиче
 состоян, которое происте от их с Ксеной взаим влюбленн друг в
 друга, из-за чего их пребыва на этой краси планете было скорее
 праздни любви и уединенн, чем работой. Такое мелькн в первой и
 единстве их перед с Одиннадц, а когда Арно опусти туда, увидел
 закат и восход Альта - симфо огней и красок, - то понял (у Ксены ничего
 узнать уже было невозмо), что Дан, несомне, фигурял, залетал бог весть
 куда ради эффекта наслажд видами. Такой вывод подкреп и скудость
 собранн этими двоими матери о планете.
    После этих показа Арно комис и возник вопрос.
    - Это... это было бы неправи понято, - ответил он.
    - Как? Кем?
    - Всеми. И ими. Как использов команди власти для удовлетво
 личных чувств.
    - Каких именно?
    - В подробн вдават не хочу.
    - Иначе сказать, и ты был неравнод к Ксене?
    - Можно сказать и так.
    В решении было запис: проявил слабо, непредусмотрите,
 допус ошибку, которая привела... все как полагае. И теперь ему закрыт
 путь даже на Космосс. Даже рядовым монтажн. Даже сцепщ
 контейн. Потому что в космосе любая работа самостоят и ответств.
    Что ж, все правил. Он и сам ставил бы такие вопросы, сам проголо
 бы за такое решение. Люди могут не замет чью-то ошибку, могут не придать
 ей значе, могут прост - космос все заметит и ничего не простит.
    И все-таки... все было так, да не так. Здесь, дома, в залах и корид
 лунного Космоце, все выгляд как-то проще, ординар. Происше
 было одним из многих, да и сама экспеди тоже: зауряд (в той мере, в
 какой могут быть зауря звезд перел) Девятнадц в так называ
 тысячеле плане исследов ближне-звездн простран, сферы вокруг
 Солнца радиу пять парсе. Шестьде звезд объек, расписа - с
 учетом сдвоен и строен - на 44 радиаль экспеди. Теперь, после
 откры Трассы, подумал Арно, с этим планом закругл до конца столе.
    И звезда Альтаир в созвез Орла была среди всех объек далеко не самым
 интерес; не сравн ее с давшими богатый матер для понима природы
 тяготе двойник Сириус А и Сириус В, Крюгер-60 А и Б, с измени
 представл о метрике Вселен быстролет звездой Барна или с тем же
 Тризвез Омега-Эридана, породив антивеще. Непереме, со сплошным
 спект - яркий ориен, к котор надо долет и погляд, что там.
 Только и есть двенадцатитысячег накал, светит ярче десятка солнц.
 Даже о существов планет около нее знали давно, с первых наблюде во
 внезем телеск.
    Что и говор, было достато причин, чтобы в ретроспект взгляде с
 Земли все стушева, смазал в дымке ординарн, казал своди к
 провере жизнью силлоги простым следств из простых причин. Даже то,
 что Дан и Ксена были самыми молод, а следовате, и самыми эмоцион
 нестойк членами экспеди, работ на версию. И то, что он, командир
 экспеди, был неравнод к биологу-математ-связи Алимокс...
 Неравнод-влюблен! А было не так просто.
    ... Все мужчины и женщины "Альта" были неравнод к этим двоим. Может
 быть, мужчины более к Ксене, женщины - к Дану, но в целом именно к ним двоим,
 к раскрывающ на глазах прекрас цветку их любви. Было в этом
 неравнод куда более благодарн, чем влюбленн. И... человече
 самоутверж.
    Все дело было в космосе. В Великой Щели, темном овраге, разделя две
 обиль звезд ветви Млечн Пути по ту сторону галактиче ядра; она
 была почти по курсу, в созвез Стрел - прекрас зрелище, от которого
 стыла душа. Расстоя в 6 свето лет до звезды они одолели за 18
 календа лет, за три релятивис (внутре) года, за год
 биологиче (личн) времени; пробужда для работы после долгих
 анабиотич пауз. За это время Альтаир преврат из белой точки в
 ярчай диск, изменил Орел и Стрелец, все рисунки из ярких звезд, а
 Великая Щель и ее звезд берега-хребты были все такие же! Букашка ползла в
 сторону горы, одолела "агромадне" в букашки масшта расстоя от
 кочки до кочки, а гора на горизо какой была, такой и остал.
    "Мир - театр, люди - актеры". Не слишком просто была сцена - дальний
 космос, слишком хорошо просматри и освещ, чтобы и на ней ломать
 привыч человече комедию.
    . Да, дело было в космосе: в холод беспощадн пустоты на парсеки
 вокруг, в огнен беспощадн Альта, к котор защищен нейтри
 броней звездо приблиз только на 80 миллио километ, в неощут
 губительн потоков космиче лучей. И здесь, в услов спокойно
 отрицаю все земное и человече, затеря, летел, жил их мирок -
 частица земного и человечес. Они работ, наблюд, общал, отдых,
 даже веселил - но в душе каждого неслы звенела туго натяну струна.
    И вот здесь... нет, это невозмо объясн. Это нужно переж: видеть,
 напри, как бегали в оранже глядеть на всходы огуреч семян - и
 потряса новос было, что на первом ростке раздели семядол. И
 любовь Ксены и Дана была таким человече ростком: в ней - в отличие от
 рационал, продума-сдержан отноше всех прочих между собой - было
 что-то иррациона простое, первич. И вырвать росток, потес
 различн "мерами" их любовь значило - даже при полном успехе экспеди -
 отступ перед космо в чем-то важном, может быть, в самом главном. "Ведь
 в конеч счете, - додумал сейчас Арно, - в космос летят не только для
 измере паралла, парамет орбит, плотнос корпускул потоков.
 Летят для позна жизни во всей ее полноте".
    "А почему ты не сказал все это на комис?" - спросил он себя. Потому что
 странно было бы объясн товари-астрона про Великую Щель и
 беспощадн космоса. Все они пережив подоб; в иных экспеди
 возник и ситуа типа "любовь А к Б", а возмо, и лириче
 треуголь или иные фигуры - только что дело не дошло до траге и не
 стало предме расследов... И еще потому, что раньше лишь чувство то,
 что теперь ясно понял. Впрочем, он и сейчас еще не все додумал, слишком
 трудный предмет "Любовь и космос", к нему не готов в Академии
 астронав, по нему не делил опытом звезд ветер.
    Любовь и космос... Отправля в полеты мужчины и женщины, отобра
 среди сотен тысяч по принц предель гармоничн разви (малой частью
 ее было владе многими специально) ума, духа и тела, с исключите
 зарядом жизнен энергии. Естестве следств этого была повыше
 привлекател.
    Любовь и космос... Неспро полет гусей навеял Арно мысль о вечном. Что
 мы знаем о мощи живого, о значе явлений в живом во времени, в истории
 Вселен? Может быть, любовь существо, когда еще не было звезд? Любовь и
 космос... Правил для взаимоотно не было, кроме одного: исключа все,
 что ослабл душевно или телесно.
    Может, этим была ущербна любовь Дана и Ксены? Это он просмот? Нет, не
 просмот: не было ослабле. Не манкиро они делами, обязаннос,
 товарищ, все исполн на высшем астронавтич уровне; отноше со
 всеми были коррек-теплые. Правда, был налет. Привкус... И скафа Дан
 надевал будто не для выхода в космос, а для нее (а Ксена - для него) и
 прово часы в рубке или в обсерват как бы не для расчета орбит, не для
 точных измере, а во имя любимой. И она провер дейст корпускул
 излуче Альта на грибки, бакте, вирусы, просижи вечера за пультом
 вычислител автом тоже как бы не для позна, а для Дана, от избытка
 любви к нему. Товари по экипажу, да и Арно, это развлек, иногда - очень
 редко - раздраж; но их самих он не мог упрекн ни в чем.
    "Ненормал психиче состоя", - вспом он фразу из вердикта
 комис, усмехну. При виде Дана, там, у Альта, ему не раз приход в
 голову: не есть ли наибо нормаль состоя именно его - глубоко и
 увере любящ челов, - а не прочих, благораз сдерживаю? Эти
 двое жили будто в более обшир мире: он включал в себя реально как
 часть.
    И эта Одиннадц планета, самая благополу из всех... Кто знает, где
 тебя ждет смерть! Разве сравн ее с тремя ближн - расплавле
 каплями, окутанн тысячеград галоген атмосфе. Или с двумя
 следующ - мирами мрачн хаоса, изверже, сотрясе хлипкой коры. Или
 с Шестой, юпитеропод, с затягиваю газов воронк; в одной
 бессле пропал Обри, плането - ив его смерти никто не упрек коман
 по возвращ. Строго говоря, и Дана следов направ на первую шестерку
 планет, а Ксену, биолога, на Одиннадц с ее кислоро атмосфе. Но не
 одну, разумее. А с кем? Вот то-то: с кем?.. Арно долго размыш, прежде
 чем объявил состав групп и график работ. И не было в этом решении слабо,
 не было! Поступ иначе - значило больше создать проблем, чем разреш.

    "Стоп!" Арно останов, огляде. По-прежн низкий берег, волны,
 ветер. Белые скаты ангаров-цехов еле виднел за лесом. Отмахал по кромке
 километ пять, думая успокои. А вышло наобо, растра душу,
 вспоми, доказы себе, что прав.
Был бы прав - если бы не погиб Дан, не тронул рассуд Ксена, если бы
Одиннадц не остал "белым пятном". Ведь что-то там все же стрясл -
вопреки его прогно. Не получае ли, что он теперь подбир доводы для
самооправ?
- Настол ли ты уверен в своей правоте, что - довод снова решать - решил
бы так же?
- Нет, не настол. Слишком велика потеря. И слишком жестоко наказа.
Он повер обратно.

 4. КСЕНА 
    Она ждала Арно на разъезд дворе обучае автовагон.
    Она встреч здесь, на севере, третью весну. В этом месте, на комби
 управля кристаллоб, люди не заживал. Освоят интерес тонкие
 опера, вроде образов кристаллич затра-"генов", поработ на
 регулир блоков персептро памяти, где от операто требу
 художеств вкус и точный расчет, потом перед свой опыт новень - и
 дальше в путь. Все-таки север, места хоть и обжитые, но ветре, неласко;
 вся экзот их своди к многосуто летним дням да таким же ночам зимой.
    И еще - здесь мало творчес работы. Техноло изготов
 кристаллоб давно отлаж, автоматизир, спрят под колпаки и в
 камеры, в них в атмосф горюч гелия и паров веществ затра-"гены"
 обраст сотами кристалл, в которых ионные пучки вписыв нужные схемы.
 На них оседают защит покры с прожилк контак, лапы манипуля
 одевают блоки в корпус, маркир и укладыв в контейн для отпра на
 "воспитате участки". Там за них принима люди. На окрес
 плантац в лесах и садах, в воздухе, в подвод ангарах полого уходя по
 шельфу в глубины Карск моря, они обучали кристалло тому, что умели
 сами: синтезиро пищу, выдел из руд металлы, водить автовагон,
 глисс, вертол, собир водоро, просверли туннели нейтрид
 буром в монолит скалах, изготов фотобат для энергод и крыш,
 пахать, сеять, препариро насеко, делать тончай срезы под
 микроск - и многому, многому еще. Делал это по принц: "Посту,
 как я". Человек управ соответств устройс, кристалло запом
 обобщен по всем сигна электриче образ делаем. Творчес от
 людей и здесь не требова, только высокая квалифик.
    У них с Арно она была. Они опробов многие занятия, более всего их
 увлекло "воспита" на автодро кристаллоб-водите. На Земле не
 было тех головол-сложных условий, какие создава на автодро, -
 партии кристаллоб назнача для других планет, для проекта
 Колониз. Так что и здесь, получал, они работ на космос.
    Послед время за продукц комбин часто прилет команд будущих
 переселенч отрядов, дальнеплане. Среди них были знако или - чаще
 - слышав об Арно и о ней, знавшие их историю (кто в космосе ее не знал!).
 Арно избегал встреч, если не удавал, то избегал не относящ к делу
 разгово, чтобы не беред душу. Она избег этого, чтобы не расстра
 его.
    Да ее и вправду больше не увлекал космос. Пережи в Девятнад
 экспеди и не вспомина теперь, может, только и остал у нее в душе
 повышен привязанн к Земле, к устойч-разумн, доброму миру. Все
 равно, где в нем жить, - везде хорошо. Лучше, чем там. Мысль об усеянном
 колюч звезд простран вызвали малопоня ей самой страх.
    В ожида Арно Ксена вывела за ворота его и свой составы. Командир
 появи наконец, но не от сферодат - с берега. Подходя своей
 изящно-четкой поход, Арно со сдержан извинен глянул ей в глаза,
 сказал:
    - Астр улетает на Трассу. Насов. Спраши о тебе.
    Встал за пульт своего состава: помед самую малость, прежде чем тронуть:
 ожидал, не спросит ли Ксена, что именно. Если бы спрос, он бы ответил, еще
 бы спрос - еще бы ответил.
    Она не спрос. И без того непрос ее отноше с Арно осложни
 после появле этого пришел Аля. Ее более других взволно новость, что
 этому челов пересаж часть мозга Дана - ее Дана! Она наблюд Аля в том
 его "интер", потом заказыв ИРЦ воспроизве записи, видела в
 сообще ИРЦ Берна после преобразо его тела. Это был чужой, совсем не
 похожий на Дана человек. И в то же время - с самого начала было в нем что-то
 от Дана. Было, она чувство. Настол было, что в том споре Ило и Астра с
 общеплане трансля была целиком на стороне Ило и против Астра - она,
 астрона, ученица Астра!
    Может быть, ей просто не хотел смирит с тем, что Дан не существ -
 пусть как надежда, как вероятн?
    Ясно, что Астр беседо с Арно все о том же: о пришел Але, проблема
 Дана - а если и о ней, то в той мере, в какой это относил к делу. Не такой
 человек Ас, чтобы вызыв Арно из лиричес побужде, покаляк перед
 отлетом.
    Ксена, трогая состав, спрос о другом:
    - А где же твой шлем?
    Арно только махнул рукой: "А!" - и приба скоро.
    По строгим прави техники безопасн ей, старшей в их испытате
 группе, полагал вернуть Арно за шлемом. Но это по прави, по букве. На
 самом деле, конечно, он был старшим, был и остался для нее команди. Не
 имело значе, что он осужден на несамостоятел. Это очень много -
 коман в космосе; на Земле давно нет и невозмо та власть над людьми,
 которой распола он. В обычных обстоятель он - товарищ; но в
 необыч, требую напряже воли и мгновен решений, каждый член
 экспеди станови будто его щупаль, его исполните органом. Он мог
 одним словом послать любого из них на очевид смерть - ее, Дана, всех; и
 каждый с Земли воспи в себе готовно исполн и такой приказ. Вот что
 значит коман в космосе - и разруш это их отноше земные постанов
 не в силах.
    Да и без того он много значил для нее: и как человек, возивши с ней,
 опекав лучше любой няньки, когда она в первый год после возвращ была
 больна душой, и как пережив многое вместе с ней. Слишком многое, чтобы не
 пытат брать верх, ставить на своем, словом или жестом теснить его
 самолю. Единств, да и то больше для декор, Ксена первая вывела на
 дорогу свой состав из ободран ковшеобра вагончи, наполне
 камнями, металлол, кусками бревен. Фокус "воспита" в том и состоял,
 чтобы прове это имущес по автодр, не расте, на предел
 скорос.
    Грунто дорога, мягкая после ночного дождя, вела мимо оврага к холму; за
 ним и начина автод. Им служил большой участок леса - хвойн, но с
 приме березы, дубняка, эвкали; они повсеме распростран на
 земле после Потепле.
    Деревья - единстве, что на этом участке оставал на месте; за все
 иное поручит было нельзя. Всякий раз, подъез, они могли только гадать,
 какие сюрпр пригото сегодня им автомат-преобразов. Он, дейст по
 закону случай чисел сравни прежние препятс и созда новые: от
 бетон надол и скал до хорошо замаскиров трясин. В этом был самый
 интерес. Арно и Ксена каждый раз будто провер себя убеждал, что
 космиче быстродей и мгновенн ориентир еще есть в них.
    Слева от дороги над полог горбами в ежике сосен волочил оранж
 слабо греющее солнце.
    Арно обошел Ксену перед первым подъе, приба скоро Быстрая езда
 весел душу. Моторы вагончи запели звучней.
    - Не рано? - крикн Ксена. Именно с этого холма было удобно обозреть
 ближний участок автодр, засечь "сюрпр".
    - Впере-ед! - донесл к ней.
    Она тоже наддала. Въехала на гофрирова полосу, место взбадрив
 тряски. Отсюда начина автод. Ксена плотнее взяла штурвал, расста
 ноги, уперл спиной в стенку кабины: вперед! Начал гонка через ямы,
 колдоб, пни, мимо кустов, валунов, надол, скрытых прова... Каждый
 выбирал свой маршрут для состава, но поскол целью было первым пересечь
 автод, получал именно гонка.
    Надо было смотр в оба, чтобы проскоч под здорове суком, целившим
 в голову, обогн валуны среди травы, не забуксо во внезап топи, не
 опрокину на крутом вираже, тормозн на спуске, переклю скоро на
 песча подъеме. Вниз, вверх, влево, вправо! Моторы то завыв на
 пронзител ноте, но переход на басы; камни, железки и бревна гулко
 ударяли о борта; руль рвался из рук.
    Состав Арно белой гремя полосой мелькал слева за деревь. Он обходил.
 Ксена прибав скоро, разогн состав по накатан знаком спуску,
 не подозре, что внизу ее ждет новинка: камышо топь с илистым дном. Арно
 открыл ее первым, чуть не влетел. Выбора у него не было - он круто повернул
 вправо, пересек путь Ксены. Она ахнула, отчая затормо, но
 необъезже кристалло замешка на малую долю секунды. Они
 столкну.
    Удар, треск, грохот. Арно подброс выше дерева рядом. Он попыт
 сгруппиров, чтобы упасть по-кошачьи, руками и ногами, но зацепил ногой
 ветку, полетел кувыр, гряну о землю всей спиной.
    Ксена кинул к нему. Он лежал, раски руки, мускулы тела обмякли,
 глаза закрыты, губы закуш.
    - Ари! Эй, коман, что с тобой? - затормо она его. - Очнись. Не я ли
 напомин о шлеме!
    ...А ему было невыраз приятно, что эта женщина испугал за него,
 хлопо и волнуе. Вот встала на колени, расстег его комбине,
 прилож голову к груди... Выждав немного, Арно вдруг зарычал и сгреб ее в
 охапку.
    - Мальчи! - Ксена сердито смотр на него.
    - А ты зачем так летишь на спуске?
    - А зачем пересек? Нужно было пропуст.
    - Ишь чего захот!
    - Я и говорю: мальчи.
    Их слова уже были наполн иным смыслом. Арно понял, улыбну чуть
 смуще; улыбка в самом деле превращ его в озорн парен.
    - Рыжий. - Ксена взяла его лицо в ладони. - Рыжий...

    Некото время они лежали, отдых. Глядя на белесо-голубое небо с
 возвысивш солнцем, слушали шелест листвы. Сырой ветерок нес из глубины
 леса запахи хвои, осин, ив, ласкал щеки и руки. Они лежали - близкие и очень
 далекие друг от друга; думали об общем, объединя их, но всяк на свой лад.
    Арно думал, что Ксена не спрос его о разгов с Астром, избегая этой
 темы, боится. Они оба избег ее, это еще болит в них. Три года прошло, а
 болит. Не потому ли они так близки? Двое потерпе кораблекру,
 выброше на берег вселенс океана. Не на берег - на остро, на кочку-
 планету. Нет у этого океана берегов. Они выпали из космичес братс,
 объединяв осозна Бесконеч - Вечного; выпали из сообщес людей,
 для которых нормал возраст дробь, нет "своего" времени. И для
 дальнев, и для трассни это обычная специф жизни-работы: разнобой
 календар и биологиче времен, исчезнов в космосе на
 десятил... и даже холод расчет, в результ котор надо погиб
 или погуб товари, чтобы отправ информа. Для почувство
 Бесконечн - Вечно в этом нет ни подвига, ни драмы. Драма осесть так,
 как они с Ксеной.
    "Та жизнь нормал, в космосе, - думал он. - А здесь - самооб,
 начинающ с понятий вроде "я стою на земле"... Здесь я до сих пор как-то
 ничего не могу принять всерьез. Самооб мелких дел, отноше, чувств. Да и
 что может быть крупн на планете, на комочке вещес, ввинчивающ по
 спирали в космос! А надо привык, другого не будет. Вот: я лежу на
 земле..."
    Он усмехну, смежил веки. Не получал у него "я лежу на земле".
 Планета летела в черном простран, отдува назад ее электро шлейф -
 летела вместе с Солнцем, ближн звезд в сторону созвез Цефея. И он не
 лежит - летит впереди планеты, участв мыслью в этом мощном, со скоро
 250 километ в секунду движе галактиче вихря. Что перед этим
 движен все осталь!
    "Такая жизнь нормал, - снова упрямо подумал он, - грудью вперед, к
 звездам. Человек живет во Вселен, где бы он ни находи".
    Арно покоси на Ксену: она лежала облокот, кусала трави.
    "А любим ли мы друг друга, если молчим о столь многом и важном? Сближает
 нас наше молча или напро?"
    ...Однажды у нее прорвал - после появле этого пришел, которого
 спасли ценой головы Дана. После его потрясаю "интер". Арно было
 недосуг, не смотрел - но когда рассказ, то смеялся, качал головой. Ксена
 смотр, сведя брови в ниточку а когда остал одни, упрекн:
    - Почему ты смеялся? Он чужой среди нас, ничего не знает, ему трудно и
 одиноко. Куда более трудно и одиноко, чем было нам, когда вернул, -
 помнишь? А ведь мы отсутство всего тридц шесть лет.
    Арно промол - все то же отдаляю молча. Слишком много чувства было
 в упреке Ксены - к кому? К Дану? К нему? К этому Алю?.. Он помнил, какими они
 вернул. Помнил и то, чего не могла помнить Ксена: какой она была тогда.
 Она была горько, просто насме обижен ребен. Только у детей это
 быстро прохо - а у нее не проход дни, недели, месяцы. Такой он ее снял
 с Одиннадц. Путь от Альта сюда она продел в анаби, он обычно
 успокаи, но не подейств. Самые осторож расспр о происше на
 планете, даже заведен при ней разго об этом поверг ее в тонкий,
 неудерж горький плач. Сердце переворачив смотр на нее, слушать.
 Усилия психиат вывели ее из истеричес состоя, но она еще долго
 выгляд пугли девоч. Жалась к Арно, боялась - небыва вещь - других
 людей.
    Из-за этого дисквалифици двух психоло, комплектов экипаж
 Девятнадц: пропуст в дальний космос неврастер! Да, гибель любимого
 - горе, несчас. Но сильную женщину это с ног не собьет, не уничто.

    Ксена размышл о том же: что Астр спраши о ней. И что он не
 угомони, все носится с идеей считать памягь Дана, будора других! И
 спрашив себя: почему она до сих пор чувств себя настол близкой Дану,
 что перене это чувство на чужого, даже чуждого челов - Альдоби? Это
 не любовь, какая-то иная связь. Может, из-за дальн космоса? Наверно, такое
 у них с Даном не возни бы на Земле. На Земле у нее было иное с иным; тоже
 прекрас - но земное.
    "А какое отноше у меня к Арно - земное, космиче?" Она искоса
 глянула на четкий скандинав профиль команд, на выразител лепки
 лоб, скульпт крупные завитки рыжих волос над ним - хорош. Но дело не
 только во внешно, за ней чувствов большой заряд индивидуаль и
 силы, человек необыкнов судьбы. Требовате, проника в душу
 взгляд, скупые жесты, точные слова и интона - все невол застав
 подтяну работаю с ним. Его одобрител улыбка - чуть дрогнут уголки
 рта, размяк морщины у глаз - радует больше похвал. Натура выразител
 челов, ее не измен.
    "А люблю ли я его? - спрос себя Ксена. - Уважаю - несомне. Чувствую
 признатель - тоже. Даже вину... вот и перед Даном, котор давно нет, я
 тоже будто винов. Напасть какая! И конечно же, нежно к Ари. И буду
 старат по-женски, чтобы ему было хорошо. Но только ему все равно нехор.
 И мне тоже. Слишком много необычн, громадн было в прошлой нашей жизни,
 чтобы сейчас, когда его не стало, стремит к обыкновен счастью.
 Достиже, куда там: соедине в благополу любви, вековая мечта людей,
 которых на большее не хватало! Нет, будет либо необыкнов, либо
 никак".
    Она поднял:
    - Эй, коман! Ты все летишь? Вставай, пора ехать. Смотри, что ты
 наделал, - она показ на искореже передок своего состава и вогну бок
 вагона Арно.
    - Ничего! - Рывок - и Арно на ногах. - За битого двух небитых дают. Теперь
 у твоего кристалло есть рефлекс осторожн. В следую раз он
 затормо сам.
    Они развели составы, поворот вспять. Если произо столкнов,
 дистан не засчитыва, ее необход пройти снова.

 5. НА ЛЕТАЮ ОСТРОВЕ 
    Самое общее впечатл Берна об увиден и понятом за время блужд
 укладыва в слова: мир повышен выразитель. Устойч-динами
 выразитель.
    Выразитель бывает статич, застыв - такова выразител
 горных хребтов. Выразитель бывает бурной - такова выразител
 разгулявш стихий; такова же выразитель человече истории в
 драмати периоды ее, в годы потрясе и поворо. Выразитель этого
 мира была не застыв, не драматиче - устоявш.
    Динамич ее делала повышен подвижн, изменчив всего на
 поверхн планеты. Уж не говоря о циркуля грузов по фотодор,
 хордо тунне, морским и воздуш путям, о быстрых строите
 преобразов - нормой считал жизнь, в течение которой человек
 поработ всюду. В этом мире не было устойчи карты поселе, любые
 возник, росли или исчез по мере надобно. Имелись и образов,
 вокруг которых надолго завихрива интер людей, вроде Биоцен, но в
 целом домом - и не декларат, реально - была Земля.
    Выразитель проявля в облике людей - и в интересн их проектов
 и дел. Она была в чистоте вод, в яркости красок закатов и восхо, в
 отчетлив уходя за гориз облач гряд - и даже в мрачно таежных
 чащоб, в которые доводил забред Берну.
    Сильное впечатл произво исполня ИРЦ переключ погоды. Берн
 теперь знал, как это делае: дополните нагрев суши в точно
 рассчита местах, охлажде ее в других создают воздуш течение,
 которое влияет на форму зарождающ циклонн вихря; где-то вертол ИРЦ
 высев в воздух частицы, конденсир атмосфе влагу в облака (а их,
 если понадоб, в дождь); в иных местах распыл в воздухе вещес,
 рассеива облака. Все это была техника. Но когда это делал, то
 сочета масшта и быстр преобразо картин погоды с вложенн в
 них знани, разумом создав естестве симфо, от которых замирала
 душа.
    ... Берн все послед недели был настр философ-созерцате; вникая
 в этот мир, он надея глубже понять себя. Лежа сейчас на краю острова с
 закинут за голову руками, он отшлифов свои впечатл.
    Прежде выразител в природе он понимал только под воздейс
 искусс, первич через вторич: музыку ударов волн о скалис берег,
 напри, он сначала услышал в произведе Бетхов, а уж потом в натуре,
 на море. Точно так и зеленую прозрачн волн под солнцем он сначала заметил
 на карти маринис, а потом - на родном Цюрихс озере. Ни ледох на
 больших реках, ни вулканиче сотрясе тверди, ни наводне не
 пробужд музыку в его душе. Наверно, он был слишком цивилиз:
 отретуширов и заключе в рамочку отраже природы казал ему лучше
 оригин.
    Но теперь было не так. Великий дирижер ИРЦ, запрограммиро людьми,
 испол посредс природ процес конце-преобразо. Все в них:
 и движе нагромождаю в три яруса туч, и располож просве, и
 колыха трав под порыв ветра, искусств возбужден, и шум
 дерев, озаре закат солнцем лесов и вод, пространств ритмика
 молние вспышек в искусстве грозах и непрело ясный грохот громов -
 все имело и повышен против прежн, чисто естествен, красу, и,
 главное, большой смысл.
    Солнце склонил к закату, небо очистил от облаков. Но было еще жарко.
 Неудобс летающ острова в том, что на нем не чувству ветра - только
 порывы его. Берн перекат в тень дубков, вырос у края.
    Позади слышал плеск воды, взвизги малышей, изредка вразумля голос
 Ило... Команда "орлов" осела на острове вчера пополу. Здесь была
 влюблен парочка и йог. Парочка, спугну возней детей, снялась и улетела,
 а йог как стоял вот здесь, у дубков, на голове, так и продол стоять, пока
 девочки не повес ему на ступни по венку из одуванч. Тогда он сердито
 фыркнул, встал, тоже намери улететь, но Ило вежливо удержал его и попросил
 научить детей правиль глубок дыханию.
    Вчераш вечер и сегодня утром тот трениро "орлов" в волне
 вдоха-выдоха от низа живота до верха груди, в дыхании только животом, только
 диафраг, поперем через одну ноздрю, в чередов ритмов... В обед йог
 улетел. А малыши и сейчас надувал для прилива бодро и сил -
 понрави.
    Ило задал детям работу: очист от водорос пруд - кроме поэтиче
 уголка с белыми лилиями. Принцип "Земля - наш дом" налагал и обязанн,
 исполн которые приуч с детства. Купат после трудов в своем пруду
 было для "орлов" особым удовольст.
    Дети назыв остров "лапутой"; похоже, что это назва, только с
 порядко номер: Л-151, Л-870 и т. д. - было в общем ходу. Остров
 напоми облако километр разме, белое снизу (Берн сначала и принимал
 их за плоские облака), но спрессова до сорокамет толщины. Это был
 участок земной суши с доброкачест почвой на глиня подслое, с
 травами, деревь, кустами, с шестидесятиме в попереч озерцом,
 вода в котором пополня от дождей, и с тремя перенос коттедж - их
 вертол ИРЦ доставл всюду. Эколо, вероя, ошелом бы сожител
 на "лапутах" трав, цветов, злаков, которые на нормаль суше разде
 тысяч километ, соседс на дерев вороб и попуг, сквор и
 колибри, насеко, собран по всей Земле, от полюса до полюса.
    Покоил все на тридцатимет (в среднем - у краев потолще, в середине
 тоньше) слое алюмосилик вакуум пены. Она изготавлив примерно
 так, как порис пластма, только не на Земле, а в межплане вакууме, в
 космосстрое высях и сочет прочно строитель бетона с легкос,
 которую нельзя даже назвать воздуш: воздух на средних высотах был вдвое
 тяжелее ее. Тонна пены подним тонну груза.
    Век назад, в разгар Потепле (и из-за него) вывели на орбиту и собрали
 там фабрики по ускорен выпуску вакуум сиале пены. "Лапуты" из нее
 были первым грамот решен по замене исчезаю суши. Один остров
 прини до тысячи жителей с вещами и запас. Сотни миллио людей летали
 тогда так - кто выше, кто ниже, по воле ветров. В силу изряд массы и
 разме воздуш ураганы "лапутам" были не страшны. Для остано и спуска
 причали к горе или цеплял якорями за мосты, высокие здания, вышки
 высоковол, бездействов, как правило, тогда, линий - за что
 приде.
    Это было воздухопла в невидан масшта, воздухопла оседлое,
 воздухопла как образ жизни.
    Земля была сплошь окутана низкими тучами - и только люди на "лапутах",
 поднял повыше, видели солнце.
    Надобно в таком образе жизни давно минов. В атмосф осталось
 нескол тысяч "лапут" - для созерцател вольн путешес (за год
 можно опетл планету) да для перено сверхкру предме.
    Было у них и другое примене - "тучи-экраны": в местах скопле людей
 чалили остров на километр высоте, и на плоское днище его проек ИРЦ
 выдавал интерес всем информа.
    Из всего узнанн Берном тот факт, что космиче история человече,
 его Солнеч эра, начал почти сразу после того, как он, махнув на все
 рукой, полез в шахту, ошело его более всего. Он не мог успокои.
    Каким он предста ближай будущее? Нервное истоще человече в
 истерии холод войны, а то и переход ее в горячую - со всеми огнедыш
 последств...
    Если он вначале ошибся в прогно, надо ли удивлят, что и дальне
 история мира сильно отклони от его представл!
    Отклони-то она отклони - только в какую сторону?
    Было всякое.

    Берн лег по-иному, поднял голову, облокот. Ветер нес "лапуту" к западу
 на полукиломет высоте над сушей, нес бесшу и плавно. Вечер был
 отмен отчетлив: сквозь прозрач, почти без дымки воздух легко
 различа кроны дерев внизу, фотодор с вагончи, детали
 двухъярус моста через реку с прямыми берег, скопле домов и люди
 возле них. К горизо деревья собирал в ровные площа рощ, окаймле
 с востока тенями; пересеч дорог образов там замыслов паутину
 путепро. В синею дали темный бор с прицель прорез просек
 отделял небо от земли. Багро закат солнце наклады на все розовый
 оттенок.
    Вот они летят над обжитой сушей, разнообра в географич
 подробно, над рекой, текущей из глубины контине, над долами и холмами.
 И все это - девять тысяч километ с севера на юг и две тысячи с востока на
 запад - коралло материк Атлант.
    Ее не нашли - создали. И еще четыре матер: Арктиду - на базе подво
 хребтов Ломонос и Менделе, Индиану - южной части Индийск океана,
 Мелане и Гондв - в Тихом.
    Берн своими глазами видел, как их создав.

 6. БЛУЖД 
    Тогда, выйдя из леса к фотоэнергети дороге, он стоял в оцепене,
 наблю, как пронося и исчез вдали на светяще полотне вереницы
 обтекае голубых вагончи. Тонкое пение шин висело в воздухе.
    Через дорогу рискнул перебра зверек. Берн присмотр: еж. Из лесу
 накаты новый состав. Ежик заметил, засеме одну сторону, в другую,
 растеря - и сверну в клубок перед колес передн вагона. Состав
 останов, подал назад и вправо, объехал комок, умчался в ночь. Затем и еж
 благопол пересек дорогу.
    "Ага!" Когда показа следую состав, Берн вышел на полотно - с таким,
 однако, расче, чтобы, успеть отскоч. Вагонч останови, не пытаясь
 объех его. Ему стало приятно: механ, а отлич челов от ежа.
 Профес загля внутрь: вагоне была пуста, матово отсвечи покатое
 дно. Он перемах через борт. Состав стоял.
    - Ну? Вперед, - произ Берн.
    Через минуту воздух свистел в его ушах и волосах. Терпкий запах хвои
 смени росным арома полевых трав и цветов. Фотодор раскале светло
 -зеленой стрелой летела за невиди гориз.
    Он стоял, держась за борта. Быстрая езда улучш настрое. "Вперед!"
 Мелькн огни справа: очерчен фотоэлеме сиянием ангар, какие-то
 мачты, домики. "Вперед!" Вагоне пролет по светяще мосту над темной
 рекой - только вжикн перила по сторо. "Вперед!" Ухнул с устраша
 воем встреч состав, подсвече снизу; растерза в клочья воздух
 немысл спутал волосы. "Вперед!" Вылетев на дорогу жук - бац! - разбился
 о лоб професс. Он вздрог, потом рассмея. "Вперед! Что-нибудь да
 будет".
    Устав стоять, лег на дно вагонч, подмос под себя куртку, под голову
 руки. Вернул ночь. Небо раскину алмазн точками светил. Мелькнул
 сумере светящи человек на крыльях. Высоко в заатмосфе простра
 вспыхн разом четыре столба белого пламени; они быстро уменьши, слились
 в пульсиру точку - с орбиты старто плането.
    Езда убаюкив, Берн уснул.
    Просну он от того, что светило солнце. Вагонч стояли. Вокруг
 слышал голоса, смех, кто-то напевал. Вкусно и свежо пахло яблок. Берн,
 присев на корто, выгля из-за борта: наскол видно глазу, шли ряды
 яблонь. Безлис, с только начавш набух почками ветви отяго
 крупные, налитые спелой желтиз плоды. Между деревь двигал люди.
    Раньше, чем профес приду, как быть дальше, он услышал за собой:
    - Эй, ты что здесь делаешь?
    Берн встал в полный рост, оберну. Позади стоял загоре парень с
 ежиком черных волос над плоским, монгольс типа, лицом. В руке он держал
 надкуше яблоко. "Ах, как неприя!" Берн поморщи, с достоин
 выпрыг из вагонч. На площа между деревь скопил много
 заполня яблок соста.
    - Ты откуда? - спросил парень.
    - Из... из Биоцен.
    - Но сегодня здесь работ лесов и подземн, было же объявл! И
 почему ты не приле, а в вагоне? Ты кто?
    Берн лихорад придумы ответ. Но парень избавил его от вранья -
 присмотр:
    - А! Я знаю, ты Альдоб, верно?
    Берн кивнул. Его всюду узнав по уникал седым волосам.
    - Зачем ты здесь? - не успокаив парень. - Что-нибудь случил?
    Берн пожал плечами. Ни лгать, ни говор правду ему не хотел. "Не
 обязан я ему отвеч!"
    - А вы что здесь делаете?
    - Собир яблоки, как видишь. Сорт "перезимов". Хочешь?
    Профес взял предложе яблоко, откусил. Оно было вне всякого
 сравне: вкус зимнего кальв, помазан гречиш медом. Он съел
 яблоко.
    Они прошли между рядами. Нет, это был не труд в поте лица. Наличеств,
 собстве, и пот, блест лица и спины; но все равно- игра, развлеч.
 Вот выстроивш в цепочку мужчины и женщины перебрасы яблоки в вагончик
 так ловко и быстро, что в воздухе от одного к другому повисли желтые арки; в
 лад движен они поют что-то ритмич. Вот парень повис на суку вниз
 головой, обрыв яблоки с нижних ветвей. А эти двое забыли о сборе яблок,
 заняты друг другом. "Адам и Ева перед искушен... - желчно подумал Берн. -
 Райский сад. Не хватает только змия".
    С высок дерева на професс и его спутн рухнул дождь яблок,
 послыша озорной смех девчат. Берн, потирая спину, громко возмуща.
 Парень-монгол стал швырять яблоки вверх. Кончил тем, что обоим пришлось
 удирать.

    Такое он видел и в Биоцен, и после: труд физичес был для веселья
 тела - как труд тонкий, творчес для веселья ума и души. Все исполня по
 какому-то солнечн закону: чувст себя частью вихря солнеч энергии,
 бурля вокруг планеты ручей, звеня в потоке жизни, - и нет занудн,
 обессилива рационал, нет устало. Труд оказыва праздни
 опьяняю занят.
    Крупные поля пахали, боронов, культивир, собир с них урожай
 электроком, оснащен кристаллобл. Но окапыв деревья между
 корпу Биоцен обычной лопатой, рыхлили землю около них и на клумбах
 грабл, выкашив траву на лужай косой-литов с деревян ручкой. И
 надо было видеть, как играла-блест она в мускули руках Тана или
 кого-то еще, как напевал он, делая сажен взмахи. А еще кто-нибудь,
 проходя, кинет фразу из старого (бывш старым и в ХХ веке) косарс
 анекд: "На пятку жми, на пятку!" - в ответ на что полагал погро
 кулаком.
    В лесах, на промышле делянах, деревья - сырье для пластм и
 синтетк - валили и обделыв автом-пильщ на гусенич ходу. А
 мостик через ручей сооруж с помощью топора и ножовки из тесаных жердей;
 шиком считал постро его без гвоздей. Берну не раз доводил пить воду
 из колод с деревян срубами; он видывал, как пахали неудоб участки
 на склонах на лошадях однолеме плугом; в прикарпат лесах
 бортник-любит потче его, Ило и "орлов" медом лесных пчел.
    Все такие занятия можно было автоматизир. Но люди удовлетво
 обладан возможн и не спешили отравл себе жизнь реализа ее.

    Парень почувств, что Берн не располо общат, что-то скрыв. Он
 шагал рядом, погляды исподло, хмурил брови - потом взял и ушел. Дальше
 по нескончае саду Берн прогулив один. Наполне яблок вагон
 катил мимо него к фотодор. Загоре, ловкие, знающие свое место в
 жизни люди сновали среди дерев; смех, шутки, рабочие команды. Здесь жили.
 До професс с его терзани никому не было дела. Он снова почувст
 себя обойден.
    Так он вышел к старто вышке - пониже и попроще, чем в Биоцен. У
 подно валял биокры сборщи, пакеты с ампул АТМы. "Райский сад,
 куда к черту, - все не мог унять желчь Берн - только ангелы отдел, крылья
 отдел!" Тут его осенила мысль. Он осмотре: поблизо не было никого.
 Поколеб. Проборм:
    - Где нет собственн, не может быть и кражи, - и приня тороп
 крепить на спине подходя по размеру крылья.
    Минуту спустя он уже летел на северо-запад.

    Берн продвиг в Европу тем же маршру, каким два века назад прибыл на
 Гобийс плоског: обогнул с северо-востока Тянь-Шань, затем пересек
 бывшие среднеазиа пустыни, Сырда, Амуда, Каспий. В Европу значило
 - домой; хоть и понимал, что прежн там остал мало, но все надея с
 помощью мест и стен, которые помог, крепче утверд себя.
    Он тогда не знал, об общеплане подзе, хордо туннели которой
 тетив стянули удален на сотни и тысячи километ места земной
 поверхн; цилиндрич вагоны-поршни подзе домчали бы его в Швейц
 за часы. Но Берн летел на биокрыл либо прежним спосо останавл на
 дорогах вагонч - и не без того, что они завоз его не туда... Даже
 питат первые дни он норовил только тем, что попадал на глаза: плодами,
 зернами из колос, съедобн корень. "Не хочу я ничего из вашей жизни!
 Я - человек вне времени!"
    Но не получил "вне времени". Скоро он "заску" желуд и душой - и у
 ближайш сферодат заказал себе хороший рестора обед: с салат,
 бульо, крова бифштек, напитк. Однако вышла заминка: автомат
 объяс, что такой обед он легко получит в столо ближайш, в нескол
 километ лету, поселка геоло; высыл же верто с тремя судками в
 произвол место - это слишком. Такое делае только для челов в
 крайних обстоятель. Настаив ли Альдоб на крайно своих
 обстоятел?
    - Да, настаи! - дерзко сказал Берн и снова поймал себя на недобрых
 чувст к ИРЦ.
    Обед он получил.
    ...Впрочем, и до этого, призна сейчас себе Берн, не было у него
 независим от мира: тело. Оно было их, соответств этой жизни.
    Вряд ли он смог бы со своим прежним здоров спать на влажном мху, на
 траве или прибреж песке; одну ночь он провел высоко в горах, укрыв
 только лунным светом. Раньше после таких ночевок он имел бы прост, приступ
 ревмати и уж наверн чувство бы себя разби. А так он вставал с
 солнцем, весь день был бодр, легко перено зной и жажду. Даже заказы ИРЦ на
 калорий питание происхо более от "психичес" голода, чем от
 реальн - от убежде, что при столь подвиж образе жизни на свежем
 воздухе ему надо много есть. Биолог Берн не мог не замет более высокий кпд
 пищеварите системы нового тела, настол высокий, что он действит
 мог бы обойт плодами и корень.
    А однажды... это было в каком-то горном массиве. Ночью вагон завез его
 непоня куда. Ища путь, Берн набрел на округ, явно искусстве
 происхожд холм, покры травой. В основа его был темный вход, откуда
 тянуло теплом. Берн ступил на асфальт дорожку. Туннель вел полого вниз,
 идти под уклон было легко. Тьму рассеив две светящи серым светом трубы
 вдоль стен; от них кислов пахло свинцом.
    Сначала профес чувство себя нормал, но чем глубже он продвиг,
 тем сильнее им овладев стран ощуще - сочета озноба, неуверен
 и щемящей тоски. Скоро к нему прибави покалыв в мышцах и коже - такие
 бывают в затек ноге. Покалыв, озноб и тоска усилива. Берн замедлил
 шаги, останов, повер обратно. Сразу стало легче. Он бегом припуст
 к видневше наверху овалу выхода.
    Найдя сферода, он описал местно, холм и вход в него, свои ощущения
 - запро объясне. Когда автомат, помед, ответил, у Берна дрогнули
 колени: под холмом находил автоматич плутони энергоста,
 реактор которой, видимо, дал утечку радиоактив. Профес предста,
 что было бы, если бы он, ничего не почувств, хватил был полную дозу -
 погиб бы здесь, в безлю, от острой формы лучевой болезни, вот и все.
    Так он открыл в себе чувство радиа - и помянул добрым словом Ило и
 Эоли, спасших ему жизнь еще раз.
    Удаля, Берн видел, как к холму подлет вертол с ремонтни.

    Старый путь через Среднюю Азию оказа соверше новым. В память о
 пусты остал только обшир фотоэнергети поля: серые квадр с
 алюмини окантов выстил площади, которые раньше заним барханы,
 заросли верблюж колючки да редкий саксаул. Солнеч сияние здесь было
 прежним, фотоп делали из него электриче ток.
    Постепе Берн отходил. Да и то сказать: коль рухнул перед ИРЦ, надо
 возвраща и к людям. Но чтобы вернут основате, не до первого
 осложне, ему следов глубже вникн в историю этого мира, понять, какой
 он. Давно бы Берну этим занят, с самого начала - да все было не до того.
    С таким благим намерен он и прибыл в Самарк. Вечный город был
 соверше не таким, в какой они заверн с Нимайе два века назад по пути
 в Гоби; тогда он уступил прось инжен, хотевш пощелк там
 фотоаппар. Собстве, то, что наклады на это место отпеч
 вечно и азиатс экзот, сохрани: ансам Регис и Шахи-Зинда,
 мавзо Тамерл, изумруднозе (правда, еще более растрескав)
 купол мечети Биби-Ханым, миниатю-изящная загород мечеть Чабан-ата,
 остатки обсерват Улугб. В осталь это был не город, местно, как и
 всюду.
Между обсервато Улугб и минаре Нильса Бора на зеленом холме Берн
увидел здание, которое искал - с колонна по периме, тремя каска
широких лестниц и вертоле на крыше - Музей истории Земли.

 7. "КАКАЯ ЭТО ПЛАНЕТА?" 
    Что-то холод и мокрое шлепнул на грудь, сдавило бока. Берн
 вздрог, открыл глаза: на нем сидел малыш Фе. Он только что выско из
 воды, по носу и щекам стекали струйки, глаза горели ожидан: а что сейчас
 сделает с ним белогол Аль?.. Берн нахмури: вот я тебе! Тому того и
 надо было - он в восто забараб ладошк по груди професс:
    - Аль, Аль, аля-ля! Аль, Аль, аля-ля! - и намери удрать.
    Берну ничего не оставал, как включит в игру. Он вскочил, поймал
 визжащ малыша за бока, раскруч на ходу, подбе к пруду - и кинул что
 есть силы в воду, подал. Фе полетел из его рук, как камень из пращи,
 только с ликую воплем, сгруппиро в полете, ласточ вошел в воду.
    Лучше бы Берн этого не делал. Через минуту около него толпил все
 "орлы" и "орлицы". Они жадными глазами следили, как он раскруч
 очередн, ныли нестрой хором:
    - И меня-а, и меня, Аль! А теперь меня-а!
    И каждого надо было раскрут по персональ заказу: кого за бока, кого
 за руки, а кого и за ноги - зашвырн подал. Каждый стара войти в воду
 ласточ или солдати или хоть взвизгн от всей души.
    Побывав в воде торопл плыли к берегу, бежали заним очередь.
    После треть круга Берн выбился из сил. Он отбежал в сторону, крикнул:
    - Ило, сменяй! - и прыгнул в пруд.
    Зеленая, напитан солнеч теплом влага сомкнул над ним. По дну
 скольз переливч тень. Берн выныр у противополо берега, слыша,
 как позади команд Ило:
    - Хватит, все на берег, сушит! Водорос скоро обраст:
    Кто-то из "орлов" крикнул тонким голосом:
    - Аль, вылезай сушит, а то водорос обраст!
    Он усмехну, лег на воде, раски руки: неугомо, чертен!
    С коман "орлов из инкубат" он встрети в самарканд музее.
    Берн блуждал по прохлад залам среди обилия экспона - отрыво
 памяти о том, что стало далеким прошлым. Механи, макеты, осколки, чучела;
 все сопровож надпис, которые мало что ему объясн. Вот двухфут
 металличе шар с усиками-антенн, как у жука-долгу: подпись - русское
 слово латинск буквами "Sputnik". Обгоре, побывав, видно, в
 передел устройс на гусенич ходу, с поворот зеркаль антен и
 лесен от кабины. Неров скол на темном криста с переплете жилок и
 слоев - образец кристаллич жизни с планеты у Прокс Цента.
 Заспирт в банке трехгла зверек, похожий на тушканч, но с фиолет
 кожей, - представи подзем фауны Марса. В сосед зале проби на
 стенде, в ней темная масляни жидко, подпис: "Нефть". Рядом кусок
 антрац, подпись: "Уголь". Берн поискал глазами дополните надписи:
 откуда нефть и уголь, почему их выстав в музее, с иных планет, что ли?
 Ничего не нашел.
    Так он пришел в сумереч зал со сфериче потол. Здесь не было
 экспона. Серед зала занимал восьмимет матовый шар, поставле на
 манер глобуса - с наклоне осью. Вокруг аудитор амфитеа шли
 сидения. На них вольно расположи неболь группа детей в возрасте
 семивос лет. В центре подвиж кафедра, похожая на кинооперат
 люльку, вознос на уровень шара плотнень узбека с круглым лицом,
 ирониче сощурен глазами в цветас тюбете. В руках он держал
 клавиш пультик и указку. Берн тихо присел внизу.
    - Итак, - начал лектор, - вы отправи в путешес по Земле, в первый
 осмотр своего больш дома. Вы многое увидите, многому научит. Очень
 многое надо знать и уметь, чтобы стать хозяев в своем доме... Меня зовут
 Тер, сегодня я дежур по музею. Я постара помочь вам преодол ту
 тянущу от пещер времен мелко представл, по которой получае,
 что моя местно - это где я обитаю, от дерева до ручья или от горизо до
 горизо, а осталь места "не мои" и поэтому хуже, неинтере; что мои
 близкие - это люди, с котор я связан родст и бытом, а осталь люди
 все - неблиз, их жизнь незначите и неинтер; и, наконец, что мое
 время - это время, в которое неповтор "я" живу - а иные времена
 несуществ, неважно, что там было и будет.
    - Такие полуживо представл всегда крепко подвод людей. По
 простой причине: они неверны. Наш дом - это весь мир; и не только Земля, но и
 Солнеч, Галакт... Даже из Метагалак тянется к нам связь причин, но
 это вам еще не по зубам, рано. Наше время - это все время, какое помним и
 можем предста, не только прошлое, но и будущее. И наши близкие - все люди
 на Земле и в Солнеч. А если встретя иные разум сущес во
 Вселен, так и они тоже.
    - Разум сущес - а что это, собстве, такое? Мы считаем разум
 себя - лично себя побол, других помен. Но всегда ли мы разумны? Как это
 определ? Я скажу вам крите, и будет хорошо, если вы усвоите его
 надолго. Конеч результ деятельн два: знания и рассеян тепло.
 Только эти два, все прочее: производ вещей и пищи, сооруже,
 транспорти, даже космиче полеты - лишь промежуто звенья.
 ("Глубоко берет, - покру головой Берн. - Для детишек ли это?") Рассеив
 энергии уменьш выразитель нашего мира - накопле знаний ее
 увеличи. Эти две штуки - энтро и информа - настол похожи, что в
 строгих науках они и описыва одинако формул, только с разными
 знаками; то есть они стороны чего-то одного, что мы еще не умеем назвать. Так
 вот: по-настоящ разумна та деятельн, когда вы больше добыли знаний,
 чем рассе энергии. А ежели наобо, то даже если на промежуто этапах
 ее появляю такие интерес вещи, как штаны или звездол, - в целом, по-
 крупн, она разум не являе. Это равно справед и для отдел
 людей, и для человече в целом: именно такой баланс наших дел ИРЦ и
 оценив в биджах.
    - Это приска. Перей к делу: к расск о Земле, какой она была и
 какой стала...
    Лектор щелкнул тумбле. В зале стало темно. Шар освети изнутри: это
 была медле вращающ Земля XX века. Берн увидел похожий на лошад
 голову Африкан материк, Австра - голову разъяре кошки; вверху
 пропл сложные контуры Евразии, показал слева Южная Америка - кобура без
 пистол. Все как на глобусе - только это был не глобус: нет сетки
 меридиа, привыч раскра от густо-синего (глуб морей) через голубое
 и зеленое до коричне (верш гор). Краски были, но не те: темно-зеленые
 массивы приэкватори лесов, серые и желтые пятна пустынь, пестрая
 расцве степей, полей, нив, серо-голубой блеск водных просто; белые
 вкрапле ледни на высоких хребтах смешива с массив туч, не
 разобр где что. Только приполя снежно-ледяные шапки слегка напоми
 глобус. Края шара туман сизая дымка атмосф.
    Но, главное, шар жил! Красоч пятна на нем двигал, менял: в доли
 секунды закручива над материк циклон вихри, передвига,
 исчез; в секунды от сизо-белого Заполя располз на север Европы,
 Канады, Сибири белый покров и в секунды съежива. Распростра, он гнал
 к югу тысячекиломе серую полосу, а впереди нее - такой же ширины
 желтокр-лиловую кайму осени. Когда зимний покров сжима, то за ним,
 опять за серой полосой, волной накатыва светлая, сразу темнею зелень -
 весна. В противо с севером плясало, то расширя, то съежива, снежно-
 ледяное кольцо вокруг Антаркт. Но там, в океанс просто, картина
 выгляд проще.
    - А какая это планета?.. Ты не то включил, Тер, ты же хотел о Земле! -
 послыша с амфитеа озадаче детские голоса.
    - А это и есть Земля, - сказал узбек.
    Его ответ покрыл недоверч гул. Малыши хорошо знали, какая она, их
 Земля: они немало поигр с мячами-глобус, запуск в небо шары
 глобус раскра; немало погляд и ежеднев сообще, которые ИРЦ
 начинал с образн адреса, показы ту сторону планеты и ту местно на
 ней, где произо событие. Такие же образ адреса сферодат показыв,
 соеди малышей для перегов с родител и близк.
    - Да, это наша Земля, - подтвер Тер. - Такой она была после
 милли лет, до начала Солнеч эры. Пляшу белые нашле около полюсов
 - это зимы, времена холода, снега, льда. Вот что они такое... - Он щелкнул
 другой клави на своем пульт, и на всю Евразию разверну пейзажи
 зимнего леса, потом картины пурги, лыжные гонки, мальчи, сражающ в
 снежки и лепящие бабу. Малыши оживле загомон. - Да, теперь их нет и не
 скоро будут. Слишком много рассе тепла.
    - Вы знаете, что первые спутн были запущ в конце Земной эры. Был
 даже спор, что от них, а не от полета челов в космос надо отсчиты нашу
 эру. Запуск их часто, фотографир с них планету. Первые снимки были не
 ахти какие, получа преимущест облач слой... видите? Но постеп
 наловчи. Среди обилия снимков отбир удачные, выразител. Так и
 получи этот фильм о Земле.
  - Каждый кадр - сутки планеты. Год ее промель перед вами за время
 глубок вдоха, за семь секунд. На весь фильм уйдет полчаса - вы и не
 замет, как они проле...

 8. ИСТОРИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ 
    - В начале нашей эры суши на планете было вдвое меньше, чем сейчас. А
 людей вшест меньше. Но расселя они крайне неравном. Где пусто: в
 высоких широтах, в горах, в пусты... - Тер показы указкой на шар,
 одноврем игрой пальцев на пульте прояв в нужных местно
 соответств им пейзажи: тундру, пустыню, тайгу, горы... - а где густо.
 Гуще всего люди селил в городах - в таких предел заорганизов,
 насыщен техни и энерг комплек. Там в малом простра
 размеща милли людей.
    - Друг на дружке? - пискн с амфитеа.
    - Именно. В многоэта домах. Вот как это выгляд...
    Щелчок - и Дортм-Кельнс скопле городов из сложн коричне
 пятна на северо-западе Герма разверну в панор города, какую можно
 увидеть с самол; она приблизи, растекл улицами-ущель с потоками
 машин и людей в клубах газов.
    Дети оживле защебет, а Берн почувств носталь.
    - Социаль феномен городов еще ждет своего исследова, - погасив вид,
 продол Тер. - Может, кто-нибудь из вас, став взрос, разбере в
 побужде, которые сгоняли людей тогда вот так роиться в "ульях", оставляя
 большую часть поверхн планеты необжи, и слабо контролир. А пока
 вам многое приде приним как факт. Я еще могу растолко вам такие
 понятия, как "зимы", "пустыни", "города" - а в чем-то вы, возмо,
 разбере потом, взросл...
    - Ты нам не говори, что мы узнаем потом, - резонно заметил какой-то
 мальчи из тьмы. - Ты показы, что у тебя здесь сейчас.
    - Если нам все будут только говор, что мы узнаем потом, - добавил
 вреднен девчоно голос, - то мы никогда ничего не узнаем!
    Берн профессион посочувст узбеку, взявш на себя задачу
 объясн семилет то, что не всякому взросл по уму.
    - Да, в самом деле, - сконфуз Тер, - я увлекся. Вы шумите, если я еще
 буду, правил... Итак, какие измене больше всего заметны вначале? Эти
 города - видите, как растут!
    На сфере серо-коричне клякс разраста Токио и Нью-Йорк, Лондон и
 Париж, Москва и Кальку, Бомбей и Чикаго... многие новые города в Сибири,
 Австра, Африке. Они ветвил пригоро, промышлен зонами, смыка
 ими, слива иной раз в общее, еще более причудл пятно. Вокруг менялась
 местно: взрыхлен валами откатыва поля и леса, наступ вслед им
 сыпь кварта; вверху менял атмосф - чаще собирал (и даже
 возник) над город облака и выпад дожди, все обшир станови над
 каждым сизо-коричне "бугор" пыли и промышле газов.
    - Кроме того, заметно менял реки, на них росли искусстве моря
 гидроэлектрос. Видите: вот... вот... - Тер показы Енисей, Миссис,
 Волгу, Нил, Колор; эти реки все шире разлива между
 перемычкамипл. - ГЭС были единстве тогда спосо прямого
 извлече солнеч энергии, малой доли ее, попав в кругово воды.
 Осталь и основ доля энергии добывал не от сегодняш Солнца, а от
 светивш миллиа лет назад. Жар его остался в земле в виде окамене или
 перегни расте, в виде угля и нефти. Теперь их нет, как нет и
 сопутствов им газов, сланцев, руд - все "подчист" наши предки, и все
 им было мало. Это добавоч "солнце", распредел по множес топок и
 двигате, тоже горело на планете.
    - Не столько горело, если быть точным, сколько чадило, пыхтело, ухало,
 рычало, дымило, коптило, ревело, воняло (весе среди малышей) с неболь,
 свойстве тепло машинам коэффицие полезн дейст. Да и
 полезно-то этих дейст истории еще предсто оценить.
    - Видите: темнеет атмосф, стираю контуры, краски... Вот стало четче,
 но в черно-белых тонах. Знаете почему? Сквозь слой пыли, дымов, утолщив
 облаков стало невозмо снимать в видимых лучах - перешли на инфракра.
 Тучи застил планету сплошь.
    - Ученые предсказы измене климата Земли от сжига угля, нефти,
 газов. Мнения их расходи: одни считали, что от сплош облачн
 возник "парнико эффект", облака задер рассеив тепла, станет
 жарко; другие - что, напро, облака не пропус идущие к Земле солне
 лучи и станет холодно. Получил не так и не эдак: на Земле стало сыро,
 дождл, туманно. Единстве, чему благоприятст такие перем, это
 исчезнов пустынь.
    - Видите эти потемне поверхн суши в Север Африке, на Аравий
 полуост, в Централ Азии, в север части Австра? Это пустыни
 напитыва влагой, а затем зараст травами, колюч, кустарн; там
 накаплива слой почвы. Мертвые прост их становя годными для
 хлебопаше и скотовод.
    - Число жителей Земли перевал к этому времени за двенадц миллиар.
 Энергии они потребл все больше и больше. Горючие газы, нефть и уголь
 сделал настол дороги и дефици, что сжигать их стало недопус
 роско - их перерабат в синтетиче матери, в изделия, даже в
 искусстве пищу для жителей все расту городов... Ибо города
 развива, росли, бурлили делами - этакие планет ноосфер вихри,
 втягива населе, энергию, проду, матери. Видите, как сквозь
 облач муть просвечи своим инфракра излучен мегапол на всех
 матери: какие они обшир, как там тепло, оживле, как светло ночами от
 множес ламп! Прибав к этому радиоволн полыха от бесчисл
 антенн радиоста, телеба, радиореле линий... И на всё это
 требова энергия, энергия, энергия!
    - Ее теперь все более постав распад и синтез атомных ядер на АЭС,
 атомных электроста. Это было удобно - особе когда изобр ядерный
 матер нейтрид. С ним производ громад количе электроэн на
 невообра мощных установ стало чистым и безопас делом. Все
 переводи на электриче: промышлен, трансп, земледе.
    - Повсемес электрифи оздоров планету. Видите: очища
 атмосф, отчетли проявля детали поверхн. Вот снова все в красках
 - вернул к видеосъ... Видите, наскол зеленее стала суша - за счет
 бывших пустынь! Все больше крупных пятен одинако цветов и перехо. Это
 люди расселя из сверхгор, оздоравли почву, засев ее злаками,
 высажив сады. В это время благод нейтр и атомн ядру особенно
 разверну космоплав; улетела к Прокс и а-Цента Первая звездная
 экспеди. Возник и все расширя стациона пояс Космосс. Начали
 обжив Луну. Вам, навер, и невдо, что и она была не такой, что ее
 моря прежде были морями только по назва - пыльные выемки от метеори; и
 атмосф там не было. Все можно: выдел воду из камня, запус
 звездол, осадить пыль - были бы знания да энергия. Но - по тому балансу
 между ними, о котором я говорил, - оказыва небезразл, какая это
 энергия, откуда она берется...
    - Теперь посмотр внимате на планету больше ее такой вы не увидите.
    Смотрит умолк. Дети и Берн, затих, смотр на волнообр
 мелька лет на крутых боках Земли.
    Хороша была Земля XXI века. Сине-зеленые воды океанов с пятнами туч над
 ними, айсберг в приполя зонах, бликами солнца. Зеленые... нет, уже
 желтые... вот серые, вот в белой пороше, снова серые и снова зеленые
 переменч в мелька времен года материк прост средних широт;
 только зимы там с каждым годом отполз все выше. Красно-коричне, желтые,
 сизо-оранже извивы и ветвле горных хребтов с нашлепк-ледник на
 верши; уменьша только эти нашле. У подно и по бокам гор
 темно-зеленая оканто лесов, и они поднима с каждым годом все выше.
 Устойчи зелень тропи и субтроп прониз голуб нитями рек и
 каналов. Ржавые пятна городов светл, кварт и микрора в них будто
 расплыва в зелени, в голуби чистых вод.
    - Красав, - молвил Тер, - жемчуж среди планет. И не только в
 Солнеч. Теперь, после веков звездопла, мы можем оценить, какое
 сокров имеем и едва не утрат. Среди сотни исследова планет у многих
 звезд нет ни одной, которая. была бы близка к нашей по выразитель, по
 антиэнтропи блеску. Даже на плане с атмосфе, влагой и достато
 освещен все в таком смеше, что о сложных формах жизни там и речи быть
 не может. Да и Земля-матушка такой была не всегда: миллиа лет - от
 катар, мезозоя, палео - она все четче раздел стихии, вымораж
 избыток влаги в ледники на полюсах и в горах, осажд муть в перви
 океане, соедин ручейки в реки, вырабаты все более соверше формы
 жизни... Все входило в ее выразител великол: вершины и глубины,
 поляр холод и тропиче зной, бури и штиль, плотно тверди и легкость
 облаков.
    - Вот... смотр, как сейчас разруши эта краса и выразитель - за
 минуты для нас, за десятил для современн! - Голос смотрит звучал
 горта, он волнова. - Разруши, потому что под видом прогре люди
 все-таки вырабаты рассеян тепло. Ядерное уран-плутони солнце
 незримо пылало на планете, соперни своим спрятан в реакто блеском с
 солнцем настоя. Избытки тепла сбрасыв в реки, моря и океаны. Вода -
 прекрас аккумул, но всему есть предел. Люди быстро привык к тому,
 что там, где было холодно, станови тепло, где было тепло, станови
 жарко, где было жарко, станови адски жарко. Но планета к такому
 привыкн не могла, она стала менят.
    Пульсиру в противо шапки льда и снега у полюсов начали
 уменьша. Вот линия снегов не достиг 60-й паралл. Вот серо-зеленый
 покров, помигав, навсе остае за Поляр кругом. А вот и на острова
 Северн - уже больше не Ледовит океана пришла вечная весна-осень.
 Сокраща ледяные поля Антаркт; черные области не видан ранее суши
 обнажаю по краям ледов матер. Тают - тоже от краев - льды Гренла
 и Ислан. Водное зеркало планеты расширя.
    У Берна перехва дыхание, когда он увидел, как океан поглощ сушу. В
 кинематографи мелька лет уменьша долины Амазо и Параны, вода
 залив восточ равнины Южной Америки; контин этот утрачи прежние
 очерта. Расшири Гудзо пролив, слилось с морем Бофорта Большое
 Медве озеро на севере Канады. Дельты и низины рек, впадаю в океаны,
 превраща в заливы, а они все наращива вверх по течению. И вот в
 нижней части поворачиваю шара за минуты - то есть за счита
 десятил - дрогнул очертан, расплы, разломи по ножевым линиям
 хребтов, расте в океан двухкиломет толщины вечный пласт льда:
 Антаркт, главный холодил планеты. Из-подо льдов обнажаю вольные
 контуры... многих остро: крупных, разделе узкими пролив, горис -
 все-таки архипел оказал то, что считали матери. На поляр еще
 дотаив льды, а север уже зелен.
    - Так начал Потепле... Видите, облач покров сплошь обволак
 планету - а вот его вроде как нет, только картины поверхн снова
 черно-белые. Это что?
    - Инфракра съемка! - пискн с мест.
    - Именно. С точки зрения науки это было интерес географич явление
 - Потепле. Растаяв льды добав к уровню Миров океана шестьд
 метров. Но это было еще не все: от происшед перераспред масс на
 поверхн стали "выжимат" подпочве и подзем воды - тот незримый
 Пятый океан, который по запасу влаги не уступал видимым. Он добавил свои
 десятки метров к уровню затопле. Четвер часть материк и остро
 суши могла стать морским дном. Самое неприят было в том, что на этой части
 суши жила полов человече, на ней расположи большин городов,
 полей и промышле комплек... Поэтому люди, как могли, препятств
 разви этого явления.
    Лектор нажимал клавиши на пульт, на шаре выделял увеличе
 участки. Берн видел, как перекр дамбой Гибралтар пролив -
 Средиземно защищ от вод Атлант. Нитка дамбы протяну через
 Скагге от север оконечн Дании до юга Норве: заперта Балтика.
    Выше, северо-восточ, заперто плоти гирло Белого моря.
    Но далее север низменн оказыва беззащи перед океаном:
 слишком велика протяженн низкого берега.
    На юге планеты океан по долинам рек Муррей и Дарлинг вторгае в глубь
 Австра. В Китае он залив низовья Хуанхе и Янцзы, под водой оказыва
 общая долина этих рек, самая населен часть страны. Столь же быстро уходят
 под воду населен низовья Ганга и Инда.
    Но вот попытка океана поднят вверх по долине Амура отраж дамбой.
    Сохран очерта Африкан материк, который почти весь предста
 возвыше плато.
    Неизме и контуры Японс остро. Исчез, тонут коралло острова
 в Тихом океане, уходят под воду полукол из лагун.
    Вода залив низмен области на западе Франции, берега Брита; там
 борьба идет не на жизнь, а на смерть. Вот видно на увеличе кадрах, как
 быстрозамораж дамбы окантовы Британс острова - строго по
 прежним конту, в духе доблест английс консерват.
    Франц действ проще, нити их дамб прохо по воде где бывшей
 Гаронны, где Бискайс залива, а из отгорожен выкачив воду. Ничего,
 что изменя привыч контуры страны - была бы она!
    В Америке точно так огоражи ледов дамбами Флориду, оттесн океан
 из долины Миссис.
    Но вот - немно годы спустя - прорыв океан эти дамбы. Вода
 катастрофи быстро заполн низины. Снова отступ, обнаж почерн
 сушу. Крепост стены дамб - выше и толще прежних - оттесн моря. Но
 ненадо: рушатся и они. Прорыва в Красное море через Баб-эль-Мандеб
 подняв свой уровень Индийс океан, сметает плотины у Суэца, заливает
 дельту и низовья Нила. Быстро повышае уровень и Средизем моря - вместе
 с долиной реки По. Уходит под воду Венеция.
    Океан на шаре вторгае в Балтику. Рухнула там простоя десятил
 Датско-Норвежс перемы. Под водой оказа весь север Герма и Польши.
 Скандин преврати в остров с причудл берего линией.
    - Получи пороч круг: для сооруже дамб, для восстанов их как
 и других разруше... для всех дейст - требова все большая энергия, а
 она в конеч счете превраща в тепло, сильней разогре атмосф и
 Мировой океан, будораж природу. Около полув рассерже мать-планета
 выдав ата-та по попке зарвавше человече. (Движе среди малышей:
 образ был им близок). Однако люди не только спасал и борол со стихи,
 но и - искали. Искали способы взаимодей с приро, при которых тепла бы
 выделял помен, а смысла и пользы получал побол. Так прежде всего
 были изобрет "летаю острова" из вакуум сиале пены - на них спасли
 многих и многое. Но самым главным был... что?
    - Способ выращив корал... розовых корал? - загомон детишки. -
 Способ Инда!
    - Именно. В 105 году Индиотерри тогда еще его звали просто Инди -
 разрабо и стал с помощью энтузиа внедр, где мог, способ
 направлен быстр роста в морской воде коралло полипов. Чем теплее
 была вода и чем больше в ней было мути, грязи, солей, тем успеш они
 превращ ее в сушу. Смотр, как это начинал.
    На шаре выделял зона Восто-Китайск моря с остат коралло
 архипел Сакис. Там за сокративш в минуту десятил вырос розовой
 подко остров величи в сотню километ. Он обволок сосед. В сушу
 преврати и его серед. Еще минуту спустя он стал величи с Суматру.

    И сейчас при воспомин о том, что он увидел дальше, у Берна сильно
 забил сердце. Люди создав матер. Затравк были остатки мелких
 остро, скопле рифов, мели; фундамен - подвод хребты.
    Одноврем в трех океанах: Атлантиче, Индийс и Тихом - розовые
 крапи-зарод начали расти, вытесн воду, смыкат. В увеличе
 кадрах было видно, как из волн выраст пологие округ плато, отлива
 розовой искрой и перламу.
    В Атлант материк развива на Среди-Атлантиче хребте, повторял
 его S-образ форму. Коралло кряжи Индианы распростран в мелкой
 южной части Индийск океана от Кергел, остро Сен-Поль и Амстер.
 Мелане сливала в коралло монолит все множес остров, лагунных
 полукру, рифов; Большой Барьер Риф к востоку от Австра станов
 хребтом на новом матер. Гондв отвоевы у океана простран вокруг
 острова Пасхи. Арктида в Север океане, зародив одноврем с другими
 материк, отстав в росте: прохлад воды сдержив разви коралл
 колоний.
    Мировой океан мелел на глазах, отдавал - черными полос килом за
 километ - затопле низины. Вот восстанов на нескол секунд
 привыч географич очерта старой суши. Но только на секунды, на
 непол год - дальше океан стал отдав и свое кровное, континент
 шельф. Ирлан сомкнул с Великобрит, а та через обмелев Ла-Манш -
 с Франц. Из Доггер-банки получи обшир Доггер-остров. Обмел почти
 досуха Адриат. За счет исчезнув Персидс залива вдвое удлин
 Тигр; теперь он наращи илистую дельту прямо в Аравийс море. К северу
 Австра протяну переш от Новой Гвинеи. Гудзо залив преврат в
 озеро скром разме.
    Трудно было угадать теперь на шаре, где суша меняе от обмеле, а где
 от роста корал. Снова - лектор показал увеличе - создав дамбы (тоже
 коралло), но теперь для сохране внутрен бассей: заперли у
 Гибралт Средизе море, у юга Норве - Балтику, которой грозило полное
 обмеле; от южной оконечн Кореи протяну к Китаю длинню, подобная
 китайс стене, дамба для удержа Желтого моря.
    На новой суше розовые и перламутр тона быстро вытесня черными,
 серыми, коричне цветами завози или синтезиру на месте почв. Их в
 месяцы-секунды затягив пленка зелени. Пестрой сыпью возник поселе.
 Новая суша обживал, не переста расти.
    Шар снова был цветной - снимали в видеоспе. Атмосф очищал от
 избытка влаги и углекис (жизнен активно новых корал была такой,
 что они отсасыв нужные для роста ингреди и из воздуха), стала
 прозрач. Ночами планета высвечи в космос избыток тепла. Днем люди
 видели солнце.
    ... Потом у берегов Индианы Берн вместе с малыш опуска в глуби
 лифте-батиск на сотни метров, к основа матер. Он видел там искусно
 выполне колонны-опоры, арочные проемы, туннели для подвод течений.
 Великий Инд нашел не только способ ускоре роста корал, но и методы
 точного управле им. Появил возможн не повтор слепую природу.
 Новые матер создав по проек, как здания. При сокраще месяцев до
 секунд это на увеличе кадрах выгляд эффек. Уходит, поглоща
 лишняя вода - и обнажае прямое русло будущей реки: с розов мостами, с
 водослив плотин будущих ГЭС и ложами напор "морей" выше их. В
 глубине матери русла ветвил на спроектиров по всем правилам
 гидроло притоки.
    А вот между двумя параллель, уходящ в перспек дамбами,
 наобо, накачив воду из океана, добавл приса. Коралло дамбы
 сближаю, набир высоту... соединя в хребет. Не такой и высокий, не
 более киломе, но достато для разделе вод по рекам, для преграды
 ветрам и регулиров погоды.
    Берн видел и оценил искусс, с каким были исполн краевые части новых
 матери. Здесь между фундамент колонн и стенами образов системы
 каналов со шлюзами: посредс их можно было либо направл вглубь, либо
 пускать наружу омываю берега течения - и тем глубоко менять климат. Другой
 новин были "полосы демпфиров", ослабле участки коралло щита,
 которые приним на себя сейсмиче удары из глубин планеты (а та,
 взбудораж, посыл их еще много и изряд силы), опуска или
 подня коры; здесь не строили, не селил - сдвиги и трещины ничего не
 разруш.
    - Звезд экспеди - а их за это время было отправл семь, - сказал
 Тер, - тогда покид Солнеч ненадо. Но если бы какая-нибудь улетела на
 сотню лет с субсвет скорос, то люди эти, вернувш, наверно,
 спрашив бы, как и вы: а какая это планета? Не заблуди ли мы во
 Вселен? (Смех малышей.) Видите, как перемени Земля!
    "Я как раз вроде тех, - бегло подумал Берн. - И верно, не узнаешь..."
    Изменил не только очерта суши, соотнош ее и водного зеркала -
 исчезли льды и снега, исчезли зимы. Мелька лет теперь почти не давало себя
 знать; только на просто средних широт зелень желтела, багров, исчезала
 и снова появлял - листвен расте справл ежегод поминки по
 стужам и метелям.
    Заново обживал - зеленея, высыхая, отстраив - и освободив от
 вод низины старых матери. Протяну далее по ним реки, некот
 измен русла: Нил, напри, впадал в море на тысячу километ западнее
 прежн устья, в залив Сидра, расте и там многорука дельтой.
    И - вместе с расшире зеленых масси, пестрых прямоуголь нив,
 ветвлен фотодо - исчез, рассасыва на планете города. Не только
 побывав под водой, разруше, - все. В одних местах эти бородав
 скопле кварта и промышле зон просто таяли среди зелени, сходили на
 нет; другие, распростра все шире, редели внутри, просвечи озерами,
 парками, лугами... пока не станови невозмо отлич город от обычной
 местно. Не нужны стали эти "общечеловеч гомеост" в новых услов.

    К концу сеанса среди малышей все усилива томле: возня, шепотки,
 вздохи. Как ни величеств были показыва измене лика Земли, но
 полчаса - долгое время для людей в таком возра. Тер почуял это,
 закругл:
    - Так наш дом Земля приоб нынеш облик - более благоустро, чем
 прежде, но, увы, нескол менее выразител... Лет через сто, возмо,
 избыток тепла уйдет в космос, в приполя облас восстанов зимы. Так
 что вы на склоне лет, может быть, отведа детской радости: покатае на
 санках и поигра в снежки.
    Перспек была отдален и не увлекла малышей. Они с вежли
 возглас: "Мы благода, Тер! Тер, благода тебя!" - поднима и, не
 ожидая, пока зажгут свет, топали по ступе к выходу. Только один -
 полнень, белобры, серьез - подошел к основа шара, дожда, пока
 сюда опусти люлька-кафедра, сказал звонким голосом:
    - Но ведь все кончил хорошо?
    Это было скорее утвержд, чем вопрос.
    - Да... раз мы с тобой живем на свете, - помед, ответил лектор.
    - Ну, вот! - И мальчи побежал догон своих.
    ... Берн и поныне, в память об этой сцене, благово белобры увальню
 Фе больше, чем прочим "орлам". Малыш если не умом, то детским сердцем уловил
 самую суть показан: то были картины детства человече. А чего не
 случае в детстве! Не без того, что зарвеш в самооболь и неведе,
 схлопоч по затылку; бывает, и ушибеш, пораниш, перебол. Но если
 все от детства, от игры - пусть рискова - жизнен сил, то все, конечно
 же, должно кончит хорошо: тем, что человек (или человече, все равно)
 станови уравновеш, сильным, умным - зрелым.

 9. ПРОВЕ НА РАЗУМН (Коммент для взрос) 

    С Ило Берн встрети неподал от музея - тот с уважител интер
 осматри камен секст обсерват Улугб.
    Потом, прики вероятн встречи знако на Земле XXII века среди
 двадц трех миллиар ее жителей, Берн понял, что встреча была не
 случай; видно, Ило решил и дальше опекать его. Что ж, профес был не
 против. Удары судьбы приво в отчая только глупцов, умного же человека
 они настраи на философ созерцатель - и очень кстати, если
 обстоятел благоприятс этому.
    Старый биолог хоть и не обнару, как обычно, свои чувства, но тоже был
 доволен. Довол были и "орлы", что их команда увеличи на одного
 челов, да какого интерес - пришел Аля. Дальше они путешеств
 вместе.
    Но главное было другое. Увиден в музее настол потря Берна, что
 личные пробл отодвину на задний план. Он не дотянул до намечен
 пункта высадки во времени на сто шестьде веков; но если мерить не годами,
 а изменен, то переско этот пункт на геологиче эру. Еще глядя фильм
 в музее, Берн подумал: чтобы получ столь нагляд картину измен
 климата и поверхн Земли в ее давней естестве истории, пришл бы
 снимать с часто кадр в десятил - а не кадр в день.
    Мощь цивилизаци преобразо превосхо природ в тысячи раз!
    И раз уж так получил, что он одной ногой здесь, а другой там, в
 прошлом, то следов вникн в проспан время. Возмо, после этого он
 утверди обеими ногами здесь?
    Поэтому последу недели Берн все свобод (от переле и переез,
 от неслож обязанно по команде) время отдавал одному занятию: находил
 сферода и запраши у ИРЦ все новые сведе по истории. Исследов с
 готов концепц он откло, отбирал первич: сообще газет и радио,
 кинохро, телерол, даже рекламу - лишь бы во всем чувствов аромат
 времени. Наверно, ИРЦ и здесь подыгры информаци выразительн:
 впечатл от голых фактов получал порой настол сильным, что Берн не
 мог уснуть.

    Сообще, аэросъе, ноты держав, статист, призывы деяте и
 конфере, телерепор, доклады комис... Не все говор малышам, не
 все имело смысл им говор. Тер только заикну (и то неуда) о разнобое
 интере и дейст множес бывших прежде государ, блоков, монопо,
 мафий, партий. Стремител взлет цивилиз подверг суровой прове на
 разумно этот разно, отстаив всеми своего и пренебреж общим для
 всех. Многое не выдерж прове, остал по ту сторону историче
 перев.
    ...Загрязн среды, надо быть справедл, забот людей с самого
 начала, вызыв проте, проекты и приня мер. Но оно было лишь заметной
 подробно на грубом наруше устоявше энергетиче баланса планеты
 - оскорбл глаз, резало слух, шибало в нос... А главный зверь, Рассея
 Тепло, точил когти в безмол, в глубо засаде; он равно набирал силу и от
 "вредных", и от "полез" дел. Заводы грохо, дымят, сливают в реки
 кислоты; теплох и танкеры грязнят океан нефтью; скорост самолеты
 уничтож озон... Это можно засечь, добрат по веществе ниточке до
 причин, до виновни, поднять шум, потребо наказа, компенс, новых
 законов... А тепло - чье оно, от чего? Поди узнай. Да и пар костей не ломит.
    Дольше всех и прикидыва, будто ничего не происхо, страны с развитой
 промышленн и энергет. Вбирали населе в города, наращив там
 ассорти техники, помогаю убереч от загрязне среды; даже,
 прода во всем мире эти изделия, выгляд спасите тех, кто мог купить.
 Взамен отравле, отказываю родить полей сооруж гидропо
 небоскр, фабрики синтеп - погрузи не так глубоко, выныр
 первыми. И тем утверд лозунги: "Была бы энергия!", "Энергия спасает от
 всего!"
    Спасе одних за счет других.

    ...Часть сведе ИРЦ выдал реклам тех времен. Реклама
 респира-шумопоглот - намордн, охватываю низ лица, обнимаю
 уши, с усиками телескопич антенны. Незамен вещь на улице, которую
 тут же показыв ИРЦ: рев потока машин, вонь отработа газов, пыль от
 чего-то ремонтиру-строим-сносим (копают экскава, переме
 бульдоз, бахают автоко); суета, гам, галдеж стремящ докрича
 друг до друга беседую; мусор баки, люки со вспышк сварок... И тем не
 менее неодобрит смотрят прохо на лица немно, защище
 суперреспира. Усмехаю, кивают, показыв пальц. Оно и понятно:
 очень уж лица в них похожи на собачьи морды.
    Но вот светс раут в загород парке. Аллеи, рододенд, кипар,
 розовые кущи. Здесь и помина нет промышле вони и шума, но все дамы
 (обнаже спины, длинные платья, изыскан приче) и их кавал (во
 фраках, мунди, начищен обуви, в орденах и нашив) - в намордн.
 Переговарив, прогулив по аллеям, посредс радиоустр. По
 изгибам спин видно, что дамы довол острот кавале. У женщин
 респира обшиты нитками жемчуга, украш драгоцен камнями. Вот -
 крупно - явная кинозве. Неважно, что респира исказил черты ее дорогого
 лица, - все так же обворожит взгляд лучис глаз. Покупа, покупа,
 покупа!.. Бал организ фирмой респират.
    И дело пошло. Та же улица - но теперь все прохо в намордн с
 антенн. Девушка, прогулив с парнем, повтор - со спины - ужимки
 светс дамы.
    Реклама более поздн времени: "В скафан - как дома!" Снова улица,
 только теперь на ней респирато масками не спасеш. Бредут в
 сине-черном смоге, сквозь который с трудом проник снопы света от фонарей и
 реклам, мимо законче, масляни заляпан стен, шагают через мусорные
 барханы (пепел, бумага, фольга, пластик) - фигуры космичес вида. Только в
 гермошл не плакат облик - испитое лицо с тревожн, почти безум
 глазами. Тело вихляет за прозрач, купленн на вырост доспех среди
 шлангов, карма, прово. Их много, удаль, которым нипочем город
 стихии.
    Некото подхо к кубам-автома у стен и, подсоед шланги,
 опуск жетон: в карманы заливае бурая или синяя вязкая масса. Может, это
 синтемо или синтех с синтема - кто разбе. В скафан - как
 дома!.. Лириче бредут сквозь уличный ад прижавш друг к другу двое;
 скафа у него вверху пошире, внизу поуже, у нее наобо - вместе они
 образ ласкаю взгляд параллело.
    Реклама "Мой скафа - моя крепо!": драка, трое на одного. И один
 этот, хилень, но в модернизиро и электрифициро скафан фирмы
 А побежд троих громил в усталых скафанд фирм Б, В и Г: двоих обращ в
 бегство, одному разбив шлем - и тот, надышав смога, умирает в забавных
 судоро...
    Покупа, покупа, покупа! И покуп. Берн хорошо понимал чувства и
 мысли людей того времени: "Да-да, ах, как это все нехор!.. Китов повыб,
 селедка нефтью отдает, на улице дышать нечем, газеты предрек разруш
 природ среды. Грязе дожди, солнце все время за облак... И куда это
 правитель смотрит, и ученые эти! Проду дорож, к синтем не
 подступи, а тут еще надо респира покуп на всю семью, квартиру
 герметизир, универсал кондици ставить - не знаешь, как концы с
 концами свести! Надо, наверно, перейти в фирму "Петрол рай", там, говорят,
 хорошо платят. Что это та самая фирма, которую штрафов за слив нечис,
 за отравле воздуха? Ну, об этом пусть голова болит у боссов, у
 правитель - мы люди малень. Хе, значит, фирма и вправду состоятел,
 не боится крупных штрафов, стоит перейти!.. Да и не так они, наверно,
 отравл среду, это всегда напишут больше, чем есть на деле".
    И так все миллиа "малень людей": заработ на респира, на
 скафа, на "дачный интерпрет" (моделиру электро компл,
 который позво в комнате интерпретир все - от сбора грибов в солне
 день до подвод охоты)... Как заработ, на чем? Неважно.
    Одни покуп - другие произво. Чего стоили увещева беречь почву,
 сохран природу, не загрязн реки и воздух, когда именно разруше почв,
 загрязн среды пород ту массу частных проблем и потребно, какие
 никогда не пород бы чистота и сохране природы, - проблем и
 потребно, которые отменно удовлетвор производс скафанд,
 респират, кондицион, переход бунке и так далее. Какой бум,
 занято, прибыли! Хватит на любые штрафы. Покупа, покупа, покупа!
 Рыбку хорошо ловить в мутной воде, не в чистой.
    Произве, чтобы заработ. Заработ, чтобы купить произвед
 другими. И тем дать заработ им. Чтобы и они смогли купить... Кругов
 производ и потребл, мутный бурля вихрь, который легко подми
 под себя глубо идеи и учения, проекты оздоровл мира, любые глобал
 пробл.
    Побежд одним: суммирова человече мелкос. Ведь и
 промышлен превосхо потребит только в аппети.
    Побежд человече мелко и тем - стихия.
    ... Это цельное впечатл природн проце, пришпоре человеч
 активно эволю вспять! Даже и скафан не противоре ему,
 распростра их выгляд возвра к панцирю, к внешн - как у
 триллоб и аммони, с которых начинал жизнь, - скелету.
    Социалистич страны, многие прогресси научные организ
 выступ с призыв, с разработа предложен о рационал и более
 эконом использов энергии и природн сырья, о разви тех способов
 добычи и таких источни энергии (солнеч, водной, геотермич,
 прилив), которые, помогая в решении сегодня проблем, не созда новых
 проблем в будущем; о многодесяти и даже вековом планиро
 производ и распредел в масшта всей планеты...
    Буржуаз правитель и организ демонстрир свое поним
 этого, даже соглаша в принц, но... но при условии, что эти меры не
 потес интер фирм, производств концер, торгов. И все
 оставал на бумаге.
    Эпоха нейтр, эпоха обилия ядерной энергии, эпоха звездол. Наблюдая
 в сферодат блеск и нищету этого времени, сочета высоких взлетов и
 глубоча падений человече, Берн понял, почему его ошараш новость,
 что космиче полеты начал почти при нем, в XX веке. Его неверие в их
 близо не касал техниче стороны: он понимал, что от скорос ракет
 "Фау-2" и сверхзвук истребит до первой космиче рукой подать. Но
 выход в космос - это не только техника.
    Ведь сколько было сочин об этом, сколько мечтал - и все в светлом,
 возвыше ключе! Казал, что дело это не для того склочн недале
 человече, которое тогда обитало на Земле, а для иного - благород,
 высокоорганизо, какое появи еще не скоро.
    Может быть, и энтузиа космоплав надеял, что факт выхода в космос
 облагор человече?
    Увы - и он это видел - эпоха звездопла также не перерод мир, как
 до нее эпохи радио, электриче, пара, книгопеча и изобрет
 пластм. Эти штуки оказал мало связаны: звезд перел сами по себе,
 - а разруше природы, истребл естестве богат, перепроизв
 энергии, потребител вырожде само по себе.
    Нейтрид - матер, по всем парамет соответств ядерной энергии,
 выдержива миллионогра темпера, любые давле, напряже,
 излуче, - безусло, был одним из замечательн изобрет в истории
 человече. Но именно он, сделав атомную энергию столь же доступ, легкой
 и универсал в примене, какой до этого была электриче, подвел мир к
 Потепле.
    Еще долго держал надежда, что - поскол все сложил из мален
 дейст, мелких побужде и причин - Потепле скоро пройдет; его можно
 пережд в комфортабе жилищах, на "летаю остро", в крайнем
 случае, на околозе орбитах... А оно все не проход.
    ... И, только начав терять, люди поняли, как много они имели, каким
 громад в сравне с тем, что можно приобре в свое владе, было
 общее, не принадлеж никому богатс: голубое небо с солнцем, воздух,
 которым можно дышать, вода, которую можно пить, орошать ею землю, купат в
 ней, спокой, безопас для строе, транспо и пешего хожде суша,
 родящая и сохраня жизнь почва.

 10. ВИЗИТ ДАМЫ (Подъем) 
    Это случил в 109 году, в разгар Потепле. В актив человече к тому
 времени можно было занести только начав распростран общеплан
 язык, впитав в себя самое выразител и точное из национа
 (преимущест из английс, русск, французс, китайск,
 хинди...), да примене индексо имен. Причина того и другого была одна:
 смеше народов, пересел, смены мест и сред, бедстве ситуа,
 требую быстрой связи и сотруднич. Понятие постоян места
 жительс стало абстрак. Только служба информа в эти годы была на
 высоте.
    Корабль Пришель долго кружил вокруг Земли, не привле внима. Его
 констру: эллиптиче диск на двух черных сигарах - была не самой
 примечате среди обилия "ноевых ковче", в которых на различ орбитах
 спасал от потопа милли состоятел "чистых" и "нечис".
    Потом вдруг стали замеч, что корабль этот легко меняет скоро,
 высоты, наклоне орбит, расходи со встречн - так, будто законы
 механ не для него были писаны. Это было - с точки зрения обороните
 систем на Земле - чревато неожиданно и опаснос. Тревогу усилило и
 то, что корабль не отзыва на кодовые запросы... Одним словом, когда он
 оказа в преде досягаем, три ракеты противокосми обороны с
 ядерн боеголов были выпущ по этой цели с трех баз почти
 одноврем, с разни в минуты.
    Оказавш в поле влияния корабля, ракеты не взорвал, последо за
 ним звеном. Тотчас после этого на всех телеэк Земли появил лицо
 Прекрас Дамы; назва принадл газетчи, но это действите было
 очень краси женское лицо.
    - Люди! - сказала Дама; голос был безукориз чист и мелоди. - Мы не
 есть то, что вы восприним сейчас посредс ваших органов зрения и
 слуха. Мы прибыли в Солнеч систему издал, из другой звездно-плане
 системы, с целью поиска разум существ и установл контак с ними...
    В разных странах ее речь звучала на языке именно этой страны.
    - Земля привле наше внима своим повышен радио- и тепловым
 излучен. Наш образ жизни, как и реаль облик, и способы общения имеют
 мало общего с вашими. Поэтому мы еще не разобра, что тут у вас и как.
    Единстве, что, как мы надее нас сблизит, это мысль, разум,
 возможн понять друг друга. Но возник сложно. Мы не можем для начала
 не отмет стран способ приветств гостей из иных миров. Смотр,
 какие "подарки" присл нам с трех точек вашей планеты...
    И под перечисл коорди баз на экранах показа "эскорт" корабля
 Пришель: три ракеты разных констру и раскра.
    - Мы не считаем, что эти смертоно "подарки" подне нам все люди
 Земли, - продолж, снова появивш на экранах, Дама. - Поэтому и
 возвращ их точно в те места, откуда они запущ. Даем находящ там
 двенадц часов на эвакуа. Особо рекомен вывезти ядерную взрывча -
 иначе эти ракеты, взорвав, надел слишком много бед.
    Точно в назначе срок ракеты упали на свои базы и взорвал.
 Разруше они произв не такие уж и большие. Зато психиче резонанс
 события был грома: буря возмуще и страха уничтож сначала прямых
 виновни запус, затем поконч и с военн систем.
    Выступл Прекрас Дамы и - еще более - демонстр Пришель
 своего умного могущес пород сверх того общеплане волну радужных
 надежд и чаяний. Они тотчас начали высказыва в газетах, по радио и
 телевид, в разгово: что вот-де теперь все налади, мудрые
 могуществ Пришел помогут людям, сообщат знания, как быстро охладить
 воды и атмосф, успоко сейсм, уменьш радиа... Уж они-то знают,
 как надо, и все могут.
    Но те что-то не спешили. Они день за днем, неделя за неделей кружили по
 Солнеч, не давая советов, и не сообщая сведе о себе. Корабль то
 приближ к Земле, изучал, видимо, разные участки ее поверхн, то
 описы петли вокруг Луны, удаля к иным плане, к Солнцу, снова
 возвращ. Он ловко, вызывая восхище космонавига, совершал
 расхожд с корабл землян, которые, прези правила безопасн,
 набивал на встречи, - уходил от них с запредель ускорен.
    Наконец три месяца спустя на телеэкр снова появил лицо Прекра
 Дамы.
    - Люди, - сказала она чистым мелодич голосом на всех языках сразу, - мы
 улетаем. Сумма наших впечатл об увиден и узнан о вас такова, что мы
 не считаем себя вправе ни вступ с вами в обстоятел контакт, ни открыть
 координ места в Галакт, откуда мы прибыли. Похоже, что вы для этого не
 созрели.
    - Равным образом мы не считаем себя вправе удовлетво высказыв
 вами (и так понят нам!) надежды помочь вам выпутат из общеплан
 экологиче затрудн. Мы не делаем это не потому, что не распола
 соответству знани и возможнос. Мы ими распола, и если бы ваши
 беды имели естестве причины - будь то планет или космиче, - мы
 сочли бы непреме долгом помочь вам. Но все ваши беды - и многие на Земле
 это уже поним - есть продукт деятельн, которую вы счита разум.
 Возраст энтро, выразивш в Потепле, климатиче неустойчи
 и многом ином, есть продукт вашего ума - и вашего безрассуд, вашей
 изобретател - и вашей алчно, вашей страст мечтатель - и
 вашей недальновид, ваших амбиций - и страха жить. Да, у вас есть знания,
 техниче достиже... но почему вы не верите друг в друга, ополчае,
 сопернич? Почему большин из вас сиюмину блага заслон и прошлое
 и будущее, и весь мир? Почему никак не найдете точной меры взаимоотн
 между собой, с приро? Почему даже в общей беде не можете объедини?
 Ведь никто за вас это не сделает!
    Если вы разумны по-настоящ, то должны найти выход из лабири, в
 который сами себя завели. А если нет, то и наша помощь будет не впрок - даже
 может сделать вас опасн для других, истинно разум, но не столь активных
 цивилиз во Вселен Счита, что сейчас вы держите экзамен на
 разумно. Мы верим в вас и не говорим: проща. До встречи, люди, до
 свида!
    Экраны погасли. Корабль пришель совер изящный стремите
 разво, стал удалят по гиперболич траекто в сторону ядра
 Галакт. Бросивш было вдого корабли землян отстали...
    Наверно (и даже наверн), возрожд наступ бы и б этого события.
 Историче проце волнообр, после наивыс фазы спада начина
 подъем. Собстве, все было подготов предыду, назрело и созрело: и
 техниче способы, общий язык, и, самое главное, все большее
 распростра социалистич, коллективис идей - убежденн, что
 только в них, в объедин раздробле человече в разумно и мощно
 действу целое, спасе его от гибели. Недоста - особе для тех
 ленивых умов и слабых душ, которые норовят то возлаг надежды на других, то
 винить во всех бедах других (таких всегда немало), послед малости:
 наглядн и убедитель толчка.
    "Лектор Тер употре образ: планета делала ата-та по попке зарвавш
 человече, - подумал Берн, вспоми эти факты. - Здесь было подоб, но
 уже по-взросл. И по тому же месту. Пинок в зад человече со стороны
 Космоса, от Разум Вселен."

    Все были посрамл, унижены, все почувство себя виноват. И как-то
 быстрее начало доход до созна, что ни техниче, ни общефилос
 идеи сами по себе не материализ. Надо действо.
    Не коралло чудеса Инда и не переход на солнеч энергию спасли планету
 - как не нейтрид и не тепло энергия губили ее. Дело было в людях, и
 начин приходи с себя. Сникли, исчезли противост друг другу и
 взаимно обличаю друг друга организ - были люди в беде, стремящ
 выбрат из беды. Начал согласов дейст, совмест планиров,
 едине усилий.
    ... Берн, вникнув в историю, новыми глазами стал глядеть и на Ило: вот
 человек из того же XX века, что и он... Ну, правда, родился не в начале, а в
 конце его, в 1985 году, но мог быть ему внуком (а Иоганну Нимай даже и
 сыном). Человек, который прожил все это время! Не проспал, не проле в
 анаби в шахте, а участво в событ и свершен, делал новый мир.
    Но глубоко на эту тему профес не задумыв: в душе зарожда
 сомне, которые не хотел перевод в слова.

11. ДЕВОЧКИ ИГРАЮТ В "КЛАССЫ"
    Берн прохажив по краю летающ острова, как по кабин: пять шагов
 туда, пять обратно - по лужайке с корот травой. Теперь у него нет
 кабин. Собстве, недолго и устро, приказ ИРЦ на каждой стоянке
 соответств образом обставл ему коттедж. Но это не то: так каждый
 сможет заказ себе кабинет. Соль не в том, что у него прежде был кабинет, а
 в том, что у него был, а у других - нет.
    Солнце садил. Тихо было на земле - как бывает тихо в степи у большой
 реки на закате. "Лапута" - и на ней было тихо, детишки угомони -
 поднял в уплотнивш воздухе, плыла на километр высоте. Ее едва
 заметно уносило от реки. Луг на правом берегу залил туман, только верхушка
 продолгов холма выступ там из белесой глади, будто темная спина
 огром рыбы. И оттуда, изза реки, из хрустал тишины и тумана легкое
 движе воздуха донесло фразу:
    - Ну, Дин... ну, пусти! - произнесе женским голосом. Профе
 всмотре, ища на туман лугу женщину и Дина, который не отпус, -
 ничего не увидел. Вздох. Мысли приняли иное направл.
    ... Перед отлетом с коман "орлов" и Ило из Самарка он нашел в
 укром месте сферода, поколебав, сказал:
    - Лиор 18, Гобийс Биоце.
    Шар, помед самую малость, освети. Внутри была Ли. Сначала видна была
 только ее голова, за ней часть малахит стены "корпуса Ило", струя фонтана
 и ветвь с просвечива на солнце листь. Ли шла в корпус. Берн смотрел
 на милый профиль с чуть вздерну носиком, на задумч сжатые припу
 губы; витые пряди золотис волос около шеи пружинк подраги в такт
 шагам, касал смугл плеча. Постепе в шар вместил тело, руки,
 шагаю строй ноги - Ли удалял.
    "Ли!.." - скорей подумал, чем позвал Берн.
    Молодая женщина останови будто в разду, начала оборачива... В
 тот же миг профес леопар сиганул в кусты, оцарапа, присел там с
 колотящ сердцем. Он вдруг понял, что боится встрети с Ли взгля.
 Уже в кустах Берн сообра, что мог просто прикр шар ладон.
    - Дурак! - в сердцах сказал он сферодат, вылезая, когда изображ
 погасло. - Я просто хотел посмотр.
    ИРЦ ошело его ответом:
    - Это замечате, Альдоб 42/256, что ты хоть сам уже знаешь, чего
 хочешь!
    Электро выразитель, юмор автом.
    Как он был душевно слеп: "студент"! А она более зрелая и сильная, чем
 он, - как и все они, умудрен такой истор.
    Никогда, никогда Ли не скажет ему: "Ну, Аль... ну, пусти..." - никогда!
 Назад пути нет - ни для миров, ни для людей.

    Из Самарка хордо туннели проне их сквозь Памир и Гималаи в
 Астрог - некогда город в долине Брахмап, в 200 километ южнее
 Джомолу, а ныне просто самую извест в Солнеч системе местно:
 отсюда через электромагн катапул стартов с минимал потерей
 вещес космиче аппар. Сюда же они и возвраща из космоса.
    Первым делом посет, конечно, Музей астронав. И в отделе анаби ни
 у кого из посетит не было более толков гида, чем у "орлов". Потом
 герметиче вагонч канат дороги возне команду на самую высокую
 гору мира. С нее они видели знамени катапул: индукцио катушку,
 блест змеившу по ущелью от долины в горы; конец ее, приемоста
 жерло на специал эстак, выноси на сотни метров над слепяще-белой
 верши Джомолу. Внутри катушки проскаки, ускоря, продолго
 обтекае тела, вылет из жерла в разреже темно-синий воздух; им
 требова теперь чуть поддать дюзами, чтобы набрать космиче скоро.
    Берн стреми в Европу - и они направи в Европу. В лесах Прибужья
 "орлы" вместе со взросл расчищ заброше просеку; и хоть вклад их
 состоял в том, что они сносили к кострам обрубле ветки да перегон в
 прокопа канавы лягушек и ужей из обречен на высыха болот, все равно
 это было приобще к принц: "Земля - наш дом". Потом дневка в Карпа,
 двухсуто остано на Дунае - и Цюрих.
    Прибыв в родные места, Берн заново почувств силу пронесше над
 плане шквала. Даже Альпы изменил: вместо леднико шапок - леса.
 Исчезло питае ледник Цюрихс озеро.
    Здание универси с башенк и колонн сохрани, его берегли как
 архитекту памят Земной эры. Только теперь здесь был не универс -
 автоматич кондитер фабрика, которую "орлы" посет с великим
 удовольст.
    Да, сохранивш содержа в порядке, появил новые сооруже - но
 Берн будто блуждал среди незри руин...
    И здесь он, старо, был в центре внима малышей, показы и
 рассказ, где что было, - и малость переб. Когда сообщил "орлам", что
 это здание с башен было университ, где учились восемь тысяч студен,
 а он сам был там професс, у тех возни вопросы: что такое студе,
 профес? Берн приня объясн - ив нынеш понят невол вышло, что
 он был учите для взрос. Малыши ахнули, а кто-то позади тихонько
 произ:
    - Бхе-бхе!..
    Если Дед Ило, извест всей планете человек, всего лишь учитель для них,
 малявок, то каким немысли гиган и героем должен быть "учитель для
 взрос?" И чтобы им был Аль, который - они видели - во всех отноше
 уступал Деду!..
    Само понятие "учитель для взрос" им казал невозмо: взрос не
 учили, они сами учились в делах от умеющих и знающих. Да и малышам никто
 никогда ничего не вдалбли. В республ Малышо читать они выучил,
 читая ("А я эти знаки уже умею проче!.. А я Гуллив прочи!.."), как и
 плавать они выучил, купаясь, как и летать на биокрыл, пользов
 автовагонч и многим другим они выучил в игре, соперниче, азартных
 попыт.
    Педагогич принцип, сделав Ило учите, был прост: дети должны
 общат с самыми интерес, бывал, значитель людьми. Не то важно,
 чему они научат, о чем расска, - важно прямое общение. То что эти
 люди-вершины с ними разговари, путешест, спят, едят, ходят, что они -
 просто люди, снимало массу запре с психики детей, высвобож в них
 глубин интеллектуа силу, возможн и самим в будущем творить
 значител дела.
    Учите выбир, как прежде депута парламе, и автори они имели
 не меньший.
    У Деда Ило не было особой метод воспита. Просто - все
 обволакив, мудрая, нескол иронич доброта; в атмосф ее, под
 прищу все понимаю глаз казал неумест хныкать, капризни,
 обижат и обижать. Бывало, что он и наказы: когда выгово, а когда, не
 тратя слов, и шлепком; но и в этом случае он как бы удовлетв созрев у
 зарвавше, нашкодив "орла" чувство вины.
    Знания о жизни он предоста им черпать из жизни, только намечал
 информати маршр путешес. Сам же преимущест учил детей
 владе собой, своим телом - особе свойс самозалечи. Это
 замечател качес, как понял Берн, генетич только прижива в
 людях, по наследс переход потенциал возможн (подо тому, как
 наследу возможн говор, а не знание языка); и если упуст время,
 детские годы - пиши пропало.
    В этом деле за детьми, особе за мальчиш с их духом соперниче,
 нужен был глаз да глаз. "Вот у меня такая царап залечи, а у тебя нет,
 ага!.." А потом и хвастающ терял от боли необход собранн, и у
 него не залечива. Лилась кровь, начина испуг, рев - эксперимен
 бежали к Деду за исцелен и выволоч.

    "Детям все - игра.." - рассея думал профес, глядя в сторону четырех
 девочек на площа у домиков и пытаясь понять, во что они играют. Девочки
 замысло прыгали на одной ножке, жестикулир - их фигуры
 вырисовыв на фоне заката. Движе казал знаком. Берн приблиз,
 посмот - и не поверил глазам: на летаю алюмосилик острове, на
 километр высоте над коралло матери Атланти... девочки играли в
 "классы"!
    На серых плитах (с гнезд под перенос котте) были нарисов мелом
 те же фигуры: пять пар пронумеров квадра, увенчан полукру, а в
 нем та же - хоть и новыми символ - загадоч надпись: " Небо не горит".
 Рядом запасл вычерч фигура второго тура- в ней парные квадраты
 чередова с одиночн. Играли долговя Ия, полнень белая Ни,
 двойня Ри и Ра. Девочки прыгали с зажмурен глазами, передви с
 клетки на клетку камешек - и уже немного ссорил:
    - Ага, Ни, ты наступ! Нинуха!..
    - А вот и не наступ! И не наступ!..
    - Ийка, ты плохо зажмурива!
    Берн был ошелом. После того как он заново прочувст
 концентриро драмат истории - увидеть игру в "классы"! Игру, в
 которой извечно участв девочки от семи до двенадц лет (млад плохо
 прыгают, старшим неинтер), игру, правила и приемы которой передаю от
 поколе к поколе девчу без участия взрос. Изменил матер,
 появил новые, стерл границы государ, смешал нации, перемен
 язык и нравы - а игра все живет! И школ-то в прежнем смысле, с класс, не
 стало; игра в "классы" переж классы. Только и остал неизме правила
 ее да параме и орбита Земли. Космиче явление, а? И прыгают девочки по
 разлинова квадра, прыгают под солнцем, под тучами, даже на "летающих
 остро". Играть-то все равно хочется. Ну их, этих взрос!
    - А почему... "небо не горит"? - спросил Берн. Девочки останов игру,
 перегляну: взрос, а не поним.
    - Но ведь это же небо, - рассудите молвила Ия. Профес сконфуж
 отошел. Два столе назад он пытался выясн этот вопрос в сквере возле
 универси - с тем же результ.
    "Человече будет жить вечно, - вдруг понял он. - Оно может прожить те
 или иные периоды своей истории лучше или хуже, скудней или богаче,
 использо или упуст многие возможн... Но оно будет, пока есть Земля
 и светит солнце!"

  12. ЭРИ, СВИФТ И Ко 
    Стран процес двигал к Берну по тропи. Ее возглав двое в
 остроконе колпа и невозмо мантиях, усеян блестк в форме
 полумес, квадра, кругов. По бокам шествов двое с палками. Позади,
 млея от веселья, плелись осталь "орлы".
    Процес приблизи. Профес узнал в мантиях чехлы от биокрыл, а в
 возглавля шествие - Эри и Ло (мальч с подвиж лицом и лукавыми
 иссинячер глазами, такого же проказн, как и Эри, соперн его в
 верховод детьми). Рожицы у обоих были размале волнист и ломаными
 линиями, левый глаз у каждого устрем - для созерца себя - внутрь, к
 перенос, правый - для созерца небес сфер - под лоб. "Лапутян
 академ". Их, как полож, сопровож хлопаль с пузыр на палках -
 коротыш Фе и невозмут Эт; они то и дело ударяли "академи" пузыр по
 щекам и носам.
    Вблизи Берна "лапут" приняли особе глубокомысл вид. Эри,
 поворот к професс, изобра на лице уж такую умстве-драматич
 отрешенн с оттен мировой скорби, уж настол вывер глаза - один
 вверх, другой внутрь, так задумч отвесил нижнюю губу, что сопровожд
 только тихо застон.
    И "академ", и другие дети косил на Берна, ждали: как будет
 реагиро беловол Аль? У професс хватило выдер не выдать
 возник в душе раздраж - стоял, смотрел с ирониче улыбкой, молчал.
 Малыши описали вокруг него петлю, с хихикан удалил. "Не удивля, если
 на ужин хлеб и все другое подадут в форме "лапутян фигур", - подумал
 Берн. - На "лапуте", как на Лапуте...". Он был недово возник в душе
 раздраже, недово собой.
    ... Это была не просто игра и не просто выходка Эри - Берн не сомнева,
 что закопер он, - продолж спора. Он возник в воздухе, да подлете к
 заливу Свифта, две недели назад. Команда "орлов" с Ило впереди журавл
 клином неспе летела вдоль восточн побере Атлант; справа океан,
 слева зеленый массив, внизу желтая полоса пляжа. Впереди вырисовыв в
 подерну дымкой воздухе округ залив; внутрен часть его содер
 много остров, между ними разбива на рукава дельта полново реки.
 Берн поинтересо, в память о каком именно Свифте назван залив.
    - О Джонат! - хором ответ малыши.
    - Вот как! Сатир?
    - И не сатир, а фанта! - прогал хор.
    Профес не скрыл неприязне удивле: он не любил Свифта. "Вот
 действите, нашли непреход светило!"
    Малыши замет, их задело.
    - А он все правил написал, - задири сказал Эри; он планиро рядом
 на крылыш воробьи цвета. - Спутн Марса Фобос и Деймос предска?
 Предска. Их орбиты, периоды враще.
    - Ну, это случайн, - снисходит заметил Берн.
    - И струльбру - тоже он! - подал голос летев по левую руку от
 професс Ло.
    - Как, разве и струльбр существ?! - ирони порази Берн. - Это
 где же, на какой планете? С каких времен?
    - Ну, знаете! - умело спародир его иронию Ло. - Я понимаю, сомнев
 бы в струльбру Дед Ило, котор всего-то непол два века. Но когда их
 отриц Аль, родивши в 51 году до на шей эры!..
    И все покрыл звонкий хохот малышей. Берн не нашелся, что возраз.
    Жизнь для "орлов" была игра, правиль в ней было все, что интере.
 Поэтому, может быть, напра на привале профес - сначала
 снисходит-вразумл, но постоя накаля от скептиче возраж
 и похмыкив Ло и Эри - начал объясн, что Свифт был вовсе не ученый, а
 плохой литера, желчный малосвед сатирик, который своими выдум
 высмеи, совреме ему общес, пытался унизить людей
 противопостав их нравов лошади...
    - И не людей вовсе, а эхху, - возра Эри. - При чем здесь люди?
    - Он зло пародир в своей Лапутян акаде и в образах ее ученых
 мужей Королев научное общес Великобри, - вел дальше Берн, -
 высмеи даже таких членов его, как Иссак Ньютон и Иоганн Кепплер.
    Но до созна малышей это не дошло. Автор "Гуллив" не мог быть плохим,
 желчным, недоб. Плохое они вообще не хотели знать. Все неудач, злое -
 ив сочинен Свифта, и у других фан тастов - они оставл без внима, как
 и явные противор с научным знанием. Это не имело значе - у вымысла
 своя правда.
    ... Это было замечате: мир, категорич отверг ложь - даже
 "святую", "во спасе", - бережно хранил и накапли художеств
 вымысел: сказки, фантаст... "Почему? - недоуме Берн. - Только потому,
 что в них нет корысти?.." Собстве, в мире, творя и познаю новое,
 другого отноше к вымыслу быть не могло. С вымысла начинае мысль - он и
 есть мысль. Талантл вымысел есть реально ноосф, реально разумной
 среды - наравне с машин, здани, мостами. И случае, что намного
 пережив их. Вот и Свифт...
    - А "лапуты"? - возгла Эри. - Они ведь тоже есть.
    - Но... эти летаю острова не такие, они иначе устро.
    - Так что? Сейчас многое не такое, техника - она ведь развива.
    Нет, спорить с малыш было накла.
    Ило не вмешива, с интере слушал обе стороны, посмеив одними
 глазами.
    - М-м... конечно, я не все еще знаю, - скрывал за иронией раздраж
 профес, - эхху, струльбр, "лапуты"... Так, может, и гуигнг есть?!
    Это был вызов. Делом чести для "орлов" стало доказ, что да, и гуигн
 есть.
    Случай представ в следую же дни.
    Может, пасись эти полуди трехле в иных местах, они так и остал бы
 для детей просто лошад. Но на берегах залива Свифта и остро
 смыкающ с ним дельты, конечно же, могли обитать только гуигнг.
    ... Живно было много на планете - дикой, полуди, домаш. Самые
 прият отноше "орлы" установ с коров.
    Это всегда превраща в игру: найти стадо, выбрать самых симпати
 ("Эту!.. Нет, эту!..") - из расчета по соску на каждого, приве в лагерь,
 "в гости". Вела процес: двое держат за рога, кто-то несет хвост, кто-то
 забра верхом; рога растеря и доволь общим вниман коров украшены
 венками; кто-то на ходу потчует каждую вкусной травой, молод побег. И
 разумее, каждую надо было назвать, оглад бока, почист от пыли,
 промыть у ручья соски, глаза от натеков, ноздри. Коровам такое обхожд
 ужасно нравил: они глубоко дышали, повод глазами, норов лизнуть руки
 детишек. И питал "орлы" не как-нибудь, а по строгой схеме: устан
 корову удобно, укладыва под нее крестом, лицами к свисаю щедрым
 соскам; время от времени хлопали себя по тугим животи, прикиды: хватит
 или попить еще?.. И насасыва так, что вопрос о заказе ИРЦ обеда или ужина
 отпадал.
    Это была общеплане мода, от которой при случае не уклонял и
 взрос. Коровы же, завидев пролета малышей, всегда подним головы и
 нежно-призы мычали. А в пеших походах за "орлами", случал, увязыва
 самые беспоко и мечтател, приходи общими усили возвращ их в
 стадо.
    Лошадей было немного в силу малой нужды в них: для спорта да для езды и
 работ в горных услов, где они оставал вне конкуре с любым другим
 тяглом - живым или механиче. У залива Свифта они и вовсе существо для
 установл экологиче баланса на новом матер. Люди наведыва сюда
 для ветеринар контр, реже для отгона. Лошади паслись - не дикие, не
 домаш, сами по себе.
    "Гуигнг" не вдруг приняли "орлов" в компа. Первый день малыши
 бегали, играли, купал, жгли костры сами по себе, а группки лошадей на лугу
 и остров паслись, пили воду, переплы протоки, гонял со ржаньем друг
 за дружкой - сами по себе. Только косили глазами в сторону детей да иногда,
 перес пастись, подним головы, насторажи уши - следили. Когда
 "орлы" приближа, они уходили, не переста щипать траву, а иные
 поворачив задом и недвусмыс подним копыто.
    Но поздним вечером они пришли глядеть на разведе у воды костер, на
 чинный ужин малышей; стояли поодаль, светили из тьмы парами глаз - круглыми
 фиолето телеэкранч. На следую день подпуст самых рискова и
 дружелю, которые, приговар: "Кось-кось!.." - тянули к ним краюхи
 свежего посолен хлеба.
    Хлеб-соль был принят, лошади дали себя гладить, расчесы гривы,
 выбир из них и хвостов репья.
    Дальше - больше. В жаркий полдень те и другие купал в протоке - сначала
 рядом, потом впереме. Настыр "орлы" подплыв, забирал лошадям на
 спины, прыгали с крупов в воду, переплы протоку верхом или держась за
 гриву. Переп, выезж на луг - и, конечно же, нельзя было не проска
 по вольной траве против теплого ветра, замирая и обнимая шею. Девочки жмурили
 глаза, повизги, но от мальчи не отстав.
    Возвраща "орлы" с исхлестан высокой травой икрами, иные -
 сверзивш - пешком, но все равно счастли.
    Вырисовыв характ, притира характ... В следую дни у
 "орлов" завел сердеч дружки и подру среди "гуигнгн". У Эри их
 было два: чалый с белой полосой вдоль хребта и гнедой. Он подзы их кличем:
 "Гуи-игнгнм, гуи-игнгнм!" При одних интонац прибе Чалый, при других -
 Гнедик. Приближ, они отзывал похоже. И разговар с ними Эри таким
 же грудным бормота, шептал, терся лицом об их морды; лошади кивали
 голов, трясли гривами - поним.
    Когда Эри скакал, стоя и баланси руками, на Чалом, то Гнедик бежал
 рядом нога в ногу - чтобы в случае чего принять дружка-гуигнг Эри на свой
 круп.
    Ия подружи с кобыл Машей, белой в серых яблоках, сущест с
 проказливоиро нравом. Она охотно позвол всем детям катат на себе
 - но очень любила на резвой рыси споткну на самом ровном месте,
 "клюнуть" головой. Не ожидаю подвоха всадник кувырка через ее шею в
 траву. Маша останавлив, начин пастись, только лукаво косила темным
 глазом: что же ты, мол?.. Но Ию она так никогда не сбрасыв и всегда
 являл на ее зов.
    - Вот скажи, что они не гуигнг и не поним! - торжеств прист
 Эри к Берну. - Позови ты Чалого или Гнедика - они и ухом не поведут.
    Верно, такое установи понима - пусть не словами, а чувств -
 между малыш и лошад, что, глядя на них, надо было либо отказыв в
 разуме первым, либо признав его за вторыми.
    Мир для "орлов" был весь свой. Они сами "паслись" на планете, как лошади у
 залива.
    ... Но зато и было плачу с одной стороны и призывн скорбн ржания с
 другой, когда пришло время расстава. Отпра вперед верто с
 имущест, Ило, Берн и "орлы" полет косяком в глубь матер. Малыши
 глядели вниз, где мчал среди высокой травы табун друзей-гуигнгн,
 кликали со слезой:
    - Маша! Матушка! Машен-а!..
    - Чалый! Гнедик!
    Машутка, Гнедик, Чалый и другие лошади отвеч на призывы тонким заливным
 ржанием, бежали, обгон друг друга, подняв головы, ветер разве их гривы.
    Так одни долет, а другие доскак до места, где рукава дельты
 сходил в километр ширины реку. Табун останов на обрыве. Стая
 "орлов" удалял над водой, поднима в нагре потоке воздуха. Лошади
 смотр им вслед, вытянув шеи. И долго, за киломе, были видны с высоты
 продолгов неподви пятны у края зелен поля за рекой.
    Ило благода судьбу, что ни одна из лошадей не кинул в воду, не
 поплыла за ними. Кто знает, что бы тогда начал... Потом он сердито
 выговар "орлам", что они вели себя неправи, что нужно, относ к
 живот, как и ко всей природе, доброжелат и по-хозяй, не
 привязы себя ни к кому и ни к чему исключител чувств, что такие
 избирател привязанн автоматич противопост предм чувств
 всему иному - и поэтому прине в свое время людям не меньше бед и
 огорче, чем вражда и ненави.
    И все равно в последу дни настрое в команде было пасмур.

    С малыш было интере - с малыш было сложно.
    Дети были несоверше взрос, с больш - в телес и психиче
 чертах - отклонен от норм: то излишне худы, то полны, голена, сутулы.
 Одни задири, другие трусов. Сестре Ри и Ра всегда ходили
 насупле, озабоче прятали длиннов зубки, за которые их подразн
 "зубатик", но когда смеял, то без удержу, так что обнажал и десны.
 Дразнит, покрасова, прихваст - это все "орлы" тоже умели. Даже
 привр для силы впечатл. У них, в отличие от взрос, имелось и словцо
 для обознач такого занятия: бхе-бхе. Девочки куксил, ябеднич и -
 прав был Эри - иной раз влюблял. Мальчи же, случал, выясняли
 отноше между собой и с ними грубыми действи. Все они были, как
 выража Ило, неотрегулир; регулир эта и составл предмет его
 забот.
    Дети были несоверш, дети были как дети, - и, может, именно поэтому их
 мир подхо Берну более, чем мир взрос. Они были такими, как и во все
 времена. Ему приход в голову, что окажись он здесь, в XXII веке, ребен,
 то вжился бы в новый мир безболезн.

    "Лапута" так и не ушла от реки. Ветер прекрат - она повисла над правым
 берегом. От меркнув заката широкая полоса воды внизу была багро и
 застыв. Вверху разгора огни Космосс: яркие были неподви, как
 звезды, мелкие перемеща. А за ними в темнею небе загорал и звезды.
 Первым на юго-востоке запылал Сириус.
    Глубо тишину наруш редкие звучные вспле, они доносил с
 верхо реки. Что-то мощно и равноме хлест по воде. Профес пошел к
 краю острова, сюда же, к бортику, сбежал и малышня.
    По течению реки неслось судно, похожее на гигантс белый диск - с огнями
 по ободу. Верх его подкраш багря заката. Он верте и прыгал во воде,
 будто плоская галька, запущен умелой рукой, - "пек блины". Вдали показ
 другой "диск" с огнями, он тоже "пек блины", догонял.
    Суда сравнял друг с другом под "лапутой". Второй корабль взревел
 турбин, разогна - и в невероя стометр прыжке проле над
 первым. Плюхну впереди, очертив веером брызг, помчал дальше.
 Оказавш сзади "диск" тоже разогна, испол прыжок, но - не догнал.
    Малыши у барьерч восторж вопили, подпрыги.
    "Диски" умчал к заливу Свифта - и долго еще слышал усиле
 берего эхом "плес-сь! пляс-с! плесь! пляс-с!".
    "Теперь Ило не будет покоя, - подумал Берн, направл к домикам, - пока
 "орлы" не совер путешес на таких кораб-дисках".

 13. ЛЕГЕНДА О НЕИЗВЕС АСТРОН 
    Берн угадал: хлеб, ломти отвар телят, куски творожн пудинга с
 шоколад короч - все было нарез "по-лапутян": ромбами, цилиндр,
 конус, знаками интегра. Вряд ли это исполн кулинар автом ИРЦ,
 скорей всего, "орлы" постара сами. Это новшес прибав им аппет.
 Да и без того пища была свежа, вкусна, к ней было вдост фиников,
 виногр, мангов сока - объед не остал.
    После ужина все расположи на лужайке возле сферодат. Шел час
 ежевече сообще.
    - Созрел первый урожай виногр в предгор Сихотэ-Алиня, - загов
 женский голос. В шаре возник зеленый склон, террасы с шестами и проволо,
 оплетен лозами; провол прогиба, гроздья виногр свисали, будто
 просил в руки. - Для сбора формиру бригады по сорок работни от Южно
 -Уральск и Каракумс лесовод, Алтайс лаборат горообраз
 и из контрол фабрики пищи в Кос-Арале. Съезд и начало работ завтра утром.
 Опоздав достану работы только по упако.
    - Подума, - сказал сидев возле Берна коротыш Фе, - Сихотэ-Алинь! Я и
 сам там был.
    - Завтра начну экскур подрост двенадц-четырнад лет на
 Космосс, по курсу практичес космовед, - объявил мужской голос. -
 Дети познаком с ангаром для сборки звездол, аннигиля заправо
 станц, завод сверхле вакуум материа. Они научатся
 передвиж и простей трудо операц в космосе в состо
 невесом.
    На этот раз из груди "орлов" вырва почти единоду вздох: ух,
 подрос!.. А им еще такого ждать и ждать: четыре, пять, а то и шесть лет -
 полжи.
    Шар показал сбороч ангар - медле вращающ среди тьмы и звезд
 цилиндр; за прозрач стеной что-то вспыхив, перемеща. Малыши
 мысле были там.
    Картина в сферодат перемени: равнин пейзаж со сходящи в
 туман перспек грядк; низкие расте на них, небо в плоских тучах.
    - Для ороше овощных планта на Аравийс полуост на ближа
 двое суток объявля дождли погода. Режим дождя - морося...
    Ежевече сообще сами по себе интересо "орлов" ничуть не больше,
 чем во все времена такие штуки интерес детей их возра; дело было в
 ином. Дед Ило за свою жизнь так много повидал, участво во стольких
 событ, начинан, проек, что среди информа оказыва и такие,
 которые он мог дополн из первых рук: работал в помяну месте или
 консульти по пробле, знаком с упоминае людьми - как-нибудь да
 относи. Это так и называл: расск из первых рук - и у "орлов" была
 страсти: угадать по передава хрони, к чему Дед причас и сможет
 чтото рассказ. Поэтому слушали они, навост ушки, и испыт
 погляды на Ило. Тот сидел, скрес ноги, руки на коленях.
    - От сотрясе океанск дна в районе Южного Полярн круга произ
 опуска восточн побере Гондв, - сообщил автомат ИРЦ, -
 Биогеологич инсти начин там работы по наращив материк
 коралло слоя. Для участия в них приглаша доброво-глубинн.
 Координ побере, где в ближай годы нельзя вести крупное
 строитель, следую...
    Взгляды в шар, на полузал на просев берегу здания, на тресну
 арку коралло моста через канал - испытую взгляд двенадц пар глаз на
 Ило: нет, вроде ничего - и снова на шар.
    ... Берн тоже один раз высту с "расска из первых рук". Как-то вечером
 в шаре появил продолгов лицо Эоли. Эолинг 38 отвечал на вопросы о
 перспект "обратн зрения" для считыва памяти.
    Ило мог бы сам (и с большей, пожалуй, доходчиво) рассказ детям об
 этих исследова. Но дал слово Берну, участн первого результат
 опыта. Тот постара: расска об опыте, о своем участии, а заодно и о
 встрече с эхху в лесу - она заинтерес малышей больше всего остальн,
 больше даже "обратн зрения". Впечатл об опыте отложил у них
 мимолет игрой: один подсту, сверля глазами, а другой пятился, начинал
 мычать: "Мыа-мыа!.."

    Новое изображ в шаре Берн принял сначала за сцену из спекта:
 столько напряжен драмати было в фигуре челов в скафан и
 прозрач шлеме. Он стоял, полуоберну к бело-голубой вспышке; слепя,
 странно оборван снопы света вырывал из овала у его ног. Скафандр
 скрады пласт тела, но все равно были понятны ужас и решимо,
 охватив челов. Казал, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но
 необход, к чему привели его обстоятел и воля. Но человек не
 двига, не оборачив. Фигура отдалил, стал виден пьедес в форме
 носа ракеты, надпись по нему алыми символ, ниже - огни снующих по площади
 машин.
    - Вы видите памят Неизвест астрона, - объявил мужской голос. -
 Он создан группой скульпт-космосстро и установ сегодня на Круглой
 площади Лунного Космоце...
    Ия, устроивш на траве рядом с Ило, посмотр на него, сказала
 улича:
    - Ой, Де-ед! А ведь ты в этом участво.
    - В чем? - скосил тот глаза на нее. - В Пятой экспеди?
    - Ну, Дед... из той экспеди никто не верну, это извес. В ней ты
 участво не мог. Но все равно, по-моему, здесь без тебя не обошл.
    - Ишь!.. - Ило поверну к Берну: - У девочки есть чутье, которое стоит
 развить.
    Теперь оживил все малыши:
    - Ой, Де-ед, ты что-то знаешь о Неизвес? Расск!
    - Расск, расск, Дед!
    - Ух, Иища! - со страш завис произ Фе, который еще ни разу ничего
 не угадал. Девочка довол потупил.
    - Может, дослуш сообще?
    - Не надо! ИРЦ, мы благода! - махнул в сторону шара Эри.
    - Мы благода, ИРЦ! - подхват другие. Свече в шаре начало гаснуть.
    - Нет не так. - Ило поднял голову, скоманд: - ИРЦ, дать изображ
 скульпт Неизвест крупно. Задер. Отлично... Ну, слуша. Только
 предупре: о том, что произо у Тризвез, я знаю не больше других.
 Касался я этого события в другое время и в другом месте. Звезд
 "Тризвез" старто в 70 году. Это был самый крупный из построе
 кораб. Тризвез Омега-Эридана было главным пунктом в его прогр
 глубо космиче разве. Тогда... точнее, 47 лет спустя после старта
 Пятой, я был транспор диспетч на Космосс, хлопо около грузов,
 следую на Орбиту энергет. Работа обыкнове: следить по экранам и
 табло за движен ракет соста, делать замеча водите о наруше
 режимов разгона-обгонатормо-по-ворота-и-так-далее, назнач очередн
 грузов... И еще: препира с поставщи и заказчи, которых - и тех, и
 других - не устраив оптимал график доста грузов. - Ило усмехну.
 - Это удивител дело, до чего оптимал: рассчита компьют
 графики никогда никого не устраив! Каждый считает свой груз самым важным,
 самым срочным...
    - Ты не о том рассказыв, - заерзал на траве Эри, - Ты про
 Неизвест!..
    - Не все сразу. Так вот: нахож я в диспетчер зале, прохажив в
 магнит башма около пульта. На Земле подо мной день, над куполом
 солне-звезд ночь. На экране борода земля из Арктиды требует,
 чтобы его аппар лазер сварки пошли на Орбиту сегодня экспрес. Я
 ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструир свои аппараты
 вдвое легче и компакт. Он осведомля, занима ли таким делом я сам.
 Отвечаю, что нет и не собира, потому что лазер сварка...
    Эри вызыва шумно вздох:
    - Уф-ф...
    Ило скосил на него глаза.
    - ...потому что лазер сварка устар, и я не понимаю, зачем он
 стреми с ней на Орбиту энергет? На Земле не удалось пристро?
 Земля начин заикат, я протяги руку, переключ на другой вызов
 - как вдруг...
    Ило замолк, кашля. Подня без помощи рук, распрям скрещен ноги.
    - Что-то в горле заперш. Надо попить водички, - и не тороп удалился
 во тьму, к питьев фонтанч.
    - Де-ед!
    - Ну, Ило!.. - понесл вслед.
    "Орлы" провож биолога такими полными отчая взгляд, будто он
 уходил навсе.
    - А все ты! - Ло ткнул локтем в бок ошеломлен таким поворо событий
 Эри.
    - Да! Вечно он суется! - подхват девочки. - Ты же знаешь, что Дед не
 любит, когда перебив.
    - Выско! Задав!
    - Сам задав! Вот как дам...
    - А ну, дай!..
    Кто-то вскочил на ноги, кто-то выпятил грудь, у кого-то губы сложил в
 трагиче подко... Еще секунда, и Берну пришл бы вмешат. Но
 верну Ило, и сразу установи такая тишина, что все услыш, как в
 пруду сонно плесн рыба.
    - Как вдруг, - с того же слова продол Ило, без помощи рук опуска в
 прежнюю позу, - звонок и рапорт патруль робота-бакена: "В среднюю зону 4-
 го сектора простран вторгл массив тело. Скоро 150 мегамет в
 секунду, вектор 61ш восточ долготы и 5ш южной широты. Траект
 пересека с грузо трассой к Орбите".
    Я прыгнул через полов зала к пульту экстраордин дейст -
 предусмо такой для космиче диспетч. Занес палец над кнопкой
 "Уничтож метео", чтобы выпуст на тело аннигиля торпеды. Когда
 на трассу, где составы идут один за другим, вторгае глыба со скоро
 полов от свето, колебат нельзя. И - застыл с подня рукой, потому
 что робот продол: "Тело имеет форму ракеты 1Р. На позыв не отвеч.
 Навигацио огни погаш. Призна управляем не обнаружи".
    1Р - одномес разведо! Ракета с челове? Или чужой корабль?! Наши
 1Р не развив такую скоро. Откуда же она... Но эти мысли хлынули потом.
 В тот момент я действо, как электро машина, может, даже чуть быстрей -
 от патруль бакена к неизвес ракете ринул, распус огненные
 хвосты, три электромагн перехват. Они всегда нагот на случай,
 если какой-то трансп утратит управляем. Нажать-отпуст еще две
 кнопки - работ сам корректи полет перехватч. Одноврем правой
 рукой нажать-отпуст, нажать-отпуст, переклю, закрыть ладонью ряд
 фотоэлеме; перебро предпле шеренгу рычаж - так я расчис от
 транспо опасный участок трассы: одни составы приторм, другим приказал
 сверн, третьим повысил скоро...
    Нет, ребята, не такое это простое дело - нажим кнопки. Если бы мы,
 компа молодых транспор диспетч, не придумы для развлеч или
 трениро всевозмо головоло ситуа, не соревнова бы в их
 быстрей разреше, кто знает, справи ли бы я с реаль!
- И такую задачу вы решали вперего? - не удержа Эри.
На него недовол покосил.
    - Нет, в том-то и дело. Я же говорю, никогда еще в Солнеч не двига
 с такой скорос ракета. Но получил. Шальная 1Р проскоч в "окно" на
 трассе, перехват за ней. Догнали, облеп с боков. Правда, их запасов
 топлива далеко не хватило, чтобы погас ее скоро. Но я тем временем
 оповес все службы космоса; за ракетой направ недострое звезд
 "Вега". Через две недели он прибуксир ее к сборочн ангару... - Ило
 помол. - Собстве, сам я дальше этой ракетой не занима.
    - Ничего, рассказ!
    - Рассказ, будто ты сам!..
    - Сам я ею не занима, - повто биолог, - но, конечно, следил за
 сообщен ИРЦ, связыва с причаст к исследов ракеты товарищ.
 Даже слетал между дежурст к тому ангару - погляд.
    Это в самом деле была одномес разведо - такими оснащают
 звездол, как теплох моторн шлюпк. Она повид виды, эта ракета.
 Перед часть была вся изъед метеор пылью. Под оспин и окали не
 сразу удалось найти опознавате символы: три звездо треугольн, а
 под ними "1Р-9/12". На "Тризвез" их и было двенадц.
    Внутри был полный разгром. Даже не то слово "разгром": оттуда было удалено
 все: кресло, прибор доски, рычаги, пульт управле, перебо, баллоны с
 возду, контейн с водой и пищей; обивка содрана, кабели сняты. Но
 сделано это было умело, с толком: перебо обрез у самых стен, оставш
 провода схемы управле спаяны и кратчай путем протян к курсо
 автом. Продела это хорошо знал, может быть, сам конструир такие
 ракеты. Нетрону остался только отсек аннигилято двигат, сдела
 из нейтр. Топлив бункеры были пусты.
    Это была первая и послед весть о Пятой экспеди. Разведра типа 1Р
 удалось невозмо - соверш межзвез перелет. По скоро и времени
 рассчит дистан: как раз от Омега-Эридана... Исследова изучали
 внутренн пустой ракеты сантим за сантиме. Наконец, нашли в трех
 местах заклеен кусочки магнит пленки. Десятил полета с такой
 скорос, воздейс перегр и полей сделали свое - шорохи, трески, гулы
 почти начисто смазали человече речь. Дешифров из Центра дальней связи
 ухватил за это "почти". Месяц они просеив шумы, выдел из них
 логичес фильтр размы гармон смысла. С каждой пленкой работала
 отдель группа в полном неведе о результ у осталь. Собрал,
 сопоста. Текст совпал с точнос до порядка слов... ИРЦ, - возвысил
 голос Ило, - показ крупно пьедес!
    Фигура астрона ушла вверх. В шар вплыл округ цоколь: блок ракеты 1Р-
 9/12. По нему шли огнен строки:
    "У Тризвез Омега-Эридана в плоско враще белого карлика плотный
 астерои пояс антивеще. Звездо погиб. Измен систему метео
 защиты".
    Алый свет литер озарял лица малышей.
    - И все. Ни одного лишнего слова, - помол, продол Ило. - Ни единого
 слова о себе. Почему? Не хватило времени? Вряд ли. Скорее, просто показа
 мелким, сообщив главное - об откры, опасно и беде, - дополн это
 необязател сведени о своей особе. Выдел себя среди всех погиб.
    - А... что там произо? - спросил Эри.
    Дед в разду повел плечами.
    - "Измен систему метеор защиты". Эти четыре слова немного проли
 свет, позвол что-то предполо... Вы видели хроники о Залежи в
 Тризвез, видели этот широчен диск астерои вокруг белого карлика
 Омега-Эридана, ныне Звезды Неизвест. Он похож на соедине вместе
 кольца Сатурна, только гораздо обшир. Две других звезды - Омега-2 и Омега-
 3 - красная и желтая - подсвечи с разных сторон это галактич
 Эльдор. Необыкнов зрелище. И на внешнем краю астероид поля, где
 оно расплыва, комья антивеще мельч, остал громад "дыра",
 вмятина пустоты с поперечн в тысячу километ. Это место аннигил
 звездол.
    Навер, все было, как обычно: звездо повис на удален от
 централ звезды орбите, разведра 1Р-9/12 послали искать - поско
 там нет планет - астер покруп для развертыв базы. Наверно, локаторы
 звездол заблаговре и на предель дистан засекли метеоры,
 траекто которых могли пересеч с кораб. Это не опасно, система
 аннигиля защиты срабаты автоматич: выстрели самонавод
 пушкой в метеор тела миллиграм пульки из антисви. Легкая вспышка в
 ста километ от корабля обращ метеор в пар и излуче, в ничто. Но эти
 метеоры сами были из антивеще...
    Ведомая Неизвес 1Р-9 отлет достато далеко, аннигиляци взрыв
 звездол ее не задел. Только вспышка, затмив свет трех звезд, дала знать
 разведч, что он остался один. Секунды - и ничего нет: ни корабля, ни
 сотни, без малого, товари, ни даже облом. Если Неизвес и не понял
 сам, то спектроанали ракеты объясн ему, что представ собой
 астерои пояс у белого карлика...
    - А дальше? - тихо спросил Ло.
    - Дальше его дейст были подчин одной цели: отправ сообще.
 Направ его в Солнеч, там перехва. Главное было - топливо. Анниг
 состоит из равных количе вещес и антивеще, вот и надо, чтобы и того
 и другого было побол. Не так уж и трудно отправ в плавиль бункер
 "Вещес" перед камерой сгора все лишние предм в ракете - они теперь
 все были лишние, кроме курсов автом. Не так уж и трудно было ему
 упрост схему управле: только форсирова разгон и движе по.
 прямой... Но самое трудное, невероя трудное - наполн бункер
 антивеще!
    Это более всего и убедило, что у Тризвез есть такая залежь: ведь на
 своей запра 1Р никогда не дости бы скоро 150 мегамет в секунду -
 куда! Значит, Неизвес собирал астеро там. Как? Есть у ракеты
 минимал техниче средс для такого, для подзапр в космосе:
 нейтрид манипул, засасыва магнит смерчик... Но один, в
 невесом, в услов, когда первое неточ движе наверн окаже и
 послед... это был труд!
    После этого ему остал включ двигат на режим нараста
 ускоре, вывер послед раз траекто, чтобы далекая звезда Солнце
 находил в перекре курсов фотоэлем... - Ило замолк.
    - И выброси? - хрипло спросил Эри.
    - Нет. Он не мог выброси, это сбило бы ракету с курса. Да и... - Дед
 поколеб, стоит ли такое говор детям, - его тело, десятки килогра
 дефицит там вещес, тоже должно было войти в топлив баланс. Должно,
 не мог он, подчи все, упуст из виду себя. И он вошел в плавил
 бункер. Там есть переход отсек с двумя герметич люками. Когда он
 открыл внутрен, реле безопасн захлопн за ним внешний, сброс его
 вниз.
    Ило замолк. Молчали и дети. Берн рассматр памят в шаре: так вот
 почему астрон стоит лицом к огню.
    - А кто же он был? - спрос Ия. - Неужели не удалось установ - по
 голосу, по призна каким-то?
    - Слышали только голос дешифру машины, - ответил Ило. - А призн -
 какие призн! Все участн звезд экспеди отлично водят разведра.
 Для них обязате участие в конструиро и сборке звездол и основных
 его машин - это принцип надежно через челов.
    - Даже не узнали по записи: мужчина это был или женщина?
    - Человек это был, - сказал Ило. - Человек.
    Ночь пришла на "лапуту". Тьма внизу была расцвеч огнями дорог, вышек,
 зданий. Тьма вверху была как отраже, хотя огни в ней светили куда мощнее:
 они казал подобны земным только потому, что находил гораздо дальше.
 Одни, космосстрое, в тысячах километ, другие, звезд, и вовсе
 пылали в десят и сотнях парсек отсюда. Но и к тем, и к другим летели
 сейчас люди. Берн увидел дополните отсветы, дрожав в и без того
 блестя глазах Ии и Ни. Девоч было очень жаль Неизвест. Других из
 Пятой тоже, но не так: они погибли мгнове, не осознав, что случил. А
 этого, который остался один в звезд пустыне, в равноду уничтожа все
 мире, и не мог да ошибит, пока не сделал все, - было жаль до слез.
    Ило искоса смотрел на Эри. Тот, полуотверну, жмурил глаза: это он
 сейчас входил в плавиль бункер ракеты, это ему бил в лицо нестерп
 тысячеград жар... Пусть неизвес, но он!
    Старый биолог улыбну тепло и чуть ирони.

 14. ИЛО И БЕРН 
    В минув апреле ему исполни 182 года. Он и сам чувство, что
 зажился сверх всякого прили. Не нужно столько - тем более ему, знающему
 жизнь достато полно, чтобы держат за нее. Да и вообще, если человек
 настол не поним жизнь и свое место в ней, что и после ста лет цепля
 за нее, смакует биологиче существов, - зачем он жил? Человек часть
 ноосф, часть разумн мира - и важно почувство момент освобожд,
 за которым мир далее может развива без нее. Тянуть дальше - значит,
 паразитир, заедать чужой век. Такое - не для него.
    Оправда избыточ жизни Ило видел в неоконче делах - в тех, в
 которых мир без него еще не обходи. Помыслы и дейст биолога были
 подчин одному: закругля. Заканчи старое, не брать на себя новое -
 освобожда. Но жизнь все не отпуск. Вот, подкин Альдоби, надо
 держать его при себе. Должны же пробуди в древнем професс хоть намеки
 на память Дана, должны! Астр прав: если не он, так кто?
    ... Не отпуск - хотя это было без толку, зря - мысли о загубле
 Биоколони. Их возбужд путешес с "орлами", перел. Паря в
 воздуш потоках над зеленогол миром - с водами, тучными нивами, теплым
 ветром, - он невол подумы, что и на других плане могло быть так.
 Даже одна усилива проект идея пришла к нему в таких размышле-полетах,
 что посредс тех же микробиологи опера можно образов на
 плане залежи нефти, горючих сланцев, слои плотн угля, даже километ
 пузыри газа. Не для прежн бездарн расходов на топливо (хотя и это
 не помеш там как НЗ - солнца-то все-таки искусстве!); это была бы
 сырье база для производ полиме, синтетиче материа, даже
 пищи. Куда как важно было бы для строитель новых цивилиз.
    Разгоря в мыслях, он продумы метод, отвечал на возмож вопросы
 Эоли, сотрудн, даже Приемоч Комис... а потом спохватыв со
 стыдом и болью. Нет проекта Биоколони как не было; другими делами заняты
 сотрудн, другие опыты ведут они на Полиг. Есть лишь его бессмысл
 умствов, старчес невладе мыслью. Раньше он мыслями владел так же
 увере, как и телом.
    Потом снова мечтал, планиро - жило в нем это, жило! Однажды даже
 запро у ИРЦ обзор проек и идей по освое далеких планет. Просмот -
 и прони горды: не было ничего в обзоре и близк к Биоколони, не
 было, черт побери!.. А затем спохватыв, стыдил и смирял себя.
    Малыши не были пробле, возня с ними была отдыхом и возвраще к
 истокам. Ило щедро отдавал им то, что знал и умел и что они могли сейчас
 принять. Исчезнов его будет для " орлов", конечно, еще большим
 огорчен, нежели расстав с "гуигнгн"... Ну, ничего.
    ..........................
    - Ило, а какое у тебя прежде было имя, нормаль?
    Тот взгля удивле. Профес поправи:
    - Я не так сказал, не нормаль... Конечно же, нынеш индексо,
 которое дает информа о челов, нормал и разумно. Ну... стихий,
 которое родит дали. Тоже на "И"?
    Старый биолог молча глядел перед собой: то ли вспоми, то ли
 всматрив в дали своего прошл.
    - Соверше верно, на "И", - улыбну он Берну своей простец улыбкой.
 - Иваном звали. А в детстве и вовсе Ванюш.
    ..........................
    - Неужели ничего нельзя подел? Вы так много знаете о человеч
 органи! Освободи от устаре информа в мозгу, очист память
 тела, повыс его выразитель, - можно это?
    - Можно. Только бессмысл. Лишней информа в челов нет. Все
 накопле им в жизни плюс унаследов - это и есть его лично.
 Устран, очищать - значит, уничтож лично. Чем это отличае от
 смерти?
    - Значит, идея бессмер - вздор?
    - И да, и нет. Есть два типа бессмер: бессмер камня, его можно
 достичь анабио, мгновен заморажив, и бессмер волны. Цену
 первому ты знаешь сам. Второе подобно бегу волны по воде: волна движе,
 вода остае - забыва-вытесне старой информа по мере накопл
 новой. Это тоже самооб. Не бывает бесконеч в конеч, невозмо это!
 Ило помол, добавил:
    - Поддержи функциониро живой плоти неопредел долго в принципе
 можно. Только это не будет бессмер лично. Лично есть выразите
 цельно. А всякая цельно - конечна.
    ..........................
    - В чем смысл жизни?
    - Все в том же, в служе идее освобожд человече. Ило по
 неведе польс Берну, предпол, что и он служил этой идее. Профес,
 впрочем, слышал о ней.
    - М-м... И каким же образом?
    - В твое время преобла освобожд людей от произв стихий и от
 порабощ другими людьми. Потом - по закону отрица - пришл не однажды
 освобожда и от первонача "освободит": от порабощаю влияния
 собственн и техники, от чрезмер власти людей над людьми, от денег и
 получае с помощью их преимущ... от многого. Кроме того, во все времена
 шло освобожд через позна, через понима места разум существ в
 планет и космиче процес - через постиже истинн смысла вещей.
 Такое позна превращ людей из слепых орудий природы в
 соратн-напарн естестве процес, а затем в руководи их.
    - А сейчас?
    - Это послед: освобожд через позна и накопле возможно -
 энергетич и информаци.
    - Но... уверенн, что владе возможнос, дает реализа их?
    - Не всякая. Эксперимент реализа - да. Использов - трата, но
 с непреме приобрете новых возможно, более обшир, чем
 израсходов, - тоже. Понима, это тонкая штука - реализа, в ней
 должны отсутство порабоща стимулы "преусп", "не упуст выгоду
 или наслажд", "урвать свое"... Тебе это может показат стран, но
 уверен владе возможнос прино людям больше счастья - светл,
 спокойн, - чем древнее стремле к максималь удовлетво
 потребно, стремле наполн бездон бочку.
    - Да, когда знаешь, к чему это привело, ясно, наскол недалек был тот
 живот принцип.
    - Целым являе человече. Бионосф планеты. Материал же
 потребн индивиду должны удовлетвор в той мере, в какой
 удовлетвор "потребн" клеток органи: в самый раз для нормаль
 жизнедейс. Больше оптим так же вредно, как и меньше его. Не знаю,
 воображ ли клетки, что обеспеч делае ради их выдающи качеств, -
 но разумн сущес лучше бы поним все, как есть.
    - Собстве, в здоро человече коллект так и было, - заметил
 Берн.
    - Да, но много ли их было в истории - здоро?.. Есть и еще смысл жизни,
 самый простой: распростран. Вид "гомо сапиенс" распростра по
 планете и в окрест космосе, теперь надо - дальше.

    Они вели эти неторопл беседы в разных местах и в разное время:
 поздн вечер на крыле котте под звезд, уложив спать малышей,
 или над речным обрывом, любуясь стеклян, зелено освещен луной гладью
 воды, или днем, наблю игры "орлов".
    Новый разго начал Берн:
    - Не возвыше идеалы определ разви человече, не стремл
 освобожда, владеть возможнос. История человече - это история
 кризи и их преодол. Схема одна: благод недальновид и эгоизму
 людей накаплива исподв какой-то сквер фактор, потом - переход
 количес в качес - и он проявля бедами, потрясен. Значите
 часть людей разоряе, гибнет, дичает; уцелев напряг силы для борьбы
 со стихи и между собой - больше, как правило, между собой, чем со
 стихи. Лучшие из них напряг умы, ищут выход... и находят его в
 новшест. Начинае подъем, общес развива, люди множа,
 распростран, засел новые террито. Но в силу тех же извечных
 причин: недалек и эгоизма - опять накаплива "тихие" факторы. И цикл
 повторя. Первыми были кризисы чрезмер истребл дичи и безум
 поеда всех съедоб плодов, корней... всего, что родила земля, -
 полудик первобыт племен. Множес племен вымерло, уцеле
 додумал до скотовод и земледе. Развил на этом, увлекл - и
 начали новый цикл: истребл лесов перелож землепользо, а пастбищ,
 лугов, степей - - чрезмер выпасом размножив стад, кои подчищ все
 до трави. Этот кризис породил пустыни Средней Азии и Север Африки,
 погубил древние цивилиз... И так далее, через средневек моры, кризисы
 скученн и антисанит в городах, через войны и восста (каждое -
 кризис от накопивше фактора), через кризисы товарн перепроизво,
 через разруше среды обита - до последн Потепле. Схема одна, и
 главное в ней, что все из благих намере... Можно ли считать такой путь
 разви разум?
    - В среднем - да, - сказал Ило. - Ведь каждая новая ступень в конечном
 счете оказыва выше предыду.
    - А если бы не было спадов, разрушите прова - на сколько бы они
 были выше? Какой был бы взлет! Неужели нельзя плавней, устойчи, смотреть
 далеко вперед?.. Вот и сейчас хорошо, стабильн, тишь да гладь - а можно
 ли поручит, что в мире, в людях не накаплива новый "тихий" фактор,
 который, когда придет время, сразу и громко заявит о себе?.. На стадиях спада
 неконтроли выделяе накопле энергия - а ее все больше.
    Ило выслу професс с большим интере. Тот и сам, окончив,
 подиви: высказа оформил в уме его как-то вдруг. Собстве,
 началь сужде были близки к тому, что он говорил еще Нимай, подо что
 подго гипот Мороз. Но в конце он - он, Берн, отрица
 человече! - верил в возможн бескризис разви, хотел этого,
 досадо, что такого еще нет, даже мысле предста, какой получи бы
 при этом звезд рывок человече, подумал будто и не он.
    - Кризисы недостато разумно, - задумч молвил Ило. - Все верно:
 деятельн, не продума до конца, в итоге оказыва замаскиро
 стихией. Возмо, в этих срывах природа, естестве течение явлений,
 осажив нас - торопли? Может, надо, пока не спланиро все до крайних
 преде бытия, сдержив наращив мощи, смирять творчес порывы? Или
 как-то иначе дозиров: меньше измен природу, больше приноравлив к
 ней, а?
    - Понима, не так все просто, - покру головой Берн. - Если сдержи
 энергет, реализа возможно преобразо природы... да еще начать
 приноравлив к ней до идеальн согла, то разум жизнь может
 замер. Даже поверн вспять, как... как у этих...
    - У кого - у этих? - с любопытс взгля на него Ило.
    - У кого? Ну, как же... - Профес растеря потер лоб: действите, у
 кого? Что это он понес? Что-то мелькн в уме - и исчезло. - Да, чтото я не
 так. Не обращай внима.
    Ило отвел удивлен взгляд.
    Разго прекрат, но весь вечер Берн был под впечатле обмол.
 Отходя ко сну, он допро себя: "Так у кого все-таки у "этих"? О ком я?" -
 "А о тех, - ответил он себя, - о тех самых, из памяти Дана". И его пробрал
 холод.
    Инсти самосохра сторо в челов не только тело, орган -
 психику тоже. Подобно тому, как рука отдерги от обжигаю, колющ,
 бьющего, так и память челов, его ум и воображ сами могут уклонят,
 "отдерну" и от внутрен информа, и даже фактов действитель,
 если они посяг на его лично. Так и с Берном. Он знал минимум о том, чей
 мозг ему прижив: Эрида, астрон, погиб у Альта... и больше знать
 ему не хотел. Любопыт иногда возник - но сразу упирал в стену
 внутрен страха, страха попят свою лично, которой и так туго
 пришл в этом мире.
    Астрон Дан - уже в силу одного того, что он астрон - явно был
 незауря, сильным челове; к тому же он принадл этому миру. Берн ему
 благода за то, что перешло от него: за зрение, слух, новую речь... но и
 хватит. Шевеле остальн, попытки Дановой памяти пробуди вызывали
 паничес вопрос: а как же я?! Что станет со мной?.. Мирное сожитель,
 симбиоз двух психик, двух взгля на мир был - он это чувство -
 невозмо.
    В то же время этот внутрен страх неизвес перед чем был неприя,
 лишал самоуваж. Собстве, чего он пугае?.. Однажды Берн преод
 себя, запро у ИРЦ краткую - самую краткую! - информа о Дане, о
 Девятнадц звезд.
    Сферода говорил и показы три минуты. Берн почувств облегче,
 даже разочаров. Экспеди к Альта была в сравне с другими
 малорезульта. Астрона, разбивш на группы, изучили двенад
 планет, на которых не нашли - кроме второстеп малос - ничего, что
 людям не было бы извес и до этого. Дан погиб тривиал по своей
 неосторож, вызвав непола в биокрыл и падение. Тело разбил,
 голову спасла напарн по работе на этой планете Алимокс. Профе
 увидел и изображ своего донора: шатен с волевым лицом, синими глазами,
 резкими чертами и веселой, чуть хищной улыбкой - улыбкой бойца. Облик
 действите сильн челов.
    Эти сведе не имели ничего общего с бредов переживан после первой
 опера. Не ассоцииров они и с воспомина во сне или полусне,
 которые иногда тревож професс. Значит, то и есть бред и сны. И точка.
 За выводом было чувство облегче, избавле от опасно, но этого Берн
 предпо не замет. А сегодня обмол возврат его к пробл,
 которую он считал для себя решен. Она была из той области - бреда и
 полус. За ней маячило что-то огром и не его. Берн был раздосад.

    Разго с Ило продолж на следую день. Они лежали на округ,
 оглажен миллионол лаской волн камнях под навесом из пальм
 листьев. Левее на галеч пляже копошил малышня. Плеск сине-зеленые
 волны Среднезем моря. Дело происхо между Алжиром и Эрроном.
    - В выборе челове жизненн пути, - задумч прогово Ило, - да и в
 частных решен: как поступ в том или ином случае - велика роль
 прецеде, знания о других жизнях или поступ. Вечная цель челов:
 повтор и превзо достиже других, не повто их ошибок.
    - Ты хочешь сказать, что и для человече было бы неплохо знать о
 жизнен путях иных разум жителей Вселен, иных цивилиз?
    - Это слабо сказано: неплохо знать. Не только бы неплохо, с каждым веком
 это все более насущно необход. Знай мы заранее о путях других, то, может,
 многого избеж бы. Необязате даже, чтобы нашлись гуманои
 цивилиз, пусть иных видов - пути разума должны быть схожи независ от
 биологиче начала. В конце концов, необязате и чтобы сплошь
 просматрив паралл - пусть наше повышен понима себя, своего пути
 возник из несогла с чужим опытом, из отрица его. Но пусть будет хоть
 что-то!
- Неужели - ничего?
    - Почти. Две эпизодиче встречи - и обе нельзя считать Контакт.
 Первая - тот визит Прекрас Дамы, который застал человече в скандал
 положе, в каком гостей не приним. Иномир отшатну от нашей
 дикости, от неуме совлад со стихи и собой; для них наша разумн
 остал под вопро. Вторая - обнаруж у Прокс Цента жизни
 несомне высокоорганиз и разум, но такой, что почти начисто
 исключ Контакт, сотруднич, взаимопони: кристаллич. Там,
 около безатмосф планет и в окрест космосе, роятся, летают
 электриче "торпе". У них громад скоро, иной - электромагн -
 принцип движе, исключите быстродей мышле и обмена
 информа... Словом, эти сущес куда роднее нашим электро машинам,
 ракетам, чем нам, белко создан. Астрона Седьмой экспеди изучали и
 наблюд их. Они, вероя, наблюд и изучали астрона... если не
 приняли за живые органи технику нашу, а не их - но и только. Вот и все,
 что мы знаем о других в нашей Галакт.
    - Как все? - вырвал у Берна. - А Амебы? Ну... Высшие Простей?
    - Помилуй, - Ило смотрел на него во все глаза, - какие же амебы - высшие?
 Простей - да, но почему высшие?
    - М-м... да, в самом деле... - Берн тоже почувств замешател. -
 Что-то я опять зарапорто. Жарко очень. Пойду искупа.
    Он встал, направи к воде. Ило глядел вслед - и вдруг понял: в Але
 пробужда Дан! Та обмол об "этих самых", у которых жизнь замерла; вот
 сейчас - о "высших простей амебах"... да, пожалуй, и экспр о "срывах от
 недостато разумно" - все это принадл не професс Берну из XX
 века!
    Ило почувств, что не только обрадо, но и опусто этим открыт:
 тащил на горбу груз, донес, скинул, распрям - все!.. Правил он,
 выходит, откло попытки опасн экспериментир над Алем: терпе и
 время, время и терпе - среда и жизнь свое возьмут. Не могли не взять, ибо
 некуда в нынеш жизни развит лично Берна, тем ее качест, которые
 он принес из XX века; и по этой же причине не могла не прора, не
 разверну в нем, не заявить о себе лично Дана. И вот - получил.
 Стало быть, и с этим все. Ныне отпуща...
    "Постой, - вдруг опомни биолог, - я не тем взволно, не тому радуюсь.
 То, что в Але проявил память астрона, - мой малень резуль. Но
 главное другое: о чем эта память? Ведь похоже, что в ней сведе о Конта.
 Там, у Альта, эти "высшие простей", амебы какие-то мысля... и два
 астрона Девятнадц экспеди с ними общал! Выходит, версия гибели
 Дана неверна... Постой, постой, даже и это неважно: что версия неверна и что
 гибель была. То, о чем мечтали, как только осозн множествен миров во
 Вселен, то, чего искали послед века, - свершил? И пусть сверши
 как-то не так, с осложнен, все равно - знакомс с иным разумом, с иным
 путем разви!.. А меня это не волнует и не трогает. Не волнует даже, что
 носит информа о Конта - вон он плавает у скал. Раздела с
 послед жизнен задачей и все? Дальше не мое, не для меня?.. Значит, вот
 ты какая, моя смерть!"

 15. ХОЛОД НОЧЬ 
    В ралли "Таймыр - Крым" Арно отправи, чтобы хоть ненадо отдали
 от Ксены. Дать подум ей, подум самому. Ничего не было сказано между
 ними на проща; может, она догонит или он верне. А скорее, и не догонит,
 и он не верне.
    ... Было кое-что сказано три дня назад, ночью, в котте. Ксену вдруг
 прорв:
    - Ну, Арно, милень, ну, коман, рыжий с гордой душой! - Она положила
 голову ему на грудь. - Отпусти меня к нему, а?
    Он понял, о ком речь. Не шевельн.
    - Отправл, разве я что говорю.
    - Ты не говор - ты молчишь! - Ксена откинул. - Ты в душе отпусти.
    И вот теперь он отпус в душе. Дело было не в любви и не в ревно -
 хотя немного и в том, и в другом; понял Арно, что Ксена исцелил от шока
 Одиннадц планеты. Теперь для нее как и для любого сильн, душевно
 здоров челов, нет счастья в благопол, в застой однообр жизни
 - пусть даже приперче гонками на автодр. Хочется испыт дух свой,
 пройти, баланси, над психиче пропас, в которую ее ввергла история с
 Даном. "Зачем мне душа, если нет для нее погиб!" - вспом Арно фразу из
 старой книги.
    Не могло ее, его Ксену, тянуть к Пришел как к лично, челов -
 пусть даже в нем есть частица Дана. Не могло! Ей нужна от встречи с ним
 именно хорошая доза "погиб": волне, терза, чтобы убедит в
 крепо и здоро духа. И в добрый час. Удержив - хоть молча, хоть
 словами - значит извод ее и себя. Пусть действ и решает сама.
    Только холодно стало на душе. Потеряв Ксену, он терял все, что имел на
 Земле. Никакая другая женщина не заменит ее ему - как не мог он сойтись в
 дружбе с милыми, славн... но очень уж земными людьми. Они с Ксеной одной
 породы: люди космоса.

    Безмаршру ралли от Таймыра до ЮБК было новым словом в обучении
 транспор кристаллоб, настол новым, что многие сомнева: стоит
 ли ставить такой экспери? Заданы только точки старта и финиша, выигр
 необязате прибыв первым; можно двигат по дорогам, можно через луга,
 пашни, болота - но учитыва каждый поломан кустик, каждый помятый на
 посевах стебель, каждый клок сбитой при резком вираже коры с дерева. Само
 собой, запреща и разузна дорогу. Конеч целью этого
 эксперимента ралли, как понял Арно, было научить персептр
 трансп движе по неизведа местно к указан цели оптимал
 маршрут. На Земле не было нужды в таком, это была еще одна приме к иным
 плане.
    Они ехали пятые сутки. Арно лидиро в своей группе. Только раз он
 оплошал, выехал к Волге не там, где рассчит, в поисках моста отклон
 на северо-запад. Мчались полный свето день, от восхода до заката. За день
 он выматыв, спал беспроб. Завтра был послед этап.
    В этот день он со своим напарни, который вел параллел состав,
 выехал к берегу Азовск моря у Бердянс косы. Далее сложно была только
 в том, чтобы не сверн на ведущие в живопис тупики к косам отмелям,
 берегам лиманов дорожки турис; перес по сухому пути Сиваш - и маршрут,
 считай, весь. Этапные судьи намек, что у них есть шансы на первое место.
    Арно посте себе на прибреж песке, надеясь быстро уснуть под
 убаюкива мерный накат волн на пологий берег. Но не получил. Ночь была
 удивите ясной.
    Он увидел звезд небо таким, каким оно не бывает на севере. Сначала над
 головой в темнею июньс небе загоре белый огонь Арктура. "Арктур,
 Восемнадц звезд. Коман Витольд, коренас такой парнище с простым
 прибалтий лицом. Вместе работ на сборке узлов управле его и моего
 звездол в Главном ангаре. Как давно это было!.. Сейчас они подлет к
 цели".
    С чернил-темного востока поднима Вега. "От нее года через четыре
 должна вернут Двадца, - сразу отозвал в уме. - Команд Динас 80
 /118, замечател женщина, хоть и долговя, непривлекат собой.
 Хороший парень Дин, как ее назыв в Акаде астронав. С самой академии
 мы и не видел, она улетела к Веге до финиша Девятнадц... Под началом у
 нее 38 человек, как и у меня было".
    В хвосте Лебедя бриллиант искрой сверкал Денеб. К нему еще не летали,
 далек. За ним, паря во тьме, поднима к серед неба Орел. И в нем,
 сопровожд эскор из двух звездо, накаля белым светом Альтаир.
    Альтаир!
    Небо сразу сделал объем. Не на одной линии эти звездо, нет - они
 такие же далекие и тусклые и при взгляде оттуда. За ними, еще неизме
 дальше, та сторона Галакт, разделе Великой Щелью звезд полоса.
 Сейчас она едва просматрив сквозь воздух.
    Альтаир!..
    Арно на память знал, как меняют свой рисунок Лебедь, Лира, Кассио, сам
 Орел, все иные созвез, как выгля они с каждого парсека пути к Альта.
 Он будто видел это сейчас, повто маршрут.
    Нет, это было невынос. Он встал, повер постель, улегся ногами к
 западу: тот участок неба и Млечный Путь оказал вне поля зрения.
    Но перед глазами появил иная россыпь небес огней, "галак
 местн значе" - Космосс. Арно понял, что попался. Он уже забыл,
 почему выбрал именно север, где летом звезды не видны вовсе, а зимой немногие
 в редкую ясную погоду. И Космосс оттуда едва заметен.
    А теперь все навалил. Он легко узнавал - по враще (от него менялась
 яркость отражен солнечн света), по орбитам, перемеще друг возле
 друга, по вспыш прожект - все объекты. Вон расходя составы
 цилиндрич барж с ракетн толкач РТ-100 в хвостах. Поворачив
 тусклым дном к Земле медле вращающ станция-цисте; ей сигналит
 свето морзян приближаю грузо-плането. Левее "плеяды" тесная
 группа ярких пятны: шары-цехи сверхле вакуум материа.
    Арно будто был там сейчас, даже вспом - держит же память! - кто где
 работал и работ, с кем он встреча. Как много у него там коллег и
 знако, куда больше, чем на Земле! И вот - видит око... Ему нельзя туда,
 нельзя даже на толкач, космиче возчи.
    Это было нестерп. Арно поверну вниз лицом, раски руки, бил и
 царапал холод песок.
    - Боже мой... боже мой... - шептал он, - я бы отдал все. И за что мне
 так?! Не только работ, но хотя бы умереть там - я бы отдал все. Ведь есть
 и сейчас дела для тех, кто презир смерть: в радиацио поясе Юпитера, на
 Мерку, на Венере, около Солнца... есть, я знаю... Они не смели судить меня
 по земным законам, не смели, не смели!
    Арно так и не уснул в эту ночь. Утром он был соверше не в форме, снял
 себя с пробега. На Таймыр он решил не возвраща.

    Эоли просну в своем котте в Биоцен среди ночи, сам не зная
 почему. Рассвет только занима, бледн звезды над куполом, синело черное
 небо. Молодой биолог чувство тревогу и одиноче - такое одиноче,
 что трудно было глубоко вздохн.
    "Ило... - вдруг понял он. - Я ни разу не связа с ним. Как будто мне
 нечего ему сказать, не о чем спрос! Ждал, пока он вызовет меня. Ах, как же
 так..."
    - Эолинг 38 вызыв на связь Иловиенаа 182! - сказал он шару.
    ИРЦ безмолвст. Эоли все повто свой вызов:
    - Иловиена 182! Иловиена, отзов! Эолинг 38 вызывает
 Иловиенаа, разыщ его, люди! Ило, где ты, отзов же!..
    Наконец сфетода дал ответ:
    - Он умер.
    "Я почувств это, - понял Эоли в тоске. - Умер, как и жил, - без лишних
 слов".

    Перед ужином Ило объявил:
    - Сегодня будет холод ночь. Накида-ка побол "дров" в свои
 "печки"!
    - Намек понят, - откликн Эри. Предупреж поняли и другие "орлы":
 за ужином все наелись до отвала. И это была единстве мера против холода.
 Дети легли спать, как обычно, на откры воздухе, на матраси под тонкими
 одеял, которым, разумее, не дано было долго удержат на их вольно
 спящих телах.
    Так было не первый раз. К ночи темпера воздуха действите упала, в
 ясном небе холодно блист звезды. Берн перед сном, любопытс, подхо к
 малышам. Те не ежились, не мерзли, тела их были разгоряче - избыток пищи
 выделя согрева лучше одеял теплом. Он знал, что утром дети просн
 без призна насмо.
    Ило сидел на камне у воды. Профес подошел, стал расспраши: каков
 механ явления, в чем тонко?
    - Какая должна быть тонко, помилуй! Мы теплокро, наши органи -
 костры, горящие при темпера тридц семь граду, источ тепла -
 переварив пища. Чего же еще?
    - Но прежде-то так не могли.
    - Так это прежде и была тонко, - скупо улыбну биолог. - По
 погово: где тонко, там и рвется. Слабина.
    Берн отошел. Поразмы, он вынуж был согласи, что нет здесь ни
 механи, ни тонко - простая эскимос уверенн, что сытый человек
 замерзн не может. Ее Ило и внушал детям.
    Сам он ночев все-таки отправи в верто.
    ...Потом Берн не раз вспоми и этот эпизод, и разго - корот и
 незначите. Ничто, соверше ничто ни в словах Ило, ни в интонац речи
 не показыв, что этот их разго послед, что старый биолог уже все
 решил.

    Ило не уснул в эту ночь - сидел, слушал плеск моря, переби в памяти
 прожи жизнь. Он начал от круглоли сорва вроде Эри. Что ж, жизнь
 получил не только долгая, но соразме с этим выразител. Сделал все,
 что задумал, и сверх того коечто. Достиг немал. Даже учитель.
    ...Не то это все: достиже, учитель, бидже фонд - не главное. Метки
 на выразител, но не сама выразитель. С молодо, с самого начала
 творчес он понял: своим, более глубо, чем у других, проника в сути
 умом, своим чувствова жизни получил от природы такую плату вперед за все
 дела, что ничто пред нею все иные награды. Наказан было бы, если бы не
 смог вернуть делами то, что дано. Не в этом, не в бухгалтер сводке
 сверше сейчас вопрос, а всегда ли был последова, честен перед собой?
 Вел жизнь или тащился в ее потоке, прини барахта за свои дейст?
    И сомне, смяте владело сейчас старым челове. Казал бы,
 завер все, должен обрести покой - ан нет. "Человек должен жить столько,
 сколько надо для исполне всех замыс".
    Но ведь не так было, далеко не так! Если по тезису, то следо
 останов на исполне Биоколони - и отстрани от судеб проекта. А
 взялся решать и это, решил по-страшн, и сейчас саднит душу. Зачем?
    "Не по собствен тезису жил ты, Ило!"
    По тезису участво в жизни надлеж только созидан, творчес.
 Вносить вклад. А участво и сомнен, отрицан, спорами. Прове на
 прочно. Ведь правил он все-таки посту с Биоколониз. Да, для
 него и, в меньшей мере, для Эоли такое решение драма, но для мира в целом -
 все правил. Она будет, Биоколони, - повто работу Эоли или
 додумаю другие, - но войдет в жизнь не с налета, а после многих приме и
 выборов. Так и подоб выбир людям общес с обилием возможно. Такое
 решение и будет прочным...
    И понял Ило самое большое заблужд своей жизни: он, убеждав других
 (послед - Аля) более чувство себя частью человече, чем
 индивидуу, сам-то всегда считал себя выразител целым, хотя был -
 частью. Частью человече прежде всего. Поэтому равны оказал его дела и
 его сомне, его идеи и отрица их - все было частью Дела,
 общечеловеч потока Дейст, малой частью. И призра, иллюзо было
 стремле заверш все самому: не с него начал - не на нем кончи.
    Вот только теперь, поняв это, биолог обрел спокой ясность духа.
 Осозн, что жизнь его лишь часть Жизни человече, струйка в грома
 потоке, было равно откры, что никакой смерти нет.

    Перед рассве задул ветер с севера, зашторм. ИРЦ перег
 закрутивш над Европой циклон на прост Север Африки.
    Ило обошел спящих малышей, прикрыл разметавш, подотк всем одеял,
 поста со стороны ветра наклон полотня щит. Ничего с "орлами" не
 приключи бы и без него - просто хотел напосле что-то сделать для
 них. Ишь раскину на матраси. Ну, живите долго!
    Альдоб спал в вертол наверху. Ило решил не будить и его, произнес
 нескол фраз в сферода, дал программир команду. Потом заправил
 АТМой биокры, надел и взлетел со скалы.
    Он летел вдоль берега на восток, туда, где багров перед восхо солнца
 затянувш тучами небо. "Ныне отпуща, владыка, раба твоего по глаголу
 твоему..." - продеклами он в уме под мерные взмахи крыльев. "Нет, не то.
 Не был я рабом. Был настол свобо, что всегда выбирал и место, и образ
 жизни, и замыслы. А уж выбрав, поддава, позво им поработ себя. Тогда
 был раб - усерд, многотерпе... И ныне отпуск меня не владыка -
 отпус себя я".
    Он поднима все выше, хотел напосле увидеть побол. "Не наполн
 око виден, не насыти ухо слышан", - пришли на ум другие библей
 строки. Усмехну: а что верно, то верно! Сколько видел всего - и
 поинтере, чем открывш глазу сейчас: пустое море под левым крылом,
 гряды волн в белых бараш, внизу полоса берега и прибоя, по правую сторону
 кремнис плато, переход дальше в зелень полей, рощ с домик возле...
 все, как всюду. И все - дорого. Прощай, Земля! Впереди из-за гориз
 выдвину алый краешек солнца. Прощай, Солнце!
    "Не прощай. Земля, и не прощай, Солнце! Никуда я не денусь от вас, никуда
 не уйду из кругово веществ и энергии. Я проща с вами такими, какие
 вижу сейчас. Иная жизнь - жизнь этого берега, камней, воды, прибоя, похожего
 на храп велик, - влечет меня, жизнь с иным смыслом. И будет нам жизнь
 вечна... да! Ибо ничто не уходит из кругово ее. Не уйду и я".
    Ило чувство тягу слиться с этим берегом - только искал место для себя.
    Звуки прибоя под ним оттенял мерными стонами бакена-ревуна,
 раскачива волнами. На километр высоте, где летел Ило, начали
 возник облака; пришл снизит, чтобы не утрат видимое внизу. Солнце
 поднял, но свет его будто протискив в щели между полос туч.
 Напори дул север ветер.
    "Здесь!" Ило примери, прики попра на снос, взял морис. Берег
 под ним выгиба мысом. И над оконечно его, на высоте восьми метров
 летев человек отстег тяжи и скинул крылья: левое, потом правое.

    Он падал, раски руки и ноги, - так летят в затяж прыжке. Очерче
 горизон круг быстро уменьша. Раскину руками Ило будто охват
 его, охваты землю и море - место, котор теперь принадл.
    Его несло на выделявш среди скал светло-коричне камень, громад и
 округ, как лоб мыслит. Подле него каждый накат волн вздымал
 многометр гейзер брызг; многокр и ликующе ахал прибой. Коричне,
 серое, желтое, зеленое - пятна камней, воды, прибоя, берего зелени - все
 приближа слишком быстро. На миг зароб душа, сами зажмури глаза:
 захотел, чтобы все скорее кончил. "Прочь!.. - взбод он себя. - Не
 зажмури глаз!"
    "Возвра тебе тело свое, земля!"
    Удар.
    Кровь стекала с покатых боков камня, смешива со вспенен водой -
 соленое с соленым.
    Мерно стонал на одной ноте бакен-ревун. Высокие волны накатыва на
 скалы, ударяли о них, славили бетховенс финальн аккорд... не
 смерть, нет - конец жизни челов.

 16. УРОК ДРЕВНЕЙ ПЕДАГО 
    Третий день профес скрыва в камышо зарос дельты Нила - новой
 дельты Нила, протянув русло через Ливийс равнину до залива Сидра. Он
 не хотел попадат кому-либо на глаза, пока с кожи не сойдут эти пятна -
 коричне овалы, какие образ на коже сок кожуры грецких орехов. Берн
 прята от солнца в тени камышо стен, в жару купался в прото, бродил
 по песча остров - мыкался, размыш.
    Дело было не только в пятнах, для прикры их можно заказ ИРЦ
 подходя одежду. А вот зачем ему снова появлят на людях?
    ... Когда он просну в то утро, Ило для него был еще жив; он жил объемным
 изображе в шаре. Изображ окликн Берна:
    - Аль, я не вернусь, прощай! Пока не прибу новый учитель, ты остае
 старшим. В интер я сообщил. Позови детей.
    Проснувш "орлы" сгрудил у сферодат. Ило, назвав каждого по
 имени, тоже сказал, что не верне, надо слушат Аля, вести себя хорошо.
    - Ой, а куда он смотрит? - обеспокои Ри.
    Верно, обраща к малышам, Ило смотрел не на них, а поверх голов и в
 сторону. Потому что это был уже не Ило - запомне ИРЦ его изображ и
 речь.
    Во время завтр детей Берн попыта связат со старым биоло, где
 бы тот ни находи, и узнал, что связат уже невозмо. В растерян
 он не приду, как сказать это малышам, решил не говор. Это была ошибка.
 "Орлы" все узнали по ИРЦ в тот же день. Мало того что был плач, печаль, общее
 чувство - сиротлив, слезливотребова вопросы: "Аль, ну почему Дед
 так сделал?!" - на которые ничего не мог ответ, но возни и недове к
 нему.

    Сначала, впрочем, все пошло более-менее гладко. Они двинул по
 намечен еще Ило маршр на восток и юг, к Средн Нилу, к Красному
 морю, посет там Нубийс ДШК - домоштампов комби.
    Комби выпус котте для приэкватори районов. Машины его
 работ на берегах Нила среди масси быстрорас бальзамич сосны
 на месте прежней Нубийс пустыни. ДШК был скорее похож на явление природы,
 чем на созда человече рук: могучее, как изверже вулкана, только не
 разруша, а производ. Полчища автома-пильщи валили на делянках
 тридцатимет сосны, разделы, скатыв стволы в гигантс вязанки.
 Их подхваты электро - "пауки" (лопа их сливал в незри круг,
 видны были только членис захваты да малень тела-моторы), несли и
 сбрасыв в канал. Потоки воды несли к бункерн реакт песок,
 алюмосили, соли - весь набор ингредие. Потоки вихре воронкой
 сходил к широк, как жерло вулкана, растр бункера; перемалыв
 шесте в нем глухо сотряс почву и воздух. Готовая масса снизу подава
 в матрицы гороподо прессов; у подно их неслы в созидател гуле
 шелест вековые дубы. В них по направля колон опускал блиста
 металличе гранями дома-пуанс; они издав оглушител "Чвак!",
 замир, поднима. Пресс выстав на ролики конвей дымящ
 сизо-желтые коробки с проем для дверей и окон, с нишами, столом и ложем.
 Другой пресс выдавал крышику, третий - фундаме.
    По сторо конвейер тракта суетил монтаж автом. В сравн
 с пресс они казал крошечн, хотя вороч домами. В конце конвей
 собран котте подхваты "пауки", уносили по всем направле.
    "Орлы" с Берном долго кружили над комбина, опускал, загляды во
 все места - искали людей. Наконец нашли на удален сопке, откуда открыв
 вид на Красное море. Под прозрач куполом у экран стены и пульта стояли
 мужчина и женщина - настрой.
    Обязанн настройщ были необременит: перепрограмм
 автом по поступа заказам. Как раз сейчас они настро ДШК на партию
 коттед со стенами-жалюзи и навесом над входом - для жарких мест. На
 очереди партия домов со скошенн фундамен для устано на склонах гор.
    Предприим парни Эри и Ло сразу нашли примене домост: отозвали
 женщину, что-то нашепт ей. Та покив, улыбнул, поман напарн -
 все направи к пульту. К ним успела присоедин Ни, но на остал
 любопытств Эри и Ло закрич:
    - Не подход, нельзя! И тебе, Аль, нельзя!
    "Конечно, нельзя: надо же, чтобы было кому потом удивлят". И Берн решил
 не жалеть сил, когда придет время для этого.
    Но ему не пришл особе и прикидыва. Когда под вечер они приле
 к Овальн озеру, то там, на краси мысу у пляжа под соснами, стояли
 четыре домика. Какая у них была немысли раскра стен! Видно, настрой
 стремил угодить всем вкусам. Какие были великоле микропори ложа -
 по четыре в каждом котте! И какая задор музыка звучала из сферодат
 в стенах! А когда в сумерки эти стены начали накалят радуж
 люминесцен перелив, то и закопер Ло, Эри и Ни застон от
 восхище.
    ...У этих уединен домиков у озера все и начал.
    Кончина Ило всколых Берна: вот человек - жил сколько хотел и как
 хотел, в полную силу, выразите... А он? Слоняе по планете как
 неприкая. Неужели так и остане на задвор в этой жизни - ни на что
 не влияю, никому не нужным?.. Словом, смерть биолога разбуд в Берне
 жажду успеха. Для начала он решил покор "орлов" - настол, чтобы они не
 пожел нового Деда, захот путешеств с ним. А если так и не выйдет
 (он знал, какой вес имеет "учитель" и лично учителя), то хоть пусть
 вспомин о нем: "А вот Аль нам объяс... Аль рассказ... Аль
 говорил..." Неужели теперь, когда фигура Ило его не заслон, он не сумеет
 пленить душу этих щенков? Он - интерес бывалый человек, знающий много
 такого, чего в этом мире не знает никто!
    "С чего все пошло напере?" - сообра Берн, сидя на песке и обняв
 колени руками в пятнах.
    ...Конечно, больше всех допек его эти двое - Эри и Ло. Они еще со
 времени победонос спора о Свифте ни во что не ставили его; когда
 профес урезони их, то за словом в карман не лезли, отвеч сразу,
 остро и умно.
    "Человек как орган настол сложен, что разница в запасах информ
 ребенка и взросл ничто мала, и размеры и вес ничего не доказыв,
 иначе выходит, что самое умное сущес на земле кит". (Афор Эри.)
    "Хорошим взрос быть легко, а ты попро быть прилич ребен - в
 считан годы и без образов!" (Афор Ло.)
    Это говорил при "орлах", те веселил, хлопали в ладоши, ждали меткого
 ответа Аля. А он пасовал от неожиданн, когда же придумы удачное, время
 было упущено. Но окончате подвели професс "расск из первых рук". Он
 решил продолж эту тради Ило. Да ему и в самом деле было что рассказ,
 чем пораз воображ малышей. Он решил перво-наперво заинтерес их
 рассказ о войне, о всем? военном. Разве он сам не был мальчиш!
    Ах, лучше бы он не пытался!.. До расска о битвах и воинс подвигах
 дело, собстве, и не дошло; все рухнуло на вводных, так сказать, лекциях: о
 вооруже, организ армии. Дети хорошо поняли техниче сторону - тем
 более что простое оружие существо и поныне.
    Им было интере узнать и о могучих танках, могших сворот дом или
 пролож себе дорогу сквозь лесную чащу, о пушках, стреляв на многие
 киломе, о самоле, которые могли гонят друг за дружкой в воздухе,
 пикиров, сбрасыв бомбы, разруш здания или мосты...
    - А для чего все это было? - спрос посреди расск однажды Ия.
    - Ну, не понима разве: тогда было много диких опасны живот, - горячо
 приня объясн ей Фе. - Это теперь против них достато дробов или
 электрор, а во времена Аля -ого-го... только с танками, пушками. Или даже
 сбрасыв бомбы на стада хищни. Правда ж, Аль?
    Берн подиви неужели ничего не знают?
    - Нет, - ответил он, - против зверей и тогда было достато дробов. А
 эта техника предназнач против людей.
    - Не хочешь же ты сказать, - с недовер-ехидной улыбкой которая всегда
 злила професс, спросил Ло, - что люди могли убивать... людей?
    - Не только могли - делали это! Если подсчит, то за всю свою историю
 люди куда меньше переб зверей, чем друг друга.
    На лужайке у краси домиков стало очень тихо. Ия, Ни двойня Ри и Ра
 смотр на Берна, поблед. Мальчи переглядыв; кто-то не то
 кашля, не то произ сакрамента "бхе-бхе...".
    Чтобы провер возник подозре, Берн навел по ИРЦ справки: так и
 есть, детям ни о войнах, ни об иных видах массо убийств людей людьми не
 рассказы; это-де восприним ими болезне, создает нежелате
 крен в психике.
    "Ну, знаете!.. - распали профес. - Что за теплич воспита, что
 за ханжес! Скрыв от детей такое! Это же история". И он решил раскрыть
 малышам глаза. Уж теперь-то они точно будут вспомин: "А вот Аль нам
 рассказ..."
    ... Это произо перед закатом. Малыши, гуляя по окрестно, нашли рощу
 орехо дерев, натря крупных орехов. Сейчас они сидели кружком,
 очищали толстую кожуру; пальцы и ладошки у всех были темные.
    А Берн залива солов, рассказ о ядерном оружии, о баллистич
 самонаводя, чувству тепло городов ракетах с трити-стронци
 начин, о послед - перед его захороне в Гоби - крике военной мысли:
 электроннокиберне системе автоматиче воздейс - на случай,
 если живых не остане... "Орлы" щелкали орехи, слушали отчужде. Первым
 не выдер Эри.
    - Послу, Аль, - молвил он рассудите, - ведь все эти штуки должны
 были обходит в огром труд, в большие биджи, так?
    - Еще бы, - подхва профес, - настол большие, что были по
 средст самым крупным держа. Другим оставал трепет и
 присоедин.
    - Вот видишь. А ведь в твое время на Земле было много пустынь, неосвое
 земель и морей, так? - В голосе Эри прореза уличаю интона, глазенки
 щурил. - Многие жили плохо, не могли досыта поесть, не имели хорошего
 жилья - так?
    - Да, - подтвер Берн со вздохом, - больше полов населе планеты.
    - И ты говор, что в то время, когда люди так жили, другие люди тратили
 силы и знания не на то, чтобы их выруч из бед, а чтобы делать дорогие
 машины, которые могли всех убить?!
    Это был не вопрос - риториче возглас.
    - Но так было!
    - Так не могло быть, Аль, - вразумл сказал Эри, беря из кучки новый
 орех. - Это ты бхе-бхе... или как оно называе на твоем древнем языке: "ди
 люге"?
    "Орлы" засмеял. Было ясно, что они на стороне Эри, не верят Берну, им
 неловко, что он так перехва и запута. Все ждали, как Аль выйдет из
 трудн положе.
    - Да как... как ты смеешь, der Rotzig! Сопляк (нем,). - Берн вне себя
 вскочил на ноги.
    Нет, это уже было слишком. Мало того, что эти щенки, верящие в любые
 выдумки Свифта... да что Свифт - в царевну-лебедь и стойк оловян
 солдат! - отказыва принять от него чистую правду, так ему еще и
 наносят самое тяжелое в этом мире оскорбл. И все этот Эри!
    Тот не понял, как его обозв, но сориентиро на интона:
    - Сам ты "дер ротциг"!
    Добропоряд душа професс не вынесла. Он схватил мальчи за уши,
 дернул, потом, когда и ошеломле Эри вскочил, сунул его голову между
 колен, занес караю длань.
    ... Немало радос пережил Берн в этом мире - но, несомне, самая острая
 была та, когда припечат всей ладонью по мускули, слегка лишь
 защищен шортами попке малыша и сладос приговар:
    - А! А! Вот тебе! Вот!..
    Он не ждал реакции, какая последо за этим. Среди "орлов" счита
 хорошим тоном стоиче перенос боль - будь то получен в играх и
 походах царап, ушибы, шлепки от Ило, удары во взаим наско... Но то
 было другое. Сейчас малыши почувство сердцем: непра сила наказыв,
 унижает правого, но слабого.
    Эри вырва, отбежал: ошеломл у него сменил яростью. Напласто
 цивилиз исчезли, перед Берном стоял малень дикарь. Он издал вопль,
 нагну и - бац! - первый орех разби о лоб професс.
    Ия всплесн руками, Ни ахнула. Но мальчи и двойня Ри и Ра
 подхват почин вожака. В воздухе замельк зеленые и желтые (очищен)
 орехи - все крупные, величи с кулак. Потом, масси бока, спину и руки,
 Берн проклял вместе с "орлами" и ботан, котор вздумал вывести такой
 сорт.
    ... Он бежал, преследу орущей бандой черте, петлял между деревь.
 Но швырял они метко, то и дело на голове и плечах професс чавкающе
 лопал зеленые ядра. Хуже всего был выделявш сок: он остав на коже
 коричне пятна, отмыть которые было невозмо.
    На следую утро Берн был весь пятнис, как ягуар.
    Вот и скрывае теперь в зарос, как ягуар.
    Не как ягуар - как человек, вконец растерявш, не понимаю, как ему
 дальше жить.
    Жизнь снова вышвырн его прочь, наподд коленом. И если в первый раз
 он был сам в том повинен, допус малоду, то теперь - ну, ни в чем же!
 Что он такого сказал, сделал? Хотел как лучше.
    "А зачем им твое ослабля души подлое знание: о том, как убили и могли
 убить? Им, которым предст столько сделать. Все их помыслы должны быть
 обращ к лучшему в человече".
    Это будто кто-то другой подумал в нем, подумал ясно и крепко.
    ...И чего ему, в самом деле, вздумал рассказы о прежнем оружии! Для
 этой малышни понятие "ракет оружие" столь же нелепо, как прежде было бы
 "автобус оружие": ракеты - устарева способ транспорти в космосе,
 только и всего. Нет, даже не в том дело. Как бы "орлы" ни вели себя
 независ, как бы ни старал поступк и суждени утверд свою
 самобытн, все равно они - дети в мире взрос. И они знали, отлично
 знали, как взрос умно и прекра устро мир. Во взрос людях для них
 воплоща мудрая сила человече; они и сами, как вырас, станут
 такими. И чтобы когда-то пусть в старые времена, взрос вытвор такое!..
 Нет. Бхе-бхе... "Ди люге".
    Берн расхохот, то тотчас оборвал смех. До смеха ли ему: как быть, как
 жить?.. Могло ведь начат и не с расск о сверхор. В сущно, в этом
 сканд вылил копивши у детей чувства неприя его - с его внутре
 фальшью, эгоцентри, повышен мнительно. Они чувство все это в
 нем... Психиче несовмести - как ткане, бывает... Не прижи он,
 чужерод тело.
    Эта мысль была тоже будто не его - новая, стран. Никогда Берн не думал
 о себе саморазобла. Что это: раская после неудачи или?.. Он внутр
 насторож. Да нет же, нет! Малень глупцы, щенки - что они поним! Со
 взросл-то он ладил.
    ...В том и дело, что в лице детей с их несовершенс, но и с их
 прямоду жизнь отвер его начисто. Окончате. Обратно в нее пути ему
 нет.
    Берн устало склонил голову в колени. "Как же быть? И ни у кого не
 спрос... Ох, и надоел же ты мне, Альфред Берн!"
    Он вскочил на ноги как ужален. Что?! Кому это он надоел?!

 17. АГОНИЯ - РОЖДЕНИЕ 
    Берн даже ушел от места, где сидел, - будто дело было в месте. В нем все
 напрягл в ожида опасно и для отпора ее.
    На краю остро среди водорос лежало в воде что-то продолгов. Он
 принял его сначала за обомше бревно, подошел: пятиметр серо-зеленый
 кроко покои, омывае с хвоста илистой водой, на плоском животе и
 поджа когтис лапах. Выпук полуприкр веками глаза смотр с
 лениво-ирониче ожидан. Это вдруг взбес Берна.
    - Что, ждешь своего часа, репти? - яростно прогово он, подходя
 вплот. - Тысячел нашего владыче ничего не доказыв, да? Не
 дождеш, пошел отсюда... Ну?!
    Кроко шевельн, отвер, будто нехотя, страш морду - и уполз в
 воду, уплыл. Берн опамято, его пробила дрожь. Это сделал будто не он. И
 слова эти... Попер на такое чудище, надо же. Переку бы пополам. А удрал.
 Сыт?
    Профес сел на песок у воды. По-южному быстро смеркал. Черное небо
 заполн звезды. И, глянув на них, Берн понял, что сидит не так. Надо иначе,
 лицом нескол левее блистав над горизон Поляр. Поверну, поднял
 голову: теперь правил - слева, на западе, пылает в светлой части неба
 Венера, прямо вверху лишь чуть уступаю ей в блеске Юпитер, правее его
 тлеет желто-красный огонек Марса. Вся плоско эклипт теперь перед
 глазами, плоско закручен вокруг Солнца вихря планет и полей.
    Он легко предста-почувств огнен ось этого вихря - слева ниже
 горизо; воображ продолж и плоско - фронт его в закры планетой
 части простран. Все двигал и вращал согла, все было объемно:
 Венера уходила вниз впереди Земли, Марс и Юпитер позади и слева - но эти
 планеты-струи вихря отстав в беге. А за вихрем Солнеч текли другие
 звезд струи, увлекае, в общем, для ближних тел, русле галактиче
 рукава туда, куда он смотрит: в сторону созвез Цефея.
    Это было чувстве понима Галакт. Оно сообщ душе покой и силу -
 но это были чужой покой и чужая сила.
    - Не хочу-уу! - заорал профес, вскаки на ноги и потря кулак. -
 Не надо! Пусть небо будет плоским!
    Он даже вспотел, несмо на вечер прохл - так стало страшно.
 Опасно была внутри, он понял: новый человек пробужд в нем, с иными
 знани, иным отношен к миру. И этому новому он, Берн, был мелок и
 проти,
    - К чертям, не выйдет! - Он забегал по песку, колотя себя по голове, по
 груди. - Не возьм! Я - Альфред Берн!
    "Да-да, Берн. Профес Альфред Берн, отброси свое время, заскочи
 через тысячи причин далеко в мир следст. А ведь они могли быть не такими,
 следст из тех же причин: ведь ты - причина..."
    - Что-о? Я?! Почему-у?
    "И ты причина. Ты изъял себя из прошл, изъял дейст, которые мог
 соверш... и ведь немало мог, величи был, свети. А вспомни, с какими
 чувств ты изучал историю проспан тобою веков. Потепле,
 экологиче кризиса... вспомни злораднен удовлетво: а со мною все
 обошл, все хорошо - ага!.."
    - Не надо!.. - молил теперь Берн внутрен голос, который бил на выбор по
 скрытым изъянам души.
    "Нет, надо - не устраи показ терза. Ты не один такой беглец от
 настоящ, причина будущих бед, вас много было. Другие бежали тривиал: в
 узкую специализ, в погоню за успехом, в любовь, в заботы о семье, даже в
 деловые и политиче интриги... лишь бы не встрять в большое,
 общечеловеч. Ты улепет оригинал и дальше всех".
    - А, насмехае! Все равно не бывать по-твоему! Это мое тело!..
    "Твое тело сгнило бы в лесу еще минув осенью. Много ли в этом теле
 твоего?.."
    - Нет, врешь: я - или никто! - Берн стремите выдер из шортов пояс,
 сделал петлю и искал воспален глазами дерево и сук, через который можно
 ее закин.
    "Вот! Теперь ты во всей красе, Альфред Берн, в полный рост! - издева,
 все крепчая, внутрен голос. - Издал свой порося визг: а я-а! Только
 я-а!.. С ним ты полез в шахту, с ним и выныр на поверхн. Не дури, эй!
 Не дури! Обстоятел подчиня тому, кто крепче духом. Тужься не тужься
 - ты обречен логикой своей жизни..."
    Не было вокруг дерев - одни камыши. На сосед остро Берн на фоне
 дотлеваю заката увидел что-то похожее на ствол. Возбужд сопя,
 переб протоку по грудь, кинулся сквозь тростн: это был сферода на
 высокой ножке.
    "Спокой, Аль, не надо истер, - урезони теперь голос. - Ты хочешь
 жить? Живи, кто же против. Но как? Для чего? Ответь себе: представл ли ты
 свою дальней жизнь?"
    Шар при виде челов зарде сигна готовно.
    - А... и здесь ты, кристаллич согляда! - прохри Берн. - Ну,
 скажи же хоть ты, всезна, электро оракул: в чем смысл жизни? Скажи это
 Альдоби 42/256!
    - Чьей? - уточнил с двухметр высоты бесстрас голос ИРЦ. - Если
 твоей, так уже ни в чем.
    Берн засто и, обхва голову, опусти на песок. Будущ не было.

    Человек, который не знал, кто он, просну на рассв. Прекра
 женщина стояла рядом на розовом песке, женщина из его снов. У ног ее лежали
 биокры. Синие глаза смотр с нежнос и затаен трево.
    Человек закрыл глаза - провер, не сон ли? Нет, женщина остал по ту
 сторону век, в реально. Открыл глаза. Она опустил рядом на колени,
 растреп волосы над лбом:
    - Пробужд, Дан! Вставай, соня.
    Жесты, слова, голос - все знако, щемяше-милое. Он сел, упира руками
 в песок, глядел вовсю: густые серые волосы, собран сзади, чистое лицо с
 чуть вздерну носом, сросши темные брови (он знал: когда она не
 улыбае, они будто сведены в тихом разду); округло-точные линии тела,
 рук, плеч.
    - Ксена?!
    ...Он не связы индексо имя Алимокс 33/65, узнан в справке ИРЦ,
 с женщи, которой грезил. И вот - вырвал, связало само.
    - Ксена, ты - есть?.. - Он встал на ноги.
- Я есть, - просто ответ она, глядя снизу, - ведь я и была, никуда не девал. А ты
- есть? Ты - Дан?
    Он шагнул, поднял и обнял ее. Руки в самом деле были теплые и сильные. Он
 испытал миг яркого, как вспышка, счастья, когда целовал глаза с пушис
 ресниц, губы, шею. Но тут ожгла мысль: значит, все - не бред?! Он
 отстран.
    - Постой... я не Дан. Я - Берн? Аль?.. Не знаю. Я будто родился. Ни в чем
 не уверен. - Он испыту взгля на женщину; она стояла, опустив-руки. -
 Скажи, что случил с Даном... со мной, со мной! Что произо там с... с
 нами - на Одиннадц?
    - Ну... ты же сам знаешь. Залетел слишком высоко, отказ биокры.
 Судор в них получил от избытка кислор... Упал на "нож-скалу",
 разби. Я отыск твою голову. Сохран ее в биоконсерви
 раств...
    Голос Ксены звучал по-учениче неувере, просите. Она будто
 уговари его согласи с тем, что говорит. И это прибав уверенн
 ему. Он шагнул, взял ее за плечи:
    - Не отказыв у меня биокры! И судор были не в них - во мне.
 Парализов тело, я же тебе радиро. И не потому все это, что высоко
 залетел, избыток кислор. Это сделали Амебы!
    Никогда он не видел, чтобы человек так пугался. Лицо женщины посер,
 зрачки в остановив глазах сошлись в точки. Он почувств, что ее
 трясет.
    - Что с тобой?
    Она прижала похолоде лицо к его щеке, зашепт умоля и сбивч:
    - Там не было никаких Амеб... никаких Высших Простей.
    - Я не говорил о Высших Простей! - торжеств перебил он.
    - И не надо говор... Там не было никого. Пустая планета, почти
 безжизне, только микроорга... И в воде ничего не было. Не надо об
 этом, Дан. Они... я не знаю как, но отомс и здесь, убьют тебя снова. Они в
 нашей психике, понима? Не было там ничего: ни живого моря, ни домиков...
    - Я не говорил о домиках, о море! - у него необыкнов сильно колоти
 сердце. Уверенн росла: значит, все - не бред!
    - И не надо говор, не надо помнить, Дан, милый! - молила она. - Они
 доста нас и здесь... по иным измерен, понима?
    Он начал кое-что поним. Взял лицо Ксены в ладони. В ее глазах стоял
 синий ужас.
    ...Ей было трудно сейчас, невероя трудно. Она даже жалела, что
 прилет сюда. Просто хотел поконч с той истор, с чувст вины
 (непоня в чем и перед кем) и страха (непоня чего), очистит и
 вернут к Арно. Но получил другое: отыскав на остро дельты Нила этого
 челов, увидев его в жалком положе, скорчивше на песке, она - просто
 чтобы приобод - назвала его Даном... и пробуд Дана! И сразу началось
 страш, болезне: чужие глаза с чужого лица смотр на нее взглядом
 Дана - проника в душу, требую всю правду о том, о чем она не хотела
 помнить.
    Ксена не знала, что Дан в Берне начал пробужда давно; ситуа, в
 которую, как ей казал, он а попала по своей воле, была на самом деле
 неотвра.
    - И ты... уничтож записи, съемки, анализы? Запис и сняла то, что они
 показ и подсказ, да?
    Ксена часто закив, попытал спрят лицо.
    - А мозаич шары памяти той Амебы, что с ними?
    - Не знаю... я ничего не знаю, Дан! - Она вырвал, отошла.
    - Что же вы с нами сделали, а?.. - Он опустил голову, смотрел, сжав
 кулаки, будто сквозь Землю.

    Этот миг, вероя, и надо считать точным концом существов Берна,
 полным вытесне его пробудивш личнос астрона. Настол полным,
 что восстанов свойстве лишь бывав в дальнем космосе чувстве
 галактиче ориента. Именно поэтому он сейчас смотрел вниз, сквозь
 Землю, на находивш по ту сторону планеты в созвез Орла Альтаир.
    Лично есть отноше. Отноше перемени - изменил все.
 Возродивш лично Дана восстанавл и наращив свою цельно,
 подгреб к себе все факты - ставила на свои места:
    это ему, Дану, его мозгу транспланти несоверше, изуродов
 обезьянол тело незадачли пришел из Земной эры...
    для того чтобы преобразо в машине-матке в соответств его, Дана,
 лично и астронавтич качест; соответст и...
    период блужда-путешес Берна был, собстве, перио освое,
 обжива им, Даном, своего нового тела - перио "запуска".
    ...Ведь именно так началь ступень ракеты - тяжелая примити
 громад, начинен топли и кислоро, разгоня, перед энергию
 космичес кораблю, сообщ ему нужную для выхода на орбиту скоро, а
 сама, истощив, кувыр летит к Земле. Правда, эта ракета-носитель
 оказал с норовом, рыскала, но ничего - вывела на орбиту.
    Итак, проща, профес! Помните, вы говор в пустыне Нимай, что-де
 "над всем есть мое "я". Нет меня - нет ничего"? И вот вас нет, а мир этого и
 не заметил.

    ...Эрида, астрон и исследова, смотрел вниз, сжимая кулаки. "Что
 же они с нами сделали! - Жилкой у виска билась гневная мысль. - Они хорошо
 продум свой замысел. Высшие Простей, что и говор. Если бы убили
 обоих, на Одиннадц явилась бы другая исследовате группа. Эти
 действо бы осмотрите, с непреры связью с кораб. Обрабо
 психиче нас обоих тоже, они знали, не удастся: и Ксену-то они сломили
 только моей гибелью... Так надруга над людьми ради своего болот
 благопол!"
    Он поднял от Земли, от Альта за ней, наполне презре-нием и болью
 глаза. Часть этих чувств нечая выплесну на Ксену. Она и без того
 стояла как потерян, а сейчас и совсем сникла.
    Взгляд Дана смягчи, веки прищури, он улыбну. Странно и радостно
 было Ксене увидеть на чужом лице этот прищур и улыбку, приподним щеки, -
 улыбку бойца, улыбку челов, котор труды и опасно веселят душу.
 Улыбка Дана - она там помнила и любила ее.
    - Ничего, Ксен, - сказал он. - Мы вместе - и все еще будет!
    Она с корот рыдан кинул к нему.

    В Гобийс Биоцен день склоня к вечеру. Эоли после опыта приво в
 порядок лаборат, когда сферода произ:
    - Эолинга 38 вызыв на связь Эрида 35/70 и Алимокс 33/65.
    Опыт вышел неудач, настрое у Эоли было груст. Вызов его поразил и
 взвесе:
    "Эрида? Тот, чей мозг пошел в распыл в опера с Пришель?.. Этак и
 Ило скоро свяже со мной по ИРЦ с того света!" Он останов среди зала со
 шваброй в руках:
    - Ладно, давай Эрида!
    В шаре возни седая голова, знако лицо с тонкими чертами: рядом -
 краси женское лицо.
    - А, Аль! Привет. А я думаю, кто это так шутит.
    - Не Аль, - качнул головой мужчина, - и никто не шутит. Альдоби 42/256
 больше нет. Это Ксена, я - Дан. Готовь аппарат для "обратн зрения",
 Эолинг. Мы будем завтра. Нам есть что вспомн и сообщ людям об
 Одиннадц.



ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НА ПЛАНЕТЕ АМЁБ

1. СООБЩЕ ИРЦ
Чрезвыч
Общеплан
Общесолн
    Внима! Через шестьде минут начинае перед мнемониче (по
 способу "обратн зрения") отчета двух участни Девятнадц звездной
 экспеди Эрида 35/70 и Алимокс 33/65 о Конта с разум
 существ в планет системе Альта. Трансля через каждый четве
 сферода. Для уменьше перегру информаци сети рекоменду в
 вечер и ночных облас Земли подогн в места скопле людей "лапуты" и
 использо их днища как экраны для проекто массо информа.
    Внима! Через пятьде восемь минут начинае перед мнемониче
 отчета..."

    Арно как раз и находи в месте больш скопле людей - на южном
 берегу Гондв, где просела часть коралло кряжа и собра
 добровольцырем.
    Он работал в отряде глубинн, обследо фундамен опоры края
 матер; в дело включи недавно; его еще мало кто знал здесь.
    Глубинн, товар Арно, и ремонтн-проектиро, услышав оповещ
 ИРЦ, враз поднял на вертоле - догон недавно проплыв над этим
 местом "лапуту", пока ее не перехва другие. Догнав, прибуксир и
 сейчас чалили у берега канат к столбам и дерев, выравни, чтобы на
 трехсотмет высоте над проекто получи экран.
    Корот в высоких южных широтах день конча. Сейчас на матери и
 остров уходя в ночь части планеты люди делали то же, что и здесь; не
 столько внимая призыву ИРЦ не перегру его информаци сеть, а из иных,
 чисто человече побужде. Для восприя такого события, такой
 информа самым подходя экраном, конечно же, было днище летающ острова
 в ночи среди звезд, самым подходя голосом - звуча массо
 трансля, подходя компан - большая толпа, в коей легче сопережи.
    Как и здесь, на берегу Моря Содруже, люди располага под днищами
 тучэкра - кто в шезлон, кто на траве или теплом песке, в гамаках, на
 скатах крыш - устраива поудоб, примерива смотр ввысь. Проек
 давали на днища "лапут" тесто изображ сто на сто метров.
    Арно же, услышав оповеще ИРЦ, почувств, напро, желание
 уединит. Ноги сами понесли его в сумереч долину, к травянис холму,
 оттуда днище "лапуты" смотрел тоже неплохо. Он был расте и ошелом,
 как еще никогда в жизни. Для всех людей предсто сообще было
 сенсаци-интерес; для него оно, сверх того, было страш.
    Там, на Одиннадц планете Альта, были разум сущес. Дан и Ксена
 установ с ними Контакт. А он, не разобрав, ничего даже не заподоз,
 поспе увезти полубезу Ксену и останки Дана. И все, и только. Упустил
 самое важное, цель звезд усилий человече! Просту, за который он
 осужден на несамостоятел, в сравне с этим выгля детской шалос.
    Сейчас его имя в среде астрона окруж молчали сочувст: каждый
 мог бы так погор. Но теперь... ни молча, ни сочувст не жди: позор на
 веки веков. Коман звезд экспеди, который промор Контакт!
    ...Когда - тридц шесть лет назад - Совет Космоце утвер его
 команди Девятнадц, он был счаст, горд, даже потае любов
 собой. Теперь он в полной мере почувств ответствен, возложе на
 него таким избран, - ответствен перед истор. Успехи и достиж
 принадл экспеди, а каждый просчет и ошибка - его, они навеки будут
 связаны и именем команд.
    Арно сейчас не предста, как будет жить дальше.
    - Внима! - снова зазву из трансля голос ИРЦ; перек его
 неслись над притихш к ночи лугами, пляжами, водой. - Через двадц пять
 минут начинае перед из Гобийск Биоцен отчета о Конта с
 разумн существ в планет системе Альта. Отчет ведут астрон
 Девятнадц экспеди, состоявш...
    ИРЦ начал излаг сведе об экспеди, ее составе, старте,
 исследова, об обстоятель гибели Дана, трансплан Берне,
 пробужд лично и памяти астрона. И хотя на днище-экране при этом
 показыв волнующезна Арно: звездо, каким он старто (кониче
 цисте с аннигил, на узкий конец ее надета "баранка" жилых и рабочих
 помеще, на широком - нейтрид рефлек-двигат) и каким верну (от
 цисте остался самый кончик, "баранка" и рефлек - тоже частично
 демонтиров, уменьшивш - почти рядом), схему полета и пребыва у
 Альта, лица товари (и его - споко-власт), - у него это не вызвало
 теплых чувств. Он был напря.
    На вершине холма он лег удобно, головой на травяни кочку. На днище
 "лапуты" показал лаборат, Эоли, хлопочу с тревож лицом около
 опутан провод датчи Ксены и этого... самозва Дана. Арно глядел
 внимате: седой, хорошо сложен (или хорошо сделан в машине-матке?)
 тело, лицо с тонкими чертами, сжатые губы... нет, это не Дан. Ничего общего с
 обликом погибш товар. Странно, что Ксена к нему потянул. "Ну-ну,
 прият, покажи, что ты знаешь и можешь. Выдав себя за Дана мало. Быть им
 - куда больше". В этой мысли проскольз затаен надежда на провал
 самозва. В конце концов, разве не он обога совреме словарь термином
 "ди люге"!
    К вискам и под скулы, к нервным центрам в области шеи, к уложен на
 поручни кресел запяст испытуе лабора подклеи после
 биодатч, тянули от них к аппар цветные прово. Картина, напом
 Арно старин видеотех, в которой показыв прове подозрев
 "детекто лжи".
    "Что ж, пусть эти аппар окажу "детекто истины" об Одиннадц.
 Истины, какая бы она ни была!" Но что он упустил тогда, что?

  2. НА ОДИННАД 
    - Предпосле из дюжины планет у Альта, - заканчи тем временем
 справку ИРЦ, - отстоит от своей звезды в семь раз дальше, нежели Земля от
 Солнца. Но в силу большей яркости Альта плотно лучис энергии там
 почти такая, как и в околозе простран. Год этой планеты равен четырем
 земным, оборот вокруг оси она соверш за восемьд четыре с полов
 часа. Ось не наклон к плоско эклипт, времен года там нет. Диаметр
 планеты вдвое больший, чем у Земли, но сила тяжести - видимо, из-за меньшей
 плотно составля ее пород - превыш нашу только на десять процен.
    На днище-экране в черном звезд простран показа оранже серпик
 планеты. Его освещ далекое, с малень диском, но слепя яркое солнце -
 Альтаир. Арно хорошо помнил его белый, полнос лишен солнеч
 тепложел отлива свет.
    Размы внутри серп увеличив - вот засло вместе с невиди ночной
 частью планеты звезды. Массивы белых облаков почти сплошь закрыв лицо
 Одиннадц. В немно просв между ними выгляды причудл, будто
 нароч изрезан сложной берего линией серые остро среди зеленов
 воды; выступы у некото входят во впадины в других, сосед - как зубья
 сдвину гребе. Между мысами-зубьями - облик, отраже Альта на воде.
    Арно настол были памятны эти кадры, снятые разведо спутн
 Одиннадц и сбрасывае с него зондами, что и прикрыл глаза, зная
 наперед, что покажет дальше память Ксены и Дана.
    Планета заполн весь экран, быстро, - смаза мельк
 оранж-розовые облака - это зонд, тормозя парашют, входит в атмосф.
 Туман - прохо облач слой...
    Зонды тогда перед на спутник, а тот на "Альтаир" не только виды
 Одиннадц, но и анализы состава атмосф, воды в море, грунта в месте
 посадки - главное. Атмосф содерж при обиль влажно почти в равных
 долях кисло, азот и углекис газ, то есть была явно вторич. Сам по
 себе этот признак обещал не так и много. Подоб атмосф обнаруж у
 соверше мертвых планет Сириуса-А, Фомальг, Проци; только в
 окамене почвах там были найдены микроорга, виновн выделе газов
 из тверди... и вся жизнь! На Одиннадц зонды уловили в воздухе просте
 бакте. Вода в море была слабосол.
    И все. Ни анализы, ни тщательне, по квадрат миллиме, изучение
 снимков в персептро распознава не дали призна - это Арно знал
 тверже фактов автобиогр - не то что высокоорганиз жизни, но хотя
 бы оформивш в расте, в простей живот. А вторич атмосф? При
 подходя темпера и влажно (а там они такие и были) ее целиком могли
 образов микроорга.

    Новую картину показыв днище-экран: головокружи быстро
 сменяю, мельк, разраста в разме серые, желтые, опалевые
 пятна-острова, зеленые и бирюзо просв между ними - море. Потом все
 надвига - до белых полос прибоя вдоль полог берега, до длинных теней
 от покатых холмов. Это ракета Дана и Ксены опустил, выбир место для
 посадки. Такое Арно видел и сам, когда приле отыскив их.
    Ракета села на крайний "север" остров причудли архипел в
 приэкватори области планеты. Вот астрона покид кабину, впервые
 ступают на сушу Одиннадц. Эффект присутс, обеспечив "обратным
 зрением", был таков, будто сам Арно сейчас шагал и осматрив там.
    Мелкие зеленые волны лижут серый песок, сперва у воды темные губчатые
 валуны (песча? ракушеч?), около стыка их с мокрым песком изумру
 пленки лишайн. Слева море в блест зыби, вверху белые облака, между ними
 просв густо-синего от обилия кислор неба. Облака великол:
 причудл многоэта башни, замки, горные хребты в снегах; гребни
 некото слепяще ярки от невидим за ними Альта. "Чье это зрение? -
 подумал Арно. - Неужели его?!" Да, судя по неторопл размаши
 колебан пейзажа, это осматрив на ходу Дан: на показыва налож
 ритм его шагов.
    Так и есть. Взгляд в сторону: у валуна изящно склонен фигурка в легком
 комбине и прозрач гермошл (страхо от избытка углекис и
 кислор) - Ксена. Она трогает, затем соскабли скальпе в пробную
 чашку лишай со ржавого бока камня. Выбивша прядь волос сползла на
 глаза, мешает - она отдув ее.
    Она очень хороша сейчас, Ксена. Она красива, в ту пору была еще краше, но
 сейчас "обрат зрение" показыв и сверх того: будто незри сияние от ее
 профиля в гермошл озаряет камень, песок, прибой. Это была Ксена из памяти
 любящ ее Дана - обволаки ее сияние его чувства и мысли. Так
 исполне художни портрет женщины всегда глуби отличен от фотогр
 ее.
    "Стало быть, жив Дан, есть он, - понял Арно. - Есть, никуда не денеш".
    ... Близи морская зыбь, поднима. Вот она на уровне глаз: Дан входит
 в море. Нырнул. Зелено-белая игра света на волнах над ним. Внизу голый песок:
 ни тины, ни рыбешек, ни моллюс.
    Астрона возвраща к ракете. Вот она высится на трех стабилиза
 высту - математич совершен, бросаю вызов вольной аляпова
 природ линий. Верх серебри-белый, низ, аннигилят отсек из
 нейтр, черный.
    - В первых пробах воды, - сказал из трансля мужской голос, и Арно
 вздрог: это был голос Дана, хоть и с изменен обертон, - мы нашли
 три крупи СЗВ, сине-зеленых водорос. И все.
    На днище-экране Ксена в экспр-лаборат ракеты возил с анализ.
 Смотрит на просвет проби, в которой оседает слабая муть. Губы
 разочаров выпятил, брови приподня:
    - Микроводо, лишай, бакте - и все?.. "Да все, Ксена, - мысленно
 ответил со своего холма Арно. - Только эти данные и вывезли с Одиннадц".

  3. ГЕОЛОГИЧЕ ЛЕТОПИСЬ 
    - С момента высадки прошли земные сутки, - сказал голос Дана. - Мы
 осмотр остров, собрали немало образ, произв съемку местно, дважды
 поели, выспал... а день Одиннадц только склоня к вечеру.
 Растворя в синеве облака. На краю моря, за неров, бородавч от
 остров линией горизо распуск немысли красоты закат Альта.
    Фиолет-синий купол неба перехо там в широкую голубую арку. В нее
 дальше вписыва зеленый полук, в тот - желтый, потом оранже, красный,
 вишне; а затем радуж набор арок повторя, сужался - и в самом центре,
 в глубине этого туннеля из радуг, распус прожекто секторы света, пылал
 электросвар дугой Альтаир.
    - Это краси зрелище свидетельст, помимо прочего, о большой
 толщине атмосф и об обилии в ней влаги даже на больших высотах, -
 комментир Дан. - Ночью следов ждать сильный дождь.
    Астрона на старто выступе вверху ракеты прилажи биокры.
 Сначала зритель память Дана показ Ксену, потом она - Дана. (Арно скупо
 улыбну: Дан тоже выгля куда привлекате, чем был на самом деле.
 Внешно у того была простой, сердца к себе он привле не ею. "А этот...
 просто Антиной, а не Эрида!")
    - В оставши часы светл времени, - загово Дан, - мы решили
 осмотр еще два места. Ксена через узкий пролив направи на соседний
 остро, а я полетел к замечен еще с ракеты на подлете тектониче
 сбросу на запад берегу нашего острова.
    Налюбовав закатом так, что стало щемить в глазах (Арно их хорошо
 понимал; столько лет не видели никак), они воспар над берегом и морем.
 Плотный воздух Одиннадц держал хорошо. Внешний микро шлема улавл
 шорох отдаливше прибоя и свист воздуха в биокрыл.
    Дан быстро нашел место сброса, тридцатимет почти отвес обрыв;
 пролет вдоль него туда и обратно. Полоса стена освещ закатом. Сброс
 недав, дожди не успели еще смыть выступы слоев, сглад резкие разломы.
 Нижние, самые древние пласты наиск уходят в воду.
    "А вот об этом я ничего не знаю! - Арно сел, взялся за колени, глядел,
 задрав голову. - Не было и намека на такое наблюде - ни снимков, ни
 записей..."
    По колыха на днище-экране картины сброса было понятно, что астро
 волнуе. Разбежа глаза - и было от чего: слои были строчк, которыми
 природа из века в век, из тысячел в тысячел записыв историю своей
 планеты. И они повество о жизни на Одиннадц, о ее возникнов,
 расцв - и исчезнов.
    Книга бытия читал снизу вверх, от черно-серой толщи базал, которая
 толькото выступ из волн в левом нижнем краю обрыва: это засты
 миллиа лет назад кора, монолит фундам суши. Над ней более легкий,
 искрящи в разло кристал слой гранита. А над ними - ага! -
 грязно-серый пласт известн с обильн вкраплен ракушек и мела. Выше
 полуторамет пласт сплошн ракушеч - внушител свидетел
 взрывообра и мощного разви жизни в теплом первич оке неостыв
 планеты.
    Черно-матовой широкой полосой косо перечер обрыв слой угля: память о
 древних плаунах, о папоротни лесах, о выраста и умирав в ядовитых
 болот туманах первых дерев. Вот снова вернул сюда море, залило
 просев сушу - и опять тягучие милли лет оседал на слой обуглив
 несгнив стволов ил, ракушки, скелета моллюс, рыб, голлоту. Еще выше
 слои песка, мела и глины рассказы о новом обмеле здешн моря. А над
 глиной (и Арно мысле унесши за пять парсе и на 17 лет назад, тихо
 ахнул) возло основател, полуметр слой почвы! Пласт тронут серым
 тлением эррозии, но можно еще различ в нем краснов структу комки,
 трубча следы от сгнив давным-давно корней, даже какие-то белов
 клубки нити, возмо бывшие когда-то живыми. Почва напомин земной
 красно.
    И, оканчи немую повесть об Одиннадц, обрыв венчал нависший
 козырь метро слой серо-желтой глины.
    - Так разруши наше первонача мнение, что жизнь здесь не подня
 выше микроорган, - сказал Дан. - Я увидел, что на планете были и
 минов многие стадии сложной органиче жизни, подоб тем, какие были и
 на Земле. Непоня стало, куда все подевал потом?

 4. МЕРТВЫЙ ПОСЕЛОК 
    Теперь вспомин-показыв Ксена.
    Из моря на фоне закат радуг выступ, приближ, черный
 кляксообр силуэт острова за неширо проли. На берегу его, куда
 летит Ксена, поднима невысо пальцы. Со стометр высоты островок
 виден целиком, он похож на трезу с толст зубцами. Ничего более
 примечател, чем эти скалы у воды, на нем - и Ксена опускае возле них.
    Но это не скалы вовсе: слишком округлы формы, гладка поверхн. С земли
 они - как огром огурцы, глубоко воткну в песок вкривь и вкось. И такие
 же зеленые.
    Ксена приближа. Нет, и не огурцы - здания. Дома. Но какие уродли!
    Какая-то немысли архитек (если к этому вообще примен такое
 понятие): ни строгих линий, ни геометрич четких сопряже, ни
 плоскос, ни углов даже... Волнис, покры наплыв и оспинами
 поверхн округ стен; у одних строе стены сходя на конус, у других
 заворачив куполом, у третьих даже расходя, образуя утолще, - груши
 толстой частью вверх.
    Строе были разной высоты, самые крупные поднима на три-четыре роста
 Ксены. Почти все стояли неперпендик к почве; некото накрени так,
 что непоня, почему они не рушатся. Эти дома расположи по берегу как
 попало, без намека на планиро.
    И тем не менее это были дома: осмысленн их устройс не скрадыв
 внешней уродливо. У основа стен были арочные входы (лазы?) - низкие и
 широкие; все, замет Ксена, обращ в несолне " север" сторону.
    Выше, в участ стен, выделявш желтиз и перламутр блеском,
 находил окна разных разме и форм; казал, нетвер рука ребенка
 вырез в стенах неправил овалы, оборван внизу круги, сглаже
 многоугол. При всем том в окнах блест мутнова, с радуж
 перелив, но явно прозрач пленки.
    - На сыром песке вокруг я не замет никаких следов, - сказала Ксена. -
 Поселок - если это поселок, - похоже, был давно покинут. Или - мелькн у
 меня и такая стран мысль - в нем и не жили?
    Она проле под аркой внутрь ближн домика. Распрями, осмотре.
    Здесь было пусто, величеств и угрюмо, как в заброше храме. Вдоль
 стен вился по часовой стрелке вверх спира выступ - неров, как и все
 вокруг. С коничес свода свисала до уровня ее плеч светло-зеленая, похожая
 на сталак, колонна. Ливши через оконца вверху свет рассеив и как-то
 преобразовы ею, мягко освещая все. Пол домика был белый и твердый, как
 кость, но бугрис.
    - Мне очень хотел найти что-то, по чему можно было бы судить об
 исчезну жителях поселка: утварь, орудия труда... хоть побряку. Я
 обшар углы, по спираль выступу поднял к самому куполу, но не нашла
 ничего.
    По радио Ксена связал с Даном, сообщ о находке. Через полчаса
 приле и он. Вместе они осмотр все дома, обшар укром места в них -
 но и в других тоже было пусто. Внима Дана привле то, что все строения
 были исполн без сборных стыков, разъе, швов - будто из одного куска.
    Как? Произволь форм исключ мысль о штампо.
    Наступ сумерки. Тьма густела тягуче медле. И так же постеп
 сперва затлели холод пепель светом, а потом и засияли изумр
 колонны-сталакт в домах, где они как раз делали зарисо. Выйдя наружу,
 они увидели, что такой же пепел-зеленый свет льется из окон остал
 домиков.
    - Единств интерес, что мы нашли в двух самых крупных строен, на
 полу, под сталакти, - сказал Дан, - это кучки плотных шариков.
    Его шлемный прожек осветил Ксену, которая рассматри и рассовы
 по карма комбине пригор темных шаров разме с орех.
    Кадры на днище "лапуты" показыв далее, как Дан (теперь его освещает
 прожек Ксены) выламыв из стен и пола образцы для анали, расклад
 их по карма. Астрона надев биокры, взбираю, помогая друг
 другу, на самый накренивш домик, старт с него. Обратно они
 возвраща в полной темноте, ориентир по мигающ лучику привод
 маяка ракеты. Поднима встреч ветер. Начинае предсказа Даном
 дождь: лучи шлемных фар выхваты из тьмы блестя водяные нити.
    - В полете случил одно пустяко, на первый взгляд, происшес, -
 сказал голос Ксены. - Я перегру карманы образц и особе шарик. На
 подлете к нашему острову сильный боковой порыв ветра тряхнул меня - и часть
 шариков высыпал.

  5. НОЧНАЯ ОХОТА 
    Всю сорокачас ночь лил дождь. Люди видели эту далеко и давно минувшую
 ночь в сферодатч и на днищах "лапут": сирене молнии развали небо
 на черные куски, которые тотчас срастаю; на берего валунах, над
 котор поднима пар, выхваты застыв волны, густо усеян пузыри.
 Люди слышали эту ночь: шум прибоя, дождя, ветра - ненас.
    Однако это был миг-пауза, корот антракт в напряже бытие
 исследова. Пусть ночь длится сорок часов, пусть она промоз-сырая, в
 неизведа окружаю враждеб тьмой мире, - нельзя пересижи ее в
 ракете, не для того летели. Надо работ. И они надев комбине и
 гермошл, выход в ночь, собир для анали дожде воду,
 спектрографи вспышки молний, записыв на пленку влажную раскатис
 громов - все пригоди потом.
    И смотр. Больше всего на то, как над морем возник, перемеща,
 плавали там и сям размы фиолето пятна - на самом пределе различим.
 Если бы смотрел один, то подумал бы: мерещи. Но видели оба - и в
 совпада местах. Пятна то опускал в воду, растворя в ней, то
 поднима ввысь будто по струям дождя, кружили в колдовс хорово,
 меняли формы, увеличива, уменьша, сливал. Некото проплыли
 совсем близко от ракеты - их засняли.
    А приблизив к воде, увидели, что фиолето сгустки, опуска в нее,
 не растворя, сохран свою форму - только свече их станов
 тепло.
    - Мы рассуд, - сказал Дан, - что сейчас самое время взять повто
 пробы воды: не порад ли нас чем эти комочки? Мы с Ксеной поплыли в разных
 направле, одинак целя под скопле фиолето призра у воды.
 Однако состав проб у нас получи до удивле различ: у меня - тот же,
 установле еще зондами, слабый солевой раствор, нечто промежуто между
 речной водой и морской с теми же редкими крупинк СЭВ. А в колбе Ксены -
 жидко, похожая на разреже плазму крови рыб! Да еще со взвешен
 частиц белков студня... Такие неоднород в водной стихии
 противоестес - если в ней нет живых существ. Значит, они были? Ксена
 еще дважды, подныри к местам танца фиолето пятен над морем, добыла
 "живую" воду-плазму. У меня же, хоть я стара не меньше, резуль был
 прежний. Тогда я оставил колбы и решил занят делом, достой мужчины...
    Руки в ластах, освещен шлемным прожект, раздвиг темную и упругую
 даже на взгляд воду. Вверху луч отражае от волнующ, пузырящ
 поверхн, внизу упирае в песок, впереди не встреч ничего.
    Дан выклю фару и ультразву датчик, посылав сигналы о его
 местонахож, - затаи. Когда глаза привы, увидел впереди
 сумеречноте пятна. Осторо колых ножными ластами, приблиз -
 нет ничего.
    Его охватил охотни азарт. Он освобо руки от ластов, замер, затаил
 дыхание. Минуту спустя два тепло пятна показал слева и справа внизу, у
 самого дна.
    Они не приблизи, а будто проявил в воде. Но только он шевел
 ножными ластами, как пятна исчезли, не удаля. Что такое?! Движе
 затылка Дан включил прожек: внизу, как и впереди, была прозрач вода,
 луч тонул в ней.
    - Одноврем мне пришл переж неприят ощуще: я показа себе
 неуклю, до обидн слабым, смешным, глупым. Впечатл было, будто это
 вода вокруг выраж нелест мнение обо мне. Потом пришел страх: мне
 показал, что я не выбер отсюда на поверхн. Я поспе поднят из
 глубины. А когда выныр, стало стыдно... Решил убрат с места, где вода
 дразн и пугала, поплыл дальше в море. В месте, где над водой не видне
 фиолето пятна, я почувств себя спокой.
    Дождь стихал. На востоке начал сереть край неба. Дан решил в послед раз
 попыт удачи, погрузи глубоко, метров на тридц. Тьма была абсолют,
 только ладони, раздвига воду, чуть светил серым светом. Дан отвел их
 за спину, чтобы не было помех обостривш до предела зрению, плыл, едва
 шевеля ластами. Тишина здесь была не хуже темноты. Толща воды давила грудь.
    Впереди и внизу снова замерещи два теплых комка. Дан повис в воде,
 задер выдох. Под ним пропл две размы мутно-серые "кляксы", метра
 полтора в попереч каждая. В левой сверкн искорка, затем целый рой
 фиолето светляч; они, кружась, образов причудл мерцаю фигуру,
 все враз исчезли. Теперь в другом комке, в правом, заиграл хоровод фиолет
 точек; изобража фигуры чем-то напомин те, которые рисует электро
 луч на экране осциллог.
    Дан неслыш, нежным, как дыхание, движен отстег от пояса и
 развер самозатягива сак из невиди в воде полимер нитей. Правый
 тепло комок плыл прямо на него. Вот он оказа над опущен саком. В
 сумереч глуби "кляксы" снова забег синие, зеленов, фиолет
 искры; они выстрои в переплетаю кривые... Дан плавно и сильно
 потянул на себя сак.
    Руки ощутили трепыха сопротивляю живой массы. Но в тот миг все
 рассыпа фейерве искр и цветных пятен, стало темно, а рукам - легко.
 Астрон включил фару, но не увидел ни рук, ни луча. "Не ослеп ли меня
 эти?" Включил лампо внутрен подсве в шлеме, увидел ее свет,
 успокои. Но снаружи все оставал окутано непроница тьмой.
    Дан всплыл, вызвал Ксену на помощь. Она нашла его, барахтающ на
 волнах, в трехс метрах от берега. От сака остал корот бахрома вдоль
 гибкого обода, осталь будто съела кислота; хотя они не знали на Земле
 водных реакти, которые могли бы разруш эти кремние-фтороплас нити.
 Пластик гермошл, не менее стойкий, сдела непрозра, изменив
 структ. Шлем пришл сменить.

 6. ДОМА РАСТУТ НА ЗАРЕ 
    - На утро следующ дня Одиннадц приходи послед часы, в
 которые мы еще могли связат через свой спутник с "Альтаи", сообщ о
 наход, - сказал Дан. - Далее и звездо, и три удобные для ретранс
 средние планеты, где тоже работ наши и были спутн связи, надолго
 уходили в зону радионевиди, очень обшир у Альта из-за его
 одиннадцатитысячег накала и мощного магнитн поля.
    "Да, так и было: разобщенн, - кивнул внизу Арно. - Что значит тридцать
 человек для раскинувш на миллиа километ звездно-планетн вихря!
 Это произне легко: "миллиа километ", а попро пролети их в ракете
 1Р или 2Р, попро держать через них связь... Тридц человек - тридцать
 мошек над океаном огня, силовых полей и пустоты".
    - По инструк о Конта, - продол Дан, - астрона обязаны немедля
 извещ команди экспеди и всех, с кем связаны, о наблюде, встрече
 или находке всего подозрител на разумно. Только вот степень
 подозритель-то эта замечател инструк не уточн - в силу
 извест всем принципиа труднос в этом вопросе, отсутст четких
 критер; из-за этого, как извес, поиск разума во Вселен не может быть
 поручен автома. А людям... им в каждом случае приходи решать самим:
 достато ли обнаруже ими подозритель, чтобы бить в колок, или
 нет? Вот мы и думали: хорошо, сейчас сообщим - взбудор всех, сломаем уже
 исполня план исследов планет... а что мы такое, собстве, наблю
 и нашли?.. Ну, слой почвы в тектониче сбросе - так культурн его еще
 надо доказ. Ну, поселок без существ... если это поселок! Пятна какие-то
 ночью в воде и над водой; тепло комки с искрени внутри... И что? Не
 самообольщ ли мы, не выдаем ли искомое за найден?.. Рассв - а мы
 все колебал.
    Утро разгора долгие часы. Небо Одиннадц очистил от туч,
 пораж глаз той глубо ясной синевой, какая бывает на Земле в редкие дни
 бабьего лета, - только здесь она имела фиолето отлив. Ветер стих. На
 востоке за серой зябью моря, за неровн линиями остро возни и
 расширя радуж аркатун. Она медле выдвига из моря, и все
 вокруг - ракета, камни, песок, вода - менял, будто ожив от чудес игры
 света.
    Целый час вырас радуж туннель, пока в конце его не блеснул слепящий
 краешек Альта. От зрелища трудно было оторв глаза. Вместе со светом
 высоко в небе показал первые игрушеч облака - розовые с белым; они
 росли.
    Время было не для рассудо мыслей. Ксена прислони к Дану:
    - Давай остане здесь жить, а?
    Тот всматрив и вслушив в утро. Что говор, далеко было земным
 восхо до здешн фантастиче великол. Только чего-то явно не
 хватало в этом холод пире света. Не хватало радостн птичь щебета,
 веселой возни в ветвях и траве, мягкого шелеста еще влажных от росы листьев,
 гудения первых жуков и шмелей, даже комарин нытья... Не хватало жизни. "А
 ведь есть она здесь, есть. Но - какая?.."
    Малень Альтаир выкатыв из-за горизо медле, как Солнце. Море в
 той стороне засверк так, что больно стало смотр. Астрон
 отверну. Ксена рассея скользн взгля вдоль берега, схват Дана
 за руку:
    - Смотри!
    У самой воды тянул по берегу красно-коричне полоса почвы; вчера она
 была скрыта нанесен прибоем песком, ночью его смыл дождь. И на этой полосе
 сейчас... росли дома! Те, что они видели вчера на сосед острове. Один в
 сотне метров от ракеты, два других поодаль за ним и вплот друг к другу.
    Домики выраст с пугаю быстро. Оттес смешан с песком почву,
 расширя и сразу обрас выгибающи бортик белый круг - "пол", он же
 фундам и корнев. Бортики споро тянул ввысь, станови стенами. В
 одном месте в них был разрыв; когда стены доросли до высоты метра, он
 сомкну - это был арочный вход. С высоты ракеты астрона видели, как
 внутри стен выраст - будто навинчива - спираль выступ.
    - Ох! - Ксена взялась за щеки. - Это шарики, которые я рассып... Они
 проро!
    Показыва на экране напомин замедле прокручив взрыва. Вот
 желто-зеленые округ стены доросли до первых окон. В них образова дыры,
 которые тотчас начали затягива от краев к серед прозрач пленкой.
 Стены выше изгибаю, сходя, образуя купол.
    Через четве часа на берегу высил три дома. Два сосед срослись
 стенами.
    Приблизив, астрона через респира гермошл уловили
 наполни воздух смолис аромат. Ксена, подойдя, ткнула пальц в стену.
 Пальцы провали, остав дыру - стена была еще рыхлая, клейко-вязкая,
 наподо сосно живицы.
    Заглян внутрь. Из купола уже свисала, нарас вниз колонна-сталак.
    - Вот что значит тридц три проце углекис в воздухе, - сказала
 Ксена, - да обилие света и влаги. Рекорд фотосин!
    - Да, но... почему мы, собстве, приняли эти расте за дома? -
 задумч молвил Дан. - Так и рост бамбука недолго истолко как способ
 выращив удилищ. Мало ли что может расти здесь, в чужой, развивающ по
 своим законам природе.
    - Это наблюде упроч наше решение воздержа, не спешить с
 докла, - резюмир голос Дана. - Да, вид домов делал их подозрите
 на разумно. Но зато картина их роста была куда более подозрите на
 естествен. И мы не сообщ об этом - только о благополу посадке,
 начале работ.
    Через нескол часов дома созрели, их стены приобр твердо и
 гладко пластма.

 7. ВЫСШИЕ ПРОСТЕ 
    В этот полуторасут день они "утрамбо площа"; расшир зону
 наблюде, вели съемки, повтор замеры и анализы. Искали и новое, но
 безуспе. На трех ближних остров архипел Ксены (Дан как старший своей
 властью присв ему такое назва) все было такое же, вплоть до
 единствен вида встретивш и там раститель: домов - где одиноч,
 а где заросл - "поселк".
    Снова надвину долгая ненаст ночь. Снова поднима из моря,
 плясали в дожде струях фиолето пятна. Астрона засняли их
 широкоспектр и селекти оптикой, просмот ленты. В разных
 участ спектра пятна выгляд разли по форме и разме, но во всех -
 расплыв.
    Чтобы провер вчераш феномен, Ксена и Дан заплыв в море за
 повторн пробами воды, подбира к местам скопле призра.
 Подтверди: Ксена добыв "живую" воду, а Дан - обычную. Они ничего не
 могли понять. В истории предшеств экспеди на иных плане не
 встреча ничего похож.
    Ксена высказа смутно, что-де вот это обстоятел... наличие
 благода для жизни атмосф, тепла, света, влаги, почв - всех условий -
 при отсутст, собстве, жизни за исключе одной какой-то странной
 формы... оно ведь и само по себе выгля искусств? Дан выслу,
 согласи: "Да, возмо. И что? Какие выводы?"
    А какие из этого могли быть выводы!
    - Так бы мы, наверно, долго еще тратили силы и время впустую, если бы одно
 из Высших Простей не пожел познакоми с нами поближе, - сказал Дан.
    - В общих чертах - а в их мышле, да и в облике общее явно преобла
 над конкрет - они разобра в нас еще по наблюде в первую ночь.
 Высшие Простей - это и были те фиолето пятна в струях дождя, размытые
 тепловат, сгустки жидкой, но очень быстро организую в струк
 нервной ткани, искрящи обитат глубин... словом, Амебы. Так мы их
 назвали потому, что в редкие моменты, когда они превраща в тела с
 очертан, то поход на полупрозр амеб, каких мы видим в капле воды
 под микроск, с той же изменчиво очерта, только метро разме.
    - Высшие Простей... Мы должны говор о них как о сущест, потому
 что можно считать установле: у каждого такого сгустка наличес
 индивидуаль и интелл. Возмо, это единстве, что все они
 устойч имели. Обитали они не во всем море, а только в тех его облас, из
 которых Ксене удавал добыть "живую" воду, а мне нет. Так получил,
 снисходит объясн мне "туземцы", из-за того, что мужское и женское
 психиче поля имеют разные знаки: мое, мужское, деформиро эти области,
 а Ксенино - нет... Такие "живые" области были их общей базой, средой
 размнож и погребе остан, ассимил и диссимил, общей матерью,
 местом дифференц, разви, слияния - если выдел из назван понятий
 чувству суть, суммиро ее и взять среднее, то выйдет в самую точку. У
 них во всем так, у этих милых ВП, из-за примата общего над конкрет -
 четкие понятия не в ходу.
    Любопыт Амеба наблюд за мной, когда я перед рассве послед раз
 заплыл в море, и решила привл к себе внима. Я как раз погрузи метров
 на десять...
    Кадры на днище-экране: среди темной воды засвети контуры огромной
 "амебы" с десят ложноно и бесчислен ресничк. Призрач тело
 меняло окраску по радуж гамме: из фиолето сделал синим, потом
 зеленым, оранже, желтым (при этом в центре тела наметил пульсир
 ало-оранже сгуще), перешло в малино, вишне, сумере-тепло,
 исчезло совсем, снова появил серой тепловато и принял листать цвета
 в обрат порядке.
    - Одноврем Амеба "объясн" мне, что так Она подбир свече,
 максима соответств чувствитель моих глаз. После перехо тело
 ее приобр апельсин цвет - и это было началом взаимос ощуще.
 Процесс нашего общения с Амебами был своеобр: часть того, что они
 сообщ, мы видели внутри их нервн студня, то, что должно звучать, мы
 слышали. Информа же незритель плана и умозаключ мы...
 "вспомин" - с отчетливо недавно пережит. Или - особе это
 касал предлага ими идей и выводов - нас "осеняло". "Озаряло", как
 после долгих своих поисков и трудов. Надо ли говор, что при этом мы
 нередко приним и сомнител, спорное, как то, в чем уверены, выноше
 свое. Требова огром напряже ума, чтобы как-то отсеять от
 действите своего, противост мыслью их мысли. Увы, к этому мы
 оказал вначале мало готовы!
    - По этой части они были далеко впереди, - включил Ксена. - Насто
 впереди, что нам довел наблюд и "материали мыслей" Амебы - правда,
 в воде. У них это называл иначе, проще: овеществл представл...
 "Называл"! Все назва опять-таки привнес нами по чувстве
 восприя их нерасчлен на четкие понятия мыслей; мы как бы
 догадыва, что они "хотели сказать". Для них расчлен, поняти
 дифференц - лишь ступени перед тем самым овеществл мыслей. И вообще
 они все сводили к различ степе напряже мысли: малое напряже - это
 расплывч, преимущест эмоционал мышле, среднее - понятий,
 предел высокое - овеществл. Ну, а какое же разум сущес будет
 сверх меры напряга, утомл себя! Умный в гору не пойдет... Тысячел
 назад они умели концентрир усилия мысли и для овеществ
 представл на суше, в воздуш среде. Но в воде все получал куда
 легче... впрочем, все это мы узнали потом. В первом общении речь шла
 преимущест о нас, а не о них.
    - Да... - снова вступил Дан. - Когда тело Амебы приобр оранже цвет,
 я "вспом", что передо мной Высшее Простей, один из жителей планеты, - и
 иных на ней нет. Да, еще "вспом" я, тогда своей нелепой выход с саком я
 помешал этому ВП перечис наперег с другим простые числа высоких
 поряд: игра, в которой они соревну второй десяток здешних лет. Из-за
 меня эта Амеба сбилась, послед крупное число назвала соперн.
    Затем я неожида для себя удари в воспомин: о себе, о нашей
 экспеди, вообще о людях, о Солнеч системе, Земле, о ее геологич
 истории, разви жизни... Быстро, ярко, беспоряд я припом
 галактиче координ Солнца, как бывает больно, если поцарапае или
 обожжеш, картины сборки нашего звездол на Космосс, его старта,
 вкусо ощуще от многих кушаний и напит, их приготовл, виденные
 еще в детстве в палеонтологи музее скелеты диплод и птероз... Эти
 послед образы отразил-вырисова в теле Амебы ярче других, что
 говор об особом интер. И я подро, как только мог, вспом все, что
 знал об эволю нашего животн мира от его зарожде в силлурий морях
 до расцв земново и пресмыкаю - и далее до появле теплокро,
 выделе из них прима и челов. Так же подро я вспом об обмене
 веществ и тепло гомеост у высших живот - и времен ловил себя на
 изумле перед этими азбучн фактами: вот как! Надо же!.. На самом деле,
 конечно, это удивлял Амеба.
    Вспоми еще многое: облики знако людей, жатву пищевых водорос в
 Север море, вид прежних и новых матери Земли, эту, нынеш нашу
 земново и пресмыкаю фауну: ящериц, лягушек, змей... Социал
 историю человече, устройс и схемы информаци систем,
 кристаллоб, работу реактив двигате. От зритель представ
 аннигиляци вспышек в дюзах-рефлект ракет - я, астрон, видевший
 это много раз! - ощутил ужас и боль. Конечно, это тоже были не мои чувства.
 Вспоми еще и еще: способы размнож людей - со всей гаммой сопутств
 чувств, от влюбленн до отцовс; способы размнож иных живот -
 менее подро; о взаимоотнош людей и природы, людей и техники, людей в
 коллект... Так Амеба выспраши-выкачив меня.
    Многие видения моей памяти отражал сразу в ней; при этом у нас
 устанавли прият чувстве контакт, круго психосв: если ВП
 чтото отраж неверно, я мысле корректир до точной выразитель.
 Это пережив было бы родстве творчес удаче, если бы... если бы не
 сквер оттенок, какой-то щенячий восторг у меня, когда оказыва верно
 понят этим нервным студнем, желание старат и заслуж его похвалу - даже
 так, да! Не на высоте мы были в первых общен с Амебами, что и говор.
    При всем том я заметил, что труднее всего моему ВП дается техника.
 Нескол раз подряд я вспоми-втолков ему устройс колеса,
 подшипн скольже и качения, зубча передач, резьбо соедине -
 все азы механ. Не менее туго оно усваив энергет, автомат, способы
 проектиро... Может быть, сложно была в том, что Амеба игнорир
 формулы и теории, а направл мои воспомин - даже в самых абстрак
 облас - по цепочке фактов и сопутству им ощуще. Умозаклю
 Высшие Простей предпочи строить сами. Собстве, в этом у них и
 состо радость жизни.
    Так мы висели друг против друга в воде - человек и мысля студени
 комок. Наверху рассвет, поверхн моря надо мной стала сереть. Амеба
 начала погружа вниз. Я, как привяза, за ней. Чем светлее станови
 небо, тем более ее тянуло ко дну. "Высшие Простей избег света, -
 "вспом-понял" я. - Он - помеха, отвлек от ясного мышле". Я же
 чувство себя неважно: и от возрастаю давле воды, и от умствен и
 психичес перенапря. Когда я понял, что сейчас потеряю созна, это
 же поняла и Амеба. Такое мое состоя сильно уронило меня во мнении ВП: от
 чего изнемог - от интерес беседы! Но Высшее Простей снизо к моей
 слабо, отпуст с миром. И исчезло само: было и - не стало. Послед,
 что я "вспом-понял", это - что с наступле ночи сюда же должна приплыть
 для беседы с ним моя самка.

 8. ПЕРЕРЫВ 
Видение расплывча желтого комка на днищах-экранах и в милли
сферодатч сменил интер лаборат в Биоцен. Эоли с ассисте
высвобо из путан прово Ксену, а затем Дана.

    - И-и-ии!... - ошеломл втянул в себя воздух Фе. - Да это же наш Аль!
    Команда "орлов" находил на диско корабле, который дрейфо в
 восточ части Среднезем моря неподал от Кипра. Новый Дед -
 Бансува 107 - во всех почти своих прежних занят был связан с морем:
 ихтио, подводниккора, штурман дальн плава, тренер морских
 гонщи... И конечно, настыр "орлы" первым делом выдав из него
 среднеземном круиз на диско катере с обучен фигурам надвод
 пилот и джигито.
    Из-за этого занятия они и опозд к началу перед из Биоцен, попали
 сразу на Одиннадц. Сейчас их корабль слабо покачив на волне в виду
 кипрс скал; малыши и Дед Бан сидели вокруг сферодат на верхней палубе.
    - Смотр, это же Аль! - подхват Ия.
    - Наш белогол Аль! Вот это да!... - взволнова и осталь, глядя
 на встающ из кресла седого челов.
    Наступ минута неловк молча, во время которой "орлам" как-то не
 очень хотел глядеть друг на друга.
    - А все ты! - Ло ткнул локтем в бок сидевш рядом Эри.
    - Это все он, да!
    - Из-за него... вечно лезет!
    Одиннад пар негодую глаз устреми на мальч. У того насупи
 брови и надул щеки.
    - А что ж он, - сказал Эри протя, - какую-то чепуху нам рассказ, а
 не про это! Этому бы мы сразу повер.

    Перерыв... Ли в этом опыте заним свое место на галерее у блока связи с
 ИРЦ. Она сразу, как увидела Дана-Берна, растеря, взволнова, сердце
 запрыг. Ей захотел не то убежать, не то засмеят, подойти к нему,
 поглад по впалой щеке. Но она взяла себя в руки.
    Потом пригляде, нескол раз встрети глазами с ним - и не нашла в
 его взгляде отклика. Нет, это был не Аль! Конечно, не Аль... Даже внешн
 этого челов уже начала подделыва под новый склад психики, новый
 харак. Он весь как-то подтяну, волевая складка залегла между темными
 бровями, по-иному очертил губы, иначе сжимаю - крепко и весело; как-то
 проще распредел складки в мимике лица, некото морщины совсем исчезли
 - около глаз, напри. И сами глаза смотрят иначе: взыскате, прони в
 душу, будто требуя от челов невозмож... и вроде как имеют право
 требов такое! Глаза челов, обнимав мыслью Бесконе - Вечное,
 соединен духом не только с жизнью Земли, как обычные люди, но и с жизнью
 Галакт. У Аля взгляд был мягче, неопредел, с вопро. А этому будто
 уже извес ответы на все вопросы, куда там!
    Особе размышл и пережив за работой не приходи. Но сейчас, в
 перер, Ли почувство, что как-то больше обычн устала, что ей
 грустно. Был человек - и вроде не умер, а нет. Как странно!.. И поняла Ли,
 что до сих пор хранила Аля в сердце, тревожи: как он там -
 неприспособ, невыдержа, самолюб?.. Даже, не сознава себе,
 ждала от него весто. Или встречи? Она ловила себя не раз на таких мыслях,
 на ожида - и негодов на себя за сердеч слабо. А теперь грустно и
 жаль. Хорошо бы, если бы Аль в самом деле верну. Они бы по-новому, более
 умно поняли друг друга - и любили бы друг друга долго-долго...
    А этот Дан - он ведь любит Ксену, это видно. И она его.
    Вот и все, конец, надо освобожда от этого чувства - любить уже некого.
 И сердит не на кого. Да и не за что: распола такой информа, Аль,
 конечно же, не должен был рисков, впутыва в ту историю с эхху.
    И наверно, надо теперь поско и посиль полюб Эоли, который одинок
 и ждет. Она ему нужна. И к тому же она винов перед ним: мороч, морочила
 ему голову, а потом так огорч!
    Сердце Ли само искало, кого бы ей полюб.
    ... Но все равно: когда она видела на контрол экране считан с
 памяти Дана видения Одиннадц планеты, то для нее их выдавал Аль - ее Аль!

    Перерыв, перерыв!.. Эоли вышел из корпуса, углуби по тропи в лес,
 стара дышать глубоко и медле - успокаи. За час считыва он
 вымота больше астрона.
    Перед началом опыта его лихорад и сейчас при мысли о том, как пойдет
 дело дальше, снова начин колот.
    За Дана Эоли не беспоко. Лично, которая после столь пертурб
 удержал - и даже не во всем мозгу, в пересаже части, прижил в новом
 теле настол, что вытесн оттуда хозяина... такой лично черт не брат,
 все выдер. Но Ксена с ее предысто!.. Дан сейчас берет основную
 нагру считыва на себя, бережет ее, дает втянут; так заранее и
 условил. Но дальше-то он, хочешь не хочешь, выбыв из игры, основное
 слово за ней! А Ксена от этой информа год находил в депрес, на грани
 безумия; по науке это значит, что знание повли на ее лично и наход
 теперь не только в контролир памяти, но и в подсозн. А это, в свою
 очередь, значит - по строгой науке опять же, что при считыва возможен
 истериче синдром. Тошно и думать, чем все может кончит.
    Разумее, Эоли предупр об опасно опыта, о возмож осложне,
 предло подум. Но для них, астрона, вопрос так не стоял: закон
 дальн космоса "Сначала информа..." владычест над ними
 категорич. Да и то сказать, не о малом знании речь - о Конта!
    ... Если к Ксене верне депрес, "обратн зрению" конец. Способ будет
 скомпромети навсе.
    - Э-э! - Биолог правой ладонью стукнул себя по затылку, по месту, к
 котор раз приложи Ило. - О чем думаешь? Эх ты! Разве дело в способе?
 Нельзя, невозмо, чтобы она погибла, повреди. Пережи драма будто
 озаряет ее изнутри. Это все равно как если в опасно моя любимая, не Дана.
 Нельзя, невозмо! Прерву опыт, как только замечу. А не будет ли поздно,
 когда замечу? Прекрат сейчас? Нет, нельзя, малоду...
    Его снова залихора. А успокои было необход - и Эоли заставил
 себя думать о другом. Звезд минута человече, а! Как долго ее ждали,
 как много значит: узнать об иной жизни, не связан со здешн услови и
 развивш даже до более высоких, чем наши, форм. Высшие Простей, надо
 же! И верно, умеют такое, к чему мы еще не знаем, как подступи. Теперь
 будем знать...
    Звезд минута - и он, Эолинг, двояко, двукра причас к ней:
 во-первых, участ в спасе Берна и переса ему части мозга Дана,
 во-вторых, его "обрат зрение" делает доступ всем сейчас память
 участни Конта. А? Только сами астрона причас к событию больше,
 чем он.
    "Ну, вот опять: я! Я!.. То, что я участ в событии, важнее события. Вот
 награ милый па комплек!"
    Эти мысли тоже были не к месту, ослабл. Успокои и прийти в норму
 Эоли сейчас мог лишь в деле. Он повер к лаборатор корпусу.
    Но все равно, когда шагал, на миг - не подконтро созна миг - в нем
 над всеми волнени возобла вивисекто любопыт исследова: а
 что же все-таки получи?..

    Дан и Ксена не ушли из лаборат, полулеж, расслабив, на
 шезлон в углу нижнего отсека. Им сейчас противопок новые впечатл,
 мыслями и памятью оба были на Одиннадц.
    Дан почувств на себе изуча-вопросите взгляд золотово
 девушки с галереи - Ли, Лиор 18. Мечтател, тонкая, очень
 добросерд... Он помнил все, что было у них с Алем. Мог вспомн,
 попра себя Дан. Мог бы, но не станет этого делать. Было не с ним, а о
 других такое помнить некорре.
    Отчужде от Ли теперь тоже входило в состав его лично. Все входило в
 ее состав - даже эпизодиче участие Берна в опыте "обратн зрения"
 теперь приобр настоя смысл.
    А сейчас отвлека на Ли, на все иное и вовсе ни к чему; забота его и
 боль его - вот она, рядом: Ксена. Все восстанов в нем, даже повышен -
 против нормаль, что ли, уровня у любящих - понима ее. Наверно, и в
 этом повинно пережи на Одиннадц, Амебы с их обволакив психиче
 полем. И сейчас Дан чувство состоя Ксены почти так же внятно, как и
 свое, знал даже, сколько ударов в минуту делает ее сердце. Многов оно их
 делает, учаще бьется - будто секунда в напряже местах симфо. И сама
 она напряж, натян: тронь - зазве.
    Секунда, учащен смычко ритмика... и над ней всплыв, набир силу
 мелодия. Вот и сейчас она должна возникн - партия Ксены.
    Он единстве предста, что ей там довел переж после его
 гибели. И восхища силой ее души: нет, куда против Ксены была Ли и все
 женщины Земли - перене такое и вернут, вернут "психиче"!.. И Дан
 очень хотел, чтобы она почувство его восхище, веру в нее.
    Он взял ее ладони (они были как ледышки), поднес к губам, подул, сжал:
    - Ну, астрона? - улыбну ей, сощурив глаза.
    Она ответно улыбнул, сощур глаза - но лицо ее оставал бледным.
    "Мы будем с тобой всегда. От нас не удалиш ни в простран, ни во
 времени - не спрячеш, не забуд. Ваши четыре измере - пустяк, мы
 доста тебя по пятому, по восьм, по энному!.." - звучали в уме
 бесцвет голоса.
    Это было в памяти, в душе - и противост надо самой, своим рассуд и
 волей. Никто, даже Дан, не мог понять в полной мере муку ее знания - откуда!
 Вот и надо излож все считыва, дать почувство всем людям пробл и
 опасно.
    Черновол длинный Эолинг появи в дверях, делает ручкой, улыбае -
 но в улыбке сомне. Волнуе, боится за нее - и за свой опыт. Грозился
 прерв считыва, если заметит по прибо нелад. Нельзя прекращ -
 это пораже.
    Но и впасть ей, астрона, в тяжелую истерию при считыва тоже нельзя.
 Достато с нее подоб состоя там, на Одиннадц, и целый год после.
 Это тоже пораже.
    Направо пойдешь - потеря знание. Налево пойдешь - теряешь рассу...
 Вот и надо идти прямо. По струне над пропас.
    Ксена склонил к Дану:
    - Предупр Эолинга, чтобы ни в коем случае не преры считыва.

 9. КСЕНА И АМЕБА 
    - День прошел в нетерпе, - начала Ксена после перер. - Надо ли
 говор, как мы были возбужд и обрадов, как я готовил.
    Когда зашел Альтаир и начало смеркат, Ксена (с учетом опыта Дана она
 надела глубоково костюм) поплыла в море. Дан следо метрах в ста позади
 - для страхо.
    Она не знала, где искать Амебу. Но та сама ее нашла.
    - Мой Контакт был и похож и непохож на Контакт Дана. Высшее Просте
 тоже истор из меня воспомин - провер и дополн узнан от Дана.
 Сверх того, оно вникало в интим, глубоко личные стороны человеч
 жизни... а более конкре: моей. Вероя, и я оказал не на высоте, вела
 себя слишком пасси. Сначала я вообще чувство себя будто в духовном
 парал. Затем нескол освоил, начала - хоть и с больш усили -
 оформл в уме вопросы, свое отноше... Это не просто, когда получ
 ответ на вопрос ранее, чем он сформулир, когда все, что сообщ это
 мысля желе, принима как достове извест, когда задано его, ВП,
 отноше ко всему - даже к себе самой. Было ощуще, что Амеба
 препариро мой мозг и, скучая, ковыряе в нем...
    Голос Ксены слегка вибриро.
    - Был и еще специфиче оттенок Высшего Простей ко мне: что я
 женщина. Дело в том, "вспомн-поняла" я, что Амебы сплошь мужчины - ибо
 выразител индивидуаль могут облад представи только одного
 (их!) пола. Женское начало для них суть синоним понятый "среда", "почва". У
 них это те самые базовые участки "живого моря".
    Существов женщин в виде отдель особей, назид далее ВП, есть
 явный признак, что эволю разума у нас, людей, далеко не заверш.
 Когда-то так было и на Одиннадц. "Только наши самки были куда соверше
 и привлекате. У них был мощный хвост..." - "А чем же хорош хвост?" -
 несмело удивил я. "Ну, как же! На стадии деятель органи он не менее
 важен, чем ноги. Это исполните орган нижнего психичес центра,
 протомо. У вас, млекопитаю, он находи в области копчика и крестца;
 ваши древние ученые назыв его Кундал. Только вы, млекопитаю,
 расходу нервную энергию этого центра неверно". - "Млекопита -
 правил" робко поправ я. "Нет, именно млекопитаю, - тотчас
 "поняла" я свое заблужд. - Питают молоком у вас только женщины в периоды
 лакта, питаю же им все. Вот ты, напри, своим молоком еще никого не
 питала". Я не нашлась, что возраз.
    - Я излагаю словами то, что Высшее Простей внушало мне - и куда более
 доходч - чувствен образ. - Голос Ксены стал спокой, но лицо на
 экранах оставал напряже и бледным. - В своем студне Амеба показ мне
 все измене моей анато, нужные, чтобы стать, по их представл, более
 соверше... Надо ли объясн, наскол я была шокиров этой идеей и,
 еще более, конкретно предлож! И поэтому я не сдерж то, что
 следов бы сдерж: чувство возмуще и брезглив. Высшее Просте
 не стало даже дожидат, пока ответ мой оформи в конкрет мысль. Оно
 было (я почувство это) разочаро. Апельсин комок растаял в воде. Я
 остал одна.
    На днище-экране появи Дан.
    - Оно было не так просто, их предлож, - загово он, - не от
 стремле осчастли Землю новыми "совершен существ". В ту же ночь
 ВП - другое или то самое, угадать не берусь, да в силу их информаци
 сходс это и неважно - сделало мне еще более далеко идущее предлож.
 Показыва и рассказыв нами не перед и части того тона
 назидател высоком, котор держал в отноше нас Амебы.
 Деятель сущес вообще были для них давно минув стадией, а мы так и
 вовсе стран, сомнител с точки зрения эволюцио целесообра
 породой. "Вы, люди, какой-то вывих природы, - без обиня внушало мне ВП. -
 У вас и биологиче, и умствен, и социаль разви ушло в сторону.
 Эта техника ваша: машины, двигат, приборы... вся ваша жизнь зависит от
 этих громозд, тупых, пожираю энергию тварей! А ваш тепло гомеос -
 зачем? Иллюзия независим от среды... только иллюзия, не больше; не может
 живот не завис от нее. А в какие труды она вам обходи: сколько надо
 пищи для повышен выделе тепла, сколько дейст по добыва и
 усвое ее!.. Куда проще согласова как можно тоньше со средой. И вообще:
 вы не изучили и тысяч доли того, что надо знать о своей жизни, а летите к
 иным мирам, ищете встреч с иными существ!"
    И воздейс на мой мозг было столь сильным, что мне показал: лететь к
 Альта, а тем более опускат на эту планету, тревож здешних мудре и
 впрямь глупо.
    "Возмо, в прежние времена, в века оледене и долгих зим, были
 оправд ваша теплокров и гомеос, - размыш, вело меня к своим
 выводам Высшее Простей. - В ту пору эти качес сделали вас хозяе
 суши. Но теперь, когда вашими энергич усили климат потеп, гомео
 и теплокров излишни, даже вредны. Взять тех несчаст, погиб во
 времена Потепле, погиб только потому, что вода не была для них
 подходя средой обита, - разве для них не было бы спасен обладать
 качеств земново и репти?.. И темп обмена веществ медлен, запасов
 пищи надо меньше - разве плохо! Может, людям стоит сейчас сделать шаги для
 сближе, даже биологиче слияния со своими холоднокро позвоно
 брать на Земле? С этого может начат новая фаза эволю жизни на Земле.
 Не желаешь ли?"
    Я был огоро не менее Ксены. Породни со змеями, жабами и рыбами...
 всю жизнь мечтал! И я не сдержал вспышку чувств. Реакция Амебы была такой же:
 разочаров - и исчезнов.
    Разби потом с Ксеной происше, мы поняли то, что нам стоило бы
 понять раньше: эти Высшие, миновав все стадии животно Простей отнюдь
 не намерева нас оскорб и унизить своими предложен. Им
 действите было уже все равно: любовь, живот классы... И наш
 эмоционал "ответ" (даже без проявле хотя бы вежлив интер к
 предложен) так же характери нас, как эти предлож - их.
- А еще позже, когда было совсем поздно, - добав Ксена, - мы поняли, что
наши чувства, наши эмоционал реакции куда полнее вырисовы нас перед
Амебами, чем фактиче информа и внешний облик. Они были тестами, такие
предлож, лакмусо бумажк. "Вы прилет устанавли Контакт?
Что ж, давайте". У них был свой взгляд на Контакт.

 10. ПУТИ ЖИЗНИ 
    - Чтоб стало понят, почему у них такие взгляды, - вступил Дан, - надо
 сообщ все, что мы узнали о них, об их жизни. Мы узнали это понемн, в
 разные заплывы-встречи, часть я, другое Ксена, но покажем все по возможн
 слитно... Больше Амебы не набивал к нам с нескром предложен, но
 общал охотно. Узнав и сообщ - почти единстве доступ им
 радость.
    "А как?.." - мысле начал спрашив я на двадцатимет глубине в
 пятую ночь нашего пребыва на планете, "...развива жизнь здесь?" - по
 обыкнов закон мой вопрос! прият, радую глаз своей расцве
 собесед. "Да".
    "Почти как и на Земле, только естестве, плавней, без катастрофи
 случайно. Собстве, сначала и на вашей планете все шло нормал:
 моллю в теплых морях, на суше голосеме расте, покрытосем...
 потом распростран в болотах и у илистых берегов морей предвыс форма
 жизни - земново. Они пород и высших активно деятель существ - тех,
 кого вы называ рептили, пресмыкающ. Ах, как субъект,
 несправед, обидно вы их назвали: пресмыкаю!.. Себя так небось
 примат. Обижает, когда ваш класс вместо "млекопита" поиме
 "млекопитающ", - а сами... "Пресмыкаю"! Они были первыми двуно
 - как на вашей планете, так и у нас - и со свободн передн конечнос.
 Они достиг самых крупных для назем живот разме, пятнадц -
 двадц метров, наиболь веса и силы. Они - птероза у вас - летали;
 вы, приматы, и посей это можете только с помощью искусств
 приспособ. Верно, - продолж ВП, - ныне, в изменивш услов они
 там у вас измельч, прини к земле, прячу в норы и воду. Но
 неизвес, какими станете вы, когда природа измени неблагопр для вас
 (а первый звонок уже был - в Потепле!) и благопри для них. Тогда они
 снова возгла марш жизни на Земле, как возглав его десятки милли
 лет. Десятки миллио лет - что против них считан тысячел вашего
 господс в природе! Тысячел - часы в жизни планеты... Так что не
 спешите раздав назва, самонадея теплокро однодне: еще
 неизвес, кто через сотню-другую веков перед кем будет пресмыка!"
    Очень уж уязвило Амеб наше назва родствен их предкам класса, ВП
 даже утрат на минуту бесстра-назидател тон. "Расхожд путей
 эволю у вас и у нас, - продолж оно, - начал с эры, которую вы
 называ мезоз. Что-то тогда стрясл с вашей плане. Что - понять
 трудно, ваши сведе об этой эпохе крайне скудны. В атмосф и на суше
 произо резкие, губител для крупных звероящ измене: исчезло
 обилие влаги, болот, углекис в воздухе, похолод. Произо и более
 четкое разделе стихий: тверди, вод, газовой оболо. Жизни же наиболее
 благоприятс их умерен смеше, недаром она наибо обильна в
 прибреж зонах, у линий стыка воды, суши и воздуха. И тогда нормал
 жизнь - земново, репти - пошла у вас на убыль. Утверди ваши
 предки, сущес с гомеост, повышен прожорлив и расторопн -
 теплокро... У нас же здесь не было мезозоя - нашей планеты вообще чужды
 скачки - катакли. Поэтому наш путь и более норма, законом". И вот
 какова была эволю живот, а затем и мысля обитате Одиннад
 планеты...
    Сейчас в лаборат пошло самое важное. Ксена и Дан застыли в креслах,
 устре неподви взгляды на алый огонек индикат считыва.
    На весь экран распростра, слегка пульси и меняя зыбкие формы,
 полупрозр оранже комок. Внутри вырисова контуры сущес. Комок
 расшири за пределы экрана, остал только сущес - это стоял, опираясь
 на широкий хвост и толстые задние лапы, звероя. Синева кожа его усеяна
 желтыми и серыми, маскирую под местно, пятнами. Вокруг неземн вида
 расте: мясис бочонкообр стволы с веерами извилис листьев и
 бородавч побегов. Живот передн лапами с длинн когтями
 притяги и рвет побеги, подно их ко рту треугол формы - питае.
    Тупо глядят с днищ "лапут" на жителей Земли три глаза посреди широкого
 плоск черепа: два по бокам, как у лошади, третий - повыше и в середине
 лба. Ритми шевеля, перемал побеги, костис челюсти. Вот животное
 оглянул, отвлече чем-то, замерло в полуобо - помесь ставшей на
 дыбы коровы с крокоди - и стало менят на глазах. Амеба показы
 ускорен эволю своих предков. Живот начало уменьша и стройн;
 опал, подтяну разду от силоса живот, раздвину круглая
 бочонкообр грудь, выгну полукол мускули-гибкий хвост;
 удлинил и выразите налил перед лапы, когти на них укороти -
 зато вытянул семь изящных сильных пальцев; массив, все перемалыв
 челюсти тоже уменьши, втянул в череп; запали под надбров дуги два
 крайних глаза, глазн средн ушла под один уровень со лбом, прикры
 обшир веком.
    Через нескол минут на днище-экране красова, замерев в той же позе
 настороже внима (только теперь споко-умного), двуно сущес с
 пропорцион, хоть и не по-челове сложен телом - с округ спиной,
 из ко горой мелкими зубцами выпирал хребет, переход в хвост, и с прямо
 посажен на толстой шее крупной треугол головой. В боковых глазах,
 смотрев на землян, тепли уныло-сосредоточ "коровий" рассу; но в
 расшире среднем глазе, глядев из-под приподня вверх серого века,
 таилось что-то иррациона.
    - Амеба уверяла, что средний глаз их предков был связан с нижним
 нервнопсихи центром, с Кундал, и поэтому восприн мир иначе, чем
 два других, - сказал Дан, - прони якобы в суть вещей. Мы не только видели,
 но и "вспомин" внушае нам. "Вспомн-поняли", что в силу отсутс
 катакли эволю Деятель Репти и формиров их мышле длились
 милли лет - это была основател, тщател подбира благотв
 измене эволю. Результ ее были стойки и надежны.
    По странн для нас развива общес разум ящеров Одиннадц. На
 всех ранних стадиях они не знали... огня. В болотно-теплич климате
 матери планеты (тогда еще были матер) пожары не возник. Куда больше,
 чем от горения, выделял тепла от гниения органиче остат. По тем же
 причи они не ведали о температ ниже точки замерза воды - да и о
 самом факте замерза ее. Поэтому-то такое болезне впечатл произ
 на Амеб (нара со сведени об огне, ядерной и аннигиляци энергии)
 узнан от нас о морозах, снеге, льде... Но зато в преде привыч
 диапаз темпера и давле они знали и умели все; куда больше нас, во
 всяком случае. Знали и умели, не обладая ни техничес средств позна,
 ни даже оруди труда сложнее палки, использу в качес рычага.
    Приклад наук - в нашем понима - у них не было. Математ была
 развита и всеми почита - но, скорее, как область искусс, эстетиче
 виртуоз упражне в области чисел; примен ее в делах им
 представл столь же нелепым, как нам, к примеру, примен музыку для
 проектиро мостов... Причи этому было то, что позна у них носило
 куда более интуити-чувстве, чем логико-аналитиче харак.
 "Странно, что вы вообще дости стадий разумно!" - замет по этому
 поводу одно ВП.
    Чувстве мудро, мудро древних ведунов, йогов, суфиев... а также и
 ящериц, которым она помог в опасно оборв хвост, а потом вырас
 новый. Что ж, тоже позна. Вероя, из-за такого крена разум ящеры и
 исполн свои практиче дела сплошь биологиче и химичес
 способ. Оно было и легче в основ среде их деятельн - воде. В ней
 они строили-выращив замки и лабири, выдел из солей металлы, газы,
 образовы дамбы и туннели для морских течений - и все это не приклад,
 как правило, рук...
    На экранах и в сферодатч снова появил зримые воспомин Амеб о
 своем прошлом: толпа ящеров бредет в зеленой, прониза лучами Альтаира
 воде; растяну в цепь, огибают высокий серый утес. Непоня смысл
 уверен движе и сложных жестов существ - но ясно, что он есть, смысл.
 Цепь замкнул вокруг утеса, ящеры сходя к нему - и все враз, мелькнув
 блестящ спинами, уходят под воду; на их месте темное масляни кольцо.
 Когда оно достиг камня, утес начин оседать, завалива обломк,
 осыпае в воду.
    - Однако стремле создав свое через разруше сотворен природой
 было чуждо им в той же степени, в какой оно свойств нам. "Природа творит
 веществе образы, несравн более сложные и универсал, чем можем мы и
 чем нужно нам, - гласил принцип практиче филосо репти. -
 Необход нам осущест как частные случаи универсал решений природы
 - упрощен естестве процес и образов". Не сокруш природу, а
 воздейств на нее изнутри - кто скажет, что это плохой принцип! Но с него
 все и пошло: вместо того, чтобы, изменяя среду, согласов приспосаб
 ее к своим нуждам, они стали измен себя.
    - Может быть, не нам их и судить, - задумч дополн Ксена. - Начал
 шаги коллект мысля существ определ не провозглаш ими принц,
 а могучие веления природы. Кто знает, в какую сторону устреми бы развитие
 людей, если бы у них был задан примат интуитив мышле над логичес,
 да еще если бы они были надел способно регенер органов,
 способно к анализу при похолод или засухе, могли одинак обитать в
 воде и на суше...
    - Короче говоря, если бы они не были людьми, - заклю Дан. - Что верно,
 то верно: природа задарма отдала рептил Одиннадц большие знания о
 жизни и себе. Может быть, слишком большие - или, может, такие знания лучше
 добыть трудами и поиском, чтобы знать им цену?.. Менять себя им было легче,
 чем природу. Предки людей употреб много сил и хитро, чтобы береч и
 отбиват от хищни, - а эти репти влиян на гены придали своим
 тканям ядовито-мерзкий вкус... и не надо пещер, не надо костра или оружия - и
 так никакая тварь их мяса в рот не возьмет! И отноше к еде у них
 развива противопо нашему. У людей век от века все возрас
 разборчив, кулинар изыск, тяга к компак-калорий питанию -
 теплокров обязыв. А предки Амеб - репти все упрощ способы
 ассимил веществ (у них он и не называе питан) до того, что в
 конеч счете могли потребл все органиче. Недаром, считы у нас
 информа о разнообра питании, об искусс приготовл пищи и
 напит, Высшие Простей в ужасе меняли цвета от красн до синего! Почти
 единстве памятни преобразо ими природы на этой стадии и остались
 те найден Ксеной дома-расте. Это в самом деле были дома - только
 культ их за тысячел запусте одичала, выродил.

11. ЭРА РАЗНООБ
    - Постепе вся интеллектуа мощь репти стала направля на
 усовершенств себя. И оно пошло в том же нараста темпе, как у нас
 разви техники, совершенств среды обита, - продол Дан. -
 Репти овлад своими генетичес процесс настол, что они
 перест быть наследстве, для этого уже следов придум другое
 назва. Наследова теперь, собстве, только эта потряса
 способн изменят. В течение жизни они произво над собой такое
 множес преобразо, что, вероя, и сами не помнили, как выгляд в
 детстве, в юности или на прошлой неделе. Так наступ Эра Разнообр...
    Картины, считыва сейчас, были похожи на сатанин шабаш, плод
 воображ средневек художн-монаха. Вот из моря вынырн репти с
 лобас треугол головой, перепонча, каких раньше не было, лапами и
 неболь тельцем в обиль склад синева кожи. Оно поверт головой -
 на шее под челюс обнажил розовые полуду жабр - и начало надуват.
 Складки кожи на спине и боках разверну в продолгов баллон, который
 разбу все больше и больше, пока не растяну до полной прозрачн:
 сквозь пленку просматрив ребра, легкие, пульсиру сердце.
    Ящер-аэрос подня над водой, полетел по ветру в сторону берега и
 белых облаков.
    Вот по кромке берега ковыл на тонких лапах, волоча сморщен хвост,
 репти-мыслит о двух головах: лица обращ друг к другу, бесед,
 жесты правой руки ящера подкреп доводы правой головы, но левая их
 отмет.
    Плывет в ясной воде, импульс выталки ее из сизого медузн "зонта",
 сущес, отличающ от медуз только треугол головой. Послед рывок -
 выброси на берего отмель. Студени масса на глазах преобразу в
 тулов и конечно, приобре рельеф, жестко, кожу; конечно,
 правда, кривые, но - на раз сойдет! - ковыл на них по суше.
    Вот голова - настол большая, что контуры ее выходят за пределы
 днищаэк, - смотрит в упор средним расшире едва ли не на весь лоб
 глазом: в фиолето тьме зрачка мерцают-фосфоресц фигуры существ и
 расте, пейзажи, червя симво, многокрас абстрак. Голова
 отдалил, виден весь этот ящер-головас - настол головас, что один
 излучаю изображ глаз его сравним с голов толпящи вокруг рептилий
 -зрите. Из себя ли выдает этот монстр зрелищ информа, улавлив ли
 ее в небес сферах? Пророк ли он или живой телеви?.. Но внимаю ему
 много, даже ящеры-аэрост витают около.
    - "Чем вы так пораж? - откликну Амеба на наше изуче. - Разве
 есть здесь принципиа отличие от вашей эры техничес изоби? Внешне
 - да: у вас оно реализу в среде обита, у нас по принц: "Все свое
 ношу с собой". Но не по сущес. Ведь и ваши техника и технол
 развива сначала для того, чтобы помочь разум сущест выжить,
 закрепи и распростран в среде, потом - для удовлетво их
 потребно (как дельных, так и пустых, мимолет, которые и без
 удовлетво прошли бы), а затем и вовсе для всего, что в голову взбре,
 - лишь бы реализо возможн, куда-то девать свою активно. Только и
 того что у нас здесь активно эта проявля более естеств и
 свобо... Позна накапли возможн - глупо расход их!" При
 всем том, - продол Дан, - у них было чувстве "коллекти мышле",
 аналог наших коллекти исследов. Посредс него они выход мыслью
 за пределы планеты, составл свои представл о мирозда. Они, правда,
 не знали, сколько планет вращае вокруг Альта, но имели понятие о нем,
 как об огром, несущем тепло и жизнь теле; имели представл и о
 существов других звезд и планет у них. Все это чисто качеств,
 конечно. Иные представл им были ни к чему, они не собира
 путешеств в простран. Почему? "Нас вполне устраив наше
 путешес во времени, - поясн ВП, - полет-течение в огром потоке его,
 который равно несет и нас, и вас, и все сущее, несет так долго и так далеко,
 с такой громад скорос, что в сравне с этим движен ничто любые
 пространств перемещ. Даже в ваших звездол".
    Замечате, что эта их мысль интуити близка к идеям теории
 относитель.

  12. ВОЗВРАЩ К ЕДИНОМУ (Закат) 
    В конце Эры Разнообр посредс "коллектив мышле" были найдены
 самые главные способы общения и преобразо - сперва способ прямого обмена
 мыслями и ощущени, а затем и концентр чувств и мыслей до степени
 овеществл представл. Это были способы, решаю все пробл - и
 отстраня от них. Освобожда от забот и труда. У них это так и
 называл: Эра Полного Освобожд. "Вы к тому же придете, - обнадеж нас
 ВП, - вероя, более сложным путем, чем мы, но придете, это неотвра.
 Создан искусств отличае от природн на вложен в него мысли; и
 на труд тоже - но он ведь от неуме. Чем далее вы движет по пути своего
 техничес прогре, тем больше вкладыв в свои созда мысли,
 информа, умения - и тем меньше труда. Сейчас это скрыто от вас обилием
 опера, деталей, материа, но - прозре. Финал будет тот же..."
    Заговор Ксена:
    - В один из послед заплы мы с Даном отправи вместе и вместе
 общал с Амебой, вникали в финал их истории... Куда идти дальше? Возмо,
 такой вопрос стоял перед рептили времен откры Универсал Спосо,
 но для нынеш Высших Простей он уже не стоял. Выбор был давно сделан.
 Деятель созида доказ всемогуще мысли, освобод от усилий, от
 труда - и тем исчерп себя. Теперь жизнь могли наполн только творче
 и позна - даже не само создан и узнан, а сопутству пережив:
 вдохнов, чувство новизны, догадки, озаре, интеллекту
 удовлетворе, превосход над другими... Овеществл представл и
 то шло больше для подтвержд идей или доводов, как иллюстр к ним.
    Путь был выбран, смысл жизни найден. Остал освободи от того, что
 препятств погруже в Творчес Неважно Чего и в такое же Позна.
 Именно тогда, около милли планет лет назад, и был исполнен
 единстве, но радикал проект преобразо планеты. Правил
 оказал мое смутное предполож в день второй: не сама, не по своей охоте
 и не от стихий сникла на Одиннадц обиль флора и фауна. Вся биосф -
 расте, живот, рыбы, насеко, птицы были привед к общему
 знамена, преобразо в однород биома, а она в виде разжиже
 протопл состав основу "живого" океана. "Предста, сколько было на
 планете писку, крику, воплей, стонов, когда делали это", - подум мимол
 я.
    "Да уж..." - откликну Амеба.
    Ни протопл эта, ни океан живыми, в нашем понима, не были - они были
 пасси живыми, могли быть посредс коллектив нервно-психиче
 поля репти организо в сущес, в системы их, в предм... в
 управля квазицель. Посредс такого океана, его мощных живых волн
 и течений были размыты, обруш в воду все матер Одиннадц. Материал
 пошел на засыпку глубин, которые, как и матер, были теперь ни к чему, и на
 образов множес нынеш остров с извилис берег. Наиболее
 подходя среда для жизни - мелково прибре; они и сделали его,
 сколько хотели.
    В воде было хорошо жить: постоян темпера, не надо напряг тело
 даже для противоборств гравита, нет хищни, острова-дамбы погасили
 все течения. Состав "живой" воды-плазмы навсе решил вопрос о
 питанииассим. Вода смягч резкий свет Альта, защит от
 ультрафиоле составля. Тихо, сумере, тепло, сытно... Их уже нельзя
 было назвать рептили, скорее, по образу жизни, - земновод. Мускулы,
 органы, формы - все расплыва. Первыми за ненадобно атрофиров
 конечно, вернул в хрящеви состоя кости. Исчезла нужда в легких,
 жабрах: кисло высасыв из воды всей кожей. Потом наступ очередь
 пищев аппар. Развива один мозг - и ему стала тесна череп коробка;
 избавил и от нее. С деятель организ было поконч.
    - Новый и послед принцип их филосо гласил: "Мысль обним все -
 поэтому надо наращив мысль!" - снова вступил Дан. - Наращив, накопл,
 трениро... К мысли они примен те же понятия, что спортс к
 мускула. И вот мы, два сущес иного мира, висели в глубоков
 костю напро студенис комка в воде - и нам казал, что все у них,
 обитате Одиннадц, хорошо и правил. Именно их путь эволюции
 естест, магистр, а наш, земной, сомните.
    Их, наших холоднокр родичей, дело правое: болот размыто,
 смеше, слияние со средой более нормал в натуре, чем наш порыв к
 выразитель, противопоста себя стихиям. Напра мы суети - тем
 же кончим.
    - Да, велико было психиче очарова Высшего Простей, -
 подтвер Ксена, - хотя вроде бы нам только показ и рассказ свою
 историю, а выводы предоста делать самим. Не предоста нам это, нет!..
 Однако то, что Амебы неявно внушали, доказыв нам, настол противор
 нашему характ, складу мыслей, историчес опыту - самой природе
 человече, что в глуби душ у нас накаплив неподвлас никакому
 телепатиче влиянию протест. У Дана, вероя, побол, чем у меня,
 поэтому он первый и начал.
    "И что же вы познали и сотвор сверх упроще самих себя?" Мы были в
 общем психиче поле, я равно с Амебой поняла его вопрос. "А что еще нужно
 сверх этого! Мы творим возможн, этого достато. Знаем же все!"
    "В преде от плюс пяти до плюс сорока пяти граду, - полемич
 уточнил Дан, - в воде и при малом освеще".
    "Нам не нужны иные пределы. И эти вполне достато, чтобы создав куда
 более сложные и гармони образы, чем умеет просту-природа".
    "А где же они, почему мы их не видим? Почему нет соответс между вашими
 богат возможнос и их реализа? - не унима Дан. - Вот, даже
 напро, - и "живой" океан сверну до пятны-баз!.."
    "Мы можем снова сделать весь океан живым - но зачем? Облас-маток нам -
 утончивш, почти невеществ - вполне достато".
    "Да-да... И овеществ представл в воздуш среде вы можете, только
 почему-то давно не делаете этого!"
    "Во избежа лишних усилий. В воде - легче".
    "Ага, а на суше, значит, все-таки не просто, трудно? Вот ты... ты могло бы
 исполн на нашем острове какое-то представл, материал образ? Столб,
 напри, или лягушку?"
    "М-м... Так сразу - нет. Надо время, чтобы вспомн, восстано в себе
 это умение. Мы не склонны загруж память ненуж информа. Достат
 помнить, что есть такая возможн"
    "Понимаю: теперь вас удовлетво созна того, что вы можете
 восстано в себе какие-то способн, как ранее удовлетво сознание
 облада ими, а еще раньше - созна использов своих возможно,
 так?"
    Это было приятно, просто здорово - восприни мысли не только Амебы, но
 и Дана. Раньше я не восприни так его мысли, как и он мои, - по той
 простой причине, что их у нас не было, не появлял. А теперь... даже
 излишне напорис манера Дана выраж свое мнение, которая нередко коробила
 его товари, огорч и меня, теперь радов, ибо в ней проявля его
 мнение и лично.
    "Ты нескол утриру, но так", - согласи ВП.
    "Ну, яснен: еще некото время спустя вы удовлетвор созна
 того, что могли бы вспомн, как восстано в себе те или иные прекра
 способн-возможн. Затем для душевн комфо вам окаже достат
 созна, что в ваших мозгах могли бы возникн воспомин о возможн
 вспомн о чем-то таком... о чем бишь? А не все ли равно. Так вы необра
 утрат и способн овеществ в воде, как утрат ее для суши,
 утрат память, самосозн - и впадете в предсмер спячку!"
    "Мы не утратим память и не впадем в спячку, - надме помысл в ответ
 ВП, - мы устойч и бессмер. И все вместе, и каждый в отдельн - мы
 храним информа как об общем, так и об индивидуаль своих. Овладев
 изменчиво, мы перест быть подвлас носит ее - времени - и можем
 всегда вернуть себя в любое прежнее состоя".
    "Мы можем... Да вы перезабу и эти знания, как перезаб от безделья
 уже многое! Да и ни к чему они вам: вы замкнул на самих себе, вам некуда
 стало развива. От вас и так мало, что остал, а скоро и совсем
 раствори в своей водичке!"
    Пришло время и Амебе переж оскорблен, а нам - почувство силу
 ее.
    Высшее Простей издало беззвуч: "Да как вы смеете?!" - силы, можно
 сказать, фугасн взрыва. Сначала его ощутили наши головы, потом оно
 сотря судорог тулов и напосле отдал в пятках. Амеба вскип -
 почти в букваль смысле: из желтого студня повал обиль пузыри.
 Послед, что "вспомн", это что мы еще несмышле так рассуж-дать, что
 слово "млекопитаю" родстве с " молокос", что прежде чем утверж
 такое столь категорич, недурств бы нам прожить свои милли лет, -
 тогда будет видно, на что и как замкне человече. Амеба исчезла. У нас
 с Даном из носа текла кровь.

 13. АТАКА ПРЕЗРЕ 
    - Нас ободр эта прорезавш возможн противост телепатич
 напору Амеб своей мыслью, - загово Дан. - Она обусловли диалог, спор,
 сопоставл точек зрения - все, от результ чего должны выигр и мы, и
 они. Поэтому во второй полов ночи мы, отдох в ракете, снова поплыли в
 море. Искать общения. Мы не поним, наскол это было легкомысл и
 опасно.
    Кадры памяти: темное море опалесци тысяч пятен-обликов - над водой
 фиолето, в ней оранж-серыми. Иные пятна поднима по блест
 струям дождя, проплыв над остро и ракетой, кружат над медленно
 плывущ во тьму астронав. Много собрал здесь Амеб!
    - Теперь, плывя, мы чувство-знали, что о содержа нашей после
 беседы с тем вскипев ВП извес им всем - и даром нам это не пройдет. Нам
 стало не по себе. Но показ это, дрогн, поверн вспять - тоже было ни
 к чему. Мы прибыли на планету с добром, явились какие есть, со своими
 взгляд на жизнь, искали не выгод для себя, а общения и взаимопони -
 чего же нам опасат!
    В двухс метрах от берега мы начали медле погружа, ожидая, как
 водится, что какое-то ВП неподал от нас освети, вступит в Контакт... Но
 не тут-то было! Их много было окрест: серые тепловат плавали вверху,
 внизу и по сторо. Но все они расступа при нашем приближ, смыка
 за нами - и безмолвств. Чем глубже мы погружа, тем более чувство
 какой-то гнет... Какой диалог, какие споры - они нас в упор не видели!
 Точнее, восприни нас, надерзи, - и презир! В жизни не чувство
 ничего против и тяжелей этого концентриров презре: надменн,
 холодно испускае на нас со всех сторон. Мы плыли будто не в воде, а в
 море презре... не дай бог еще переж! - Дан впервые за перед сорвался
 с ровного тона. - Я показа себе таким ничтож, глупым... и вроде уже
 раскаив, что осмели переч - и кому?!
    - Со мной происхо похожее, - вступ Ксена, но только с моей,
 учитыва Амебами специфи. Они все вокруг обменива быстр и
 невероя сложн мыслями, касавши меня и интерес мне. Однако мои
 бессиль попытки их понять только забавл Высших Простей, усилив их
 презре. "Пустяко органи, примит, - замет одно ВП слева. - Я бы
 взялся овещест в тех же объемах куда более соверше. Для этого
 надо..." И в глубине его сумереч комка возни упрощен фигурки Дана и
 меня, преобразу в более соверше вид. Сосед ВП молчал одобр,
 только одно помысл: "Да самку-то незачем и совершенств - слить ее с
 нашей базой-маткой, чего проще!" Другие и это одобр. Но самое страшное
 было то, что... - Ксена замол на секунду, - что и я это одобр. Сама
 вдруг захот, чтобы меня слили с их базой-маткой, полуж
 пасси-чувстве жидко! Неодол захот, мечтала: нет для меня
 большей радос, чем слиться с нею и служить Высшим... Конечно, и это было
 навед.
    - Мы находил в общем психоп, - загово Дан, - и я чувство, что
 с Ксеной неладно. Мне тоже достал, но ей было вовсе худо...
    - Мне было не худо, - с невесе улыбкой возраз та, - мне было очень
 хорошо, когда на пятнадцатиме глубине я принял расшив стык
 гермошл с костю, чтобы слиться. Мне было просто замечате.
    - Я увидел, закри: "Что ты делаешь?!" - подплыл к ней, схватил за
 руки...
    - А я сопротивл что было сил, кричала: "Пусти! Не хочу жить, не хочу
 с тобой, проти! Хочу с ними!.." - отбивал и вырывал...
    - Это не ты сопротивл, это они застав тебя раскрыва и
 отбиват - для забавы, для удовлетво мститель чувства. Чтобы
 унизить нас. Я понял это, понял, что борот надо с тобой, с ними. Как?
 Вспом: Амебам очень не по душе пришл мои знания об огне. И я стал таким
 огнем! Мыслью и чувств я был всем сразу: дюзами разгоняющ звездол,
 степным пожаром, тритие термояде плазмой, Альтаи во всем его
 блеске, пылаю вулка, вспыш "сверхно"!.. А сам тащил тебя к
 поверхн и к берегу. Мимоле ощутил: подейство, Амебы ошеломл,
 растека от нас подал. И ты перест сопротивл, обмякла. Мы
 выбрал...

 14. АМЕБА - "РЕГРЕССИ" 
    Кадры памяти: вращающ луч маяка ракеты выхваты из тьмы то полосы
 дождя, то ряды волн, косо накатываю на берег, то нелепо сросш
 домараст вдали. Потом - Ксена в каюте, полуле в кресле. Лицо
 осунул, глаза большие, углубивш; в них обида и тоска.
    - Я готовил ракету к отлету, рассчит на рассв стартов, - сказал
 Дан. - Остават далее было рискова, да и время подпир. Время в
 дальнем космосе - это горючее: если затян со стартом, то наверс
 опозда можно только удвоен скорос, вчетв большим расходом
 аннигил. Потому что на звездо надо прибыть все равно час в час. А запас
 топлива один - на все про все...
    "Да, - кивнул внизу под днищем-экраном Арно. - Час в час - потому что
 время отлета звездол тоже задано, рассчит, спланиро. Продикт
 космиче погодой. Путешес с околосвет скорос - не безмяте
 полет в "пустоте", а плава по бурному морю меняющи полейг и тягот
 от окрест звезд, и магнит, электростати, корпускул... Та еще
 "пустота"! Задер сверх расчетн времени резко увеличи шансы не
 вернут в Солнеч. А пришл задержа, перерасход горючее на
 рейс к Одиннадц, опускат на нее - мне в одномес разведо. Моя 1
 Р, вероя, и сейчас торчит на том остро. И все было наспех,
 скорей-скорей..."

    - Но все-таки было досадно улетать так, не поняв друг друга, - продо
 Дан. - Будто бежать... Возмо, если бы Контакт осуществ обычно, через
 видимые и слыши сигналы, мы не так прикип бы душой к этому стран
 миру. При обычном общении всегда есть дистан отчужде, которой не было
 при здешнем, чувстве. И мы выход на площа ракеты, глядели во тьму,
 вслушива в шум дождя и прибоя - с чувств людей, которым не дали
 дочит интерес книгу. Неужели все? Неужели встреча которую так искали,
 закончи на сквер эпизоде?
    Фиолето пятно появил передо мной так неожида, что я отшатну.
 "Нет, не все, улететь рано, - "понял" я. - Надо, пока ночь, вырыть на острове
 бассейн десять на тридц метров, глуби пять, накрыть светозащ
 пленкой и наполн водой. Возмо это?" Это было вполне в наших
 возможно - а для Ксены, чтобы прийти в норму после пережит, даже и
 полезно.
    Мы трудил часа четыре. Я управ универсал автома, она возилась
 с пленк, насосом. Когда на востоке засер небо, бассейн за ракетой был
 напол и накрыт. В него фиолето призра метнул та Амеба; в глубине
 засвети ее желтова тело. Мы плавали над ней у поверхн.
    Первое, что мы "поняли-вспомн", это унылое, подавле настрое этой
 Амебы. "Я ведь только и помысл: все-таки они к нам прилет, а не мы к
 ним!.. И сразу - отчужде, холод. Вам трудно понять, какая это опасно:
 отчужде и холод в мире, где каждая мысль, каждый оттенок настро
 просматрив всеми. Возвращ к Единому - процесс не только
 биологиче, касающи универсали и упроще струк; он, к
 сожале, возвращ и к единомы. Мыслить иначе, чем все, допус,
 только в узких преде, не касаясь основн, в чем все молчал согла,
 как бы сомните и спорно ни было такое согла. Холод и отчужде по
 отноше к помыслив не так - почти смерт приго ему. Сущес,
 умеющие наперег вычисл тридцатизн простые числа, могут далеко
 наперед прониц и в посту, вытекаю из недозволе мыслей и
 настрое. Так что они, вероя, уже догадыва, что я с вами, и этот мой
 посту - послед".
    - Оказыва, - вступ Ксена, - среди Амеб чуть ли не с первого дня шел
 интенси обмен мнени о нас. По мере накопле впечатл мнения
 ухудшал, а полемиче выпад Дана и вовсе настр Высших Простей...
 не то чтобы вражде (им и унижат до вражды!), а на нежела иметь с
 нами, с людьми вообще, дело. Более всего Амеб пугала и шокиров наша
 избыточн, чрезмерн; по их меркам мы, люди, слишком активны, суетны,
 примити.
    "Даже эти двое наруш мудрую безмятежн нашего бытия. А что будет,
 когда их появи на планете много? Для утоле своей чудови
 прожорлив они приму создав на остро и прибреж угодья для
 производ злаков, водорос, живно - пищи. А их примити громоз
 техника, испепеля энергия!.. Нет, от них лучше подал. Или - еще лучше
 - чтобы они навсе оказал подал. Деяте - значит, глуп, этим все
 сказано".
    Вот тут эта Амеба и помысл ставшее для нее роковым благожелат
 сужде о нас... Далее мы "вспомн", что сказан Даном тому ВП об
 угаса разума на Одиннадц хоть и было мало аргументир и до
 смехотвор самонаде, но глубоко задело всех. Удар попал в больное
 место. В силу застойн единомы никто не рискует об этом отчет
 думать, но факт остае фактом: макси разви далеко позади, идет спад.
    "Десять - двенадц тысячел назад это еще осознав, это беспоко,
 - продолжа наше озаре. - Тогда группа Высших Простей из Южного
 полуша решила начать обрат разви, вернут к формам и образу жизни
 деятель существ, чтобы от него исполн иной, не ведущий в тупик вариант
 разум жизни - более с креном в преобразо природы, а не себя. Тридцать
 пять тысяч инициат (осталь Амебы именов их "регрессис"
 восстано себе скелет, тулов, конечно, органы универсал (в воде
 и на суше) дыхания, пищевар - преврати в высокоорганиз
 сущес, способ деятел жить в воде, на суше и в плотной атмосф. Эти
 сущес, - внушала наша Амеба, - создав себя на основе биологиче
 знания, были венцом, потол возможн в органиче жизни. У них, кстати,
 были и ваша теплокров и гомеос - качес, необход для желающих
 освободи от гнета среды и измен ее".
    Но при перевопло в деятельн орган размеры мозга необхо
 уменьша. Пришл расстат со значител долей знаний, телепатич
 и телекинетич свойств ВП. Это действите был изряд регресс.
 Исповедовав нам Амебе в послед момент стало жаль этих способно и
 знаний - и она отошла от "регресси". Но самое печаль то, что откат
 назад погубил и все движе...
    "Регресс", чтобы быть подал от вражде настрое Амеб,
 пересели на сушу и в замкну водоемы. Там они принял создав свою
 технику: летател аппар, гальванич энергобат,
 электроннопоз машины из искусстве нейрон ткани. Конеч их
 целью было пересел на сосед планеты, поскол было ясно, что
 разверн здесь деятел-разум вариант жизни из-за отнош
 консерват ВП не удастся. Но не вышло и с переселе: в разгар работ,
 изыска, проек среди "регресси" начался мор. Причи его были
 выпущен в атмосф и воду закры бассей вирусы, создан Амебами.
 Эпиде вызыв ослабле рассу и нервно-мышеч паралич. И без того
 интеллекту попятивш сущес не смогли, просто не успели найти
 способы борьбы с вирусом раньше, чем мор выкосил их.
    "Вы, мысля млекопитаю, дерзки и наивны, - продолж Амеба. - Вы
 носит по Вселен, полагая, что тысячи пройден парсе пустоты
 прибли вас к самим себе. В одном важном отноше вы еще в самом деле, не
 обижайт, молокос: в том, что не понима, в какой мере вы - не вы, не
 сами по себе, а порожде вашей Главной Индивидуаль - мира, в котором
 развил и живет человече. В вашей части галактиче потока, в
 Солнеч системе и особе на Земле эволю материи дости - без участия
 людей - огром, экстремал выразитель. Там у вас все будто более
 отчетл навед на резко, чем здесь, более четко раздел. Мы до
 встречи с вами и предста такого не могли! Эта выразитель и пошла у
 вас с того мезозоя, подавив репти и выделив теплокро. Но столь
 крайняя выразитель, экстре материаль вспле, на гребне которого
 мчит ваша цивилиз, стихиям не нужна, долго они ее поддержи не станут.
 Мир размыто, болота, смеше все-таки более вероя - таков наш
 жизнен опыт, наше историче знание... Однако (они этого не допуск, а
 я допус) возмо и иной опыт, иное знание: ваши, напри, опыт и знание.
    Опыт дерзкий, опыт активн напора. Разви этой тенден поможет вам
 не только удержат на гребне космиче выразитель, но, и, кто знает,
 может быть, поднять его еще выше. Ведь и то сказать, все-таки вы к нам
 прилет!.. Вы на взлете, люди. Вам кажется, что так будет всегда. Не будет
 - в той мере, в какой это зависит от природы вещей. А вот в какой мере это
 зависит от вас?.."
    И, сделав паузу на этом полувоп, Высшее Простей предлож передать
 нам свои знания. "Есть немало облас, где вы впереди нас. Но о законах,
 свойст и глубин сути органиче жизни вы знаете малов. Хотя это
 надо поним как можно полней, ведь о самих же себе. Правда, наши знания
 таят и опасно более легкого пути: многое, достига вами посредс
 сложной техники и больших энергий, можно достичь быстрей, проще. Но это уж
 сами смотр в оба, выбира. У вас и наш путь теперь перед глазами. Да
 и... не пропад же им, этим знаниям, тут!" - законч ВП совсем
 открове.
    Наши кристалло памяти Амеба заполн за час. Затем потребо,
 чтобы мы хорошен перемеши воду в бассе: поглоща водой газы и
 муть со дна служили ей материа для созда кремне-белко нейро
 ткани, а из нее сферома памяти. В воде один за другим возник белов
 шары. Каждый шар рос, будто наматыв клубок из тончай нитей; и в нитях,
 в каждом сантиме ее была структу закодиро информа. Так прошел
 весь день.
    "Вот и все, - "услыш-поняли" мы за час до заката Альта. - В
 кристаллоб знания, которые люди смогут понять при нынеш уровне
 разви. В нейрон сфероматр - те, к которым вы сможете подступи,
 освоив первые... Теперь вам лучше поско покин планету".
    "А как же ты?" - спрос Ксена.
    "Какое это имеет значе! - беспе помысл в ответ ВП. - Я пережила
 лучшие часы в своей слишком долгой и унылой жизни, отдавая вам полно, без
 остатка, то, что не теряешь отдавая: знания. Даже самые сокрове, святая
 святых Высших Простей. Теперь я вернусь в море и с удовольс
 понаблю за их реакци!.."
    "Но ведь тебя ждет смерть?"
    "Что есть смерть! По-настоящ это знают лишь те, кто знает, что есть
 жизнь. Вы этого еще не знаете". В мыслях Амебы появи свойстве им всем
 оттенок высоком.
    - А мне было жаль ее, жаль расстава и отпуск на погиб, -
 говор, появивш на экране, Ксена. - Я даже подум: нельзя ли и ее
 помест в ракету, увезти с собой? "Зачем! - помысл напосле ВП. - Я и
 так с вами - лучшим, что было во мне. Освоив эти знания, вы даже сможете
 развод Высших Простей в земных морях. Только - не советую". Было
 светло, мы ничего не увидели. Просто почувство, что этой Амебы с нами
 больше нет.
    В послед раз загово Дан:
    - Мы перене кубы в памяти и сферомат Амебы в ракету, подгото ее
 к старту. Сгоряча мы хотели немедле последо совету Амебы, но
 одумал; очень уж это выход не по-людски: после всего пережит и
 узнанн здесь покид планету, будто улепеты... Сейчас можно только
 гадать: в какой мере это настрое было наше, а в какой навеяно по-быстрому
 готовив свой заговор Высшими "простач", - но я и сейчас не жалею об
 этом решении. Мы не сделали ничего худого, ничего не похит, а Амеба верно
 ведь мыслила, что знания не теряешь, отдавая. Да и не такая штука первый
 Контакт, чтобы допуст в нем то, что мы и в обычных отношен между собой
 не допуск: фальшь, передерги, корыст ходы... Верно себе всегда
 окупи, так считаю. И не хотел нам расстава наспех с этим миром:
 краси, своеобра, чем-то груст в своем увяда - и теперь для нас
 не чужим. К тому же разгора феериче, ни с чем не сравни закат
 Альта. И мы поднял на биокрыл - попроща, бросить после
 взгляд на море, на архипе Ксены, на все.
    - И только с большой высоты, - вступ Ксена, - мы замет на восто
 оконечн нашего острова скалообра выступ с острыми, как у ножа,
 гранями. Его не было раньше, он вырос за этот день. Замет - но не придали
 значе: если на этих остро сами выраст дома, почему бы не вырасти и
 скале! Вероя, и эта наша беспечн была уже не наша - потому что это
 выросла та самая "нож-скала"...

ЭПИЛОГ

1. АРНО, ЭОЛИ, АСТР
    Арно досматр перед из Биоцен под аккомпане мыслей,
 начинавш с "вот оно что", - и каждая принос облегче. Он лежал на
 холме, глядел на днище "лапуты" - но и без показывае уже понимал все.
    ... А на экране метал фантасмагори видения, динам трансля
 несли в ночь торжеств-злове хоры. Они переход то во вьюжный свист и
 улюлюка, то в издевател хохот - раскати, с затяжной
 ревербера. Видения сплетал знаком лицами, фигур; все они
 искажал, переход одно в другое, растека. Все - и картины, и звуки -
 доказыв призрачн бытия, отреш, уводило от привязанн, от долга,
 подавл...
    Это там, на Одиннадц планете, Высшие Простей обрабаты Ксену:
 подавл лично, внушали покорно, чувство ничтоже и вины - и это
 она передав сейчас, передав с самого донышка предел напряже
 созна.
    "Вот оно что..." Нет на ней вины, на Ксене. Все сужде о долге и
 наруше его выработа у людей для психиче воздейс и
 обстоятел в преде некоей жизнен нормы. А там она попала под
 психиче влияния, сравни по мощи разве что с силой гравита, - попала
 в психиче поле; и падение ее, сдача после гибели Дана были так же
 неизбе, как и механиче падение тела, лишивше опоры. Главное, одна,
 совсем одна... бедная Ксена!
    "Вот оно что..." Арно смотрел на экран, но видел-вспоми иное - лицо
 Ксены, когда, приле на Одиннадц, нашел ее: измуче-отупе,
 постаре, худое, с застыв в глазах и склад у рта отчаян. Ксена,
 которую сломили, - бедная Ксена!
    Не совсем, однако, сломили, не до конца: голову Дана она спасла. Сохра
 Дана, хоть его голову, - это, наверно, стало у нее пункти, соломин для
 утопающ. И пред этим спасов все психиче атаки Амеб; а ведь как,
 поди, старал! Сферомат инакомысл Амебы она уничтож; и
 кристалло, образцы, снимки, записи - все, где хоть намеком могло
 обнаружи существов на планете этих далеко не простых Высших
 Простей... А с головой Дана вышла осечка. Или решили не отним после
 игрушку у забыт, но упрям ребенка: пусть, мол, тешится, что это
 изменит!.. Недооце знания и волю людей.
    Ага, вот и его, Арно, лицо появил на экране, оттесн видения. Но
 такое стран: злове, холодно-власт! Это, наверно, тот момент, когда
 он мягко и настойч пытался отобр у Ксены сосуд-гермос с головой
 Дана. Она не отдав. Даже он тогда показа ей чужим, враждеб,
 выдуман Амебами... Бедная, бедная Ксена!
    "Вот оно что..." Зря пострад те психол: не слаба была Ксена, не
 слабее других. Не горе от гибели Дана ввергло ее в депрес и невменяе
 - а то, что причи этой гибели, и ее горя оказал высокораз
 сущес, выше людей по знанию и историчес разви, что использо они
 для убийс и порабощ ее психики самые высокие свои знания, надруга
 жестоко и расчетл - ради стремле к болотн покою. Именно это убило в
 ней веру в разум, в людей, в себя - и хорошо, что удалось восстано все,
 вернуть.
    "Вот оно что..." Да и ему ли удивлят, что Амебы так ее подчин? Он и
 сам в те считан часы на Одиннадц находи в их психиче поле. Эта
 "ножск", орудие убийс - он ее даже не осмот как следует, не заснял.
 Не придал значе. И тому, как удивите мало данных собрано за пять
 недель работы на планете, тоже. И легкове версия, что Дан "фигурял" и
 допус оплошно, подсказа ему там... Сейчас Арно было неловко видеть
 на днищеэк высвобождаю из кресла и прово седого, с чужим
 обликом, но всетаки Дана, своего товар, котор он, получае, опоро.
    Планета с психопо - новое в астронав! Вот как их всех там
 обстав: и причины не те, и версии ложны.
    И приго ему, выходит, ошибо.
    Арно почувств, как внутри у него все расслабля, размяк.
 Перед кончил, квадрат на днище " лапуты" погас. Ярче стали видны
 обиль звезды и огни Космосс. Но вот и они расплыл все вдруг. Арно
 тронул пальцем мокрые глаза, потом лизнул палец: и верно, соленые... "Ничего,
 - утихомир он себя, - раз в жизни можно. Зная слабо, буду потом там
 еще крепче. Ничего..."
    И понял он, что жил все эти годы будто со стиснут зубами. Понял, как
 трудно с ним, затаивш, зажав душу в кулак, было Ксене. "Кто кого
 больше поддер: я ее или она меня?.."
    Нет его вины - и будто не было этих трех лет! Арно упруго подня. Да
 теперь дело и не в том, не в мере вины: вон ведь что замаяч в далекой
 перспек - такой, как у Амеб, финал спокой жизни человече. Нет,
 подоб финал - не для людей. Теперь астрона очень даже будут нужны;
 такими, как он, кидат накла.
    Он пошел будто побежал изящно-стремител поход вниз, к берегу, к
 прист диско катеров. Катер домчал его к сверкаю огням на мысу, к
 станции общеплане хордо подзе. У спуска, возле шеренги
 сферодатч, он замед шаг, останов в колеба: "Связат с Ксеной?
 Надо ли? Хватит ей на сегодня пережив... Спасибо тебе, Ксена, боль моя!..
 А, свяжусь с Луны". Он направи к эскалат.
    Не было уже боли, исцели. Не Ксена нужна была ему, не теплая лирика,
 душев благод - звезды.
    Через две минуты вагон подзе нес Арнол - астрона, команд - к
 Гималай катапул.
    .............................
    Эоли сразу после конца считыва ушел из лаборат, предост
 помощни закругля, привод все в порядок. Он прогуля по лесу,
 верну в свой коттедж, взял биокры, старто с вышки и все подним
 кругами, пока не залом в ушах от уменьшивш давле. Сегодня он был
 на высоте, сегодня он должен держат на высоте - сегодня его день!
    Сейчас - он чувство это почти осязате - во всех краях Земли и
 Солнеч люди обдумыв увиден, обменива впечатлен, спорят.
 Летят к чертям сотни концеп, меняю милли - да какое! - милли
 взгля на свою жизнь, на роль и цели Разума во Вселен. История Амеб лишь
 затра, печка, от которой будут танцев.
    ... И ему надо многое обдум, определ свой личный путь. Пора
 станови зрелым и дальнови. "Не человек, а стихия в форме челов" -
 прав был Ило и в этом прав.
    ... А ведь тоже незрело прояв там, на Одиннадц, эти двое - при
 всех своих отмен людских и астронавтич качест. Философ
 слабину. Чувства их понятны, но человече ограничен - тоже
 ограничен. "Эх, меня там не было!"
    ... А за концеп "предель наводки на резко", за замечен со
 стороны выразитель образов и процес в Солнеч - это им спасибо.
 Имея, не поним и не ценили, думали везде так - ан нет. И дальше надо
 развива так, самим нести, если вселенс проце не потянут, эту
 выразитель. Разум - тоже вселенс процесс.
    ... Актив разум. Назва надо уточн: не "гомо сапиенс", а "гомо
 сапиенс активус". Те тоже были "репти сапиенс", а что толку! Для разумной
 жизни разума мало.
    ... Распростра - самый простой вид активно. И надо
 распростран, не повто ни прежних ошибок, ни проблем. Именно так, Ило!
 Глобаль встря человече - потепле, образов новых матери по
 Инду, твои идеи Биоколони, Трасса от Тризвез, узнан сейчас о пути
 жизни на Одиннадц... - все это удары, направля с разных сторон на
 одно: на разруше человече мелко.
    Близи время, Ило, когда для подъема на более высокую степень надо будет
 превзо и челов, да! Другое дело - как превзо! Не борьбой одних
 против других - а свобод сотрудниче в исполне замыс вселенс
 масшт. Ибо человек живет не на Земле - во Вселен.
    Вот и конец нашему спору, Ило: хороша Земля, да одна - тем и плоха, что
 одна. Распростра, экспан - вот решение спора! Распростран не
 только по Солнеч, но и на тысячи, десятки тысяч планет у иных звезд. При
 таком размахе, Ило, поселе на новую планету не может выгляд ни "битвой
 с приро", ни "истор"... Смешно! Элемента дело - в самый раз для
 двух операто и пяти комплек ампул.
    Конечно же, дурак были и есть (если еще есть) эти семи пядей во лбу
 Высшие Простей, полагая, что в ограниче мирке, в питател бульоне
 своего моря они пости истину и могут назид другим. Истина бесконе и
 вечна, всемог и всевозм, всеобра - только распростра в
 бесконечнов мире, реали налич возможн и тем добывая новые,
 более обшир, можно приближа к ней.
    ... И пусть у разных звезд разви людей пойдет по-разному: где больше
 измене природы, где приноравли к ней, без чего тоже нельзя, где
 бурно, где замедле - не будет в этом драматиче фатума Истории для
 человече, идущего многими и разными путями.
    Эоли летел, парил в теплых воздуш потоках, смотрел на леса, квадра
 уходив к дымке горизо, на озера, поля, сады, ленты фотодо, на мосты
 через реки, вышки, россыпи разноцве коттед в живопис местах... И
 для него это уже была не Земля; это проплыв внизу пейзажи Сатурна,
 Нептуна, Урана, Ио, Титании, множес иных планет и их спутни - будущие.
 Они будут такими!
    .............................
    Человек, который хлопо вокруг пробл Дана-Берна, дела Арно и загадки
 Одиннадц более всех других (хотя и принес своими хлопот пользы меньше
 других), узнал об отчете Ксены и возродивш Дана позже всех других - на
 целый год. Именно столько времени несли эту информа радиосиг до того
 участка Трассы, где он, двига в сторону Тризвез, прове, отлаж
 порож роботы-гонщики. И если мы сразу вслед за описан пережив Арно
 и Эоли даем и его реакцию на узнан, то исключите потому, что согласно
 теории относитель все, связан между собой распространяю со
 скорос света сигнал, фактиче происхо одноврем.
    Непосредств реакция Линкас 69/124, вернее, теперь уж 70/125, была,
 конечно, эмоционал. Только излить свои чувства было некому, ближа
 контрол-наладч находил далеко впереди и позади по Трассе. А старый
 астрон очень, очень хотел бы - даже и не им, а лучше бы тем, с кем общался
 и спорил по этому делу: Ило (он не знал, что того уже нет), членам Совета
 Космоце - сказать неболь речь, что-нибудь в духе монол гоголев
 городни перед купцами:
    "Что, сокол? Чья взяла, а?.. Не я ли чувство, что тут все не гладко!
 Даже Арно, барбос рыжий, запута и других запутал. И поделом ему
 достал!.. Не я ли пробуж общее внима к этой загадке?"
    Сгоряча Астр едва не послал на Землю по соответств адресам
 язвител радиогр. Но вовремя вспом, что с момента события на Земле
 уже минул год, да пока радиогр долетит, еще один пройдет. По свежему оно
 было бы уместно, а так... Там все будут морщить лбы, вспомин, о чем речь.
 Еще, чего доброго, обеспоко, не спятил ли старый Астр и не убрать ли его
 с Трассы, пока он там не наделал дел.
    ...Да, вот так: по теории относитель все одноврем - что сигналы
 туда, что обратно. А все равно выходит два года. Краснореч иллюстр
 другого незыбле положе той же теории: что время суть простран.
 Устран противор между первым и вторым положен автор охотно
 предостав читате.
    Астр удовлетво тем, что испол вокруг робота гонщика пируэт в
 осмотро ракете, и махнул рукой. Главное, все выяснил. И он помог,
 оказа прав в своем беспокой. Соверше необязате давать волю
 мелким чувст и тяжел характ. Тем более, что здесь, на Трассе, он
 делает главное для идеи распростра и выразитель - обеспеч
 человече космиче энерг.
    Ее теперь понадоб - только давай!

  2. ВСЕ ВПЕРЕДИ 
    Мужчина и женщина идут по тропи на обрывис берегу. Внизу широкая
 река - Волга в нижнем течении, места разинс, пугачев и многих иных
 вольниц, родные места Дана. Другой берег едва виден за блеском солнца на
 водной ряби. Веет ветерок.
    Они идут, думая каждый о своем. "Как хорошо, что все позади, - думает
 женщина. - Весь ужас, который годами стыл в душе, неверие в себя, в людей, в
 жизнь... И снова есть Дан. Пусть внешне непохо, но - настоя он. Как
 теперь легко и споко!"
    Она погляд на мужчину. Пожалуй, только седые волосы и остал у него в
 память о Берне: изменил лицо, осанка, все... Она вздохн полной грудью,
 улыбнул ему.
    - Что? - рассея спросил он.
    - Я подум: как хорошо, когда все позади.
    - Позади? - удивле переспр он. - Ты говор: все позади? Ну и
 ну!.. - Он вдруг подхва ее, поднял на вытяну руках и понес, смеясь, по
 кромке обрыва; из-под ног осыпал глина.
    - Что ты делаешь, сумасше, пусти!..
    - Позади! Да у нас же все впереди! Мы сейчас и предста не можем,
 сколько у нас всего впереди!

    За перева следует спуск в долину. Затем подъем к новому перев,
 откуда открыва более обшир виды. Новый спуск и новый подъем... Дорога
 ведет в бесконечн.

                      К о н е ц
Конец  21:30:12